угловые умывальники для ванной с тумбой цены
«С миру по нитке — голому рубашка!». Россия тем более не исключение из этого правила: «А чем, собственно, вы занимаетесь? — спросил я ее — Вам Ваша работа нравится?»
— О да, — отвечала посольская дева, прихлебывая из бокала. — Очень интересная работа. Мы в нашем отделе прорабатываем всю российскую прессу, составляем общий анализ. Затем отправляем его в наш главный офис" (Александр Морозов, «Матрица», «Московский комсомолец», 13.04.2004г.). Специалистам, отлично умеющим читать открытую прессу, удается делать точные, достоверные выводы такого характера, которые не уступают подчас сообщениям наиболее ценных агентов. Но такая работа с прессой — уже обычная неотъемлемая рутина спецслужб. Им так же далеко не безразлично, что намериваются публиковать или вещать в эфир обычные и электронные СМИ.
Российские спецслужбы здесь — не исключение: «Монтажные папки некоторых новостных программ выведены на Лубянку, там непосредственно следят за их версткой: стоит ли, скажем, первой новостью сюжет про президента Путина? Достаточно вспомнить взрыв на „Рижской“, о котором в программе „Время“, вышедшем через час после теракта, не было сказано ни слова, зато много говорилось о рабочем дне Владимира Владимировича. Я уж не говорю про Беслан, когда все каналы, как попугаи, повторяли, что там 300 заложников, а там было 1300… А сейчас советские времена вернулись, но в более диком виде, потому что тогда у журналистов не было интересов материальных, а только идеологические, карьерные» (Владимир Кара-Мурза, «За версткой новостных программ следит Лубянка», 27.09.2004г.).
Еще публицисты всерьез тревожатся по поводу отсутствия нормальных гарантий соблюдения спецслужбами конституционных прав граждан на тайну переписки, переговоров и т.п.: "В Конституции РФ, в ряде законов и отраслевых документов прописана обязанность органов госвласти обеспечивать право граждан на тайну переписки, телефонных переговоров, телеграфных сообщений. По смыслу этих документов перечисленные права должны распространяться и на мобильную связь, и на информационные потоки в Интернете, а так же и на другие услуги связи, возникающие на новой технологической основе и предоставляющие гражданам обмениваться информацией.
Однако в структурах, предоставляющих гражданам услуги по обмену информацией, существует регламентируемая целым радом нормативных и распорядительных документов так называемая система оперативно-розыскных мероприятий, которая дает спецслужбам широчайшие возможности по осуществлению контроля над информацией, которой обмениваются граждане" (Юрий Вдовин, «Не болтай», «Новая газета», 26.10.1998г.).
Тема незаконного тотального прослушивания переговоров граждан — вечный благодатный повод для критики спецслужб творческой интеллигенцией, которой очень хочется бесконечно, часами говорить друг с другом о дегенератах и шутах в правительствах, негодяях в правоохранительных структурах и тому подобных вещах, не отрывая зада от уютного теплого дивана перед телевизором. Самодовольно, убежденно полагая, что позарез нужна спецслужбам. Наивно, по-детски полагая при этом, что стоит только приструнить как следует (через публикации?) спецслужбы, чтобы «тайна переговоров» им была гарантирована. Как будто рынок уже не переполнен относительно недорогими (от нескольких сот до нескольких тысяч долларов) электронными устройствами, имея которые любой заинтересованный человек, частная служба безопасности, сыскное агентство в состоянии сколь-угодно долго прослушивать и вести запись телефонных и радиотелефонных переговоров любого количества нужных частных или должностных лиц. А все они в своей совокупности в состоянии «охватить» и число «частных лиц», на порядки превышающее цифры, доступные спецслужбам государства. И если в спецслужбах еще существует хоть какой-то режим сохранения в тайне получаемой информации о гражданах и доступ к ней достаточно упорядочен и весьма ограничен, а отклонения от установленного порядка носят эпизодический характер и преследуется в дисциплинарном порядке, то многократно большая по объему информация о частной и служебной деятельности людей, попадающая в распоряжение частных структур, поступает практически без всяких ограничений на негласный рынок информации обо всем, который в России действует с небывалым размахом и которым с удовольствием пользуются и те, кто яростно обрушивается на спецслужбы за их неконституционное прослушивание зачастую пустой, заурядной болтовни. Ну, а если так уж важно сохранить иным конфиденциальность своих разговоров, казалось бы, чего уж проще: не болтай попусту лишнее, попридержи свой язык, чтоб не болтался как говеное помело. Как поступали и поступают все осмотрительные, осторожные люди в бизнесе, в политике, не говоря уж о военных, осужденных в тюрьмах и др. Но тогда может произойти страшное: пропадет основания считать себя чрезвычайно важной персоной по причине своей крайней опасности для всего сущего политического режима, из-за которой незримой тучей висят над судьбой вездесущие, всевластные спецслужбы (которые при этом почему-то страшно боятся изрядно накостылять по шее где-нибудь в темном подъезде на деле слабому и беззащитному «злейшему врагу тоталитаризма»).
К тому же жалко оставлять такую благодатную неразрешимую мировую проблему всей прогрессивной мировой общественности. За проблемой же массового непрерывного нарушения всех мыслимых конституционных гарантий со стороны частных структур нет зловещего фантома кровожадной деспотической власти, а есть только немыслимое количество частных корыстных по преимуществу интересов, которые высверлят в любой индивидуальной конституционной броне гражданина «цивилизованного общества» любое количество дырок для подсматривания — подслушивания. И это — не особенность социальной реальности только для России: даже беглое знакомство с продукцией зарубежной детективной киноиндустрии дает массу примеров того, что защищен и там от чего бы то ни было несанкционированного вторжения в личную жизнь только тот, кто ни у кого не вызывает сколь-нибудь значимого интереса: прежде всего дети, глубокие старики и олигофрены.
