Вот теперь выхода у меня точно не было. День выдался жаркий. Так что разделась я практически догола. Мне вспомнились шутливые слова Мэттью: «Тебе бы лучше носить скафандр…» Теперь я пожалела, что его на мне нет. Продолжала читать, делая вид, что не замечаю Френсиса, а потом он позвал меня.
– О, привет. – Я вскинула голову. Но разговоры его более его не устраивали. Это я поняла со всей очевидностью. И развернула Мэттью лицом к стене. «Он – твой муж, он – твой муж, он – твой муж», – напоминала я себе, когда Френсис подошел, опустился на колени и задрал халатик. А потом, очень осторожно, очень медленно, очень нежно, раздвинул мои ноги и зарылся между ними лицом.
И что мне оставалось делать? С криком убежать?
Потом, в ванне, я мылила ему спину и думала о том, что в этом раздвоении нет ничего страшного. По крайней мере, я могу с ним справиться. Я же знала, что Мэттью не ворвется в ванную, переодетый крестьянином и с мешком кукурузных початков. В подробности я его посвящать не собиралась. В общем, мне удавалось изображать всем довольную жену, пока Френсис восторгался размерами ванны. Однако я не могла не задаться вопросом: а как вышло, что моя спокойная и размеренная семейная жизнь вдруг превратилась в сюжет французского любовного романа?
– Давно у нас не получалось так хорошо. – Он протянул руку назад, чтобы погладить мое бедро. – Думаю, я просто помолодел. – Он рассмеялся, довольный собой. Затем осторожно добавил: – И ты не похожа… на беременную.
– Угу, – пробурчала я, продолжая мылить ему спину.
– Знаешь, – продолжил он, – я думаю, ты была права. Насчет того, чтобы уехать на какое-то время от всех и от всего. Возможно, мне это нужно не меньше, чем тебе. Нам обоим это нужно. Теперь я только рад, что ты проявила твердость и не разрешила приглашать сюда Джона, Петру и девочек. – Он откинулся назад, привалился спиной к моим коленям, удовлетворенный, расслабленный. – Думаю, мы имеем право провести какое-то время вдвоем.
Меня радовало, что хром на кранах потускнел и он не мог видеть выражения моего лица.
В воскресное утро я всеми силами старалась не выказывать нетерпения. Заполни время, заполни время… Вот я и предложила пойти перед ленчем в местный паб. «Уэттон-Армс» располагался неподалеку от того места, где проживал хряк-чемпион, только теперь его свинарник снесли, чтобы построить новенький дом. Возможно, для дочери фермера Хоупа. На этот раз я не могла напоить Френсиса пивом, иначе у него появился бы веский довод остаться до утра, поэтому мы выпили только по пинте и двинулись в обратный путь. Я чуть не сходила с ума от нетерпения, но мне удавалось делать вид, словно времени у меня выше крыши.
– Это рай, – удовлетворенно вздохнул Френсис.
– Да, – согласилась я, а когда мы проходили мимо его автомобиля, убедилась, что все колеса должным образом накачаны.
Поели мы в Кейри-Хаус, а когда помыли посуду, убрались и собрали вещи Френсиса, мне едва удалось избежать еще одного совместного купания в ванне – первое запало в душу Френсиса. Как-то незаметно подошло время отъезда. И я знала; что мой любовник уже в дороге, мчится ко мне. Двум автомобилям предстояло встретиться и разминуться в какой-то точке между Вудлинчем и Лондоном. Во всяком случае, я надеялась, что они разминутся. От перспективы увидеть газетные заголовки: «ЖЕНА ТЕРЯЕТ В АВТОАВАРИИ МУЖА И ЛЮБОВНИКА» – ноги становились ватными. И стали совсем ватными, когда. Френсис, спустившись вниз с чемоданом в четверть восьмого, вдруг заявил:
– Знаешь, а ведь мне нет никакой необходимости уезжать до понедельника. Если я выеду рано утром…
Я обмерла. Теперь я не только видела, как грызут пальцы, я почувствовала, каково это, когда внутренности превращаются в воду, Да, дорогие мои, они превратились.
