Лицо ее оказалось в нескольких дюймах от его лица, а руки Гриффина лежали на ее бедрах.– А теперь скажи, что и ты меня прощаешь, – попросил он хрипло, будто волновался и ему необходимо было услышать от нее слова прощения. Она покачала головой.– Что бы ты ни говорил, ты не сделал ничего, за что надо просить прощения. Но я скажу тебе другое, что давно хочу сказать.Она подалась к нему и зашептала у самых его губ:– Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя.Уголок его рта приподнялся, и он прижался лбом к ее щеке. Так они сидели некоторое время. Его руки были на ее бедрах, а она опиралась локтями о его плечи, и волосы Гвин окутывали их обоих темным покрывалом. Время от времени из его уст вырывалось неровное дыхание, но постепенно оно становилось спокойнее.– Есть ли в наших душах места, требующие защиты? – спросила она тихо.Его руки сжали ее бедра, потом скользнули вверх вдоль ребер.– Умница, – пробормотал он. – Теперь мы знаем друг друга изнутри и снаружи.– Давай будем нежными друг к другу.– Будем.К этому времени солнце уже начало всходить. Буря истощила себя и прошла. Яркий ясный желтый свет струился в восточное окно. Долго царила тишина. Они сидели молча, соприкасаясь лбами.– Скоро прибудет Генрих, – пробормотала она. – Я должна принять меры к тому, чтобы…Ее голос замер. Она не знала, как закончить фразу. Чтобы сделать что?– Не волнуйся из-за Генриха.– Я волнуюсь из-за тебя, – ответила она, и смех ее прозвучал отрывисто и неуверенно.– У нас с Генрихом долгое знакомство, Гвин. Он меня знает, и я не беспокоюсь.Она вздохнула с облегчением.– Скажи мне снова, что любишь меня, – пробормотал он, зарываясь лицом в ее шею.– Говорю снова, что люблю тебя. Кончики его пальцев прогулялись по ее спине.– Через несколько часов мы станем мужем и женой, – заметила она тихо.Он переплел свои пальцы с ее пальчиками и поцеловал их один за другим:– Мы уже муж и жена. Эпилог Дождь омывал маленькую церквушку сверкающим водопадом в течение всей брачной церемонии. Прибыл Генрих фиц Эмпресс, прибыл и продемонстрировал в полной мере свой взрывчатый анжуйский темперамент, но, как было известно Гриффину, ум его был острее языка, и очень скоро он перестал извергать пламенные эскапады, после того как услышал подробные объяснения.А потом они сидели в парадном зале, беседовали и пили вино, а вокруг них шумело празднество.– Она умна, – заметил Генрих. – И полна живости. Мне нравятся как раз такие женщины. Но тебе следует держать ухо востро и следить за ней.– Благодарю за совет, милорд.Гриффин поднял чашу с вином, салютуя Генриху:– А тебе советую следить за леди Алиенорой. Генрих разразился смехом, их оловянные чаши соприкоснулись и звякнули.– И в самом деле следует. Мы оба выбрали женщин с сильным характером.Гриффин ответил добродушной гримасой:– Это только одна сторона их натуры.Он поставил чашу и оглядел зал. Всюду были люди. Они стояли маленькими группками, разговаривали и смеялись. Возле помоста сидел менестрель, перебирал струны арфы и тихонько пел маленькой группе гостей, собравшихся вокруг него. Позже ему надлежало спеть для всех, и в его репертуаре были сказания о свирепых монстрах и отважных рыцарях, о молодоженах и воюющих домах, чье примирение и объединение должно было принести стране мир.Гвиневра сидела на другом краю помоста, окруженная детьми. Похоже было, что она рассказывает им историю. Гриффин едва заметно улыбнулся. Дети сидели, приоткрыв розовые губки в предвкушении продолжения, с восторгом глядя в ее оживленное лицо и следя за жестами ее изящных рук, пока развертывался рассказ.Голос Генриха прервал его размышления:– Хвалю твои начинания, Язычник. Люди здесь довольны, сыты, а для этого потребовалось много усилий.– Все это дело рук: Гвиневры.– Возможно, Эверут станет надежным оплотом безопасности на севере.Он повернул голову и сказал резко:– Ходят слухи…Гриффин ожидал этого.– О чем? – спросил он.Генрих смотрел на него поверх края оловянной чаши. Его светло-голубые глаза отражались в полированном металле:– О сокровищах.Гриффин не спеша кивнул и встретил пронзительный взгляд Генриха:– Мой господин, помни: ты узнаешь все, что тебе нужно будет узнать, и получишь все, что тебе положено. Эверут останется верным тебе.Некоторое время Генрих смотрел на него, по-видимому, взвешивая, позволить ли Гриффину эту маленькую уловку, когда на кону стоят сокровища. Но что-то удержало его от возражений.