И вновь Кристина оказалась не права.
Длинноногий и тощий фотограф стоял посреди кухни и бранился с домработницей, миссис Кукумбо. Еще немного, и их диалог перешел бы в драку.
– Я увольняюсь! – заявила женщина, увидев Кристи­ну. – Не желаю работать на людей, которые считают меня воровкой.
– Воровкой? – Веселенькая разминка перед завтра­ком. – Кто тут смеет вас так называть?!
Слейд обратил часть своего праведного гнева на Крис­тину.
– Три линзы пропали, я не говорю уже о золотых монетах, которые я нашел в Сан-Хуане.
– Вы заходили к нему в комнату? – с не меньшим воодушевлением накинулась на Кристину домработница. – Там себя потерять можно, не то что какие-то монеты.
– Хочу кофе, – сказала Кристина, направляясь к стойке бара, на которой стояла кофеварка с только что сваренным кофе. Налив себе чашечку, она с наслаждением сделала глоток. – Что заставляет вас думать, что миссис Кукумбо имеет какое-то отношение к пропаже линз, Слейд?
– А кто еще мог их украсть?! – раздраженно вос­кликнул тот. – Бойскаут – едва ли, а Лолита целиком на содержании своего мужа. Сама подумай!
– Может, ты их куда-нибудь засунул? У тебя всегда были проблемы с правильной организацией работы.
– У меня всего лишь отсутствует маниакальная тяга к порядку.
– Если это камень в мой огород, то я по крайней мере знаю, где у меня что лежит!
– А не ты ли говорила, что не можешь найти свои золотые серьги и браслет, которые тебе вручили в день подписания контракта?
– Наверное, я оставила их в сейфе вместе с документами.
– Не чувствую уверенности в голосе.
– Да, я не вполне уверена, – признала Кристина, – но это не значит, что эти вещи взяла миссис Кукумбо.
– Я буду говорить только в присутствии адвоката, – за­явила домработница, решительно направляясь к телефону. – Я знаю свои права.
Кристина сделала еще глоток кофе, втайне сожалея, что это не виски.
– Никто никого ни в чем не обвиняет, миссис Кукумбо.
– Он меня обвиняет, – сказала женщина, указав паль­цем на Слейда, – и, должна сказать, вы тоже не очень уверены в моей честности.
– Присядьте, – предложила Кристина домработнице. – Этому таинственному исчезновению должно найтись какое-то объяснение.
«Надо же, сколько во мне самоуверенности!» – поду­мала Кристина. Она собиралась брать интервью у самой Хиллари Клинтон, а на деле не могла справиться с рядовым конфликтом в собственном доме!
– Вы просто не даете мне возможности позвонить мо­ему адвокату, – сказала миссис Кукумбо.
– Зачем вам адвокат? – примирительно спросила Кристина, наливая женщине кофе. – Никто вас ни в чем не обвиняет. Нам всем надо просто поговорить.
Как раз в этот момент в кухню влетел Джо.
– Где мои часы? – заревел он. Кристина закрыла лицо руками.
– Миссис Кукумбо, – сказала она, – может, вам действительно лучше позвонить своему адвокату?
Марина стояла за дверью, не решаясь войти. Она пре­красно слышала сердитые реплики на кухне. Честно говоря, она была не готова к такому повороту. Часы Джо не наде­вал уже несколько дней, и она подумала, что он не заметит пропажи. Знать бы, что ему именно сегодня понадобится узнать точное время!
Словно время имело для кого-то из них значение. Один день перетекал в другой с удручающим однообразием. Жизнь, наполненная ничего не значащей суетой. Слейд только тем и занимался, что околачивался возле Кристины, фотографи­руя ее в самые неожиданные моменты, например, при выхо­де из туалета, или печатал на ее компьютере. Но это лишь когда ему надоедало валяться на диване, уставившись в те­левизор.
Кристина, очевидно, большую часть дня занималась тем, что думала о «больших» людях, стараясь угадать, что за страшные тайны гнездятся в их душах, и искала пути, как эти тайны вытащить на свет. Более бесполезную профессию трудно себе представить!
Впрочем, Джозеф был не лучше. О да, отец говорил ей, что ее теперешний муж – человек твердых убеждений и несгибаемой воли, что он готов жизнь отдать в борьбе за свободу угнетенных, но до сих пор все сказанное отцом не подтверждалось на практике. Она видела перед собой лишь невоспитанного грубияна, готового в любой момент сцепиться с Кристиной.
Вчера вечером Марина в очередной раз призывала его оставить свою бывшую жену в покое, на что он лишь рас­смеялся и велел ей не совать нос в чужие дела.
– Занимайся своим делом, детка, – заявил он, укла­дываясь на свою подстилку возле двери.
В доме явственно пахло грозой. Иногда Марина чув­ствовала себя здесь даже более тревожно, чем в горах с Зи. Там по крайней мере опасность имела название: она могла исходить от пули, бомбы, чего-то, что можно увидеть.
