Впервые Понте появился в этом доме много лет назад. Этот высокий красивый человек был тогда студентом колледжа, потом он стал советником дона Ричарда по юридическим вопросам, а когда в этом надобность отпала, стал воспитателем его детей. Успехи Понте увеличивались вместе с успехами семьи, и, оставаясь намного моложе дона Ричарда, он продолжал быть советником у Николаса, а теперь и у «сумасшедшего Мики».
Повестки явиться к дону были разосланы многим, и каждого из них Понте приветствовал с той долей сердечности, которую заслуживал приглашенный. Затем он усадил всех за большой стол, во главе которого сел дон Ричард. Агенты Комиссии, находящиеся за оградой дома в тесном фургоне, терялись в догадках, что происходит. Но это собрание посвящалось тому же самому вопросу: что происходит?
В отличие от «сумасшедшего Мики», которому досталось уже готовое дело, дон Ричард создавал свою империю пятьдесят лет и потому знал все тонкости досконально. У него была собственная философия — он видел в мафии теневое правительство. Профсоюзы, которые он контролировал, были источниками власти и денег, а поборы на бизнес были чем-то вроде налоговой системы. Предоставление займов было для него дверью в законный бизнес. Он воздействовал на общество методами, которые Мики бы и в голову не пришли. Своих людей дон Ричард собрал сюда из многих регионов.
Вопросы, которые было решено рассмотреть, касались разных тем. К удивлению Понте, не было сказано ни слова по поводу потери большой партии героина. Разговор зашел о вторжении Риззоло в Бруклин. Как Риззоло осмелились переманить торговцев наркотиками в Южном Бруклине? Почему сумма займов в Бронксе, а соответственно и доходы упали наполовину? Почему стали более неуступчивыми к требованиям профсоюзов бизнесмены? Дон Ричард расспросил о подробностях убийства Джо Рейна, Вито Империала и Гарри Боно. И консиглиер Понте был удивлен, насколько хорошо дон Ричард знаком с подробностями уличных стычек и взрывов.
Но ответы присутствующих не вносили ясности, порой они были просто нелепы. Дон Ричард сказал, что хотел добиться встречи с братьями Риззоло, но подумал, что для них это слишком большая честь.
— Может быть, — сказал он, — я мог бы послать кого-нибудь повидать дона Эдди в тюрьме?
Консиглиер Понте возразил:
— Дон Эдди такой же, как и его сыновья. Почему ты думаешь, что его послушают?
— Может, он не знает, что они творят. Возможно, надо просто рассказать дону Эдди, что они делают. Он им прикажет прекратить это.
— Но братья Риззоло не так умны, чтобы самим все организовать. Дон Эдди должен стоять за ними.
— Я не уверен, что все это умно, — произнес Цирилло. — Все эти нападения довольно глупы, если вы взглянете на них повнимательнее. Кто выигрывает от них? Таглион и его ФБР. Я не думаю, что дон Эдди глуп. Я думаю, что именно его сыновья одержимы сумасшедшими идеями, пока их старик заперт.
— Дон Эдди предал нас, — возразил Понте.
Дон Ричард отрицательно помахал рукой:
— Он хотел не предавать, а действовать независимо. Это я могу понять. Я не могу простить, но понять могу... Подумайте.
Консиглиер Понте чувствовал разницу между выражением мнения и приказом. Он перестал возражать, а присутствующие в комнате стали обсуждать, как встретиться с доном Эдди. Кто-нибудь должен получить от правительства разрешение на это, и этот кто-то должен был иметь достаточно высокий ранг, чтобы дон Эдди согласился его выслушать. Сейчас не было времени на обиды.
Правительство не могло запретить дону Эдди встречу с адвокатом. Понте собирался нанести визит сам, но ему казалось опасным привлекать внимание к семейству Цирилло. К тому же дон Эдди знал, что Понте ненавидит его за измену дону Ричарду, и мог бы отказаться от встречи. Было бы неприятно отправиться на север штата, почти к канадской границе, чтобы полицейский сказал: «Дон Эдди не хочет вас видеть». Но все же у Понте появилась стоящая идея.
— Есть дочь.
— Что?
— Почему бы нет? Пригласите ее сюда, отнеситесь к ней с уважением, попросите доставить наше послание.
Дон Ричард задумался. В последний раз он видел ее, организовывая ее замужество с сыном владельца казино в Лас-Вегасе десять лет назад, когда ей было только шестнадцать.
Это, казалось, было неплохой возможностью прекратить войну между Риззоло и Конфорти. Но свадьба тогда не состоялась, и это было плохо, поскольку он оказался в дураках.
— Я сомневаюсь, что она придет. Кроме того, даже если она согласится, братья не позволят ей это сделать. Возможно, они подозревают нас в похищении.
— Нет. Видимо, что-то произошло у них внутри семейства.
— Я подумаю об этом.
