Позвольте объяснить.
- Пожалуйста, мистер...
- Микаэлян. Вчера в магазине в Рыбачьей гавани я нашел такой зуб. Он
необычный, потому что черный. Я хотел бы найти другой такой же и заказать
пару серег для жены. Но продавщица в магазине не знала, откуда этот зуб, и
никто не мог мне сказать.
- Черный акулий зуб?
- Да. Вы знаете, где такие есть?
- Мистер Микаэлян, если вас интересуют черные акульи зубы, вам нужен
не я, а палеонтолог. Не знаю, в каких районах их находят, но черные зубы -
это окаменелости.
- Окаменелости? - Гаррет выпрямился.
- Может, я назову вам имя, - продолжал доктор Фейт. - Посмотрим. -
Послышался шелест страниц. - Да. Попытайтесь связаться с доктором Генри
Илфордом с факультета геологии. - И он назвал номер.
Гаррет записал его, снова снял трубку и набрал новый номер.
Секретарша сообщила, что доктор Илфорд в аудитории. Гаррет вспомнил
по дням колледжа, как трудно бывает найти преподавателя, когда он тебе
нужен, и со вздохом сказал:
- Мне нужна информация о местонахождении ископаемых акул. Не могу ли
я поговорить с кем-нибудь другим?
- Посмотрю, у себя ли аспиранты.
Телефон снова смолк. Гаррет барабанил пальцами. Хоть он и предпочитал
дневным поездкам разговоры по телефону, вероятно, все-таки следовало
съездить в кампус. Он представлял себе, как секретарша заканчивает письмо,
потом уходит попить кофе, совершенно забыв о нем.
Но однако вскоре послышался другой голос, приятный женский. Спросили,
чем могут помочь. Гаррет терпеливо повторил вопрос.
- Можете сказать, в каких районах находят черные зубы акул?
- Ну, - она говорила нараспев. - Ископаемые акульи зубы можно
встретить на семидесяти пяти процентах территории страны. Почти вся она в
то или иное время находилась под водой.
Гаррет вздохнул. Семьдесят пять процентов? Прощайте, зубы как ниточка
к Лейн.
- Но, - продолжала молодая женщина, - большинство из них белые.
Единственные места, где, как мне известно, находили черные, это восточное
морское побережье и западный Канзас.
Гаррет записал в блокнот.
- Только в этих двух местах? И легко ли там найти зубы?
- На востоке нужны раскопки, а в Канзасе прямо на поверхности.
Приемлемо.
- А ребенок может их найти?
- Уверена, что да. Мне говорили, что их находят прямо на пашне или в
кюветах дорог.
Так она их и нашла, если на подносе действительно ее "сокровища". Он
припомнил камни с окаменелостями.
- А в Канзасе много окаменелостей, скажем, в известняке?
- Это удивительно изобильная на окаменелости местность.
Гаррет поблагодарил ее, повесил трубку и сидел, глядя на записи.
Канзас. Штемпель на восстановленном лабораторией сгоревшем конверте, имел
цифры 6 и 7. Гарри сказал, что это номера почтовых зон Канзаса. Гаррет
пощелкал языком. Неужели след потеплел?
Он снова взялся за справочник, на этот раз ему нужен телефон
факультета социологии.
- Мне нужно поговорить с кем-нибудь, кто сможет сказать, где в этой
стране имеются немецкие и русские общины.
Прошло довольно много времени, пока секретарша отыскивала нужного
человека. Она вернулась с предложением позвонить через два часа, когда
придет доктор Исеко.
Гаррет повесил трубку и сидел, глядя в окно. Часть почтового кода и -
когда он доберется до этого доктора Исеко - районы немецко-русских
поселений все еще не укажут ему точно дом Лейн. Нужен город. На штемпеле
были видны и части трех букв. Какие? О или Г, перед ними А, К, К или Х, за
ними буква, начинающаяся с вертикальной черты. Он порылся в книжном шкафу,
но не нашел атласа или книги с подробной картой Канзаса. Похоже, все-таки
придется выходить.
Он поехал туда, где в последнее время черпал основную информацию, - в
публичную библиотеку. И тут провел час с указателем почтовых зон. Он искал
города, в коде которых были цифры 67 и чьи названия содержали буквы,
соответствовавшие комбинации на штемпеле.
В середине списка ему в глаза бросилось название: Пфайфер. Пфайфер!
Он быстро просмотрел остальную часть списка. Подходит десять названий.
Проверил их местонахождение по атласу. Из десяти два находились в
непосредственной близости от Пфайфера: Диксон к юго-западу и Баумен к
северо-востоку.
Гаррет отправился на поиски телефона, чтобы позвонить в университет.
На этот раз он застал доктора Исеко в кабинете.
- Я пишу книгу, - сказа ему Гаррет. - Мне нужно знать, есть ли в
Канзасе немецкие иммигранты, живущие поблизости от русских. И если есть,
то где именно.