Здесь все было не так. Беда подкрадывалась незаметно, давая о себе знать внезапной головной болью, раздражени­ем, с которым все труднее становилось справляться. То ею овладевал безотчетный страх, то мучило страшное одиноче­ство и казалось, что уже ничто не может вызволить ее из ада, в котором она оказалась. Иногда она испытывала искушение уйти из этого проклятого дома и никогда больше не возвращаться сюда. Уж как-нибудь она смогла бы найти дорогу к своим. Но даже Марина с ее мятежной душой понимала, что есть вещи, игнорировать которые нельзя.
И поэтому она оставалась здесь, уговаривая себя, что сокровища, которые она прятала в кладовой спальни, скоро будут обращены в наличность, и тогда она сможет не толь­ко благополучно вернуться на родину, но и помочь деньгами Зи. Каким образом можно сбыть вещи с рук без докумен­тов, для Марины пока оставалось загадкой. Отчего-то она испытывала жуткую апатию при мысли об этом.
Между тем миссис Кукумбо набрала номер телефона:
– Помогите мне, Сол! Они собираются вызвать поли­цию, а я ничего плохого не сделала!
– Может, действительно следует вызвать полицию, Слейд? – тихо предложила Кристина.
Марина поняла, что ей необходимо что-то срочно пред­принять, и на цыпочках прошла в спальню. Как все неудач­но складывалось! Домработница принадлежала к классу эксплуатируемых, тех, кто всю жизнь вынужден гнуть спи­ну на привилегированное сословие, а она, Марина, невольно взвалила собственную вину на плечи несчастной женщины.
Марина открыла тайник. Вот поднос с сокровищами. Часы Джо и одна из пропавших линз заставят их отказать­ся от намерения звонить в полицию. Тускло блеснул брас­лет Кристины, и Марина почувствовала нечто похожее на угрызение совести.
Впрочем, у Кристины оставалось еще столько драгоцен­ностей в ящике стола! Что для нее какие-то пропавшие серьги и браслет?
Отчего-то у Марины возникло чувство, что для Крис­тины куда дороже узкое золотое колечко без камней, чем усыпанный бриллиантами браслет. Когда она спросила Джо­зефа, кто был инициатором развода, он ответил, что Крис­тина ушла от него. Что ж, в этом не было ничего удивительного.
И все же, когда Кристина и Джо оказывались вместе, Кристина словно вся светилась изнутри. Неужели она про­должает любить своего бывшего мужа, за которым в насто­ящий момент замужем Марина?!
«Но даже если это и так и они вновь сойдутся с Джо, я буду только рада этому», – подумала Марина, сжимая в руке часы Джо и линзы Слейда.
Если бы она могла найти способ расторгнуть их с Джо­зефом брак, то сделала бы это не задумываясь. Тогда она могла бы вернуться к Зи, а Кристина и Джозеф – снова пожениться. Слейд наделал бы бессчетное количество вся­ких снимков для этих мерзких американских газетенок, и все были бы счастливы.
Они, эти улыбчивые американцы, считают себя такими понимающими, такими разумными, когда речь идет о вещах и людях, которые их окружают, а на самом деле они вообще ничего не понимают в этом мире. Они и представить себе не могут, как мало требуется, чтобы стать невидимкой, ни кем, перестать существовать для людей, которые правят миром.
Марина видела собственными глазами, как по дороге шли безликие, одинаковые, никому не нужные и совершен­но одинокие в своей отверженности люди: доктора и адво­каты, философы и учителя. Шли в никуда, бежали от голода и войны. Яркие личности, забыв о высоких принципах, ры­лись в мусоре и убивали собак, чтобы прокормиться.
Но постороннему и благополучному этого все равно не понять. Кристина, Слейд, Джо и многие другие их сопле­менники никогда не поймут ее, если им, конечно, будет по-прежнему везти.
– Я думаю, она их и украла.
Кристина и Джо стояли, разговаривая на веранде. Джо бросил взгляд через плечо в сторону кухни, где в тот мо­мент находились Марина и Слейд. Марина что-то без энту­зиазма жевала, а Слейд не сводил с нее мрачного взгляда.
– Ты имеешь в виду домработницу? – с невинным видом спросил Джо.
– Я имею в виду твою жену.
– Да ты шутишь.
– Послушай, я еще могу поверить, что твои часы ока­зались в пододеяльнике, но каким образом там очутились линзы Слейда?!
Джо сам подозревал жену, но выступать в роли Шерло­ка Холмса ему не хотелось.
– Тогда скажи мне, зачем ей линзы для фотоаппарата?
Глаза у Кристины горели – так бывало всякий раз, когда в воздухе начинало пахнуть жареным. Она была гото­ва раскрутить классный сюжет.
– У меня пропали драгоценности.
– Поищи их в банковском сейфе.
– Мне кажется, я привезла их с собой.
– Ты не уверена.
– Постой. Да, точно, я не оставляла их в Лос-Анд­желесе!
– Есть еще твой дружок – Слейд.
– Это невозможно. Его линзы тоже были украдены.
– Ну, Кристина, ты меня разочаровываешь! Я-то ду­мал, ты знаешь, что делает преступник, чтобы сбить сыщи­ков со следа! Слейд заметает следы.
