, своего старого сварливого друга, но Гвин остро чувствовала, что этого делать нельзя: письма не были предназначены для посторонних глаз. Глава 14 Гриффин прокрался вниз по лестнице до центрального зала в доме, который никогда не был ни постоялым двором, ни гостиницей. Лет девяносто назад, как раз перед вторжением Вильгельма Завоевателя, это была древняя саксонская крепость, предназначенная для дозора. С тех пор она утратила свое первоначальное значение. И все же в ее стенах обитали люди, замышлявшие свержение королей, – люди вроде Гриффина и его рыцарей, взращенные на полях битв Нормандии.Когда Гриффин вручил поводья Нуара солдату, который поспешил выйти и встретить его, он послал с ним весточку своим людям, чтобы собрались через полчаса в главном зале.Двенадцать мужчин и женщин сидели вокруг огромных, грубо сколоченных дубовых столов и отдыхали, наслаждаясь теплым элем. В центре зала стояла жаровня с горящими угольями, а на каждом столе – по три-четыре свечи, укрепленные в лужицах застывшего воска, что позволяло им стоять вертикально.Гриффин кратко сообщил им о событиях на континенте, о встрече и договоренности с Бомоном, что сейчас было, пожалуй, самым важным, и, наконец, рассказал о несостоявшемся похищении девушки, которое он предотвратил в сражении на мечах с людьми Эндшира, и о последующем ее спасении.– Так они все убиты? – спросил нормандский рыцарь Дамелран.Гриффин медленно отвел глаза от огня и окинул взглядом комнату.– Не все, – ответил он. – Де Луд только ранен.– Это утешает, – заметил рыцарь язвительно, поднимая кружку, чтобы сделать еще один глоток.Гриффин ответил ему жестким как кремень взглядом:– Разумеется.Он оглядел комнату, полускрытую в тенях и наполовину освещенную огнем жаровни, и помрачнел.– А что сделали бы вы на моем месте? Оставили ее в руках бандитов?За этим заявлением последовали переглядывания, сменившиеся молчанием, продолжавшимся не менее двух минут. Гриффин с мрачным видом оглядел товарищей.Всем им он без опасения доверил бы свою жизнь. Но ни с кем из них не стоило делиться подобными сведениями. Они готовы были понять это превратно и потешаться над этим.Мужчины хлопали друг друга по спине и поднимали кружки, салютуя ими. Александр, второй по рангу рыцарь после Гриффина, молча наблюдал за ним. Он единственный не присоединился к веселью. Гриффин перехватил его взгляд и пожал плечами. Александр покачал головой и сделал глоток эля. Остальные оставались в игривом настроении.Гриффин свирепо оглядел соратников.– Как я сказал, она была в опасности.– Но не в такой, как мы, когда Эндшир начнет искать призрачного рыцаря, появившегося невесть откуда и увлекшего его невесту неизвестно куда, – заметил Эрве Фэрез, анжуйский рыцарь.– Согласен, – послышался низкий спокойный голос Александра.Гриффин покачал головой.– Мы оставим этот приют на рассвете, а Англию – через два дня. На следующее утро будем в Нормандии, и там Эндшир нас не побеспокоит.– Возможно, и нет, Язычник, – проговорил Александр, – но какое это имеет значение? Сейчас она в нашем лагере. Что, если она проведает, кто мы и каковы наши цели?– Она этого не узнает. Завтра утром она проснется, найдет дом опустевшим и отправится восвояси.Он оглядел комнату и покачал головой, отчаявшись убедить их.– Все, что от нас требуется, это не замечать, что среди нас оказалась эта женщина. Неужели мы не способны на столь простое благородное действие?Все наконец успокоились и замолчали. Гриффин отошел в глубь комнаты, где за столом сидел Александр, и опустился на скамью напротив.– У тебя есть что сказать мне? – спросил он резко.– Да.– Так я и думал.Он плеснул эля из кувшина в деревянную кружку, которую Александр пододвинул ему, расстегнул пряжку кольчуги на плече, и тяжелый клапан опустился ему на грудь. Потом поставил ногу на скамью, оперся локтем о колено и уставился на огонь.Был слышен шум дождя, барабанившего в окна и стены, От жаркого огня по комнате распространялся запах подсыхающей кожи, старой соломы и дыма.Огонь отбрасывал трепетные блики, а бормотание мужчин становилось все тише, по мере того как они начинали клевать носом и засыпали.Гриффин сделал большой глоток эля, вытер рот тыльной стороной руки и посмотрел на Александра, подняв бровь в безмолвном вопросе.Александр отвел глаза.Гриффин пожал плечами.– Чувствую, что я должен объясниться. Утром я провожу ее, и с этим будет покончено.Александр вытер пальцем со стола влажный круг – след от кувшина с элем.– Неужто будет покончено?– Я не первый раз в жизни встречаю женщину, Алекс. И, – добавил он сердито, – не впервые веду себя как положено рыцарю. Некоторые из тех, с кем я знаком, – он со значением взглянул на друга, – повели бы себя точно так же.