И если меня отбросило на шаг назад, кузина, похоже, продвинулась на три гигантских скачка вперед.
– Я ощущаю безмятежность, – выдала она сегодня утром. Мы прогуливались по супермаркету «Сейнз-бериз» в Камдене. – Понятия не имею почему, но впервые после разрыва с Чарли я наполнена позитивной энергией, расслаблена и ощущаю внутреннее сияние.
– Везет некоторым, – горько позавидовала я. О скандальном происшествии с Джо я решила ей не рассказывать.
Она направилась к прилавку с деликатесами.
– Я будто снова стала самой собой, Минти. Обрела свое прежнее «я». Весь мир открыт передо мной. С тех пор как мы поменялись комнатами, работа над книгой идет прекрасно. Меня переполняет оптимизм и творческая энергия. Я действительно ощущаю... Полфунта сыра фета, пожалуйста. Да, я так счастлива, Минти. Я обрела спокойствие...
– Извините, фета кончился, – сообщила продавщица отдела деликатесов. – Может, возьмете кусок копченой моцареллы?
– Копченой моцареллы? – Эмбер окинула ее ледяным взглядом, будто продавщица предложила ей кусок копченого попугая.
– Да, – кивнула продавщица, – копченый сыр моцарелла, восемь фунтов за кило.
– Но я не хочу копченой моцареллы, – процедила Эмбер. Она еле сдерживала злобу, ее нижняя губа дрожала.
«Боже, – подумала я, – неужели она сейчас устроит сцену? Ведь речь идет всего лишь о сыре!»
– О'кей. Мы возьмем копченую моцареллу, – объявила я продавщице, пытаясь говорить твердо, но спокойно, не проявляя агрессии, как нас учили на семинаре.
– Нет, черт возьми! – огрызнулась Эмбер.
– Почему же? – возразила я. – Люблю моцареллу.
– Минти, не понимаю, как можно быть такой бесчувственной! – зашипела Эмбер, и в глазах у нее появились слезы. Господи, что происходит?
– Эмбер, – тихо произнесла я, оттащив ее от прилавка с деликатесами. – Ради бога, в чем проблема?
– Проблема в том, Минти... – начала она. Слезы ручьями струились по щекам. – Проблема в том, – снова попыталась объяснить она и всхлипнула. – Проблема в том, что копченая мо... моцарелла... любимый сыр Чарли!
– Ой, – вымолвила я.
– Любое напоминание о нем как нож по сердцу. И эта ужасная женщина заставляла меня взять копченую моцареллу, а ведь я просила сыр фета, и даже ты не понимаешь...
– Я же понятия не имела!
– Ну, ты лучше всех меня знаешь, – всхлипывала она. – Ты обязана была знать, что Чарли всегда любил салаты с моцареллой, а не с сыром фета. И не просто с моцареллой, – уточнила она почти в истерике. – Не с крошащейся, водянистой, противной резиновой гадостью в вакуумной упаковке. Нет! С копченой! Обязательно с копченой!!! Теперь ты понимаешь, Минти? Теперь до тебя дошло?
– Мне кажется, ты перегнула палку, – ответила я. Эмбер яростно толкала перед собой тележку. – Ты могла бы просто сказать: «Нет, спасибо, мы возьмем эдам».
– Все намного сложнее, – скулила она, направляя тележку к полкам с консервами. – Как ты не понимаешь, – она остановилась и взяла банку ананасов кусочками в сиропе, – чтобы пережить разрыв, требуется очень много времени. Целая вечность, – она толкнула тележку и всхлипнула. – Вечность! – О боже, на нас вытаращился весь супермаркет. – Я никак не могу забыть Чарли, – рыдала Эмбер, пулей проносясь мимо прилавка с горячительными напитками. – Это очень длительный процесс, Минти. Я должна оплакать наш разрыв.
– Знаю, – раздраженно буркнула я.
– Тебе не понять!
– Почему же, я как раз прекрасно понимаю, – мой голос звучал резко. Мы завернули к замороженным продуктам. – Ты, похоже, забыла, что жених бросил меня в день свадьбы.