На следующий день Понте посетил дона Ричарда еще раз и увидел в библиотеке негра, меряющего шагами библиотеку и поглядывающего вокруг, как если бы он оказался на космической станции. Это был тридцатилетний человек в черном костюме, на его руке поблескивало массивное золотое кольцо. Черный появился в этом доме в первый раз. Понте еще раз убеждался в том, что дон Ричард непредсказуем. Не представляя их друг другу, дон Ричард сразу перешел к делу:
— Скажи ему то, что ты сказал мне.
— Он сумасшедший, как клоп в банке.
— Кто?
— Дон Эдди. Он совсем чокнутый.
— Что вы имеете в виду? Откуда вы это узнали?
— Мистер Цирилло попросил меня узнать, что написано в истории болезни. Дон Эдди — совсем идиот.
— Идиот?
Черный показал большой конверт на столе дона Ричарда.
— Мои люди сняли копию. Это все здесь.
Дон Ричард с усмешкой протянул конверт:
— Почитайте.
Понте не мог поверить своим глазам.
— Болезнь Альцгеймера?
— Он готов.
Дон Ричард поднялся, чтобы проводить черного и дружески пожал ему руку. Понте отвернулся, сообразив, что пялится на них обоих. И в семьдесят пять дон Ричард понимал в делах намного больше, чем его сыновья. Дверь закрылась, и они остались вдвоем. Дон Ричард сжал кулаки. Он начинал когда-то свою карьеру тем, что выколачивал деньги из злостных должников.
— Тогда кто руководит? — спросил Понте.
— Братья недостаточно умны, — ответил дон Ричард.
— Кто же управляет делами Риззоло?
— Я думаю, что начинаю это понимать.
* * *
Таггарт узнал о собрании в доме Цирилло от шпионов Регги, своих собственных друзей среди полиции и федеральных агентов, а также через собственные контакты в Президентской комиссии по борьбе с организованной преступностью. Все были заинтригованы этой встречей. Таггарт заметил, что дон Ричард провел встречу сам, и понял, что тот вернулся к руководству.
Крис встретился с Регги на вершине возводимого небоскреба, и тот согласился с этим, предупредив:
— Он будет нападать.
— Нет. «Сумасшедший Мики» бы нападал. Но старик будет осторожней. Он очень стар.
— Но очень опасен.
Таггарт отошел от Регги и посмотрел вниз.
— Нет, Регги. Он не знает, на кого нападать. И к тому же он прекрасно знает, что Комиссия и Тони постоянно держат его под своим контролем.
— Он может напасть на первого, кто подвернется под руку, — продолжал Регги. — На Риззоло. Впрочем, для этого мы их и наняли. А насчет Комиссии и вашего брата — не забывайте, что это только одна из забот дона Ричарда. Он — последний из старых донов и может установить контроль над последней из старых империй мафии.
11
Хелен не могла не думать о Таггарте. С налогами или без налогов, этот человек потратил сто тысяч долларов, чтобы сесть позади нее на музыкальном вечере. И он не проявил настойчивости, когда она решила уйти, хотя его глубокое разочарование ясно показывало, как он к ней относится. Надо признать, и он нравился ей. Когда она начала говорить о музыке, он слушал очень внимательно. И несмотря на его рыжие волосы и солидный вид бизнесмена, он был насквозь итальянцем. Как сказал дядя Френк о парне, который нужен итальянской девушке? Сильный и упрямый, где нужно, но ласковый котенок внутри. Таггарт рождал в ней безумные мысли. Внезапно она услышала шум во дворе и подошла к окну.
Старый Марио, дядя матери, вышел, чтобы посадить фиговое дерево. Каждый ноябрь он надевал свой синий костюм и тяжелые ботинки, вооружался лопатой, железным прутом и веревкой. Он забил прут в землю лопатой. Затем привязал дерево так высоко, как мог достать. Удивительно, что он не прекращает сажать деревья в своем возрасте. Совершив этот подвиг, дядя раскурил сигарету и начал подбрасывать к дереву землю с лужайки.
Она наблюдала за этим с гордостью. Когда они были детьми, он приглядывал за ними, и теперь их черед обеспечивать ему спокойную старость.
Старик работал около часа, не спеша, не обращая внимания на охранников, прохаживающихся между домов. Он работал, пока маленькие ветки не оказались погребены под землей, где они переждут зиму. Весной он вернется, откопает и распрямит ветки. Каждое лето фиговые деревья приносили плоды.
Ей снова вспомнился Таггарт. Как совместить ее личное отношение к нему и бизнес? Он не был обыкновенным рэкетиром, который мог бы взять все дело в свои руки, оставив ее не у дел. А что, если Таггарт изменит когда-нибудь свое отношение к ней? Учитывая его возможности, он будет серьезным противником.
Она прекратила заниматься делами и отправилась на кухню. У задней двери стояли грязные ботинки дяди Марио. Мать угощала его кофе с сыром. Хелен приветствовала его на сицилийском — единственном языке, который он знал, и он скрипуче ответил. Ее сицилийский усовершенствовался, когда она посетила Сицилию, чтобы помочь после землетрясения. Тысячи людей погибли под обломками. Это несчастье осталось в памяти страхом хаоса и лишило ее иллюзий о простой крестьянской жизни.