– Да, но у тебя особое положение. У тебя есть более важные дела. Все, что от них отвлекает, лишнее.На дальней стене заплясали тени от огня, горящего в жаровне.– Зачем она здесь? – спросил он, понизив голос. – Я в самом деле хочу получить ответ, Гриффин. Что происходит?Гриффин отвел глаза:– О чем ты беспокоишься, Алекс? Ты меня знаешь. Наступила тишина, которую нарушало только потрескивание огня.– Тебя я знаю, Гриффин. Я не знаю ее.Он молча вертел в руках кружку.– У тебя предназначение, Гриффин. Ты продолжатель дела, кровный родич. Хранитель. Наследник.Он посмотрел в непреклонное лицо Гриффина и покачал головой:– Не мне тебя убеждать или учить уму-разуму.– О, неужели? Тогда почему ты снова и снова говоришь об одном и том же?Лицо Александра обрело жесткость.– Потому что тебе предназначена особая роль – охранять сокровище. Или ты так не думаешь?Гриффин подался вперед, перегнувшись через стол:– Я скажу тебе, что думаю о святых сокровищах, Алекс, – ответил он, понизив голос. – Я убежден, что действиями людей руководят алчность и страх. Люди редко воюют из добрых или великодушных побуждений. И хотя иногда они защищают святыни, легенды о скрытых сокровищах побуждают их к действию сильнее, чем все остальное. Я не приемлю того, что делается из чувства алчности.Он откинулся на спинку скамьи и провел рукой по волосам:– Я не хочу, чтобы люди служили неправому делу.Он окинул комнату внимательным взглядом. Распростершись вокруг огня, его спящие соратники казались отсюда бесформенными грудами одежды. Дождь барабанил по ставням.– В твоих жилах течет древняя, тысячелетняя кровь, Гриффин, – спокойно произнес Александр. – Это слишком веский аргумент, чтобы пренебрегать им. Твоя жизнь не принадлежит тебе одному.Пальцы Гриффина сжали кружку.– Знание этого у меня в крови. Но моя древняя кровь не застыла, как тысячелетняя каменная лава. Во мне бьется живое сердце.– Ты Хранитель, Гриффин, – продолжал говорить Александр, и в голосе его зазвучала гордость.Гриффин поднял на него глаза.– А ты Наблюдатель, Алекс. Смотри в глубину. Твоя задача – наблюдать не со стороны.Лицо Александра стало суровым:– Да, я Наблюдатель. Я защищаю тебя и тем самым исполняю свой долг.На лице Гриффина появилась улыбка:– Можешь называть это долгом, если хочешь, Алекс. Каждый из нас сделал свой выбор.– Но разве твой выбор в том, чтобы отвергать свою судьбу со дня смерти твоего отца?– Нет, – тихо ответил Гриффин. – Отвергнуть судьбу невозможно.Ничто не могло изменить судьбу того, кому надлежало стать тем, кем было стать предначертано. Даже если он попытался бы избежать этого. Гриффин знал, что хранившиеся в подвалах Эверута сокровища имели власть развращать и разрушать. И эта разрушительная сила была настолько мощной, что повергла королей на колени. Эта сила почти сокрушила его отца и Жонесса де л’Ами, павших под бременем алчности.Об этих сокровищах говорилось едва слышным шепотом на тайных сборищах тех, кто только подозревал об их существовании, но слухи о них не прекращались. Они распространялись в Египте, в Лангедоке, в Иерусалиме. Никто не знал наверняка об их существовании, не говоря уже о местонахождении.Никто не подозревал, что они бесславно таятся в отдаленном донжоне замка, лишенные дневного света.И он, Гриффин, их Хранитель.Он уставился на столешницу, видя на ней не текстуру старого дуба, а безумное от ярости лицо отца. Он не хотел стать похожим на Кристиана Соважа – жестоким, греховным, бесплодным и сокрушенным алчностью.Неужели ему предстоит подобная участь? Он не хотел ее. – Гриффин, – вторгся в его мысли голос Александра.Он резко поднял голову и теперь неотрывно смотрел на своего давнего товарища. Александр дотянулся до него и сжал его руку.– Не знаю, почему ты вообразил, друг, что наши желания имеют значение, – сказал Александр почти печально. – Ты то, чем сделали тебя время и происхождение, – наследник Карла Великого. И несешь это бремя. Ты Хранитель Святого Грааля. И к добру то или к несчастью, но мы уповаем на тебя, Гриффин.Тот вырвал руку.– Называй меня Язычником, пока она поблизости. И вышел из зала. Глава 15 Гриффин пнул дверь покоев и остановился в дверном проеме, держа в обеих руках по кувшину с элем. После беседы с Александром он долго не мог прийти в себя. Гриффин почистил в конюшне Нуара, а когда вернулся, преодолевая резкий хлещущий ветер и дождь, то понял, что единственное, чего он хочет, – посидеть рядом с Гвиневрой. Просто посидеть рядом, на время забыв о внешнем мире.Она уже вышла из ванны и стояла возле маленького стола, стараясь избежать его взгляда и теребя на себе что-то красное…– Что это?