– Подумаешь! – пренебрежительно отмахнулась она. – Тебе куда легче. У тебя веселый и простой характер.
– Ну, спасибо.
– Правда, Минти, – произнесла она, разглядывая прилавок с йогуртами. – Ты – дитя Аполлона, светлая и жизнерадостная. Un ceur simple, как говорил Флобер. Но у меня натура Диониса, темная, творческая и разрушительная. – Она взяла упаковку натурального йогурта. – Мои переживания глубже и острее.
– Ты понятия не имеешь, что я чувствую! – рявкнула я.
– Нет, имею!
– Нет... – я осеклась. На нас все пялились. – Не имеешь, – тихо, но многозначительно произнесла я. – Потому что даже не интересуешься моими чувствами.
– Почему же ты сама не расскажешь?
– Потому что – разве ты не замечала? – я никому не рассказываю.
– Почему нет?
– Не хочу. А, кроме того, другим это неинтересно.
– Минти!
– Но ты! – зашипела я. – Ты можешь говорить только о себе. Кричишь о своих чувствах – так называемых чувствах – на каждом углу, каждому встречному!
– Неправда.
– Нет, правда. Даже перед незнакомыми людьми выворачиваешься наизнанку! Ты как те идиотские здания Ричарда Роджерса. Все, что должно быть внутри, выставлено наружу!
– Минти! – Эмбер вытаращила свои и без того огромные зеленые глаза. – Не знаю, что на тебя нашло в последнее время. Раньше ты была такой милой!
– Ну и что! – взорвалась я. – Я больше не хочу быть милой. Хватит с меня добрых дел. Думаешь, почему я пошла на семинар? Доброта до хорошего не доводит, – в ярости продолжала я, хватая пакетик имбирного печенья. – Я была такой доброй, что жених бросил меня в день свадьбы! Я такая милая, что делаю работу за всех! Из-за своей бесхарактерности я всегда на втором месте. Да на каком втором! На последнем! Я такая милая, – бушевала я, – что отдала тебе собственную спальню!
– Да, Минти, это было очень мило с твоей стороны, – покладисто согласилась Эмбер. Вокруг нас уже собралась толпа. – Так вот, о чем я говорила? – задумалась она, проходя мимо полок с хрустящими хлебцами. – Ах да... Дело в том, что я... все еще люблю Чарли. И хочу его вернуть!
– Что?! – Похоже, теперь у нее действительно крыша поехала.
– Я хочу его вернуть, – медленно проговорила она. – И я заставлю его ко мне вернуться. Более того, – в ее голосе послышались угрожающие нотки, – заставлю приползти ко мне на коленях.
– Эмбер, – рассвирепела я. – Видишь тех женщин за кассой?
– Да, – с опаской ответила она.
– На протяжении последних пяти месяцев, раз в неделю, несчастные кассирши были вынуждены, стиснув зубы, выслушивать твое нытье о Чарли и о том, какая он грязная свинья. Видишь мужика, который таскает полки?
–Да.
– Ему эта история уже набила оскомину. И тому парню из хозяйственного отдела тоже. Каждая собака на Примроуз-Хилл усвоила, что Чарли – грязная свинья. Более того, это написано огромными буквами, по меньшей мере, на шести станциях метро.
– Ну и что? – огрызнулась она.
– По-моему, это... лицемерие.
– Нет, – ответила она.
– А ты знаешь, почему нам теперь приносят почту на полчаса раньше обычного? – не отставала я.
– Нет, – фыркнула Эмбер.
– Почтальона уже тошнит. Каждое утро ты ловишь его и талдычишь о Чарли. Он поменялся с напарником, чтобы приходить до того, как ты проснешься.
– О...
– А сколько раз ты звонила в эфир радио «Лондон»?
– Ну... это...
– Эмбер, ты раструбила о том, что Чарли – последний ублюдок как минимум пяти миллионам человек. Осталось только выступить по центральному телевидению. И теперь ты хочешь, чтобы он вернулся?
– Да, – сказала она. – Хочу.
