А Эрик продолжал:
— По-моему, все может плохо кончиться. Я не могу принять на себя ответственность за последствия.
— Но мне показалось, что с ней все в порядке!
Тошнотворное ощущение усилилось. С недавних пор Алекс знала наверняка, что не сумеет, ну никак не сумеет отправить Джиллиан в клинику без ее собственного согласия, а теперь подумала, что странно требовать его от милой, ухоженной, ясноглазой молодой женщины, с которой можно мирно попить чаю, поболтать о прошлом и искренне посмеяться. Вспомнился и горький упрек сестры, что она всегда держит сторону Эрика.
А ведь верно, подумалось вдруг. Почему она всегда и все принимает на веру? Почему даже не пытается проверить голословные утверждения?
— Алекс, — между тем увещевал Эрик своим проникновенным, печальным голосом, — не каждый вид наркомании излечим!
— Надо верить в лучшее.
— Разумеется, разумеется! Но насколько стало бы легче нам всем, а главное — Джиллиан, будь у нее деньги на то, чтобы начать все сначала. Наследство, какое бы ни было, дедушка предназначал вам. Чем пропадать зря, оно могло бы облегчить вам обеим жизнь!
— Разумный довод, — признала Алекс и добавила в шутку: — Давай как-нибудь пороемся на заднем дворе.
Эрик засмеялся, но смех его звучал невесело.
— Что ж, я свое дело сделал. Решение оставляю на твое усмотрение. Если что, звони. Поверь, я хочу для вас с Джиллиан только хорошего.
Правда ли? Алекс вдруг усомнилась в его словах. Тем не менее, пришлось поблагодарить за них.
— Не за что! Некоторое время меня не будет в городе. В Юджине и Портленде проходят крупные аукционы, соберутся нужные люди. Грех упустить такой шанс. А перед отъездом… Алекс, хочу еще раз тебя предостеречь. Будь осторожнее. Не доверяю я твоему профессору.
Понятное дело, недоверие коренилось в том же уголке души Эрика Мунна, где до сих пор таилась память о родинке у нее на груди. Кто такой на самом деле Дункан Форбс? Надо бы навести справки, тем более что она буквально сидит на всей информации мира. Для того и создан Интернет, чтобы знать все обо всех.
Кстати, ничего плохого нет в том, чтобы развенчать инсинуации Эрика. Даже благородно.
Усаживаясь за компьютер, Алекс ожидала чего угодно, только не такого ливня информации. Имя Дункана Форбса ревело в Интернете Ниагарским водопадом. Оно, конечно, не уникально, но как-то не верилось, что речь идет именно о нем.
Просмотрев ссылки, Алекс выбрала статью в лондонской «Тайме», примерно годичной давности, под названием «Похищенный Гоген возвращен владельцу».
Что может иметь с ним общего Дункан? Да ясно что! Как профессор истории, он, должно быть, помог установить подлинность шедевра, а потом написал книгу о важности искусства Гогена для живописи.
Алекс нажала кнопку.
«Полотно кисти Гогена стоимостью десять миллионов фунтов стерлингов, три месяца назад выкраденное из замка лорда Хутинга, было возвращено законному владельцу и снова украсит стены великолепного архитектурного ансамбля пятнадцатого века.
«Купальщиц» Гогена похитили беспрецедентным образом, в один из дней, когда замок открыт для широкой публики. Его возвращением мы обязаны профессору Дункану Форбсу, за свои подвиги на этом поприще прозванному «Индианой Джонсом от живописи»…»
Алекс как разделала глоток воды и раскашлялась взахлеб.
— «Индиана Джонс от живописи»?!
Статья до небес превозносила Дункана, рисовала его эдаким рыцарем на белом коне, только вооруженным не мечом, а кистью. В своем паломничестве во имя искусства рыцарь разыскивал и возвращал краденые шедевры за солидное вознаграждение.
Человек, труп которого нашли в библиотеке, в числе прочего оказался скупщиком краденого антиквариата. Наверняка его появление не случайно. Но почему Дункан ни словом ей не обмолвился о том, чем занимается?
— Лживая скотина!!! — процедила Алекс.
Хотелось дать выход гневу, но как? Надавать обманщику пощечин! За неимением его под рукой Алекс дала столу хорошего пинка, чуть не сбросив на пол лэптоп. Ее сразу остудила резкость удара.
Поиск еще не закончен. Надо узнать все, что можно, про мистера Дункана Форбса, он же «Индиана Джонс от живописи». А для начала — успокоиться. В конечном счете, никто ей не лгал ни о профессорском звании, ни о работе в университете, пусть даже пресловутая работа ограничена промежутками в поисках сокровищ. Но какое верное прозвище!
Насчет книги о Гогене он тоже не лгал. А как насчет той, которую якобы пишет сейчас? И даже если он говорил правду, они же спят вместе! Неужто женщина, с которой спишь, не заслуживает немного больше правды о себе, чем первая встречная? Вот почему он так сдержанно отвечает на ее расспросы. Не хотел признаться, что имеет и другое, более доходное занятие.
