Она знала, что не имела права целовать Джо, и готова была поклясться на Библии, что этого не повторится.
– Дело не в Джозефе. – Марина сопроводила свои слова жестом, который сказал Кристине больше, чем лю­бые слова. – Дело не в нем. Просто вы воплощаете в себе все то, что меня раздражает, а я не могу вами не восхи­щаться.
– И это вас пугает?
– Да, – сказала Марина. – Вы – самый наглядный пример человека, склонного к излишествам, а я последние несколько лет потратила на поиски…
Марина внезапно замолчала.
– На поиски чего? – продолжала настаивать Кристина. Марина покачала головой:
– Это не имеет значения. Кристина откинулась на спинку стула.
– Если ты боишься меня оскорбить, не переживай. У меня на удивление толстая кожа.
Кристина никогда не продвинулась бы так далеко в об­ласти журналистики, освещавшей светскую жизнь, если бы ее испугали те несколько довольно жестоких оплеух, кото­рые она получила в процессе продвижения.
– Вы ведете бесполезную жизнь, – продолжала де­вушка, – и все же вы достигли успеха. Мне следовало бы рассматривать вас как социального паразита, а вместо этого я ловлю себя на том, что хочу быть на вас похожей.
– Ты не очень-то выбираешь слова, девочка! – про­бормотала Кристина.
Марина широко распахнула глаза:
– Я не хотела вас обидеть.
– Все верно. А я не хочу даже давать тебе такой воз­можности.
К удивлению Кристины, девушка наклонилась к ней и осторожно дотронулась до ее руки.
– Вы красивая, – сказала она просто. – И для вас в мире все по-другому.
Кристина старалась найти нужные слова:
– Мне пришлось много трудиться, чтобы стать такой, какая я сейчас.
– Возможно, – согласилась Марина, – но я, как бы ни старалась, не смогла бы добиться того же результата.
– Ты недооцениваешь возможность косметики.
– Я – серая мышка. Вы не понимаете, что это такое.
Официант принес им пиццу. Обе женщины переключи­лись на еду. Кристина ела машинально, едва замечая вкус блюда. Марина получала истинное удовольствие от еды.
Кристина потихоньку наблюдала за девушкой. Джо был настоящим мужчиной, из тех, кто рождает в женщине страсть без особых усилий со своей стороны. Неужели Кристина настолько слепа, что не заметила ее в Марине? Ну, если не страсть, то хотя бы ее проблески?! Ведь это в конце концов ее профессия! Нет, если бы хоть что-то было между Мари­ной и Джо, Кристина туг же почуяла бы.
Но если не секс и уж тем более не любовь, то что же их тогда связывает? Это Кристине и предстояло узнать в бли­жайшее время.
Джо сделал себе бутерброд, взял банку пива и прислу­шался к глухим проклятиям Слейда, адресованным кухон­ной плите.
– Что ты делаешь? – удивился он, глядя, как брита­нец пинает ногой дверцу духовки.
– Чертовы «собаки» брызжутся! Чуть не лишили меня глаз!
Джо, стараясь держаться на безопасном расстоянии, заглянул в стоявшую на плите сковороду.
– Это сосиски. Мы называем их так.
– Начхать мне на то, как вы их называете!
Слейд воткнул вилку в одну из колбасок и опять чер­тыхнулся, когда горячий жир брызнул ему на руку. Затем, сдвинув сосиски в сторону, разбил на сковороду пару яиц.
– Такая пища сведет тебя в могилу, – мрачно заклю­чил Джо.
– Хочешь разделить мою участь? – усмехнулся Слейд.
– Да, – сказал Джо. – Честно говоря, есть хочется. Слейд разбил еще два яйца и вылил на сковороду. Оба внимательно следили за процессом.
– Отвратительно, – сказал Джо.
– Смерть желудку, – согласился Слейд.
