– Вот подожди, будешь старая, как я, тогда увидишь, что в этом нет ничего приятного.
Доводы Кристины не убедили ребенка, девочка отчаян­но воспротивилась попыткам Кристины снова надеть на нее подгузник и завернуть в одеяло.
– О нет, Ничего у тебя не выйдет, – заявила Кристи­на, приподнимая ребенка. – Эти штучки со мной не прой­дут. Я не собираюсь в тебя влюбляться.
Действительно, меньше всего Кристине хотелось прики­пать душой к этому крохотному существу. Ситуация была форс-мажорная и лишь временная. Этот ребенок не принад­лежал Кристине, и не стоило об этом забывать.
Джо сидел за столиком у окна, ожидая Кристину с ма­лышкой.
– Мы ничего не ели со вчерашнего дня, – сказал он, помогая Кристине уложить ребенка в люльку, которую принес из машины. – Я заказал нам обоим по сандвичу и кофе.
– Спасибо, – сказала Кристина, садясь за стол. – Я только сейчас почувствовала, как голодна.
Позади них у другого окна сидела семья из четырех человек: мама, папа, и двое детей. Кристина поймала себя на том, что наблюдает за ними с завистью, которой уже давно не испытывала к людям, имеющим детей.
– Не нравится мне все это, – сказала Кристина, гля­дя на начавшие дрожать собственные руки. – Не хочу я этих переживаний. Слишком болезненно это все. Мне хо­чется вскочить и бежать отсюда без оглядки.
Джо наклонился через стол и накрыл ее руки своими.
– Не хочешь – не надо, Крис. – В его голосе не чувствовалось ни злости, ни скрытого упрека. – Это моя проблема, а не твоя.
– Так случилось, что это и моя проблема тоже, – начала Кристина, но, собравшись, быстро закончила: – Хотелось бы мне, чтобы это было не так. Честное слово.
– Брось, Крис. Чем бы эта история ни закончилась, все равно что-то останется с нами.
Официантка принесла кофе и бутерброды и быстро ушла.
– Никаких гарантий, – тихо сказала Кристина. – Судьбе просто нравится делать из нас дураков.
Джо посмотрел на малышку в люльке, затем на Кристину:
– Я могу сам справиться.
– Я знаю. – Кристина глубоко вздохнула, покоряясь тому, что было сильнее ее самой. – Я хочу участвовать в этом.
Сказав это, она улыбнулась, улыбнулась широко, по-настоящему, искренне и радостно, впервые за последние несколько дней.
– Это моя жизнь, Джо, и мой выбор.
Сколько времени прошло с тех пор, как она чувствовала жизнь так остро, так полно? Наверное, это было в послед­ний раз, когда Джо просил ее руки у ее отца и матери. Радость часто сменяется печалью, но после стольких лет, когда она держала чувства под пудовым замком, наверное, игра стоила свеч.
Она посмотрела на Джо, затем на дочку Марины, и в этот момент все показалось ей бледным и незначительным перед радостным сознанием того, что их стало трое.
Кристина проверила сообщения на пейджере еще до того, как они покинули ресторанчик. Санди просила позвонить ей.
– Я же сказала, что сегодня были похороны, – терпе­ливо объясняла Кристина своему продюсеру, – Нет, се­годня не могу. Я буду в студии завтра.
– Завтра меня не устраивает, – разозлилась Санди. – Ты мне нужна здесь и немедленно.
– Это невозможно.
– Давай сделаем вид, что ты этого не говорила.
– Завтра утром, – повторила Кристина.
– Нам дают другое время. Надо встретиться и обсу­дить стратегию. Завтра будет поздно!
– К черту! – взорвалась Кристина. – Ты что, не слышишь меня? Я только что похоронила близкого челове­ка. Твоя стратегия подождет до завтра.
– Ты бросила трубку? – уточнил Джо, когда они садились в машину.
– Угу.