Почему?
Чем больше Алекс размышляла, тем меньше ей нравилось происходящее.
Разве она не рассказала ему о себе все, до последней мелочи? Разве не впустила в свою жизнь, в свою постель, в свое тело? Откровенность за откровенность, ведь так?
Она схватилась за телефон, мстительно воображая, что выкрикнет Дункану в самое ухо все свои претензии. Однако номер так и остался ненабранным. Посидев немного, Алекс положила трубку.
Такие вещи нужно высказывать в лицо!
Пять минут спустя она уже выезжала со стоянки у дома, держа путь к знакомому коттеджу в гостинице «Риверсайд».
Машины Дункана за коттеджем не оказалось. Дверь дома заперта. Впустую подергав ручку, Алекс попробовала заглянуть в окна, но ничего не сумела рассмотреть и окончательно разъярилась.
Очень может быть, что именно так чувствует себя охотничья собака, добравшись до норы и обнаружив, что кролик успел смыться. Теперь понятно, отчего собаки заливаются лаем. Алекс и сама залилась бы, с подвыванием.
Как по-мужски — взять да и исчезнуть с лица земли как раз тогда, когда женщина настроена на хорошую разборку!
Ничего, от разборки ему не уйти. Надо же, так бессовестно, беспардонно врать от начала и до конца, с первой до последней минуты! Просто хочется рвать и метать!
Сидя в машине с коченеющими ногами и пылающим от гнева лицом, Алекс проворачивала в памяти подробности романа с Дунканом Форбсом и чем дальше, тем больше видела все в новом свете.
Труп убитого мошенника в библиотеке. Все и каждый думают, что речь идет о наркотиках. Но если вспомнить, Плотник еще и скупал краденое. Что же из этого следует?
Алекс сдвинула брови, пытаясь увязать в единое целое информацию, по крупицам осевшую в памяти за время расследования.
Если верить статье (а чего ради ей не верить?), Дункан не столько преподает, сколько выискивает по свету краденые ценности. Обычно художественные полотна. Затем он возвращает их владельцам. Допустим, не всегда. Допустим, часть он присваивает. Что ему мешает промышлять и тем, и другим?
Черт, какой неприятный ход мысли! Но тем более глупо открещиваться от того, что и Дункан, и Джерси Плотник явились в город по одной и той же причине. Оба шли по следу. Не хотелось бы докопаться до того, что и цель у них была одна и та же.
Что, если она по глупости улеглась в постель с вором?
Отсюда логически следует, что Дункан Форбс — убийца. Ну нет! Никакой логики здесь нет! Улики слишком косвенны. Тем не менее сидеть тут в темноте, ждать его появления с намерением бросить правду в лицо — еще глупее, чем вопрошать, откуда взялась кровь на рукаве.
Куда умнее подождать до завтра и встретиться в каком-нибудь шумном, оживленном месте, а главное — при свете дня. И уж конечно, не тратить часы, отведенные для сна, на раздумья о том, где Дункана носит в одиннадцать часов вечера и чем он занимается.
Дункан приложился ко второй за вечер пинте светлого пива в пивной «Морячок Эрни», которая, как он успел понять, служила главным местом сборищ городских болтунов. Здесь можно услышать самые свежие сплетни из мужских уст, так же как в «Задорных кудряшках» — из женских.
В нынешний вечер ничего нового в воздухе не носилось, да он и не ждал, а явился для того, чтобы разобраться в собственных чувствах. Под холодное пиво хорошо получается размышлять.
Одно время казалось, что смерть Джерси Плотника не имеет к Ван Гогу никакого отношения, что это одно из тех маловероятных, но не вполне невозможных совпадений, с которыми время от времени сталкиваешься. Значит, сам он так же далек от цели, как и в начале пути.
Так казалось только до появления пистолета в ящике Алекс.
Для одного случая совпадений явно многовато. Пистолет, конечно, — орудие убийства, но не только. Это еще и знак. Предупреждение.
Если учесть труп в библиотеке, знаков выходит два и, судя по всему, предназначались они Алекс.
Почему? Покрыто мраком, зато совершенно ясно прорисовывается факт того, что Алекс в опасности.
Пистолет в качестве милой маленькой шутки не так впечатляет, как, скажем, сумасшедшие гонки с перестрелкой на улицах Лиссабона или массовая разборка в трущобах Рио, но в масштабах Свифткарента событие грандиозное. Здесь все так мирно и славно, что даже припарковаться в неположенном месте — целая история. Что-то происходит, и что бы ни происходило, оно ходит вокруг да около Алекс, постепенно сужая круг. Настал час покончить с притворством и открыть ей правду о себе.