– Пойду спрошу Крис и Марину, не хотят ли они составить нам компанию. Не жрать же нам одним весь этот холестерин!
– Хорошая мысль, – сказал Слейд и полез еще за яйцами.
Джо пошел искать Кристину, по дороге обдумывая, что скажет ей, чтобы восстановить мир. Целовать ее было чер­товски глупо, но в тот момент он ничего не мог с собой поделать. Если он и пытался доказать себе, что выработал иммунитет к ее чарам, то сцена с поцелуем доказала ему обратное. Она все еще имела над ним власть, с ней он вдруг начинал верить в чудеса и в возможность счастливого кон­ца. Конечно, эти заблуждения опасны, особенно если смотреть в перспективе. Впрочем, был бы повод – надо непре­менно наладить отношения, и приглашение к столу, пусть со скверной едой, годилось для этой цели не хуже, чем что-нибудь еще. Она скажет что-нибудь едкое, он ответит – глядишь, и все пойдет по-старому.
И никогда больше никто из них не вспомнит про этот поцелуй на кухне.
Проходя мимо спальни, которую он делил с Мариной, Джо постучал в дверь.
– Эй, детка, как насчет того, чтобы перекусить?
Никакого ответа.
Джо распахнул дверь. Кровать аккуратно застелена. Окно открыто навстречу вечернему ветерку. Его портативный компьютер лежит на трюмо – там, где он его оставил. Все нормально. Откуда же это тревожное чувство? Девчонка, должно быть, сидит где-нибудь на веранде и бурчит насчет излишеств, что позволяют себе эти янки.
Дверь в комнату Кристины была распахнута. Джо за­глянул внутрь.
– Крис?
Тоже никакого ответа. Джо вошел в комнату, стараясь не замечать аромата ее духов, которым был пропитан воз­дух. Бледно-розовая ночная рубашка из нежного шелка ле­жала на кровати. Он невольно сжал в руках тонкий шелк, представляя себе Кристину в этом почти эфемерном наряде.
– Патетичный ублюдок, – с досадой пробормотал Джо, собираясь уходить.
В самом деле, иметь жену, которую не хочешь, и хотеть жену, которой больше не имеешь, – чем не дурацкое поло­жение? Впрочем, ни той, ни другой поблизости не было.
Чувство тревоги нарастало. Джо пробежал по коридору в гостиную, оттуда в вестибюль, затем в палисадник. Ма­шины Кристины не было видно. Не надо обладать детек­тивным талантом Шерлока Холмса, чтобы обнаружить: обе жены умотали куда-то вместе.
– Вот стерва! Я же говорил ей…
Джо вовремя остановился. Слейд стоял в дверном про­еме с лопаточкой в руках.
– Коронное блюдо готово! Где же наши крошки? Осторожно, Мак-Марпи. Дело и так дрянь. Не надо давать этому фотографу пищи для подозрений.
– Я передумал есть.
Джо вытащил из кармана ключи от арендованного «лексеса». Британский ублюдок не отставая двинулся за ним.
– Если тебе мало, пожарь еще яиц, дружище, – при­мирительно заметил Джо.
Слейд бесцеремонно открыл дверцу и уселся на перед­нее сиденье, швырнув лопаточку на приборную доску.
– Я не беру пассажиров.
– Я не пассажир, – сказал Слейд. – Я на задании.
– Почему бы тебе не вернуться к сбору мусора, как все твои дружки из «Нэшнл энкуайер»?
Мотор завелся только со второй попытки.
– К чему затруднять себя копанием в мусорных баках? – как ни в чем не бывало спросил Слейд. – Похоже, под самым моим носом разворачивается классная история, хит сезона. Жена-подросток. Бывшая жена – секс-бомба. Журналист с горячим сердцем…
– Пошел к черту, – пробормотал Джо. Слейд только рассмеялся в ответ.
Марина доела последний кусочек пиццы, устремив взор на пирожные.
