– Надейся, Алекс.Александр поднял лопасть своей кольчуги и застегнул пряжку на плече.– Как скажешь, милорд. Гриффин кивнул:– Встретимся перед тем, как лошадей начнут грузить на корабль.Александр натянул на голову шлем. Металлические звенья тяжело сдавили его светловолосую голову, и лицо его исказилось.– Ты поедешь в аббатство Святого Альбана, оставишь там свой груз и доберешься до пристани Уэрхема в тот же день, что и мы, хотя мы отправимся туда прямо сейчас?– Да.Александр покачал головой и окликнул Эрве Фэреза.– В чем дело? – спросил тот, приближаясь.Александр сделал жест в сторону Гриффина:– Язычник отправляется в аббатство Святого Альбана.Фэрез бросил взгляд на дом.– Из-за девушки? Да, ей не стоит здесь оставаться.– Мы подождем его здесь, а остальные отправятся дальше.Гриффин покачал головой:– Нет. Вы отправитесь вместе со всеми.– Нет, – возразил Александр, перенимая интонацию Гриффина и говоря так же убедительно и настойчиво, как и он. – Мы с Эрве останемся ждать здесь.– В том, что говорит Алекс, осмелюсь заметить, милорд, есть смысл.Гриффин провел ладонью по лицу.– Не осмелишься.Мокрое раскрасневшееся лицо Эрве было решительным.– Никогда прежде, Язычник, ты не лишал меня слова. – Не начать ли теперь?– Думаю, поздновато, – смущенно возразил Эрве. – Но, как я говорю, ты всегда, бываешь прав, и если ты говоришь…– Благодарю.– Если ты думаешь отправиться куда-то один, особенно в гавань, то это плохая идея, осмелюсь высказать свое мнение.Гриффин потер ладонью пробивающуюся щетину на подбородке и щеках. Эрве никогда не проявлял неповиновения на словах, но всегда поступал по-своему.– Как я уже сказал, – продолжал Александр, – если дойдет до худшего…– Если дойдет до худшего… – повторил вслед за Александром Эрве, глядя на Гриффина так пристально, что это походило на угрозу. Губы его сжались, а пальцем он выразительно провел по шее.– Я не дитя, – рассмеялся Гриффин. – Не надо пугать меня страшными историями, которые рассказывают детям на ночь.– Я говорю не для того, чтобы напугать тебя, Язычник. Ты не вправе рисковать своей головой. И, – добавил Эрве, – если что-то случится с твоей головой, фиц Эмпресс не пощадит и наших.– Он прав, – подтвердил Александр.– Возможно, и прав, – твердо возразил Гриффин. – На всякий случай даю тебе совет, как управлять настроениями Генриха. Если я умру, то предлагаю тебе сообщить ему это известие после того, как он выпьет несколько чаш вина и проведет ночь с леди Алиенорой.Эрве нахмурился:– Право же, сэр, это вовсе не смешно.– Да, не смешно. И потому вы отправитесь вместе с остальными. Вы нужны мне там.– Ты тоже нужен нам там, – возразил Александр.– И я там буду. Через день. А теперь отправляйтесь.На этом спор прекратился. Члены группы, посовещавшись насчет планов, сели на лошадей и углубились в лес. Александр и Эрве тоже вскочили в седла. Один походил на гибкую тростинку, другой – на кряжистый пень. Гриффин бросил внимательный взгляд через плечо.Они сделали круг по поляне, потом остановились под низко нависавшей веткой. Она осыпала их градом дождевых капель. Эрве был мрачен.– Я помню, что сказал Язычник, но… – начал Александр.– …Мы подождем, – закончил Эрве.Александр кивнул:– Обратно он поедет здесь, что бы там ни было.Они повернули и медленно растворились в коричнево-зеленой чаще леса.Гриффин пошел обратно к дому, ощущая нечто необычное и непредвиденное: ярость, копившаяся в нем восемнадцать лет, внезапно улетучилась.