— Можно!
Вернулся Андрей, погасил свет, разделся в темноте, буркнув:
— Спокойной ночи.
Аня лежала, настороженно прислушиваясь, как ворочается на своей койке Андрей, и с удивлением думала, что вот уже несколько часов ни разу не вспомнила о Николае.
Среди ночи ее разбудили приглушенные голоса под окном вагончика — мужской и женский. Потом дверь вагончика приоткрылась, и в лунном свете Аня увидела крадущегося на цыпочках мужчину, который ощупью отыскал вешалку, снял с нее куртку и, уже собираясь уходить, бросил взгляд на Алину койку и замер. «Если подойдет ко мне, — подумала Аня, — запущу в него табуреткой». Но мужчина широко улыбнулся и поспешно, так же на цыпочках вышел из вагончика. Тут же голоса под окном возобновили свой диалог — женский голос отчетливо произнес: «Ну, рад! Поганец!», а мужской голос хихикал и все урезонивал женщину: «Тише ты, тише…»
«Вот же попала в историю, — подумала Аня. — Впрочем, завтра меня тут не будет…» — И она крепко уснула.
…Утром в вагончике хозяйничало солнце. Постель Андрея была тщательно заправлена, а на столике стояла стеклянная банка с полевыми цветами. Аня сонно улыбнулась цветам, заметила прижатую банкой записку, развернула. Ясным, твердым, разборчивым почерком Андрей написал: «Привет, соня! Умывайся, полотенце чистое, завтракай и жди. Как только договорюсь с бетоновозом, забегу за тобой. Андрей».
Аня огляделась — на табуретке около койки лежало чистое полотенце, мыльница с мылом. Она встала, натянула джинсы и кофточку, поискала глазами умывальник, потом сообразила, что он должен быть на улице, вышла из вагончика.
Ее поразила удивительная красота и свежесть раннего утра. Солнце стояло еще невысоко. Пели птицы, гудели шмели и пчелы, и казалось, что воздух насыщен интенсивной невидимой работой насекомых. Она постояла на лесенке, подставив лицо ласковым лучам утреннего солнца, спустилась, отыскала большой рукомойник на специальном столбике, полный воды — значит, Андрей позаботился о ней. Аня умылась, сделала легкую разминку, вернулась в вагончик, позавтракала остатками вчерашнего ужина, вышла и направилась к лесу, который начинался буквально в полусотне шагов от вагончиков.
Извилистая утоптанная тропинка вела по опушке к густому кустарнику, затем кусты словно в один миг расступились, и она оказалась на обрывистом берегу реки. Аня глубоко вздохнула и подняла голову — в небе парила большая птица, видимо ястреб. На противоположном отлогом берегу тянулась бесконечная песчаная полоса. Аня села у обрыва, загляделась на медленное, спокойное течение воды и в какой-то миг почти физически ощутила, что и она плывет вместе с рекой. Она закрыла глаза, стараясь продлить состояние покоя и умиротворенности.
Впервые после предательского отъезда Николая у нее было спокойно на душе. Собственно, вся безумная затея с поездкой на попутных и дурацкая история с машиной, в которую она села, ни на минуту не задумавшись, были следствием того шока, который она старалась и никак не могла в себе преодолеть. А вот сейчас словно что-то внутри нее отпустило…
Она лениво подумала, что, наверное, Андрей уже вернулся, ищет ее, что он, милый мальчик, конечно же договорился с шофером бетоновоза, и она может ехать на станцию. Но вставать не хотелось, она боялась потерять долгожданное состояние успокоенности, и так было приятно, что о ней кто-то заботится — собрал цветы, залил умывальник, бегает, договаривается — и немного жаль, ведь эта забота так скоротечна и случайна…
Андрей действительно ждал ее у вагончика. Рядом с ним стоял здоровенный парень с добродушным лицом.
— Куда ты пропала? — спросил Андрей.
— На речку ходила.
— А я ищу, ищу. Уже договорился, вот Павел подбросит тебя до станции на бетоновозе.
— Только учти, я туда порожняком еду, до шоссе растрясет и разболтает, как в миксере, — ухмыльнулся Павел.
— Да знаю я, — отмахнулась Аня и неожиданно обратилась к Андрею: — Слушай, вам разнорабочие нужны? Если я останусь тут, на вашем строительстве… как его… тукового комбината… возьмете? — спросила она и сама удивилась, так как еще минуту назад и не думала о такой возможности.
— Ну ты даешь! — свистнул Андрей.
— Значит, поездка отменяется? — спросил Павел и с любопытством уставился на Аню, словно ждал, что непредсказуемая городская девица выкинет еще что-нибудь.
— Так да или нет? — нетерпеливо воскликнула Аня, словно боялась, что сама передумает.
Андрей критически оглядел ее, скривился и с сомнением ответил:
— Уж больно ты худенькая, хлипкая, а у нас работа тяжелая. Не выдержишь.
— Выдержу. Тощие — выносливые, — ответила Аня с вызовом.
