От того места, где ладонь касалась ноги, пополз холод и скоро пронизал все тело. Алекс вырулила со стоянки. Мысли ползли в голове медленно, как осенние мухи. Наверняка он испачкался в крови, когда переворачивал тело. Но если так, почему руки чистые? Когда он успел их вымыть?
По дороге домой она то и дело бросала испуганные взгляды в зеркальце заднего обзора.
Глава 5
Телефон зазвонил, когда Алекс полоскала рот. Она вычистила зубы и язык, прочистила между зубами специальной нитью и вот уже третий раз яростно булькала жидкостью для полоскания, словно в борьбе за приз на самый стерильный рот.
Ее поцеловал мужчина с окровавленными руками. Кошмар! Все уже проделанное казалось недостаточным. Надо бы принять ванну погорячее, отмокнуть как следует, а потом грубой мочалкой стереть с тела всякий след прикосновений Дункана Форбса. Возможно, тогда она выбросит из памяти то, что между ними произошло.
Однако телефон звонил. Акт очищения откладывался. Выплюнув жидкость, Алекс схватила трубку, ни минуты не сомневаясь, что звонят из полиции. Вот бы звонил Том! Ему проще всего рассказать про кровь на рубашке Дункана Форбса.
— Алло!
В трубке послышалось душераздирающее рыдание.
Нет, только не сегодня! Не сейчас! Какого дьявола она понеслась к телефону? Пусть бы себе звонил.
Последовала серия всхлипываний, переходящих в икоту. Так от упавшего в воду камня расходятся все более слабые круги. Зная, что у нее недостанет твердости бросить трубку и что разговор предстоит долгий, Алекс взяла телефон в спальню и там, зажав трубку между ухом и плечом, начала раздеваться.
— Это ты, Джиллиан?
Как будто кто-то еще может звонить прямо посреди рыданий.
— Эрик хочет, чтобы мы снова сошлись!
Если мертвые тела в Свифт-каренте будут громоздиться до самых крыш… да что там говорить, если весь мир покатится в тартарары, Джиллиан даже не заметит, с головой погруженная в очередной кризис личной жизни (они постигают ее, как минимум, раз в неделю). Большинство женщин расценили бы новость о желании мужа вновь воссоединиться как положительную. Но не Джиллиан. Для нее любая новость — предвестник мук и страданий. Интересно, наркотики сделали ее такой или, наоборот, склонность к истерии естественным образом развилась в наркоманию?
В трубке продолжали всхлипывать, шмыгать носом и икать. Прошла минута, другая. Алекс наконец сообразила, что еще не отреагировала на новость. Как всегда, от нее требовались сочувствие и сострадание, однако с годами источник того и другого высох почти до дна. Посторонней женщине, брошенной мужем, она посочувствовала бы без колебаний, но проблемы Джиллиан — дело ее собственных рук.
— Да что ты говоришь!.. — запоздало промямлила Алекс.
Для разнообразия она сама предпочла бы опереться на родное плечо. Как чудесно, когда есть человек, к которому просто приходишь и говоришь: «Ну и паршивый день у меня выдался! Нашла на полу мертвеца, и дальше все покатилось по наклонной плоскости!» Такой человек был — и его не стало. Предоставленная сама себе, она тут же начала лепить ошибку за ошибкой: разделила хлеб с мужчиной, испачканным в чужой крови, и чуть не разделила с ним постель.
Алекс содрогнулась и поспешила снова заняться одеждой.
Откуда у нее уверенность, что кровь что-то значит? Том первый предположит, что она попала на рубашку, когда Дункан Форбс переворачивал тело. Однако если она скажет о крови Тому, то он отправит Дункана на экспертизу насчет пороховых пятен.
Как-то раз Алекс видела передачу о методике раскрытия преступлении. Просто поразительно, сколько разных улик оставляет убийца. Университетский профессор, академик, писатель никак не может о них не знать. Он поступил бы осторожнее, будь он… но ведь он не убийца, нет? Она ведь не флиртовала с человеком, чьи руки обагрены кровью?
— Так как, по-твоему, что мне делать?
Ах да, Джиллиан и ее проблемы. Алекс заставила себя встряхнуться:
— В смысле — сходиться ли с Эриком?
— Да-а…
Последовал новый тур рыданий. В душе Алекс затеплилась робкая надежда, что у бестолковой сестрицы все образуется (в конце концов, Эрик содержал ее чуть не десять лет). Именно затеплилась, не как маяк во тьме, а как лампочка ватт на двадцать, перед тем как перегореть. Чудеса не повторяются, но ведь он нашелся, мужчина, который выдержал с Джиллиан так долго и даже ухитрился свести до минимума ужасную неразбериху в ее жизни. Правда, потом он понял, что с него довольно, и ушел, а ноша его свалилась на плечи Алекс. В молодости ее отношения с двоюродной сестрой сложились, мягко выражаясь, не очень хорошо — классический случай борьбы противоположностей, только без всяких признаков единства.