А потом я с облегчением выдохнула:
– Ты не можешь. Завтра утром ты должен отвезти Джулию на станцию.
Он вновь взялся за чемодан.
– Черт…
– И потом ты можешь застрять в пробке…
– Нет, если я уеду в пять…
– …или проколоть колесо…
– Почему бы не поговорить о светлой стороне переноса отъезда на понедельник, а?
– Мне просто будет не по себе, если ты будешь куда-то спешить… – Теперь уже нетерпение рвалось наружу. Все мои мысли занимал только Мэттью. Меня уже била дрожь от предвкушения встречи с ним. Неужели Френсис не чувствовал идущие от меня флюиды? Должно быть, нет. Потому что улыбнулся своей горячо любимой жене.
– Ты, пожалуй, права.
Продвинулся к автомобилю еще на пару шагов. Иди, иди, иди… И тут он снова поставил чемодан. На этот раз обнял меня, чтобы, как я надеялась, быстренько поцеловать на прощание. Насчет быстренько я ошиблась. Обычно ты знаешь, что поцелуй не будет быстрым, если рука с шеи спускается вниз, на грудь, еще ниже, ныряет туда, где ты уже готова, в ожидании прибытия любовника. На Френсиса обнаруженное между моих ног произвело столь сильное впечатление, что он напрочь забыл об отъезде. Я же думала лишь о том, что времени до приезда Мэттью остается все меньше. С развратом, как и с обманом, у меня получалось легко. Я радовалась, представляя себе, как Мэттью приезжает и сменяет Френсиса, так что Френсис внакладе не остался. Если бы все это не было так жестоко, я бы рассмеялась.
– А теперь одевайся, – сказала я ему, – и чтоб больше никаких задержек. – В голосе прорезались учительские нотки.
Я, конечно, старалась улыбаться. Но изнутри поднималась волна страха. Если бы он остался, я бы, и сомнений тут не было, умерла.
Когда мы шли (я-то едва передвигала ноги) к автомобилю, он насвистывал, обнимая меня за талию.
– Мне начинает нравиться такая жизнь. – Он открыл дверцу.
– Счастливого пути! – выпалила я и попятилась к дому, боясь, что сейчас взорвусь.
Уже тронув автомобиль с места, он нажал на тормоз, опустил стекло.
– Слушай, а что мне делать, если позвонит твоя тетя?
– Моя тетя?
– Тетушка Лайза.
– А… ну… Скажи, что я ей напишу. И потом у нее есть номер моего мобильника.
Он кивнул и послал мне воздушный поцелуй:
– До пятницы.
И вновь в его голосе прозвучали похотливые нотки. Господи Иисусе. Мы вступили в фазу идеальной супружеской жизни. Я в состоянии постоянной готовности, в сельском коттедже с розовыми кустами у двери и ванной на двоих, ничто меня не отвлекает, за исключением написания книги, и я жду не дождусь возвращения моего господина на уик-энд. Честное слово, не хватало только пояса верности.
Все еще дрожа от упоминания тетушки Лайзы, недавнего исполнения супружеских обязанностей и ужаса от мысли, а вдруг он неожиданно решит вернуться, я наблюдала, как вспыхивают на поворотах тормозные огни, пока наконец его автомобиль не исчез из виду. И тут же зазвонил мобильник.
– Я по другую сторону Дорчестера, – доложил Мэттью.
– Тебе следовало подождать, пока я позвоню тебе, – излишне резко ответила я. – Мы же договорились.
– Я знаю, – ответил он, – но не мог больше ждать.