– Да это просто смешно!
– Так же смешно, как и обвинять Марину.
– Может, тебе следует повысить ее содержание. Тогда ей не придется воровать мелочь на мороженое. В любом случае миссис Кукумбо мы потеряли.
– Я в этом не виноват. Меня-то она как раз любит.
– Две недели в твоем распоряжении, – сообщила Кри­стина Слейду, укладывая в чемодан футболки и джинсы.
– Неужели ты оставишь меня в обществе наших ми­лых молодоженов? Я еду с тобой, любовь моя.
– Это семейный праздник, Слейд. Ты умрешь со скуки.
– Нью-Джерси тоже не Бродвей, скажу тебе. Может, в Неваде будет повеселее.
– Если ты надеешься на Лас-Вегас, то будешь жесто­ко разочарован.
Слейд нацелил на Кристин объектив и быстро сделал несколько снимков подряд.
– Зато в тебе меня ничто не разочарует, любовь моя. Мне всегда хотелось полюбоваться тобой в образе этакой разбитной девчонки. Вполне возможно, что такой ты и пред­станешь на обложке журнала.
Слейду удалось все же ее рассмешить.
– Боюсь, ты насмотрелся вестернов.
– Эх! – воскликнул Слейд, взмахнув ремешком фото­аппарата над головой, словно закидывал лассо.
Терри недаром предупреждала ее о том, что Слейд – типичный оппортунист и с ним надо держать ухо востро. Однако Кристина чувствовала себя такой одинокой и не­счастной, что ей не хотелось думать о последствиях своего импульсивного решения.
– Пожалуй, ты мог бы заснять торжество, – после некоторого раздумья согласилась она. Слейд удивленно приподнял бровь:
– Мы любим семейные портреты?
– У тебя есть выбор: остаться здесь или поехать со мной.
– Скажи «сыр», любовь моя.
Воспользовавшись тем, что Джо и Марина уехали в торговый центр купить девушке что-нибудь из одежды, Кристина улизнула из дома. Быстро побросав в бьюик че­моданы и дождавшись, пока соберется Слейд, Кристина погнала машину в аэропорт. Она предпочла провести не­сколько часов в аэропорту, лишь бы не сидеть под одной крышей в компании своего бывшего мужа и его новой жены.
Слейд шатался по аэропорту, пока Кристина делала не­обходимые звонки. Среди них был и звонок Терри.
– Ты совсем очумела, подруга, – прямо заявила Тер­ри. – Почему бы сразу не кинуться под автобус для эко­номии времени?
– За что я тебя люблю, – ответила Кристина, – так это за прямоту и доходчивость суждений.
– Поверь мне, Крис, ты накликаешь беду.
– Может, ты все же слегка преувеличиваешь, Терри?
– Кристи, Слейд не умеет играть по правилам. Он вообще не знает, что такое играть по правилам.
Терри сказала то, что Кристина и сама знала. Разница между ней и ее подругой лишь в том, что Терри способна была смотреть на вещи трезво и не питать ложных надежд тогда, когда надеяться действительно не на что.
«На этот раз ты ошибаешься, Терри, – подумала Кри­стина. – Я точно знаю, что делаю».
Время пролетело быстро. На самом деле этот день – ее по-настоящему первый рабочий день с тех пор, как она покинула Лос-Анджелес, и было приятно ощущать, что иног­да она может чувствовать себя хозяйкой положения. Что касается профессиональной стороны ее жизни, то здесь все оставалось под контролем.
Кристина угостила Слейда обедом с выпивкой в одном из клубов, почетным членом которого состояла, и к тому времени, как они вернулись в аэропорт к вечернему рейсу в Лас-Вегас, она чувствовала приятную усталость и расслаб­ленность. Действительно, стоило похвалить себя за то, что сумела превратить тягостную ситуацию в нечто приятное.
– Добрый вечер, мисс Кэннон, – поздоровался с ней служащий аэропорта, провожающий пассажиров к самоле­ту. – Приятно видеть вас на борту нашего самолета. С нетерпением жду вашего нового шоу этой осенью.
Кристина улыбнулась ему. Известность имеет свои пре­имущества.
– Как сегодня с погодой? Обещают летную? – веж­ливо поинтересовалась она.
– Самую лучшую, – ответил поклонник ее творче­ства, бросив любопытный взгляд в сторону Слейда, поспе­шившего занять место у окна.
– Шампанского, – развязно махнув рукой, приказал Слейд. – И чтобы играло!
– Он безобиден, – пояснила Кристина, укладывая сумочку наверх. – Я с ним справлюсь.
Служащий аэропорта, все так же широко улыбаясь, веж­ливо кивнул и ретировался.
– Фильм показывать будут? – капризно спросил Слейд. – Тот, про летчика, который не любил летать. Я пропустил его, когда он вышел на экраны.
– Прибереги свое остроумие на будущее. Будь я на твоем месте, я бы поспала. У нас впереди еще долгая дорога из Лас-Вегаса.
И в самом деле, к чему ждать, пока самолет поднимется в воздух? Кристина опустила спинку кресла, поправила по­душечку и закрыла глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36