– Она была в ярости?
– Вне себя от злости.
– Жалеешь?
– Пока нет. – Кристина усмехнулась и добавила: – Но как будет дальше, не знаю.
К Хакетстауну они подъехали после девяти вечера.
– Я отпустила домработницу, – сказала Кристина.
– А как насчет Слейда?
– Слейд предпочитает жить в Манхэттене, – сказала Кристина. – Да и ключей от дома у него нет.
– У тебя славно получилось сбить его со следа. Я слышал, он даже в Вашингтон за мной летал.
– Если Слейд за что-то берется, то делает работу на совесть, – сказала Кристина. – Об этом не стоит забы­вать. Обычно ему удается добиться того, чего он хочет. Так что ты – исключение. Кстати, кое-кто доложил ему, что видел тебя в Квинсе делающим покупки.
Джо побледнел.
– Я действительно был там, на второй день после пере­езда.
– Что я тебе говорила? Приемы у него, конечно, спор­ные, но амбиций не занимать.
– А как насчет талантов?
– Он талантлив, и еще как. Если бы он действовал в нужном направлении, то давно бы стал блестящим фотогра­фом, а не папарацци.
Они повернули у пиццерии, затем еще раз возле церкви. Вечерний воздух был свеж, и легкий ветерок перебирал опав­шие листья у подножия деревьев. Осталось только под­няться на холм.
Джо замедлил ход, заметив огни на холме.
– Какого черта там происходит? У Кристины засосало под ложечкой.
– Софиты. Это операторская бригада.
– Черт! – выругался Джо.
– Поворачивай, – приказала Кристина. – Они нас пока не заметили. Мы можем…
– Ни за что не стану поворачивать. Никто не посмеет помешать мне войти в мой собственный дом.
– Ты не представляешь, какой это наглый народ, – не унималась Кристина. – Они будут щелкать камерами прямо перед носом ребенка и выкрикивать свои мерзкие вопросы. – Она выдержала выразительную паузу и доба­вила: – Уж можешь мне поверить. Я была одной из них.
Джо вписался в разворот.
– Не гони, – сказала Кристина. – Дорога опасная.
– Что поделаешь.
– Не надо впадать в крайности. Мы уезжаем, и этого довольно.
– Тебе здорово удается убегать от опасности. Я даже не догадывался, как ты в этом преуспела.
Терри остановила их за полквартала от новой квартиры Кристины в Манхэттене.
– Твое жилье кишит репортерами, – сказала она. – Проезжайте мимо.
Терри оказалась права: на ступенях здания, в котором находилась квартира Кристины, уже были установлены ка­меры и софиты. У Джо и Кристины была возможность разглядеть все это великолепие из окна автомобиля.
– Все, – сказал Джо. – Едем ко мне.
– Почему ты думаешь, что там их не будет?
– Очень просто. Это вопрос субаренды. До меня про­сто дело не дойдет.
И действительно, подъехав к дому Джо, они не увидели никого, кроме консьержа.
– Вы с ребенком подниметесь наверх, – сказал Джо, помогая Кристине выйти из машины и отдавая ей ключи, – а я поищу стоянку для машины.
Джо, вернувшись, застал Кристину в слезах, как, впро­чем, и ребенка.
– Она не будет есть, Джо. У нее сил нет. Она такая крошечная… – Кристина зарыдала.
– Иди спать. С тебя хватит на сегодня. Я позабочусь о девочке.
– Ты знаешь, что делать?
– Не больше, чем ты.
Кристина едва заметно улыбнулась:
– Не очень обнадеживающе звучит.
– Иди спать, – повторил он. – Завтра будешь пере­живать.
Кристина нетвердой от усталости походкой побрела в спальню, оставив Джо наедине с дочерью Марины.
– Мир не всегда так плох, – философски заметил он, глядя на девочку. – Может, тебе и трудно в это поверить прямо сейчас, но я-то знаю, что это так.