Это еще один аспект разврата. Ты, еле отдышавшись, переходишь от одного мужчины к другому. Вроде бы это одно из высших достижений в сексе, но, доложу я вам, в этом нет ничего сексуального, если твое кровяное давление достигло уровня давления шестидесятилетнего бизнесмена, давно уже забывшего про спорт, пробежавшего по необходимости милю за четыре минуты после плотного ленча в «Ритце». И, с чем я уже столкнулась раньше, существует опасность перепутать имена.
Когда Мэттью прибыл с охапкой бутылок и цветов, я порозовела от четырнадцати ванн, которые вроде бы приняла за день, и от напряжения едва могла шевельнуться. Должно быть, он спросил себя, а стоило ли ему так торопиться, когда я схватила одну из бутылок и тут же начала ее открывать, едва чмокнув его в щеку. Конечно же, он не мог не удивляться, видя женщину, поглощенную открыванием бутылки, тогда как мужчина, которого ей полагалось ждать с нетерпением, напрасно пытался привлечь к себе внимание, целуя ее в шею.
Когда же я чуть успокоилась и мы сидели на полу в гостиной, наблюдая, как в саду сгущаются сумерки, он поглаживал меня, а я поглаживала его, и мое бедное тело наконец-то начало оттаивать и хотеть, он внезапно спросил:
– Вы этим занимались?
– Разумеется, нет, – ответила я, не отводя глаз от луны, которая поднималась на небе вслед зашедшему солнцу. Луна тупо смотрела на меня. Под ее древними лучами так часто лгали, что она не считала нужным порицать очередную лгунью.
Мэттью выдохнул с облегчением:
– Спасибо тебе. Понимаю, с каким трудом тебе это удалось.
А в следующее мгновение он избавился от футболки и рубашки, оставшись в костюме Адама и готовый к действу, и мне потребовались какие-то мгновения, чтобы сообразить, что я лежу уже не с мужем. А также лгу мужчине, с которым лежу, о том, что делала с мужем, который ничего не знал о существовании этого мужчины.
Нет уж, для таких головоломок у меня просто не оставалось сил. Тем более что я почувствовала невероятный прилив счастья. И состояние это не прошло и через несколько часов, когда Френсис позвонил, чтобы сообщить о благополучном прибытии.
– Дорога заняла два часа пятьдесят минут, – доложил он.
– Я рада, что ты уже дома.
– А где ты? – игриво спросил он.
– В постели, – ответила я. Наконец-то сказала правду.
Глава 11
НЕ ТАК И ДАЛЕКО ОТ СВОДЯЩЕЙ С УМА ТОЛПЫ
Как я могла просмотреть один существенный изъян в этом новом раскладе? Часть моего мозга, видимо, временно отключилась, потому что лишь после приезда Мэттью часть эта вновь начала функционировать и не без ехидства указала мне на этот изъян. Я уверена, что мысль эта приходила Мэттью в голову, но он решил, что все это мелочи, пусть я никогда не задавала ему такого вопроса. Нет, вина целиком и полностью лежала на мне. Я убедила себя и его, что план идеален, но ведь и в раю нашелся змей. Кто мог избежать такой ошибки? Есть теперь на земле такое место, где можно сохранить анонимность? Моя идея: мы вдвоем идем в пурпурный закат, и вокруг ни единой души – оказалась слишком далекой от реальности. У меня возникло ощущение, что, окажись мы и в Гоби, по прошествии нескольких дней симпатичный молодой человек посадил бы рядом биплан и вежливо осведомился: «Миссис Холмс, не так ли?»
Проведя день и больше в милых домашних играх, включая и завтрак в постели (яйца мы съели из таких милых курочки и петушка), Мэттью и я решили прогуляться. Мы миновали тихие улочки Вудлинча, перевалили через холм и, словно имели на то полное право, вошли в Бридпорт. Во вторник, аккурат во время ленча, так что на улицах нам встречались лишь редкие пешеходы. Маленький музей был закрыт, и мы как раз отходили от него, ознакомившись с расписанием работы, когда дочь фермера Хоупа сказала мне на ухо:
– Теперь он открыт только по субботам и четвергам. Нет денег на жалованье сотрудникам.