— Люди-то нам всегда нужны, вечный недобор… — Он замолчал, задумался и вдруг спросил: — Послушай, а ты серьезно? Не разыгрываешь?
— До того серьезно, что сама удивляюсь, — засмеялась Аня. Сделав предложение необдуманно, сейчас она уже верила в успех своей авантюры — а как еще иначе назвать ее решение работать на стройке?
— Ладно, — согласился Андрей, — возьму в свою бригаду.
— Ну дела! — пожал плечами Павел. — Побегу, расскажу ребятам.
…К концу первого дня работы Ане казалось, что ее пропустили через бетономешалку, ту самую, что стояла недалеко от столовой и весь день противно выла. Болели все мышцы, даже те, натренированные, которые по всем законам не должны болеть. Правда, она оказалась хорошей ученицей — за полдня освоила весь несложный технологический процесс. Андрей определил ее напарницей к Кате, крупной, полноватой, некрасивой, но симпатичной и доброжелательной девушке. Она сразу же взяла Аню под свое крылышко, опекала и заботилась о ней. Вместе они крепили стропами бетонные плиты, после чего крановщик на высоченном портальном кране подавал их вверх монтажникам.
Шофер Паша несколько раз безо всякого предлога забегал на монтажный стенд, балагурил, острил. Видимо, он постарался на совесть, рассказывая новость о приезде Ани, потому что строители — парни и девушки — то и дело подходили, задавали вопросы, некоторые откровенно рассматривали ее. Подошел и Паша, сосед Андрея по вагончику, на чьей кровати она спала, постоял, потоптался, поглазел и ушел, хмыкнув.
Аню такая бесцеремонность сначала смущала, а потом стала просто бесить.
— Ну чего они пялятся? — воскликнула она в сердцах.
— Не обращай внимания, — попыталась успокоить ее Катя. — Ну походят, поглазеют и перестанут. Не каждый день к нам студенты из Москвы работать едут, — интересно же.
На второй день Аниной трудовой жизни, перед самым обеденным перерывом к монтажному стенду решительной походкой направилась миловидная девушка.
— Это Валюшка, Сашкина девушка, — успела сообщить Катя. Аня терпеть не могла уменьшительного имени Валюшка и сразу же насторожилась, и она не ошиблась: при всей своей миловидности девушка буквально источала флюиды злости и неприязни. Возможно, в этом были повинны маленькие цепкие глазки и тонкие губы.
Подчиняясь инстинкту самосохранения, Аня повернулась спиной к незваной гостье и стала поправлять стропы, уже наброшенные на металлические «ушки» бетонной плиты, но даже спиной почувствовала, как ее буквально окатывают волны агрессивности, исходящей от Валюшки. Та постояла несколько мгновений и так же решительно ретировалась.
Прозвучал сигнал к обеду, и Аня не стала особо задумываться о причинах странного поведения Валюшки. Только на третий день вечером все прояснилось: Валюшка улучила момент, когда Аня осталась одна, и, поравнявшись с ней, выдала резко, без предисловий:
— Ты Андрея не приманивай. Не успела появиться, а уже полезла к нему. Учти, у него есть Натка. Если не угомонишься, я тебя на всю стройку ославлю!
Выпалив гневную тираду, она быстро пошла вперед.
Аня оторопела: при чем тут Андрей? Он бригадир и, понятное дело, заботится о новичке, приходит, справляется об успехах. Конечно, его внимание приятно, но по какому праву эта злючка так расхамилась?
С такими мыслями она добрела до вагончика, куда третьей подселил ее Андрей. А утром бригадир выделил ей и Кате, которая тоже жила «подселенкой», отдельный вагончик, бывшую бытовку, но с условием, чтобы они привели ее в порядок — помыли, покрасили, поклеили обои.
Девчонки с восторгом бросились ремонтировать свое будущее жилище, и за два вечера все было готово. Опять же Андрей как бригадир выписал им со склада все необходимые материалы. Ну и что? Кто, как не он, должен думать о членах своей бригады? Вот и Катя восприняла все как само собой разумеющееся, и значит, ровным счетом ничего угрожающего ни для Валюшки, ни для таинственной Натки, которую Аня так и не видела, нет. Так чего же она взъелась?
Катя и Аня работали с увлечением и трепались. Оказалось, что добрая рыхлая Катя страдает от застарелого комплекса некрасивой девочки, самой крупной и самой полной и в школе, и в ПТУ, и на работе. Аня ее понимала, потому что нечто подобное сама испытала, правда, не в такой гипертрофированной форме, до встречи с Николаем. Катя в свои двадцать пять лет несла в себе обреченность старой девы.
Они уже закончили ремонт, когда Аня неожиданно спросила:
— Катя, ты веришь в интуицию?
— Не знаю. Слышала, но сама никогда не ощущала.
— А я верю, потому что часто представляю себе то, чего еще нет, а потом все так и получается. Я тебя сейчас представила… словом, я чувствую… я предчувствую — у тебя все будет хорошо.