– Ты шутишь? – воскликнула Кристина. – Кто мо­жет думать о пирожных, съев четыре куска пиццы?!
– Не знаю, что на меня нашло, – с детской улыбкой сказала Марина.
– Послушай, я ведь пошутила. Если ты все еще голод­на, мы можем…
– Нет, – решительно сказала Марина. – Я вообще-то против излишеств.
– Не надо стесняться своего аппетита, Марина. Тебе можно не переживать насчет лишних калорий.
Что касается Кристины, то она уже решила, что завтра устроит разгрузочный день, а сегодня позанимается часок на тренажерах.
Марина что-то хотела сказать, но передумала.
– Ты что-то хочешь сказать мне, не так ли?
– Так, ничего. Просто одно наблюдение. Девушка порозовела.
– Скажи, мне интересно.
На самом деле Кристина хотела услышать хоть что-нибудь, что пролило бы свет на их странный альянс с Джо.
Пока все, что у нее было, – это случайно оброненные слова, обрывки фраз, никак не складывающиеся в мозаику. Однако Кристина была известна своим терпением и настой­чивостью в достижении цели, К несчастью, именно в этот момент в пиццерию ворвался Джо, а следом за ним Слейд. Джо понадобилось лишь мгновение, чтобы отыскать в зале Марину.
– Какого дьявола ты тут делаешь?! – рявкнул он.
– Это свободная страна, Джо, – вмешалась Кристи­на; на языке у нее вертелось слово «неандерталец». – Она твоя жена, но не твоя вещь!
Их глаза встретились. Как хорошо ей знаком этот взгляд! Он не собирался отступать ни на дюйм.
– Ты не имеешь к этому никакого отношения.
– Имею, черт побери. Я привезла ее сюда! Джо указал на пятно от томатного соуса, появившееся на свитере девушки.
– Она, конечно, сопротивлялась, – сухо заметил он. – Тебе пришлось запихивать в нее пиццу.
– Нет, она очень хотела есть, – сказала Кристина. – С каких это пор желание утолить голод приравнивается к преступлению?
– Она могла поесть дома.
– Марина сказала, что ты запрещаешь ей покидать дом. Джо повернул голову к Марине, которая спокойно смот­рела на своего мужа.
– Я тебе этого не говорил.
– Именно это ты мне говорил, – так же спокойно сказала она.
– Ты можешь быть упрямым, Джо, но не представляю тебя тираном. Что происходит?
– Черт! – воскликнул Джо. – Я всего лишь беспо­коюсь за свою жену! Что в этом такого?
Он действительно беспокоился за нее. Это точно. Что бы там их ни связывало, несмотря на очевидное отсутствие страсти и даже влечения, Джо говорил правду: он действи­тельно переживал за девочку. Крис почувствовала боль в сердце. Эта боль разрасталась, становилась невыносимой от мысли, что Джо и Марину соединяет нечто, что выше ее. Кристины, понимания. Лучше бы он спал с ней, подумала она. Лучше бы оба метали искры, как фейерверки в ночь на Четвертое июля! Что такое секс, Кристина могла понять. С этим она могла бы бороться. Джо был рыцарем, специа­листом по врачеванию одиноких душ и потерявшихся сер­дец. Он был способен увидеть в Марине то, что не смог найти в ней. Эта глубокая связь между ее бывшим мужем и его новой женой рождала в ней незнакомое до сих пор чув­ство потери. Она впервые ощутила себя брошенной и страш­но, безнадежно одинокой.
Джо с невероятной остротой почувствовал одиночество Кристины, ее страх, пустоту в сердце, которую ничто не может заполнить. Как хотелось ему обнять ее и пообещать то, чего уже не имел права обещать. Но его нынешняя жена смотрела на него широко распахнутыми карими глазами, к тому же фотограф тоже был здесь, распираемый любопыт­ством. Кроме того, Джо никогда не умел говорить женщи­нам красивые слова, которые они так любят слушать. Возможно, именно поэтому Кристина в свое время и ушла от него.