Шея начала неметь. Алекс переложила трубку на другое плечо и стала стягивать колготки.
— А он так и сказал, что хочет сойтись? — на всякий случай уточнила она, чтобы убедиться, что у Джиллиан не одно из сладких кокаиновых видений.
Именно кокаин когда-то свел Джиллиан с Эриком. Он же стал причиной их расставания: Эрик, в конце концов сумел завязать, а Джиллиан даже не пыталась.
Алекс натянула черные леггинсы, в которых обычно занималась йогой, и с наслаждением растопырила пальцы босых ног, весь день, как сельди в бочке, зажатые в узком мыске модельных туфель. Чтобы сдернуть блузку, пришлось положить трубку на постель. Словно по заказу, оттуда понеслись звуки.
— Что-что? — спросила Алекс, хватая трубку.
— Я совсем растерялась! — объявила Джиллиан, шмыгая. — Не умею жить одна… не то что ты. Ты такая сильная!
Между прочим, быть сильной надоедает. А подставлять плечо надоедает и вовсе до чертиков.
— Так в чем же дело? Прими Эрика с распростертыми объятиями.
— Что, так сразу? Нет, я не могу. Не хочешь как-нибудь встретиться… в кино или еще где-нибудь?
Внезапно Алекс живо припомнила Джиллиан, когда та была старшеклассницей, перед тем как сбежала в Лос-Анджелес. Хорошенькая, беззаботная. Запросто могла окрутить любого парня своим роскошным телом и глазами взбалмошной девчонки. И не только могла, но и окручивала.
Только с Томом Перкинсом нашла коса на камень — одно из неудавшихся полудетских увлечений, от которых рассудительные мужчины шарахаются, а Том всегда обладал рассудительностью. Он, единственный из всех, отверг авансы Джиллиан. Алекс успела подзабыть давнюю историю, которая всплыла, конечно, потому, что в этот день пришлось общаться сразу и с Томом, и с сестрой.
После неудачи с Томом Джиллиан сбежала из дому. В прощальной записке говорилось, что она «уходит навстречу славе». А встретилась с наркотиками.
Правда, как следствие, и с Эриком.
— Слушай, Джилл, выпей чаю и приведи себя в порядок. Разумеется, я пойду с тобой в кино или куда ты там надумаешь, но не на этой неделе, потому что безумно устала. Как насчет следующей? — спросила Алекс, почти уверенная, что наутро сестра не будет помнить из разговора ни слова.
Бедная, бедная Джиллиан. Внушает только два чувства: или ее хочется придушить, или пожалеть. В молодости Алекс завидовала своей эффектной, сексуальной, самоуверенной, раскованной сестрице. Как все изменилось! Она сама давно уже переросла все комплексы и стала теперь для многих объектом зависти. Наоборот, Джиллиан на жизненной дороге ухитрилась растерять все, что имела. От раскованности к зависимости.
Бедная, бедная Джиллиан.
— Можно, я приеду, Алекс? Прямо сейчас? Нам нужно поговорить.
Правильно, нужно. И кое-что подписать, чтобы она смогла выставить дедушкин дом на продажу. Но только не сегодня. Сегодня ей просто не потянуть.
— В другой раз, Джилл. Я едва держусь на ногах. Денек выдался тот еще! Давай договоримся на завтра.
— Хорошо, — согласилась сестра после долгой паузы, в которую сумела вместить обиду, раскаяние, растерянность и отчаяние.
Поистине в Джиллиан погибла великая трагическая актриса.
Через пару минут Алекс снова взялась за телефон. Пять часов еще не пробило, и Реана, конечно, находилась на своем рабочем месте.
— Это Алекс. Слушай, Том все еще там? Скажи, пусть выберет минутку и позвонит мне.
— Не думаю, что у него найдется минутка. Он ведь, знаешь ли, занят расследованием убийства! — сообщила диспетчер тоном журналиста, раскопавшего сочный компромат.
— Понимаю. И все же хотелось бы с ним поговорить об очень важном деле. Запиши номер мобильного, пусть звонит в любое время.
Исполнив свой гражданский долг, Алекс немного позанималась йогой в надежде, что на душу снизойдут мир и покой. Разумеется, ничего подобного не произошло.
Квартира казалась все более тесной и душной — начинался приступ клаустрофобии. Нужно срочно что-то предпринять. В большом городе есть тысячи мест, где шумно, весело, где можно затеряться в толпе. В Свифт-каренте в отсутствие других развлечений Алекс позвонила Мирне из отдела по доставке книг, отменила назначенную на завтра встречу и вынуждена была четверть часа поддерживать разговор про убийство.
Когда она закончила говорить, заняться стало совсем уж нечем. Мысль о горячей ванне с ароматическими маслами потеряла свою привлекательность, да и как-то не верилось, что она поможет расслабиться. Немного послушав музыку, Алекс совсем заскучала и решила навести порядок в шкафу, однако, сунувшись туда, обнаружила, что все и без того в безупречном порядке после уборки двухнедельной давности.