- Боюсь, что таких в Канзасе нет, - ответил антрополог.
Желудок Гаррета опустился. Он про себя разочарованно выругался.
- А как же города типа Пфайфер?
- В округе Эллис? В Пфайфере и общинах поблизости, вроде Шонхена и
Манджора, нет немецких и русских иммигрантов; они были заселены так
называемыми немцами Поволжья, иммигрантами из России, которые жили там
вдоль Волги и иммигрировали в середине девятнадцатого столетия.
Электричество пробежало по телу. Гаррет почувствовал, как встают
дыбом волосы.
- То есть это что-то вроде смеси русских с немцами. А в их языке тоже
есть смесь немецкого с русским?
- Конечно. Уникальный язык. Моя аспирантка написала о нем
диссертацию.
Клаудиа и т.д. сказала:
- Смесь немецкого с русским.
- А велика ли область, где селились немцы Поволжья?
- Католики в основном в округе Эллис. Но есть и протестантская
немецко-русская группа, проживающая в округах Беллами и Бартон, и
отдельные поселения в округах Раш и Несс.
Гаррет все это записал. Поблагодарив ученого и повесив трубку, он
вернулся в библиотеку и взял атлас. Диксон в округе Раш, Баумен в округе
Беллами.
Снова за телефон. Отдел регистрация в Канзасе, справочная Канзаса,
справочная округов Диксон и Баумен. Есть ли у них Байберы? Да, есть в
обоих округах.
Гаррета охватило возбуждение. Может, он ошибается и Лейн происходит с
востока, но Канзас кажется многообещающим. Хорошо. У него есть чувство.
Типа Чувства бабушки Дойл. Или кровь призывает кровь. В конце концов в
определенном смысле он сын Лейн: она его создала.
Но хоть чувствует, что ключ к Лейн в этих двух маленьких городах, без
дополнительного расследования он больше ничего не узнает. И по телефону
действовать больше нельзя. Если она связывается с людьми в этих городах,
ее могут предупредить, что за ней следят. Чтобы действовать эффективно,
нужно укрытие.
Придется ехать туда.

10
Гаррет ожидал, что округ окажется плоским, как тарелка; ничего
подобного: коричнево-золотистые холмы, непохожие на холмы Калифорнии и
Сан-Франциско, покрытые улицами и домами, были пустынны и уходили к
невообразимо далекому горизонту; лишь кое-где виднелись деревья или
сооружения. Небо изогнулось над головой бесконечной синей чашей, с
небольшими облаками. Солнце даже под очками жгло Гаррету глаза. Подъезжая
к Диксону со стороны Хейса, он чувствовал себя мошкой, затерявшейся в
бесконечности земли и неба. Может, стоило ехать днем, а не по ночам, как
он; спал он днем в маленькой палатке у стоянок. Так он постепенно привык
бы к все расширяющемуся горизонту.
Чтобы избавиться от неожиданной агорафобии, Гаррет стал думать о
Диксоне, повторяя свою легенду. Он ищет родственников. Когда в прошлом
году умерла его бабушка, она оставила письмо. В нем сообщалось, что она не
родная мать отца Гаррета. На самом деле Филиппа Микаэляна родила
молоденькая девушка, снимавшая у них квартиру и забеременевшая вне брака.
Девушка сбежала, покинув новорожденного, а бабушка Гаррета не стала
отдавать его в приют, а воспитала как своего сына. Она не знала, откуда
родом девушка, но у нее сохранилась фотография, и она помнила, что девушка
писала письма в округ Эллис в Канзасе. Сейчас он с предыдущей работой
покончил, новую еще не начал и потому решил отыскать настоящую семью своей
матери. Он выглядит достаточно молодо, чтобы сойти за внука женщины,
родившейся в районе 1916 года.
На фотографии на самом деле была бабушка Дойл. Ей всего семнадцать, и
она только что приехала из Ирландии. Твердая карточка лежала в кармане
пиджака. Ощупывая ее, Гаррет вспомнил, как две недели назад приехал за
ней.
Протянув ему карточку, бабушка сказала:
- Пусть она поможет тебе отыскать ту, кто тебя убил, а потом мирный
сон.
Она с первого же момента, как он вошел, знала, что с ним. Ничего не
сказала, но он заметил, как она за спинами его родителей коснулась
серебряного мальтийского креста, который всегда носила на шее.
- Гаррет, - в ужасе воскликнула его мать, - ты стал кожа да кости!
Отец спросил:
- Что это такое я читал в газетах? Будто твоего партнера подстрелили,
а ты ушел из департамента.
Но его внимание было устремлено к бабушке Дойл.
- Бабушка. - Он хотел обнять ее, но она отшатнулась и быстро вышла.
Гаррет в отчаянии смотрел ей вслед. - Бабушка!
Мать коснулась его руки.
- Прости ее. Она стареет. С самого нападения на тебя она утверждает,
что ты мертв. Наверно, ей нужно примириться с тем, что иногда ее Чувство
ошибается.