Он мог найти слова, чтобы объяснить боль голодного ребенка, брошенного на произвол судьбы, но он не мог объяс­нить женщине, которую любил и потерял, что ее представ­ления не совпадают с действительностью.
Глава 6
На следующее утро Кристина твердо решила бежать из этого Нью-Джерси куда глаза глядят. Дом был большим, но не настолько, чтобы в нем можно было скрыть те эмо­ции, которые переполняли ее.
Кристина всю ночь не спала, неустанно внушая себе, что Джо для нее ничего не значит, одновременно прислу­шиваясь к тому, что происходило в спальне молодоженов, ожидая и страшась услышать смех.
Ничего, кроме вздохов. Но к тому времени, как взошло солнце, Кристина была слишком измотана, чтобы торже­ствовать.
– Так дальше дело не пойдет, – сказала она своему отражению в зеркале.
Темные круги под глазами, волосы словно пакля, помя­тые щеки.
Визажисту пришлось бы трудиться целый день, изведя гору основы № 2 и фарфоровой пудры, чтобы сделать ее похожей на себя прежнюю.
Этот отпуск мыслился как средство релаксации, на деле все обернулось полной противоположностью. Меньше чем через три недели ей предстоит начать штурм вершин беско­нечным числом интервью и съемок, если она хочет реально продвинуть свое шоу. С такой внешностью, как сегодня, ее былые почитатели могут переключиться на радио.
Итак, перед ней были две возможности. Первая: оста­ваться в Хакетстауне, прилежно играя навязанную ей жал­кую роль. Вторая: поехать, на годовщину к родителям. И в том и в другом случае она рисковала остаться с разбитым сердцем.
– Кофе, – сказала она пожилой даме в зеркале. – Вначале кофе, потом решения.
На часах было начало восьмого. Домработница прихо­дила по утрам и работала до полудня: в таком режиме она могла больше времени уделять своей беременной дочери. Запах свежесваренного кофе поплыл из кухни, и Кристина жадно потянула носом. Модный кофе «Кона» и считавший­ся элегантным, эспрессо никогда не дарили ей такого удо­вольствия, как старый добрый «Максвелл-Хаус», особенно утром, когда хотелось проснуться побыстрее.
Кристина с детства любила это время суток. В ее семье все вставали рано, но она была самой ранней пташкой. Утро пахло свежестью и особенной чистотой. Что-то очень слав­ное было в том, чтобы встать и поприветствовать восходя­щее солнце, протянув руки к небу. Солнце дарило ей частицу своей силы и заряжало на весь день.
Кристина улыбнулась, вспоминая, как слушала утром птиц, присев на лавочке у конюшен, и как отец подходил к ней, мечтательно глядящей вдаль, на позолоченные солн­цем горы.
«Чудное время для мечтателей», – говорил он тогда и садился рядом.
К этому времени он успевал провернуть кучу дел, и еще больше работы ждало его впереди, но он всегда находил время для нее, Кристины. Поговорить о ее мечтах, надеж­дах, развеять ее страхи. Сэм понимал, как не понимал ник­то, только Джо, и она старалась жить так, чтобы он мог ею гордиться. Если бы только…
Нет. Об этом она думать не станет. Ни о доме, ни о тоске, возникавшей всякий раз, стоило ей лишь взглянуть на Джо, ни о том, что никакой успех не мог избавить ее от чувства одиночества.
Кристина быстро прошла по коридору мимо запертых дверей спален. Должно быть, Джо и его жена все еще спят. Слейд одолжил у Кристины машину накануне вечером, что­бы заглянуть в несколько манхэттенских клубов, надеясь сделать пару-тройку авангардистских снимков жаждущих общественного признания знаменитостей. Кристина слышала, как он вернулся домой около часа назад, и не без оснований полагала, что встанет он не раньше полудня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36