Возможно, тайное осознание того, что когда-то его дед отдал свои богатые анжуйские владения ради того, чтобы жениться на ведьме и стать королем Иерусалима, а возможно, понимание, что судьба уже подарила рыцарям-тамплиерам богатые земли по всей Англии. Но не исключено было и то, что он решил: сокровища, хранящиеся в тайнике, и вполовину не так ценны, как сокровище крепкой дружбы и союза. Что бы за этим ни крылось, но Генрих кивнул.– Да, Эверут останется верным. Я это знаю. Или по крайней мере, – он снова поднял чашу, – ты останешься.Гриффин склонил голову:– Да, милорд.Позже ночью он сидел на постели, глядя на спокойный сон Гвиневры, распростертой под меховыми одеял’Ами. Когда она засыпала, лицо ее на мгновение осветилось слабой улыбкой. И, если он хоть немного был причастен к ее счастью, эта улыбка была ему наградой.У Гриффина было по крайней мере еще одно обязательство перед ней – прочесть документы, найденные в ее шкатулке.Он собрал все свитки и, сидя на краю постели, читал их, пока Гвин спала рядом. Гриффин низко склонился над ними, разбирая латинские и еврейские буквы, роясь в памяти при свете свечи, блики которой играли на его лице. Он достаточно быстро понял, что документы представляли собой карты, но один из них содержал инструкции.Он был так погружен в перевод, что, когда ему открылся смысл текста, от изумления разразился смехом.Гвин подняла голову.– Гриффин? – спросила она сонным голосом.– Ты знаешь?– Знаю что?Гриффин жестом указал на бумаги:– Что я должен с этим сделать?– С сокровищами? – Она приподнялась, опираясь на локти. На щеках ее остались тонкие розовые полосы от простыни. – Алекс сказал, что это знают только Наследники и Хранители.– Возможно, я и Наследник, но никогда прежде не чувствовал себя подлинным Хранителем. А теперь, – он указал на бумаги, – а теперь, чтобы узнать это, я принимаю на себя бремя этой судьбы. Я становлюсь Хранителем.Гвин отвела глаза. Он мог видеть только ее макушку. Она прижала руку к груди, все еще сжимая пальцами край простыни.– Гвин!– Значит, ты уедешь.Он смотрел на нее с удивлением:– Почему?Один изящный розовый пальчик выпростался из-под покровов и указал на бумаги и карты, разбросанные по постели.– Ты ведь должен их найти. Разве не так? Ты должен найти святыни.Он ответил слабой улыбкой:– Не совсем так.Она бросила на него взгляд искоса. Казалось, он вполне доволен. Он листал эти документы и выглядел удовлетворенным. Она приподнялась и заставила себя сесть.– Что ты имеешь в виду?– Мне не надо их искать. Я и так знаю, где они.Ее глаза сузились и смотрели на него с подозрением:– Где же?– Внизу.Она почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица.– Я покажу тебе.Изумленная, недоумевающая, она поспешно оделась и последовала за ним по темной винтовой лестнице в подземелье. Их подошвы крошили мелкие камешки. В руках они держали фонари. Гвин шла позади. Звук их напряженного дыхания и скрежет камешков под ногами эхом отражались от каменных стен, нарушая их молчание, но Гриффина удивило то, как спокойно бьется его сердце. Узнав то, что ему открылось теперь, он почувствовал себя… свободным.Оки остановились перед дверью помещения, где прежде скрывался Эсташ. Гриффин вставил маленький ключик Гвин в пасть дракона, и дверь открылась. Эта комната выглядела теперь так, как ей и было положено выглядеть – как прихожая.Гриффин поднял фонарь и указал в дальний угол, на стену. Там, заметная только благодаря узкой трещине, находилась дверь. Еще одна дверь, прорезанная в камне. Еще одна гигантская дверь, возвышающаяся над их головами. Эта дверь была бы совершенно незаметна, если бы не было известно, что она там есть. Она сливалась с камнем скалы и камнями, окружавшими ее, настолько, что почти не отличалась от них. И оставалась бы скрытой, даже если бы армии Аттилы вторглись в замок Эверут.Должно быть, из-за нее пролились реки крови, думал он. Гриффин никогда прежде не видел ее, только читал о ней в древних манускриптах, хранящихся наверху, и в то же время она казалась ему знакомой, как лицо отца. Он ощупал края, очищая их от пыли, копившейся десятилетиями, а возможно, и дольше, от грязи и паутины, пока наконец вея вырезанная в камне дверь не стала видна целиком.– Никогда о ней не знала, – почтительно пробормотала Гвин за его спиной.Он сложил три ключа – как три части головоломки – вместе, и они скользнули в замочную скважину. И снова он не смог бы сказать, читал ли об этом. Но чувствовал, что все это было ему знакомо. Потом нажал обеими ладонями на дверь и сильно толкнул ее.