Скоро они отберут страну у Стефана, и он отправится домой, в «Гнездо». И, возможно, женщина, спящая наверху, тоже будет там и станет его женой. Глава 20 Солнце уже клонилось к западу, когда они добрались до аббатства Святого Альбана. Гвин сидела на коне позади Гриффина, обхватив руками за талию. Под покровом деревьев они ехали молча, и теперь находились в нескольких десятках шагов от стен аббатства.У ворот аббатства суетилась и оживленно переговаривалась горстка монахов, но Гвин не могла расслышать о чем. Они жестикулировали и куда-то указывали пальцами. Гвин прижималась щекой к спине Язычника и сидела молча, окутанная его теплом и силой.Он молча протянул руку назад и сжал ее запястье. Она знала, что это значит – расставание.Это ничего не значит, убеждала она себя отчаянно. Она не знала ни кто он, ни откуда явился, но внутреннее чутье подсказало, что это прощание.И ей захотелось умереть.Из-за дальней вершины холма появилась кавалькада всадников. На них были шелковые туники, по диагонали пересеченные красным и желтым.– Лорд Джон, – выкрикнул один из монахов. Его темная одежда полоскалась над мокрой землей, когда он бросился вперед приветствовать всадников.– О, это Джон! – воскликнула Гвин. – Тот, кому я отправила послание прошлой ночью. Как, ради всего святого, он сумел добраться сюда так скоро?Джон Кэнтербридж перекинул ногу через седло и, обойдя монахов, направился прямо к аббату, нерешительно стоявшему в воротах. Джон на ходу сорвал с головы шлем и оттеснил клирика так, что оба они оказались недалеко от того места, где под сенью леса находились Гвин и Язычник. Мужчины заговорили быстро и возбужденно.– Не думал, что тебе это удастся, – сказал аббат Роберт.Джон Кэнтербридж бросил на него суровый взгляд.– Так мой посланец прибыл?– Около часа назад.Аббат поднял руку и сделал знак тому, кто находился внутри: монахи и мужчины в латах двинулись к воротам аббатства.– Нам надо войти внутрь, милорд. Это опасное место…– Да, если поблизости рыщет Эндшир, – мрачно закончил Джон Кэнтербридж, вытирая ладонью потное лицо. – Я возвращался домой с совета из Лондона, и, хвала Господу, меня нагнал всадник и сообщил, что леди Гвиневра направляется сюда.– Но как? – воскликнул аббат.Его щуплая фигурка скрывалась под одеянием бенедиктинца.Джон покачал головой:– Не знаю. Посланец был мне незнаком. У него не было ни эмблемы, ни печати. Он ничего мне не сообщил и исчез прежде, чем мои люди успели задержать и допросить его. Я подумал, – закончил он мрачно, – что это может быть ловушкой.– Я ничего об этом не знаю. Но графини здесь нет.– Черт побери! – рявкнул Джон Кэнтербридж.– Милорд! – упрекнул его аббат, услышав богохульные слова.– Приношу извинения вам и вашему Богу. Но где, дьявол ее побери, она может быть?– Милорд! – на этот раз голос аббата прозвучал октавой ниже, потому что он услышал упрек в тоне собеседника.Джон ответил вздохом.– Я нес покаяние много лет, милорд аббат, Еще несколько лет епитимьи мне не повредят. Но сейчас меня беспокоит судьба леди Гвиневры. Вы ничего не слышали? Ничего не видели?– Ничего.Джон произнес что-то невнятное, потом добавил:– Я пошлю своих людей прочесать эти леса. Возможно, она заблудилась.– Но как в таком случае она послала вам весточку? – спросил аббат.Джон покачал головой, они повернулись и направились к аббатству.Гвин все плотнее прижималась к спине Язычника, будто хотела за ней укрыться, и это было самым странным, потому что разве не сода стремилась она попасть всю прошлую ночь? И разве не ее близкий друг явился сюда спасать ее?Почему же она не могла избавиться от чувства, будто на нее идет охота?