Но я искренне сожалею. Из-за вас.– Верю. Вы хороший человек, Андре.– Спасибо. И вы тоже. Вы заслуживаете счастья.– Согласна. И работаю в этом направлении. – Тут я выложила все. Всю правду. – Брэд ушел от меня на прошлой неделе. И подал на развод. Я подписала бумаги. Все решено.Возникла долгая пауза.– Мне больно это слышать, – проговорил Андре. – Как вы все перенесли?– Нормально. К этому давно шло.– Ребекка, я горжусь тем, что вы считаете меня другом и делитесь со мной.– Извините, что нагружаю вас своими неприятностями.– Нисколько не нагружаете. Я чувствую себя сегодня счастливее, чем когда-либо.– Как ни странно, я тоже.– Скажите, что внесено в ваш календарь на сегодняшний вечер? Может, поужинаем вместе?– Вечером?Андре негромко рассмеялся:– Обычная беседа двух друзей. Вам ведь наверняка нужно с кем-нибудь поговорить.– Нет. У меня есть планы. Оформляю бумаги на покупку дома.– Поздравляю. Это потрясающе.– Спасибо.– Где он находится?– В Саут-Энде. Особняк. Очень красивый.– Замечательно. Рад за вас.– Спасибо.– Вы заслужили.– Это именно то, что я искала.– Мне знакомо ваше чувство. Но если вы заняты сегодня, как насчет завтра?Следовало ответить «нет».– С удовольствием, – ответила я.– В таком случае давайте посидим в Саут-Энде. В честь покупки дома.– Превосходная идея, Андре.– Что скажете о бистро «Хамерсли» на Тремонте?– Отлично. В половине восьмого вас устроит?– Договорились. До завтра. Не вешайте носа.– Не тревожьтесь. Я не расстроена, как можно было бы ожидать.– Меня это не удивляет. Я и раньше подозревал, что ваш супруг – тюфяк.– Как вы сказали?– Это британское слово. Здесь его назвали бы неудачником.– Он хороший человек. Но мне не подходит.– Не могу дождаться нашей встречи.– Тогда до зввтра, Андре. До свидания.– Пока.Я еще некоторое время горела на работе, пока не настал час ехать в контору Кэрол на Коламбус-авеню и доводить до ума купчую на дом. Прямо перед ее домом оказался свободный парковочный счетчик. Я не суеверна, но когда принимаю правильное решение и Бог одобряет его, все складывается как надо – даже такие мелочи: сразу обнаруживаются места на стоянке, и люди вокруг говорят только о хорошем. Я как-то упомянула об этом при sucias, и Эмбер заметила, что это называется «синхронностью». Коль скоро человек попадает на правильную тропу жизни, Вселенная посылает знаки, что он на верном пути. «Со мной это постоянно случается», – добавила она.Кэрол сообщила мне, что хозяйка дома приняла мои предложения, но просила продлить срок выезда до двух месяцев. Мы, в свою очередь, согласились только на неделю сверх положенного месяца. Послали соответствующий факс агенту продавца, и через несколько минут нам сообщили по телефону, что хозяйка согласилась с нашими условиями.Теперь дом мой.На обратном пути я зашла в цветочный магазин и выбрала со вкусом составленный букет, чтобы на следующий день его вручили Кэрол в знак благодарности. Затем вернулась в квартиру и начала готовиться к переезду. Наметила, какие вещи возьму с собой, а какие выброшу. Все, что напоминает о прошлом браке, о жизни с Брэдом, пойдет на благотворительность. Пусть в новой жизни будет новая мебель.Потом приняла ванну с майораном. Моя травница уверяет меня, что его запах прочищает мозги. После ванны просмотрела несколько журналов и наконец уютно устроилась под теплыми фланелевыми одеялами, съела ароматизированные экстрактом грейпфруты (преодолевает апатию и даже повышает сексуальность). Я чувствовала себя по-настоящему хорошо, хотя очень устала. Заснула так крепко, как давно не спала. И грезила во сне об Андре.На следующий день я встала рано и отправилась на занятия по аэробике. По пути, как обычно, оставила поручения в прачечной и в цветочном магазине. Из квартиры позвонила в надежную транспортную компанию и договорилась о переезде сразу после того, как вступлю во владение домом. Затем приняла душ и надела черный брючный костюм с красным джемпером, который, как мне казалось, подходил и для работы, и на вечер. Я убеждала себя не слишком возбуждаться – нельзя допускать излишних эмоций, пока не завершен развод. Проведу обычный вечер с приятелем. Я давно не позволяла себе ничего подобного и хотела чувствовать себя свободно.В «Хамерсли» я приехала вовремя. Андре тоже. Мы чуть не столкнулись с ним лбами у швейцара. Но Андре, как джентльмен, пропустил меня вперед. На нем был костюм, но даже в нем он выглядел молодым и спортивным, а не чопорным. Стильный мужчина. Ничего не скажешь. Стильный, умный и симпатичный. Обеспеченный, с хорошими манерами. Я не находила в нем ни единого изъяна, хотя он и черный. Интересно, что скажет моя мать? В этом отношении она ничуть не лучше родителей Брэда.