Возможно, говорила она это мне, но смотрела, и с интересом, на Мэттью.
Мэттью, как и положено вежливому джентльмену, собрался уже продолжить разговор, когда я отрезала:
– Спасибо, дорогая… – и толкнула его в спину, предлагая продолжить прогулку.
– Так вы, значит, пишете книгу? – Она, однако, не собиралась отпускать нас.
– Угу, – кивнула я, гадая, как об этом узнала эта деревенская проныра, и двинулась следом за Мэттью.
– О чем?
– О свиньях, – вырвалось у меня, уж не знаю почему.
– О, тогда вы не ошиблись адресом. Поговорите с отцом, он ответит на любые ваши вопросы…
– Благодарю, – ответила я, не оборачиваясь. Мэттью в недоумении воззрился на меня.
– Каких свиньях?
– Должно быть, ассоциация, – ответил я. – Ее отец выращивал свиней… в деревне. Мы, бывало…
Он приложил ладонь к моему рту.
– Не говори мне о прошлом. Не надо.
Так что с уединением оказалось не все просто и в сельской глубинке. Меня это сильно опечалило. О том, что всю неделю Мэттью проведет в моей постели, пришлось забыть уже во второй половине дня. Погода стояла чудесная, и нам захотелось прогуляться. Делать все то, что положено мужу и жене. Недавно мы мечтали о ночи, которую могли бы провести вместе. Теперь стремились к тому, чтобы изображать семейную пару, да только это не так просто для жены, у которой есть настоящий муж. Тем более что у мужа нет ни малейшего желания отказаться от этого статуса.
В четверг утром Мэттью пришлось пригнуться на пассажирском сиденье на выезде из Вудлинча, мы направлялись в Дорчестер, потому что дочь фермера Хоупа возилась в саду. Возможно, сооружала каменную горку. Она, без всякого сомнения, любила совать нос в чужие дела. Женщина все-таки. И не дура. Мэттью, возможно, и не тянул на Адониса, но красоты ему хватало, чтобы она могла сложить два и два и прийти к логичному выводу о сущности наших отношений. И разумеется, Мэттью подозрения дочери фермера Хоупа нисколько не беспокоили. Так что начеку приходилось держаться мне.
Но я надеялась, что с удалением от Вудлинча ситуация изменится к лучшему. Четверг был рыночным днем в Мейден-Бассетт. Мы поехали туда. Отлично провели час, умиляясь тому, на что в Лондоне не обратили бы ни малейшего внимания. Нам было так хорошо вдвоем. И тут рядом раздался голос:
– Как приятно вновь увидеться с вами. – Но смотрела она, естественно, на Мэттью, и с еще большим любопытством. Она подошла ближе. – А что вы ищете?
– Раймонду что-то нужно для его раритетного автомобиля.
Мэттью не отрывал взгляда от груды железа. Внезапно вытащил из нее какую-то деталь.
– Ага, вот она.
Мы обе уставились на его руку. В ней он держал тормозную колодку выпуска 1935 года, как радостно сообщил нам владелец этого утиля.
– Значит, к «ягуару» тридцать восьмого года она не подойдет? – очень убедительно спросил Мэттью.
Мужчина покачал головой, не вникая в пикантность ситуации.
– Тогда увы. – Мэттью улыбнулся дочери фермера Хоупа, положил колодку на место и двинулся дальше.
– Еще увидимся, – кивнула я ей и последовала за Мэттью.
И еще долго чувствовала спиной ее взгляд.
В сельской местности ярмарочный день в пределах разумной досягаемости – заметное событие, которое многие местные стараются не пропустить. Мы могли этого не знать, но убедились на собственном опыте, что дело обстоит именно так, а не иначе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38