– Тебе лучше идти туда, Рейвен.– Да, – согласилась она, и голос ее был лишен выражения. Она соскользнула с лошади.Он тоже спрыгнул и теперь стоял рядом.– Язычник…Он потянулся к ней, и она задержала дыхание. Вдруг он что-то изменит? Но он этого не сделал. Его пальцы пробежали по ее щеке, опустились вниз и исчезли в тени. Его серые глаза не отрывались от ее лица, будто он старался запомнить его. Ничто теперь не имело значения, кроме выражения его глаз: ни Джон, ни аббат, ни король с его войнами, ни отец, покоящийся в могиле.Кто-то закричал. Она сделала резкое движение. Он отвел взгляд. Снова закричали. Кто-то звал ее по имени. Это означало, что ее ищут.Один из людей Джона уже бежал к своей лошади.Снова послышался крик от ворот аббатства. Гвин опять обернулась. Там были люди Джона Кэнтерориджа, потом она заметила и других. Их была целая толпа – мужчин, опоясанных красными перевязями с мечами поверх туник, и соболино-черное знамя, реющее в воротах аббатства.Марк Эндшир.Сердце ее перестало биться.Если она войдет в аббатство со шкатулкой…Гвин снова скользнула под покров леса с бешено бьющимся сердцем.Она отцепила от пояса войлочный мешочек со шкатулкой и сунула Гриффину в руки:– Возьми.Его пальцы сжали мешочек:– Что это?– Семейное наследие. Храни его, ради Бога!Лицо ее в тени деревьев было бледным и испуганным. Темные волосы упали на плечи, когда она потянулась к нему.– Ты найдешь меня? – спросила она шепотом.Он схватил ее руку и прижал к груди.– Найду, – сказал Гриффин, думая, что никогда еще не видел ее столь прекрасной.– Обещай!– Клянусь жизнью, – проговорил он охрипшим голосом.По щекам ее покатились слезы.– Поклянись моей жизнью, Язычник. Поклянись моей жизнью!Мгновенно ее лицо оказалось в его ладонях, и губы расплющил его яростный и властный поцелуй.– Клянусь нашими обеими жизнями!Выпустив ее из объятий, он жестом указал на ворота аббатства, медленно отворявшиеся, и вскочил на Нуара:– Прощай!Последнее, что она увидела сквозь застилавшие глаза слезы, был его с трудом различимый силуэт на приплясывающем коне. В знак прощания он поднял руку и исчез. Глава 21 Лоснящийся круп гнедого коня, последнего в свите Марка, скрылся за воротами аббатства, когда конный рыцарь, мчавшийся галопом в сторону леса, заметил ее.Гвин покорно вздохнула, когда незнакомый рыцарь поднял ее и посадил на лошадь. Он въехал вместе с ней во внешние ворота аббатства, и ворота закрыли за их спиной, а они затрусили мимо садов и лабиринта строений за стеной, защищавшей аббатство, укрепленное как крепость. Помещение капитула, крытая галерея, монашеские кельи и кладбище, а также амбар и трапезная монашеской братии. Наконец они добрались до покоев аббата, располагавшихся недалеко от церкви.Гвин провели в опочивальню аббата, где ее встретил Джон Кэнтербридж, расхаживавший перед жаровней. Аббат обернулся и замер – в этот момент он как раз собирался передать пергамент Марку фиц Майлзу.Все они уставились на нее. Протянутый лист пергамента, никем не замеченный, с шуршанием упал на пол. Гвин старалась смотреть на Джона, но блестящие глаза Марка притягивали ее взгляд.– Вы в порядке, – заметил он холодно.– Да, – огрызнулась Гвин, обретя наконец дар речи и голос и входя в комнату, – хотя не вашими заботами.Джон поспешил к ней, на мгновение обнял, потом отстранил на длину руки и внимательно оглядел, не упуская ничего.– Слава Богу, Гвин, – пробормотал он. – Как ты?– Хорошо. – Она не могла позволить себе выказать слабость. – Почему здесь лорд Марк?