– Но зачем? Зачем тебе это?
– Затем... затем, что... я не могу его забыть.
– Но он давно тебя забыл!
– Неправда! – взвилась она. – Я знаю, Чарли хочет меня так же, как я хочу его!
– Эмбер, если бы он хотел тебя, давно бы сообщил. Но он же этого не сделал! Очнись, идиотка! Вернись к реальной жизни!
Ого-го, похоже, семинар не прошел даром», – думала я, возвращаясь домой с Эмбер. Они же сказали, что за один день ничего не изменится, и оказались правы. Подействовало не сразу. Но, в конце концов, я осадила Мелинду. И только что с удовольствием выложила Эмбер все, что о ней думаю. Как это на меня не похоже. Эмбер все еще размазывала слезы и сопли, когда я открывала дверь. По крайней мере, она поняла, что я хотела сказать.
– О'кей, о'кей, согласна... Может, я... нехорошо поступила с Чарли, – смирилась она. Мы разбирали покупки. Кузина подошла к доске для игры в дартс и сняла фото «бывшего», на котором живого места не осталось. – Но только потому, что я была очень расстроена. Ведь я так его люблю. И хочу, чтобы этот ублюдок вернулся, Минти...
«Ничего себе!» – проскрипел Педро. И мы прыснули.
– .. .я уже придумала, как заставить его вернуться. Но нужна твоя помощь, – добавила она.
Ей нужна моя помощь?
– Ну, уж нет! – отрезала я. Ура! Получилось. И ей меня не переубедить. – Нет.
– Про-о-о-шу тебя, Минти-и-и, – заныла она.
– Нет. Это исключено. Даже не думай.
– Пожалуйста. Понимаешь, у меня есть блестящий план... Сейчас расскажу...
– Нет, нет и еще раз нет!
– Я хочу пойти на международный благотворительный бал «Мы против рабства», – объявила она. О-о!..
– На котором вы с Чарли были в прошлом году?
– Да. Его отец в оргкомитете, и я знаю, что Чарли там непременно будет. Он никогда не пропускает эти балы. Через десять дней. В «Савое». Пойдешь со мной, Минти? Умоляю тебя. Умоляю.
О господи, господи!
– Н-нет, – ответила я.
– Умоляю.
– Нет, нет и нет.
– Пожа-а-а-луйста, – проблеяла она.
– Мне кажется, это не очень хорошая мысль.
– Нет, хорошая, – упрямилась Эмбер.
– Слушай, если ты хочешь, чтобы Чарли вернулся, почему бы просто ему не позвонить?
– Так ничего не получится. Но если он меня увидит, – она просияла, – в каком-нибудь невероятном бальном платье, тогда сработает.
– Слушай, я...
– Прошу тебя, Минти, – заканючила она и обняла меня. – Извини, что я так противно себя вела. Знаю, я гадкая. Но мне нужна твоя поддержка. – Черт! Когда передо мной начинают извиняться, я превращаюсь в тряпку. Неважно, как ужасно кающийся вел себя до этого.
– Умоляю, – ныла Эмбер.
– Ну... ну... хорошо, – проворчала я. – Только у нас нет пары. – Как бы мне ни хотелось, я не могла пригласить Джо. – Нам не с кем пойти.
– О, я уже все продумала, – отмахнулась Эмбер. Когда она созналась, что собирается позвонить в новую эскорт-службу «Сладкие мальчики» и нанять кавалеров на один вечер, я чуть было не пошла на попятный.
– Это же отвратительно! – вырвалось у меня.
– Вовсе нет. Очень разумный подход, – возразила Эмбер. – «Сладкие мальчики» – новое агентство, где успешные независимые женщины, вроде нас с тобой, могут снять парня на один вечер. В Штатах все так делают.
– Но это ужасно, – твердила я, – снимать альфонсов!
– Боже упаси, – замотала головой Эмбер. – Никакие это не альфонсы. Звучит и вправду отвратительно, но мы всего лишь оплачиваем услуги сопровождающего. У каждой успешной незамужней женщины обязательно должен быть кавалер. За выбором дело не постоит. Это так же легко, как подыскать платье нужного размера...