Мать налила ей кофе:
— Тот парень, Крис, звонил снова.
— Что он говорил?
— То же самое. Хочет поговорить с тобой. Кто он?
— Парень.
— Что ему нужно?
Хелен пожала плечами.
— У него хороший голос.
— Он бы тебе понравился, мама. Он строитель.
— Действительно строитель? — спросила мать резко.
Хелен посмотрела на нее. Мать перестала делать вид, что они живут, как все, и напомнила ей, что с людьми из мира, где можно быть просто строителями, она вряд ли сможет связать свою судьбу.
— Да. В городе.
— И что ему нужно?
— Он отлично выглядит. Очень хорошие манеры.
— Что ему нужно? — настаивала мать.
Хелен отвернулась и начала разговор с Марио по-сицилийски. Старик считал, что надвигается холодная зима. Он хотел прикрыть рододендроны мешковиной. Хелен обменялась улыбками с матерью. Дядя Марио явно рассчитывал устроить здесь оранжерею. Она слушала его, а мысли все еще были о Таггарте, о том, может ли она иметь парня и сохранить при этом свою империю.
Зазвонил телефон. Эта линия прослушивалась, поэтому ответила мать. Она протянула трубку Хелен:
— Опять он.
— Меня нет.
— Ты есть. — Мать положила трубку на стол и взялась за кофейник.
Хелен подняла трубку, мрачно взглянув на мать.
— Алло?
— Это Крис. Тебя доставили вечером в порядке?
— Без проблем.
— Послушай, ты хочешь попасть на бал к губернатору?
— Что?
— Бал у губернатора. Это благотворительный бал. Будет хороший оркестр.
— Несколько обременительно для меня.
— Разреши мне поговорить с тобой за ленчем. Ты завтра свободна?
«Он назначает мне свидание, — подумала она, — как будто мы — обычные люди». Она покачала головой, раздумывая, что Таггарту нужно.
— Давай, — прошептала мать. — Что ты теряешь?
— Я позвоню завтра, — сказала она и повесила трубку.
Мать выглядела расстроенной:
— Я не понимаю. Чем он тебе не нравится?
— Нет времени.
— Когда ты сама этого захочешь, думаешь, Бог сразу предоставит тебе эту возможность?
Хелен взяла голову матери в свои ладони. Обычно мать и дочь друг друга не касались.
— Мам, запомни мои слова. Этого парня послал не Бог.
* * *
Тони Таглион организовал новый рейд, отлавливая продавцов наркотиков, заключающих сделки в отеле аэропорта Кеннеди. Было захвачено сорок килограммов героина и миллионы долларов, арестован один сицилиец и, что особенно ценно, один из руководителей группировок «сумасшедшего Мики». Таггарт смотрел по телевизору пресс-конференцию Тони, сидя в своем офисе на третьем этаже недостроенного небоскреба. Регги сидел сзади, прикладываясь временами к стакану виски.
— Мики хватит удар. Этому парню не следовало там появляться.
Камера показала Тони, он сидел сбоку от всех участвующих в операции, и пока Артур Финч представлял их всем журналистам, лицо Тони ясно говорило, что ему не терпится в кабинет.
— Давай, — сказал Таггарт. — Покажи себя, кто ты есть. Эй, гляди на Тони! — прикрикнул он на телеоператора, как будто тот мог услышать.
Крис увеличил звук. Репортер сказал:
— Как глава Комиссии, вы ожидаете паники среди продавцов в связи с нехваткой героина?
— Мне важнее то, что школьники перестанут колоться из-за этой нехватки. Нехватка станет важным фактором в борьбе с наркоманией.
— А что эта нехватка будет означать для мафии?
— Они потеряют и деньги, и власть.
Таггарт хлопнул в ладоши:
— Давай, Тони!
— У него слово не расходится с делом, — сухо заметил Регги.
— Это правда, что ваше ведомство скоро предъявит обвинение лидерам семейства Цирилло?
Таггарт взглянул на Регги. Тот пожал плечами.
— Если бы это и было правдой, — сказал Тони, — я все равно отказался бы это комментировать.
Началась реклама, и Таггарт выключил телевизор.
— Вот это — новости для меня.
— В конечном счете, — сказал Регги, — он справится с Цирилло.
— Я хочу расправиться с Цирилло сам. Таггарт прошелся по комнате, налил себе и Регги по стаканчику и стал у окна, глядя на Парк-авеню. На улице стояло несколько рождественских елок. Регги был прав — конечно, Комиссия справится с Цирилло, но ему хотелось успеть первым.
— Я пригласил на ленч Хелен. Она сказала, что вы установили у нее подслушивающее устройство.
Регги был слегка уязвлен:
— Почему вы беседовали с ней и не информировали об этой встрече меня?
— Я позвонил ей. — Он звонил ей целую неделю, прежде чем она согласилась на ленч. — Отдохни, Регги. Мы встречаемся на Оушен-бульвар. Только вдвоем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45