Аббат поспешил к ней.– Леди Гвиневра, – сказал он, касаясь ее руки. – Мы очень о вас беспокоились. Слава Богу, вы вернулись к нам невредимой.– Милорд аббат, я готова возблагодарить Господа, что вернулась к вам, но при чем здесь лорд Эндшир?Она кивком указала на Марка, стоявшего рядом с аббатом с улыбкой спокойного и деликатного человека.– Леди Гвиневра, вы склонны все преувеличивать. Это одна из ваших очаровательных черт, но, принимая во внимание кончину вашего батюшки и отсутствие покровителя, я все больше беспокоюсь о том, чтобы вы не причинили себе ущерба. – Марк взял ее руку и поцеловал.Здравый смысл подсказывал ей придержать язык до тех пор, пока она сможет без свидетелей высказаться, но гнев душил ее.– Марк, – прошипела она, когда он склонился к ее руке. – Побеспокойтесь о том, чтобы не нанесли ущерба вам.Он выпрямился.– Но я склонен беспокоиться о вас, миледи, как и все мы.Он жестом указал на остальных присутствующих.Холодок пополз по ее спине. Ее друг Джон смотрел на нее как на малого ребенка, едва не попавшего под копыта несущейся галопом лошади. Аббат же смотрел так, будто она сама и управляла этой лошадью. Он выразительно кивал, выказывая свою аккуратно выбритую тонзуру.– Вы говорите справедливые вещи, лорд Эндшир, – забубнил он. – И мы разделяем и ценим ваше внимание. Без вас мы бы и не подумали опекать эту леди.– Вы сообщили, что я пропала? – выкрикнула она, обращаясь к Марку.Он склонил голову, изображая покорность и смирение:– Я подумал, что вы могли направиться сюда, после того как так поспешно покинули Лондон вчера вечером.– Я уехала так поспешно потому, – Гвин задыхалась от с трудом сдерживаемой ярости, – что вы угрожали жениться на мне против моей воли!– Даже не пытался, миледи. Оскорблять вас никак не входило в мои намерения. У меня не было такого желания.– Вы не пытались? Да вы мне угрожали!– Я просто пояснил вам ценность подобного союза.– Вы послали свои войска и осадили «Гнездо»…– Только чтобы защитить вас.– И сказали, что, если я не выйду за вас…– Я сказал, что если вы за меня выйдете, то обещаю вам защиту и покровительство, – закончил он без запинки. – Мои люди под стенами вашего замка только ради того, чтобы защитить Эверут. Сейчас опасные времена, Гвин, – продолжал Марк, и лицо его становилось все более серьезным, по мере того как он перестал обращаться к ней официально, опуская ее титул и тем самым придавая своей речи интимный характер. – Теперь, когда ваш отец скончался, появились силы, вступившие в заговор против дома Эверута.– В самом деле! И вы самый опасный из этих злодеев! Она повернулась к Джону, но беспокойство на его лице обрело теперь характер смятения.– Миледи, – тихо заговорил Джон. Он взял ее за руку, и в его глазах, ока прочла беспокойство и доброту. – Вам следует взглянуть на вещи по-новому.Она молча уставилась на дальнюю стену, подавленная ужасной реальностью. Они ей не верили. Они разделяли точку зрения Марка, не зная о его коварных намерениях, а, возможно, верить ему было для них удобнее. Оки считали ее бегство поступком, достойным капризного и импульсивного ребенка, не способного понять собственные желания и мыслить ясно.Гвин молча повернулась, чтобы позволить Джону увести ее из комнаты.– Откуда у вас этот плащ, миледи? – Голос Марка хлестнул ее по спине как холодная рука.Она на мгновение приросла к полу, потом, поспешила вперед, потянув Джона за руку и пытаясь поскорее выйти из комнаты, прежде чем Марк снова задаст опасный вопрос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35