Тремя днями позже мы сидели в уютном офисе на Оксфорд-стрит. Я вырвалась сюда в обеденный перерыв.
– Думаю, вам нужен интересный и стильный мужчина, – изрекла Ширли Бирли, хозяйка агентства «Сладкие мальчики». – Эмбер, вы – женщина в стиле Вивьен Вествуд, а не Нормана Хартнелла.
– Сколько мужчин в вашем банке данных? – поинтересовалась я.
– Триста, – ответила она. М-м-м, неплохо. Я снова вспомнила о Джо. Нет, я не могу пригласить его. Это было бы слишком неловко.
Эмбер пролистывала пухлый каталог Ширли Бирли.
– Вот это красавчик! – Затаив дыхание, она разглядывала фото темноволосого парня по имени Дастин.
– Он просто прелесть, – согласилась Ширли. – Модель. Но у него есть один недостаток, – откровенно предупредила она. – Невыносимый зануда.
– О... – протянула Эмбер. – Нет, такой мне не нужен. Зачем платить двести фунтов мужчине, который вгонит тебя в тоску, когда я знаю нескольких, готовых оказать подобную услугу бесплатно? А этот?
– О, это Джез, – ответила Ширли. Выгнув шею, я взглянула на фото приятного молодого человека в спортивной машине. – Он учится на гипнотизера и занимается прорицательством, – сообщила Ширли. – Но у него неприятный, гнусавый голос. Думаю, вам не понравится.
– Хм-м, – задумалась Эмбер. – Вот этот! – возбужденно воскликнула она. – То, что нужно! – Она просмотрела анкету. – Подходит идеально.
– Да, – Ширли как-то странно улыбнулась. – Это Лори. Да... вы будете прекрасной парой.
Лори был высокий парень – шесть футов два дюйма, в самый раз для Эмбер. Темно-каштановые волосы и голубые глаза, тридцать шесть лет. Я решила выбрать кого-нибудь постарше. Мужчину с изысканным вкусом, который мог бы поговорить об опере, театре, искусстве. Если уж мне пришлось нанимать спутника, пусть в его компании будет интересно. Мой выбор пал на Хьюго, сорока двух лет. Судя по фотографии, он хорошо одевался, а в своей анкете утверждал, что «живо интересуется драмой и балетом». Эмбер оплатила счет.
– Приятно ощущать себя сильной, независимой женщиной, – изрекла она, когда мы спускались по лестнице.
– Надеюсь, деньги потрачены не зря, – ответила я.
Затея Эмбер влетела ей в копеечку – четыре сотни фунтов за услуги двоих сопровождающих и оплата всех их расходов, даже такси. Билет на бал стоил сто фунтов. В общем и целом Эмбер пришлось выложить более девяти сотен.
– Наплевать на траты, Минт, – сказала она и добавила с улыбкой: – У меня такое чувство, что все усилия окупятся сторицей.
Надеюсь, она права.
Сидя в офисе двумя днями позже и монтируя репортаж о детском благотворительном фонде, я еще раз подумала о стратегии Эмбер. Конечно, она затеяла рискованное, сомнительное предприятие, но спорить с ней было бесполезно. Если уж Эмбер что вбила себе в голову, то надолго. В этом она похожа на Дома. Я сидела, сгорбившись над магнитофоном, и проматывала пленку вперед-назад. Вот уже три часа я монтировала без остановки, и от наушников раскалывалась голова. Я сделала перерыв, потерла уши, подвигала шеей, а когда выпрямилась, взгляд упал на парковку. Старенький «форд-эскорт» занял место, специально отведенное для «порше» Мелинды. Из него появилась Дейдра – она приехала за Уэсли, и в этом не было ничего странного. Дейдра часто заезжала за Уэсли. Только вот сегодня она выглядела как-то по-другому. Обычно всклокоченные каштановые волосы блестящими волнами спускались на уши, в которых поблескивали роскошные сережки. Дейдра подстриглась под «боб».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56