В этом темном и сыром помещении петли должны были заржаветь и скрипеть как старые кости, но дверь отворилась бесшумно. Повеяло холодом, застоявшийся воздух устремился наружу из укромных уголков, как трепетные крылья. Гвин судорожно втянула воздух.Он повернулся и наклонил голову:– Ты ведь всегда была склонна к авантюрам, Рейвен. Она неуверенно улыбнулась:– Не думаю. Я терпеть не могу авантюры. Просто приключения сами меня находят.– Нет. Это я продолжаю тебя находить. Она дотронулась до его руки:– Я люблю тебя.Вместо того чтобы взять ее руку, он улыбнулся:– Идем.И пошел вперед в кромешную тьму пещеры, высоко подняв свой фонарь.Гвин, стараясь дышать ровно, ступила через закругленный деревянный порог и нырнула во мрак.Это походило на спуск в катакомбы. Они спускались в недра земли, под брюхо замка. Закруглявшиеся стены сочились влагой. Камень был покрыт слизью. При свете фонаря Гвин могла видеть странные фантастические изображения, вырезанные на стенах, вызывающие страх и благоговение.К ней пришло забытое воспоминание: оно промелькнуло в ее сознании, как будто летучая мышь пролетела. Когда-то давно она была здесь. Очень маленькой. Отец что-то рассказывал ей об этих изображениях. Говорил, что они сделаны много-много лет назад и что эта стена с наскальными изображениями была привезена сюда издалека. Он никогда ничего больше не говорил об этом – возможно потому, что сам ничего не знал или не хотел, чтобы знала она. Она не имела об этом понятия. Но с какой стати было перевозить сюда каменную стену?Маленький лучик света от фонаря Гриффина осветил пространство впереди, и он уверенно зашагал дальше в темноту. Его лицо было частично освещено светом фонаря – видны были очертания скул, носа и решительные глаза. Он остановился, наклонил свой фонарь вперед, пока его тонкие лучи шарили по стенам. И вот вошел в камеру. Она быстро последовала за ним.– Слезы Иисусовы! – выдохнула Гвин.Сокровища!На стене висел огромный длинный сломанный меч. На столе у стены стояло несколько сосудов, собранных в группу, рядом с украшенным драгоценными камнями поясом и простой деревянной чашей.Сокровища! Их было не так уж много, но ей казалось, что она ослеплена исходившей от них энергией и силой.Она приложила ко рту дрожащую руку. Гриффин смотрел на нее спокойными серыми глазами, ожидая, когда она обратит взгляд к нему.– И что?.. – спросила она, но голос ее прервался. – Что ты должен сделать со всем этим?По его лицу скользнула тень улыбки, будто она его позабавила:– Думаю, я должен это отдать. Ее рука опустилась.– Что? А как насчет карт? Разве это не карты, указывающие, где скрыты сокровища?– Некоторые из них. Но я должен вернуть сокровища.Она недоуменно смотрела на него.– Кому?– Миру.Гвин ответила слабым кивком и опустилась на каменное сиденье, пока ноги еще держали ее.– Понимаю. Нет, не понимаю. И когда их следует вернуть? – Она вытерла ладонью лоб. – Куда вернуть? И почему? Не понимаю.Лицо Гриффина словно светилось изнутри.– Наследник Карла Великого должен отдать долг, – сказал он просто.Она не сводила глаз с этих древних сокровищ.– Это так красиво, – пробормотала Гвин, потом посмотрела на Гриффина: – Бремя?Он покачал головой:– Нет, больше не бремя. Нет, если я их отдам.Гвин прикрыла глаза.– Когда?Он снова покачал головой:– Не знаю. В должное время в должном месте. Но чувствую, что не сейчас. Предстоит еще многое узнать. – Он осмотрел реликвии, потом повернулся к Гвин: – Я подозреваю, что нашим детям предстоит стать Хранителями на протяжении долгих поколений. Но однажды, когда наступит время, им придет осознание того, что эти сокровища надо будет отдать людям.– Как? Откуда ты знаешь? Кому решать, где и когда это сделать?– Думаю, это станет ясно тем, кто будет жить позже. Мы только Хранители, Гвиневра.Она сделала шаг назад.– Мы? Хранитель ты.– И ты тоже. – Он смотрел на ее бледное лицо. – Неужели ты возложишь это на меня одного?Ее глаза наполнились слезами холодные пальцы сжали его руку как тонкая серебряная филигрань, украшающая корону.– Ни за что. Даже если весь мир ополчится на меня, я тебя не покину, – ответила она шепотом.Он привлек ее себе на грудь, обвил руками стан, всю ее, полную добрых намерений, силы, достоинства и чувства чести, и сжал так сильно, что у нее захватило дух.Гриффин понимая, что держит в объятиях самое ценное из сокровищ.Он склонился к ее губам.– Превыше всего, Гвиневра, я ценю тебя. Если бы мне предложили выбрать королеву, я выбрал бы тебя. Если бы мне был предложен весь мир, я выбрал бы тебя. Я выбираю тебя и ценю превыше всего на свете.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35