Гаррет молча поблагодарил мать за то, что она неправильно истолковала
причину его отчаяния.
- Понимаю. - Но это не уменьшило боли: в собственной семье его
боятся.
У Гаррета застыло лицо. Нельзя просто сказать: "Здравствуй, сын" и
"Как хорошо видеть тебя дома". Обязательно нужно набрасываться: "К стене!
Расставь ноги. Ты не имеешь права молчать, и все, что ты скажешь и не
скажешь, будет использовано против тебя".
Объяснить не просто трудно - невозможно. Тем не менее Гаррет
попытался.
Мать побледнела слушая.
- Ты вернешься в колледж?
Он уловил облегчение в ее голосе. Конечно, она рада, что он ушел из
полиции: теперь не нужно бояться телефонных звонков.
Но отец сказал:
- Шейн никогда не сдается. Ему четырежды оперировали колено. Ему
приходится играть с болеутоляющим, но он всегда играет. И не выходит из
игры, когда его слегка ранят. И из-за предстоящего наказания тоже не
сбегает.
Неприятно. Гаррет возразил:
- Я ушел не из-за выводов служебного расследования.
- Ты пойдешь к психиатру, как тебе предложили? - спросила мать.
Отец фыркнул.
- Ему не нужно уходить в резерв; просто нужно перестать беспокоиться
о себе. - Он жестко посмотрел на Гаррета. - Ты должен просить о
пересмотре, принять наказание достойно и продолжить работу.
Гаррет не стал спорить.
- Да, сэр, - ответил он и сбежал из дома на задний двор. Даже
солнечный свет предпочтительней дальнейшего разговора с отцом.
Почему так получается? Он горячо любит отца. Если бы только вопросы
отца не походили так на допросы, а высказываемое мнение - на приказ. И что
хуже всего: Гаррет постоянно сомневался, а не прав ли отец.
Земля манила к себе. Он сел в тени большого тополя, на котором много
лет назад они с Шейном построили платформу - древесный дом. Платформа все
еще на развилке, с каждым годом она все больше обветривается, но еще
крепка, и когда приезжают Брайан и дети Шейна, они на ней играют.
Гаррет лег спиной к стволу и потер лоб, думая о Брайане. Как только
он увидится с мальчиком, снова возникнет вопрос об усыновлении. Гаррет
устало закрыл глаза. Что же ему теперь сказать?
Послышались шаги: от задней двери по газону кто-то направлялся к
нему. Он не открывал глаз. Перекрывший запах крови аромат лаванды сказал
ему, кто это.
Шаги остановились недалеко от него.
- Неживой, - негромкий голос бабушки. Открыв глаза, он увидел, как
она садится в садовое кресло. - Почему же ты ходить по миру?
Он сел.
- Бабушка! Я не мертвый! Посмотри на меня. Я хожу, дышу, мое сердце
бьется, я отражаюсь в зеркале. Я могу коснуться твоего креста.
- Но что ты ешь? И по-прежнему ли любишь солнце? - Она указала на его
очки.
На это он не мог ответить. Напротив, после недолгого колебания
сказал:
- Кто бы я ни был, я по-прежнему твой внук. И не причиню тебе вреда.
Она неуверенно смотрела на него, потом быстро коснулась креста на шее
и похлопала по ручке кресла.
- Иди сюда.
Она сидела на солнце, но он подошел и сел рядом на землю.
Она нерешительно коснулась его щеки.
- Ты хочешь отомстить той, что сделал так, что ты не можешь спать?
Он обдумал несколько ответов, потом вздохнул и сказал то, что скорее
всего она и ожидала услышать.
- Да.
Она погладила его по голове.
- Бедный неуспокоенный дух.
Внутреннее я протестовало, он не хотел признавать себя ходячим
мертвецом, но проглотил бесполезные возражения и лег головой ей на колени.
- Мне нужна твоя помощь.
- Чтобы найти ее?
Гаррет кивнул.
- Что я должна сделать?
Услышав ее яростный голос, он поднял голову и чуть не рассмеялся. Она
была так разгневана, так готова в бой со злым духом, причинившим зло ее
внуку, что Гаррет пожалел, что ему нужна только фотография. Встав на
колени, он обнял ее.
Она тоже обняла его и, к его отчаянию, начала плакать. Он понял, что
слышит плач над своей могилой.
Он держал ее, пока она не успокоилась, думая, а вдруг она права. Ведь
он всего лишь временно оживший инструмент мести.
С такими мыслями навещать Брайана! Продолжая думать об этом, он
держался от мальчика на некотором расстоянии. Впервые заметил некоторую
отчужденность в сыне, которой не было в отношениях с отчимом. Логика
подсказала Гаррету, что это естественно: Денниса мальчик видит ежедневно,
а за шесть лет, с его двухлетия, Гаррет для него всего лишь посетитель. И
насколько дальше будет он теперь от сына?
- Джудит, - сказал он, - я думал об усыновлении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31