Андре придержал передо мной дверь, и мы вошли в ресторан. И тут же оба (так что даже рассмеялись) перевели мобильные телефоны в режим вибрационного звонка – так принято, если ужинаешь на людях.– Словно посмотрелся в зеркало, – пошутил Андре. – Даже не по себе. – Я улыбнулась.«Хамерсли» при данных обстоятельствах превосходный выбор. У нас не свидание.Но и не вовсе невинная встреча. Я это понимаю. И он понимает. Об этом свидетельствовало то, как Андре положил руку мне на талию, увлекая в зал. И то, как пылали мои щеки, хотя я изо всех сил пыталась обуздать чувства.«Хамерсли» – изящное, но не претенциозное место, милое, но без излишнего романтизма – яркий, хорошего тона ресторан, который в реестре любого стильного бостонца стоит на самом верху. Андре зарезервировал столик заранее. Оказывается, персонал знал его по имени. Нас усадили в кабинет в углу, откуда открывался вид на открытую кухню, где шеф-повар в бейсбольной кепке творил что-то магическое.Мы заказали напитки: Андре – бутылку красного вина, я – газированную воду с долькой лимона. На закуску – козий сыр и креветки. Андре предложил тост за мой успех. Я так сильно чокнулась с ним, что вино выплеснулось на скатерть. Мы рассмеялись.– Извините, – сказала я.– Пустяки. Надеюсь, это ваше первое действие из многих, которые вы совершаете с такой радостью и удовольствием.Кухня оказалась превосходной, и я набросилась на еду. Это не ускользнуло от внимания Андре.– Замечательно, – удовлетворенно заметил он и широко улыбнулся. – Сегодня в первый раз вижу, что вы съели больше ложечки бульона или листика салата.И хотя я сказала ему, что не пью спиртного, Андре налил мне бокал вина.– Такой пустяк не убьет вас. Я прочитал в «Элле», замечательном журнале, что немного красного вина полезно для сердца. Полагаю, вы не читали этой статьи? Попробуйте. Оно из лучших. Обещаю, Ребекка Бака, немного жизни вам не повредит.Андре оказался прав: вино мне понравилось, и я потягивала его из бокала, пока он не опустел.Я заказала лососину, он – утку, и мы начали беседу. Андре не предлагал мне выйти за него замуж, и я не касалась этой темы. Мы просто узнавали друг друга. Андре рассказал о своих родителях: иммигранты из Нигерии прибыли в Лондон и преуспели в портняжном деле.– Теперь понятно, почему вы так безукоризненно ухожены, – улыбнулась я.– Можно сказать, это семейное. И мама, и отец очень следили за собой.– У вас есть братья или Сестры? – Мой вопрос удивил меня: я давно уже знаю Андре, но мне неизвестны его семейные связи.– Да, – улыбнулся он. – У меня шесть братьев и сестер. А я самый старший.– Bay!– Вот именно. А вы?– Я одна. Поэтому родители так разочаровались во мне.– Неужели есть люди, способные разочароваться в вас, Ребекка? Вы такая одаренная.– Моя мать – католичка. Ей не по душе мой развод, и она считает, что мне вечно суждено гореть в геенне огненной.– В самом деле? И как вам от этого?– Ужасно.– Понимаю. Но сами-то вы тоже считаете, что катитесь в ад?– Нет.– И я того же мнения. Бог благосклонен к вам. Вы хороший человек.– Спасибо.– Знаете, родители не всегда говорят то, что думают. Очень многие дали бы на отсечение руки ради своих чад. И в итоге мирятся с детьми. Таковы родители.– Верно. Не буду обращать внимания. У меня своя жизнь.– Здравый подход.Андре рассказал, как рос в Лондоне. Семья была крепкой, надежной, доброжелательной. Я вспомнила своих. Нью-Мексико. Как любила пустыню. Об успехе родителей и предрассудках матери.– Узнай мать, что я здесь с вами, она не одобрила бы меня.– Но почему? – Андрё сжался, будто приготовился к оплеухе.– Потому что вы черный.Он громко рассмеялся, хотя и поморщился.– Что есть, то есть. А вы как к этому относитесь?– Я? – Не ожидала от него такого прямого вопроса, и это смутило меня.– Да, вы. – Андре прокашлялся и чему-то ухмыльнулся.– Мне все равно. Да, меня воспитали определенным образом, но, по-моему, Мартин Лютер Кинг был прав, сказав, что людей надо оценивать по их внутренним достоинствам, а не по цвету кожи.– Добрый старина доктор Кинг. Американцы постоянно толкуют мне о нем. А вы знаете, что не он первый сказал эту фразу?– Нет.– Первым эти слова за сто лет до него произнес великий кубинский поэт Хосе Марти.– Неужели? Мне следовало бы знать об этом – ведь так? А я даже в колледже не изучала Марти.– Поверьте мне. – Андре сделал несколько глотков вина и поковырял в тарелке. Он казался смущенным и немного расстроенным.– Извините, – проговорила я. – Я не виновата, что у меня такие родители.