Она подняла голову с еще влажными волосами и улыбнулась с досадой:– Мне было нечего надеть. Он поставил кувшины на стол.– И ты выбрала… гм? – выдохнул он, поняв наконец, что она использовала в качестве одежды. Пустое место на стене, где недавно висел гобелен, объяснило, почему на ней нечто вроде римской тоги.В дверь тихо постучали. Он сделал Гвин знак скрыться в спальне.В двери стояла Мод, в руках был поднос с едой.– Еда, милорд, – сказала она шепотом, будто это сообщение было тайной.Он принял поднос и затворил дверь.– Иди сюда, – позвал он, гляди в темный дверной проем, ведущий в спальню, и поставил поднос на стол. – Поешь.Не прошло и пяти секунд, как Гвин оказалась возле стола.– Славно, – бормотала она с полным ртом, пережевывая хлеб с сыром.– Гм.Под его пристальным взглядом она подняла голову и посмотрела на него.– А ты не хочешь присесть? – спросила Гвин.Он опустился на скамью напротив и скрестил руки на груди.Ее темно-зеленые глаза прошлись по его фигуре, потом взгляд переместился на лицо.– А поесть?Он взял кусочек сыра и положил в рот. Губы Гвиневры изогнулись в улыбке:– Ты послушный.– Очень.– Всегда?– Чаще, чем ты.Смех, которым было встречено это заявление, был очаровательным. Она запрокинула голову, и темные локоны, упавшие на плечи, приподнялись, обнажая изящную шею. Его взгляд охватил ее всю, и внимание Гриффина привлек синяк.Он подался вперед на скамье.– Когда ты покончишь с едой, я полечу тебя, – сказал он грубо.Она опустила голову и пробормотала что-то неразборчивое. Вся армия Стефана могла бы маршировать, направляясь к их убежищу, и он бы этого не услышал. Много лет его сердце не билось так громко и бурно. Желание дотронуться до нее было таким сильным, и она была так близко, что у него перехватило дыхание.Такого не должно было случиться. Она могла бы быть обернута мешковиной и скрыта в стоге сена, но и это бы не помогло. Образ ее обнаженного тела, простертого под ним, с черными волосами, разметавшимися по подушке, был ярче, чем что-либо, виденное им до сих пор.– Знаешь, я не ожидал встретить такую женщину, как ты. Она ответила слабой улыбкой:– Думаю, ты согласишься, что мы оба глупо себя ведем.– Лишены здравого смысла?– Совершенно лишены.Он откинулся назад и сказал ровным голосом:– Мне бы хотелось, чтобы ты хорошенько подумала, Рейвен, прежде чем случится что-нибудь такое, о чем ты позже пожалеешь.– Пожалею?Она покачала головой, и улыбка ее потускнела:– Думаю, едва ли. Другое дело, что мне есть о чем сожалеть.– Как и мне. И я не хочу, чтобы эта ночь дала еще один повод для сожалений.– Я убеждена, что мы слишком часто сожалеем о том, о чем не должны сожалеть, но мир устроен так, а не иначе, даже если мы восстаем против такого порядка вещей.Она замолчала, и на мгновение ему показалось, что удастся ускользнуть от нее неопаленным, что она осмотрительна и не станет потакать его нарастающему желанию. Но то, что она сказала после паузы, разбило его надежды в прах и слова ее захватили его как водопад.– Здравый смысл, Язычник, – сказала Гвиневра шепотом, – только одна сторона дела. – И я уверена: мы можем найти другую.Он вскочил со скамьи, одним движением обогнув стол, и его руки обвились вокруг ее талии. Он заставил ее подняться и отвел волосы от лица. На еще влажных волосах заиграли медные отблески огня; волосы ее упали шелковой завесой на шею и плечи, обрамляя нежное и лишающее разума прекрасное лицо. Их губы оказались в дюйме друг от друга, и Гриффин ощущал каждый ее трепетный вздох.– Прости меня, Господи, – пробормотал он, и губы их слились в жадном ненасытном поцелуе, требовательном и лишенном нежности.Он захватил в кулак ее волосы с яростной и жадной страстью и отвел их ото лба, собрав на затылке. Когда Гвиневра откинула голову назад и он ртом поймал ее стон, это чуть не сломило его.Гвин сознавала только одно: ее жизнь изменилась отныне навсегда.Его руки сжимали ее в объятиях. Он заставил ее отклониться назад, и язык его вторгся в ее рот, исследуя все его потаенные уголки и выпуская на свободу неизведанные ощущения, о существовании которых она не подозревала, – горячее желание запульсировало в ней.Он толкнул ее назад, и когда ее ягодицы оказались прижатыми к столу, встал между ее коленями. Мускулы на его бедрах напряглись и заиграли, он поднял ее, оторвал от пола и заставил опуститься на столешницу.Его тело было стеной из огня и мускулов, и ткань гобелена не могла надолго отдалить ее от него. Его отвердевшая восставшая плоть пульсировала совсем рядом с тем местом в ее теле, откуда распространялось трепетное и жадное желание, волной накатившее на нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35