Дункан снова надолго приложился к кружке, надеясь почерпнуть в ней храбрость. Будь у него выбор, он предпочел бы выйти один на один против целой банды, чем рассердить Алекс. А рассердить придется. Сам он немногого добился в поисках пейзажа. Самый простой способ выяснить, есть ли Ван Гог и держал ли хоть когда-нибудь его в руках Фрэнклин Форрест, — это объясниться с его внучкой. Кстати, это еще и самый простой способ взять ее под защиту, что в данный момент кажется наиболее важным.
В пивной стоял ровный гул голосов, время от времени прерываемый взрывами нетрезвого смеха, стойкий запах пролитого пива и густой сигаретный дым. Но Дункану не привыкать, да и зрение у него хоть куда. Со своего насеста у стойки бара — пятнистой, как шкура гиены, и неровной, как побитая оспой физиономия, — он мог увидеть каждый уголок. Разглядывая лесорубов, фермеров, клерков, он спрашивал себя, чем сейчас заняты их женщины.
Насчет своей женщины у него сомнений нет. Алекс, конечно, дома, с маниакальной аккуратностью планирует гардероб на неделю, от заколок и трусиков до верхней одежды.
Если поторопиться, можно будет понаблюдать и даже что-нибудь посоветовать насчет нижнего белья. Он раскрыл в себе способность заводиться от самых неожиданных вещей, если только она в них участвует, а уж смотреть на нее, находиться с ней рядом, любить ее…
Кто-то поперхнулся. Дункан вернулся к действительности и понял, что поперхнулся он сам. Любовь? В смысле — она и есть?
Интересно получается. Ван Гога он искал изо всех сил — и не нашел, а в области чувств искать и не думал, но вот взял да и обнаружил, как клад. Нечто прекрасное и волшебное, как любое из добытых им полотен. Трудно поверить, но произошло именно так. Он влюблен в средоточие аккуратности и организованности, в воплощение красоты и сексуальности. Нет, в самом деле — он любит не только каждый дюйм ее великолепного тела, но и все остальное, что в ней есть, от многоопытного и надменного вида, который она на себя напускает, до тяги к провинциальной глуши, о которой даже не подозревает. Любит ее ум, юмор, честность, неколебимую доброту — все.
И он счастлив, потому что только если безоговорочно ей доверяешь, можнодоверитьиправдуосебе, и, что всего труднее, свое сердце. При подобной мысли охватывает не страх, а радость, словно в груди затеплился ровный огонек.
Дункан расплатился и вышел. Подгоняемый нетерпением, чуть не бегом добрался до машины. Мельком посмотрел на часы. Почти одиннадцать. Хорошее время. В одиннадцать Алекс смотрит новости и только потом идет в постель. Быть может, ему даже не придется ее будить.
Конечно, существует шанс, что сегодня она не захочет видеть его в столь поздний час. Ерунда! Он успел изучить все ее слабости. Надо только упомянуть, что он собирается попробовать на сей раз, — и она не устоит. Помнится, вначале он счел ее выступление насчет любви к сексу изрядным преувеличением. А зря. Она вот именно обожает секс, иначе не скажешь. По правде сказать, до сих пор ему не приходилось сталкиваться с такой откровенной тягой к данной стороне жизни. Секс ей нравится любой, не важно — грубый или нежный, шумный или тихий, в темноте или при свете, в постели или где угодно еще. Нет ласки, на которую она не откликнулась бы с жадной готовностью, нет позы, против которой возражала бы, нет времени суток, когда бы она не захотела.
Дункан расплылся в улыбке. Поистине Алекс — воплощение мужской мечты об идеальной любовнице!
Не совсем понятно, какое будущее у их восхитительных отношений, но вдвоем они, конечно, что-нибудь придумают. Что-нибудь такое, что не изменило бы ни его, ни ее жизнь каким-нибудь фундаментальным образом. Со стоянки Дункан выехал улыбаясь. Минут через двадцать, когда выяснилось, что Алекс дома нет, улыбка исчезла. Где ее носит в такой поздний час, и чем она занимается?
Сверлить взглядом домофон бесполезно. Вломиться в квартиру? Проще простого, но может плохо кончиться. Если по какой-то причине Алекс вздумалось прятаться, легкость, с которой он проникает в запертые двери, явится для нее неприятным сюрпризом. Ну а если ей в данный момент зажимают рот в ожидании его ухода, его появление может дорого обойтись.
На всякий случай Дункан позвонил еще раз. Никакого ответа.
Еще минут десять он стоял, раздираемый противоречиями, и совсем уже решил вломиться, а объяснение, если что, выдумать на ходу, как вдруг услышал шум мотора. Если приехала Алекс, то она неслась домой с совершенно нетипичной для нее скоростью.
У Дункана появилась возможность понаблюдать, как она влетела на стоянку, чуть не впечатавшись в фонарный столб.
Что с ней такое? Зачем мчаться в такой спешке?
— Эй! — окликнул он, когда Алекс вышла из машины.
— Ну, чего тебе? — буркнула она.
— Это я, Дункан Форбс. Не узнала?
— Отчего же, очень даже узнала! Кому еще придет в голову соваться к человеку в такое время!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41