– Ничего страшного. Просто меня всегда поражает зацикленность американцев на расовых проблемах. Вот мои родители выросли в Нигерии и не знали подобных проблем. Перед ними возникали проблемы серьезнее – коррупция чиновников, бедность, насилие. Кастовые и иерархические предрассудки и почти полная невозможность получить доступ к образованию и другим благам. В конце шестидесятых у нас была большая гражданская война. Она вызвала такие трудности, которые американцы не способны представить.– Понимаю. – Я ничего не знала о гражданской войне в Нигерии, но не призналась в этом.– Таким образом, – продолжал Андре, – в нас не воспитали расового самосознания. В том смысле, в каком его понимают американцы. У нас этническое самосознание. Я яруба. Американцам это ничего не говорит. А нам – все. Для вас мы все «черные». Это лишает человека личностного начала. Меня всегда изумляло, как здесь ставят расу на первое место. Мне чужда такая система ценностей. – Я поймала себя на том, что тереблю в руках столовые приборы. – С другой стороны, меня настораживает то, как здешние «черные» воспринимают расовые проблемы: они сваливают на цвет кожи все свои неурядицы-. Я не понимаю этого.Нечто подобное было знакомо и мне.– С латиноамериканцами то же самое, – ответила я. – Послушали бы вы мою приятельницу Эмбер. По ее словам выходит, что она жертва геноцида.– Америка – рассадник гнева.– Да, здесь накопилось много ярости.– Насколько я могу судить, это ведет в тупик. Мне приходилось беседовать в школах: «черные» ученики бросают занятия, не хотят стараться, неправильно одеваются, а потом обвиняют во всех своих проблемах «систему». Меня спрашивали, как я всего достиг и как преодолел предрассудки. И я отвечал, что не имел никаких предрассудков. Много работал и так добился всего. Черные американцы не хотели слушать меня. И белые, честно говоря, тоже. Кажется, удивлялись мне по тем же причинам.– С латиноамериканцами то же самое, – повторил я. – Не со всеми, но с многими.Андре покачал головой:– В Нигерии муниципальные начальные школы не факультатив. Их просто не существует. Здешние черные дети не сознают, какими пользуются благами. Это одна из причин, побудивших моих родителей уехать из Африки. Черные хотели привлечь меня к своим вылазкам. Они не понимают, что у меня другой жизненный опыт и их выступления меня не интересуют. Они называют себя афроамериканцами, но ничего не знают об Африке. Я просил их назвать хотя бы две реки на континенте, и никто не сумел. Америка – замечательная страна. Нужно только стараться, и все получится. Просто, как день. Вот взгляните на меня.– Или на меня.– Я гляжу на вас с большим удовольствием, – улыбнулся Андре.Я снова вспыхнула.– У вас добрый глаз.Он потянулся через стол и поцеловал меня. Быстрый, изящный поцелуй в губы.– Ваш муж – безумец.– Бывший муж, – скоро будет бывшим. Но для меня он уже прошлое.– Мне нравится, что вы это сказали. Знаете, Ребекка, я мог бы смотреть на вас вечно. – Я смущенно отстранилась. Сама не знаю почему. Наверное, потому, что на нас глазели люди. Не все же знали, что я развожусь. И не всем нравилось, что у нас разный оттенок кожи.– Не продолжить ли нам? Что предпочитаете на десерт? – Андре в очередной раз продемонстрировал хорошие манеры и, видя, что я смущена, переменил тему разговора.– Я не ем десерт.– Поэтому вы такая стройная. Но один не повредит. Всего один. – Легким жестом Андре подозвал официанта и спросил, что у них самое лучшее на десерт. Официант посоветовал горячий шоколадный торт. – Отлично. Возьмем его. И что-нибудь вкусненькое на ваш выбор. Плюс две чашки кофе. Вы ведь пьете кофе, Ребекка?Я покачала головой:– Мне травяной чай. Официант кивнул и исчез.– Извините, что заказал за вас, – улыбнулся Андре. – Следовало сначала спросить вас. Но когда я только переехал в Америку, на меня смотрели как на ненормального, потому что я заказывал чай, а не кофе. Я привык к кофе, но в восторге от того, что вы предпочитаете чай. Обещаю никогда больше не заказывать за вас.– Все в порядке, – успокоила я его. – Приятно, когда о тебе заботятся.Вернулся официанте шоколадным тортом и сырно-черничным пирогом. Я позволила себе отведать кусочек, каждого. Вкус был такой отменный, что я чуть не заплакала. Андре налил нам еще по бокалу вина и предложил тост:– За следующие выходные.– За следующие выходные, – откликнулась я и тут же спохватилась, поскольку понятия не имела, что должно произойти в следующие выходные.– Поедем в Мэн.– Кто?– Мы – вы и я.– Вы и я?– Я думал, вы знаете. – Андре лукаво улыбнулся, и на его щеках появились ямочки.– Никто ничего не говорил мне. – Из-за спиртного я вела себя глупее, чем следовало.Андре положил теплую ладонь мне на руку.– Я только что сказал. Ваша очередь отвечать. Вы, я, ночлег и завтрак. Я знаю одно хорошенькое местечко во Фрипорте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44