Джо вставил девочке в рот соску, наклонив бутылочку, чтобы было удобно.
– Вначале ты поешь, потом будешь спать. Как только освоишь это, будем привыкать к горшку.
Девочка жадно захватила губами соску и начала, захле­бываясь, сосать. Джо улыбаясь смотрел на нее.
– Отлично, детка.
Он усмехнулся, поздравив себя с первой победой. Кое в чем он уже начал обгонять Кристину и останавливаться не собирался.
Слейд уже поджидал ее у припаркованной машины, ког­да на следующее утро Кристина вышла из дома, собрав­шись в офис.
– Вот, первая страница, – сказал Слейд, протягивая ей «Нью-Йорк пост». – Ты знала, что рано или поздно я это сделаю.
Кристина взглянула на снимок, на котором была изоб­ражена она сама, Джо и явно беременная Марина, затем на фотографию, запечатлевшую Кристину, выходящую из рес­торана с младенцем в люльке. Заголовок гласил «Выстрел из пушки». У Кристины сжалось сердце. Она бросила газету Слейду.
– Ты получил то, что хотел, Слейд, а теперь убирайся с моих глаз.
– Какие мы чувствительные! Суррогатное материнство не такая уж плохая штука, не так ли?
– Ты ублюдок, – не выдержала Кристина. – Ну как ты мог со мной поступить подобным образом?
– Ты поддела меня, а я – тебя. – Слейд сложил газету вчетверо и похлопал ею по ладони. – Все могло выйти по-другому, Кристина. Мы с тобой были отличной командой, пока на горизонте не появился Бойскаут.
В машине загудел радиотелефон. Кристина оттолкнула Слейда, бросив ему на прощание:
– Можешь забыть о «Вэнити фэр». Хочешь, спихни работу кому-то еще, делай что хочешь.
– Все перемелется, любовь моя. Ты преодолеешь вре­менные трудности, и когда это случится, знай: я рядом.
Не стоит говорить о том, какое у Кристины было на­строение в тот момент, когда она приехала в офис. Она не очень любила начинать день с конфронтации, но стычка со Слейдом была лишь прелюдией к тому скандалу, который могла ей устроить Санди.
Санди поджидала Кристину в ее кабинете, сидя за ее столом, и вид у нее был далеко не радостный.
– Располагайтесь поудобнее, – сухо заметила Крис­тина, бросив на стул папку.
Санди откинулась в роскошном кожаном кресле и раз­вернула свежий номер «Нью-Йорк пост».
– Хочешь, я тебе почитаю?
– Нет, спасибо, – ответила Кристина. – Я уже име­ла удовольствие.
Санди нагнулась вперед, глаза ее метали искры.
– Ты должна была первой осветить этот скандал. Здесь, в нашей программе.
– Это не скандал, Санди. Это моя жизнь.
– Если твоя жизнь на первой странице газеты, то это уже не только твоя жизнь.
– Я не согласна.
– Ты никогда не говорила мне, что твой бывший муж женат на беременной принцессе.
– Это касалось только меня.
– Теперь это касается и меня.
– Да уж, конечно.
– Координатор программ делает нам последнее пре­дупреждение. Нас пускают раз в две недели, чтобы дать время для подготовки. В противном случае нас закроют. Сейчас самый подходящий момент заявить о себе.
Сколько раз Кристина сама говорила подобное другим?
– Я этого не сделаю, Санди.
– Это окончательное решение?
– Окончательное.
Санди в ярости отшвырнула газету.
– Тогда считай, что твое пребывание на телевидении под вопросом.
– Нет, – сказала Кристина. – Я предпочитаю счи­тать себя безработной.
– Миз Кэннон, – с дружеской улыбкой заметил бар­мен, – кажется, пора переключиться на кофе.
– Брось, я в полней порядке, – заплетающимся язы­ком проговорила Кристина. – Но, братец, сделай-ка еще один коктейль.