Катя улыбнулась:
— Ладно, экстрасенс, пошли за вещами.
Они перетащили Катины вещи из прежнего вагончика, быстро обустроились и обуютили свое жилище. Теперь вагончик сиял веселыми рисунками на обоях и ситцевыми в цветочек занавесками, которые Катя извлекла из большой дорожной сумки. «Какая она хозяйственная, запасливая и уютная», — подумала Аня и легко представила Катю в окружении кучи детишек.
— Ты чего улыбаешься? — спросила Катя.
— Сама не знаю… Приятно смотреть на тебя.
— Надо же! Нашла кем любоваться. Давай лучше собираться — надо успеть до ужина смыть с себя грязь и пораньше лечь, чтобы выспаться, а то завтра не сможешь и рукой шевельнуть.
Они пошли к речке…
Аня надеялась, что вечернее купание смоет усталость, но, придя в столовую, едва поковыряла вилкой в тарелке и сонно смотрела, как с аппетитом ест Катя. Когда подошел Андрей и что-то начал говорить, Аня взглянула ; на него слипающимися глазами, но никак не могла вникнуть в суть его слов. Он все понял и сказал Кате:
— Отведи-ка ты ее спать.
На следующий день он пару раз забегал к ним на стенд проверить, как идет работа, а главное, как ладят между собой девушки.
Боль в спине и усталость постепенно отпускали Аню. В обеденный перерыв они сбегали на речку, быстро искупались и даже немножко успели поваляться на солнце.
После ужина собирались пойти прямо домой, чтобы приделать маленький абажурчик, подарок бывших соседок Кати по вагончику на новоселье. Когда выходили из столовой, Аня услышала такие знакомые, волнующие судейские свистки и звонкие удары по мячу. Играли в волейбол.
— Пойдем? — спросила она Катю и, не дожидаясь ответа, зашагала туда, откуда доносились призывные звуки игры.
Играли смешанные составы, и очень по-любительски. Спортсмены обычно называли такую игру «дачным волейболом». Однако несколько парней довольно сильно били в нападении, одна девушка хорошо стояла в защите на задней линии, а загорелый здоровяк с бугристыми бицепсами отлично подавал в прыжке. Довольно скоро его команда победила. Он широко улыбнулся Кате, бросил: «Привет».
— Привет, Сергей, — с деланным безразличием ответила она.
«Между ними что-то есть», — подумала Аня. В этот момент одного из игроков команды Сергея позвали, он что-то объяснил капитану и убежал. Не задумываясь, Аня вышла на площадку.
— Возьмете?
— А ты умеешь? — недоверчиво спросил Сергей. — Мы на вылет играем.
— Нет, я первый раз вижу мяч, — ответила Аня, чувствуя, как растет в ней нетерпение ощутить в руках упругий, ласковый, послушный, но порой такой коварный и агрессивный мяч. Она играла примерно в силу первого юношеского разряда, но больше года не выходила на площадку, и теперь сама удивилась острому желанию сыграть.
Сергей подал. На той стороне хорошо приняли, сразу же отбросили на удар, и нападающий погасил со второго темпа. Аня легко приняла резаный мяч, подняв его над сеткой, выбежала вперед, крикнув «Пас!» и хлестко ударила по наброшенному мячу, послав его точно в пустой правый угол. Через несколько минут вся игра уже шла через нее. Сергей безропотно уступил ей лидерство. Она гасила, принимала, распасовывала, выходила к сетке на блок — и все у нее получалось. У площадки стали собираться зрители.
В какой-то момент она поймала Катин взгляд и почувствовала: что-то не так — столько отражалось в нем тоски и горечи. Но игра не позволяла задумываться, они как раз потеряли подачу, и нужно было отыгрывать. Аня в отличном броске взяла трудный мяч, упала, сгруппировавшись, чертыхнулась про себя, что нет наколенников — спасибо, джинсы предохраняют — поднялась и пошла подавать, забыв про Катю.
Зрители завелись. Быстро собралась следующая команда.
Аня отметила, что состав ее был чисто мужской, они обыграли и эту, и еще одну команду. В короткой паузе, пока сменялась команда, Ане показалось, что в толпе зрителем стоит Андрей, но началась игра, и она так и не уяснила, он ли был там.
Начало смеркаться, и игра прекратилась сама собой. Аня оглянулась в поисках Кати — ее не было. Андрея она тоже не видела. Но почему ушла Катя? И тут только поняла она смысл тоскливого взгляда Кати во время первой игры — Сергей смотрел на Аню с восторгом и не скрывал своего восхищения. Высокий, грубовато-красивый, с сильными, хорошо развитыми мышцам и, как у десятиборца, загорелый, облитый потом и потому словно бронзовый, он казался очень привлекательным.
Они пошли на речку всей гурьбой — победители и побежденные…
Сергей плавал саженками, отфыркиваясь, как морж, и поднимая тучи брызг. Аня поплыла спокойно, расслабившись и отдыхая в воде — так приятно смыть с себя пот, пыль и песок, который она загребла при падении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43