Тогда она поплелась на кухню. После обильного обеда есть не хотелось, но она все же налила себе молока, вымыла яблоко и принялась аккуратно снимать кожуру одной длинной лентой. Разрезала на четвертинки. Уложила на тарелку изящно, как в дорогом ресторане. Прикинув, что на полноценный полдник одно яблоко не тянет, добавила четыре тонких ломтика сыра и намазала маслом ломоть черного хлеба. Ну вот, подумала она с удовлетворением, теперь порядок. Как в рекламе здоровой пищи: немного, но все основные пищевые группы включены.
Она съела свой полдник за кухонным столом, но на красивой льняной салфетке, вилкой и ножом, свято веря, что одинокая женщина не должна распускаться. Сообразив, что как раз идут новости, включила маленький телевизор.
Как и следовало ожидать, гвоздем программы явилось убийство. Том Перкинс, солидный и бесстрастный, сделал заявление для прессы, то есть констатировал факт, что утром в городской библиотеке действительно найден убитый человек, чью личность еще предстоит установить. Следствие ведется. Комментировать преступление он отказался и не сообщил никаких деталей, в том числе кто обнаружил тело, за что Алекс испытала к нему благодарность.
Полторы минуты ушло на то, чтобы убрать со стола. Уборка успокаивала. Казалось бы, простое занятие вносило элемент порядка в полнейший хаос дня. Кардамон и корица ухитрились поменяться местами. Алекс вернула их туда, где им, судя по названиям, полагалось находиться на стойке для специй, и заварила ромашковый чай — веками опробованное средство от нервных срывов.
Что теперь? Она посмотрела на стопку детских книг, которые намеревалась прочесть, чтобы потом отнести к соответствующим разделам. Нет, для такого занятия нужно сосредоточиться. Чай, кстати, не сработал, хотя обычно творил чудеса. Упорядочить можно все, кроме сознания. Мысли блуждали как попало, от Джиллиан к убитому, от убитого к Дункану Форбсу. Сказать по правде, от него они никогда не удалялись.
Поцелуй. Горячий, чувственный. Она ответила тогда со всем пылом женщины, изголодавшейся по мужчине.
К сожалению, на рубашке у него она заметила кровь.
Алекс вскочила, расплескав ромашковый чай, лучшее средство от нервного срыва. Махнула рукой на беспорядок. Надо сменить обстановку!
Еще не захлопнув сумочку, она уже знала, куда направится, — в дедушкин дом. Возможно, она приняла не самое лучшее решение, но ею двигала инстинктивная жажда укрыться в родном гнезде, в единственном настоящем доме, который она когда-либо знала.
Дедушка умер в самый разгар работы над мемуарами. Алекс ему охотно помогала. Так как оба терпеть не могли писанину, она пользовалась диктофоном. С ним дело двигалось быстро, и работу удалось довести почти до конца. Единственным пробелом остались последние пять лет. Алекс зашмыгала носом, но вспомнила Джиллиан и вытерла слезы. Если она хочет, чтобы дедушкины мемуары увидели свет, работу надо закончить. Их издание будет лучше всякого надгробного памятника. Конечно, книга вряд ли займет место в «горячей десятке» или получит приз читательской симпатии (в конце концов, речь в ней идет о жизни обычного среднего человека), но Алекс решила, что подарит экземпляр городскому архиву, и не важно, понравится это городу или не понравится. Она внесет ее во все библиотечные каталоги. Фрэнклин Форрест не будет забыт.
Она уже давно хотела забрать материалы домой, но они продолжали лежать в дедушкином доме под тем предлогом, что там и кабинет попросторнее, и стол побольше, а наделе — просто потому, что там оставалось что-то от дедушкиной личности. Да и как же иначе? Он жил там много лет, с того самого времени, как после войны вернулся в Штаты и женился.
В доме деда родились и выросли его дочери, мать и тетка Алекс, здесь почти от рождения жила Джиллиан, да и сама Алекс, можно считать, выросла в этом старом викторианском особняке.
Вскоре после того как она окончательно перебралась в Свифт-карент, дедушка предложил ей по выходным и в каникулы работать у него в магазине. Собственно, не в магазине, а скорее в лавке, тесной и пыльной, доверху забитой антиквариатом. Здесь Алекс узнала об искусстве больше, чем в любой из крупных галерей мира, которых за свою жизнь повидала достаточно. Постепенно дедушкина страсть передалась и ей. И хотя в отличие от него она не имела таланта к рисованию, зато сумела навести порядок в магазине. Хаотический набор ценных предметов превратился в систематизированную коллекцию. Для Алекс такая деятельность стала удовольствием. Она нашла свое призвание. Для библиотекаря нет ничего лучше умения правильно расставить все по нужным местам…
Натянув простенький свитер с капюшоном, Алекс сбежала по ступенькам черной лестницы (она снимала квартиру в небольшом уютном здании) и вскоре уже отпирала дверцу машины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41