– Кофе – это как раз то, что надо, – сказала барме­ну Терри.
Кристина состроила недовольную гримасу:
– Разве ты не знаешь, что невозможно быть слишком богатым и слишком пьяным одновременно?
– Ты – живое опровержение этому, – сказала Терри, отодвигая в сторону недопитые бокалы: свой и Кристины.
К ним подошел официант с большим металлическим кофейником и двумя белыми фаянсовыми кружками.
– Это за счет заведения. Кристина сморщила нос:
– Лучше бы прислали шампанского. Терри жестом отпустила официанта и сама разлила кофе по кружкам.
– Пей, – приказала она, пододвигая кофе Кристине.
– Чтобы протрезветь? Ни за что на свете. Терри огляделась по сторонам.
– Ты знаешь, что всегда можешь располагать мной, чтобы излить душу, но на публике ты этого делать не бу­дешь. Пойдем, провожу тебя домой.
– Мне не надо было звать тебя сюда, – заплетаю­щимся языком промямлила Кристина, протягивая руку за бокалом шампанского, который отобрала у нее Терри. – С тобой совсем не весело.
– Очень даже весело, – ответила Терри, вновь отни­мая бокал у подруги.
– Лучше бы я заказала виски. Жаль, я не умею пить крепкие напитки. Если бы я пила виски, то уже напилась бы.
– У тебя это прекрасно получилось и с шампанским.
– Я безработная, – медленно проговорила Кристина, словно пробуя слово на вкус. – С пятнадцати лет я ни дня не была безработной. Двадцать лет, – помолчав, добавила она и тряхнула головой, словно поверить не могла, что столько лет прошло с тех пор, как она начала трудовую деятельность.
– Долго ты безработной не пробудешь, – сказала Терри, лихорадочно размышляя, как бы поскорее вытащить Кристину из бара и при этом избежать встречи с репорте­рами, которые будут счастливы запечатлеть пьяную Кэннон. – Дай им пару дней, сами позовут.
Кристина презрительно фыркнула.
– Я жалкая, ничтожная особа, – пьяным голосом стала причитать она. – Ни личной жизни, ни друзей, ни семьи. – Она хлебнула добрую толику кофе, накапав на блузку. Но теперь это все не имело значения. – И работы у меня нет.
Уже к вечеру трогательная история ее жизни будет пере­сказана множеством телеканалов в рубрике развлекательных программ и, если этого покажется мало, еще и на первых стра­ницах «Нэшнл энкуайер» и «Стар». И, черт возьми, самое противное состоит в том, что факты будут вроде фактами, но все они окажутся вывернутыми наизнанку, лишены изначально присущего им смысла, и персонажи этой душещипательной истории будут бездушными, словно марионетки.
Кристина взяла папку и на неверных ногах поднялась со стула.
– И куда ты направляешься? – спросила Терри.
– В Париж, – истерически рассмеялась Кристина. – Или в Гонконг.
Туда, где ее никто не знает, не знает ее биографии от «а» до «я», где она сможет забыть свое прошлое, как кош­марный сон.
– Сиди, – приказала Терри. – Выпей еще кофе, а потом решим, куда нам податься.
Кристина не сопротивлялась и послушно пила кофе. Ей нечего было возразить подруге.
– Три дня, – пробормотала она, размышляя над тем, сколько всего успело произойти за столь короткое время.
За эти три роковых дня она стала свидетельницей рож­дения новой жизни, похоронила юную женщину, к которой успела привязаться, разделила судьбу своего бывшего мужа, стала жертвой предательства своего коллеги, которого не­когда считала другом, и, наконец, пережила крушение своей столь многообещающей карьеры.
Разве удивительно, что после всего этого ей так хочется поскорее утопить горе в вине?
Кристина услышала за спиной шаги.
– Не надо больше кофе, – бросила она, думая, что говорит с официантом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36