Технико-технологическое развитие средств связи, межличностных коммуникаций таково, что практически не оставляет шансов на закрытость от постороннего внимания частной жизни человека. Дальнейший технический прогресс и создание мощных быстродействующих персональных компьютеров вполне может сделать ненужной и профессию шифровальщика, даже для каналов официальных секретных коммуникаций. В утешение ревнителям гарантий личной неприкосновенности можно лишь указать на то, что в обозримом будущем почти нет шансов получить возможность проникнуть в мир человеческих мыслей, так что главные ценности частного человека — его гениальные мысли — останутся исключительно его собственным достоянием, недосягаемой сферой для любых спецслужб при соблюдении, естественно, вышеназванного простого и понятного принципа: «Не болтай!». И в этом случае все сокровища неизреченных гениальных идей останутся в целости — сохранности. Особо огорчатся этому, видимо, не следует, помня вековую истину: «Мысль изреченная есть ложь!». Кого же совсем распирает от мессианского просветительства — есть и здесь выход: эзоповский язык иносказания. Что перед прямой речью имеет даже множество существенных преимуществ — читатели и слушатели с богатым и развитым воображением предполагают зачастую в иносказание много больше, нежели чем предполагал сам автор.
Есть еще одно обстоятельство практической невыполнимости конституционных гарантий информационной безопасности личности — сама эта личность: множества людей, будучи кровно заинтересованными в своей личной информационной неприкосновенности зачастую еще более остро стремятся проникнуть в чужие тайны своих и близких и ближних. И прилагают к этому немалые усилия, а главное — с готовностью идут на весьма нешуточные финансовые траты на тех самых «частных детективов» самого разного исполнения.
Что же касаемо СМИ как таковых, то не одни лишь спецслужбы пытаются по мере сил и возможностей ими манипулировать, их контролировать — так поступают все, у кого есть для этого хоть какие то возможности: политики, магнаты, финансисты, организованные преступные сообщества, масоны, клир, правоохранители, военные и другие. У каждой категории это получается по-разному. Гораздо больше (даже чем у спецслужб) возможностей у ведущих политиков, первочиновников государства, которые распределяют бюджетные финансовые потоки и определяют объемы и «вспомоществования» иным СМИ. Еще больше возможностей и владельцев отдельных СМИ — видео магнатов, банкиров, руководителей ТНК. Особо велико влияние правящей номенклатуры в странах «тоталитарных» режимов с их всеобъемлющей цензурой. Самое непосредственное сильное влияние оказывают на СМИ множество дельцов, предпринимателей, прокачивающих нескончаемую череду «заказных» публикаций о конкурентах, о себе любимых. Тотальный найм всех видов СМИ устойчиво периодически происходит в периоды разнообразных избирательных компаний. Гораздо меньше возможностей влиять на средства массовой информации у военных и правоохранителей, потому-то в мирное время им и достается полной мерой. Спецслужбы к этой функции приспособлены лучше других и не с помощью денег, а прежде всего, через «своих» людей, через владение обширной информацией о редакционном корпусе, через «взаимовыгодный» постоянный обмен текущей информацией и т.п.
Кроме того, на основе обычных рыночных отношений купли-продажи СМИ довольно широко используются спецслужбами мира для решения управленческой закодированной информации (как это делают, к примеру, масоны), для дезинформации структур разведок оппонентов, которые «все читают и анализируют» и т.п.
Как и со всем, что связано со спецслужбами, в конечном счете, важно не то, в какой мере последние в состоянии влиять на деятельность СМИ, а во имя чего вся эта сложная работа производится? Если по преимуществу только для того, чтобы снизить уровень заслуженной критики в адрес спецслужб и основных институтов, то такая «цензура» и все, что связано с ней, вредна, не нужна и требует серьезного политического вмешательства не только для ослабления чрезмерного давления на средства массовой информации, но прежде всего — для серьезной корректировки работы самих спецслужб, утративших способность критически оценивать свою деятельность. Возможность такого исхода возникающего противостояния СМИ и спецслужб зависит от степени политической зрелости и контролируемых ему институтов общества.
VII. Практика массовых злоупотреблений служебным положением в спецслужбах
Сформировалось и устойчиво присутствует в российском общественном мнении представление о системном кризисе основной спецслужбы страны: "По подсчетам социологов, 68 процентов наших граждан подрабатывают на стороне. Кто как может.
А что чекист, решивший подработать?
Самые «простые» в свободное время охраняют тех, кого ловят в рабочее. Когда сотрудники элитного спецподразделения пришли обыскивать квартиру Мавроди, в его охране они узнали сослуживцев, у которых в тот день был выходной. Офицера группы «Альфа» Ровенских, вынужденного калымить телохранителем, застрелил киллер. Недавно осужден за вымогательство офицер той же группы Мармузов.
Есть варианты еще более изощренные. Офицеры без комплексов научились сдавать в аренду возможности спецслужбы.
Уже распространенное явление: сотрудник, якобы в интересах службы, внедряется в преступную среду, а на самом деле действует в ее интересах… Смею утверждать, что для извлечения личной выгоды ряд высокопоставленных сотрудников Управления Экономической контрразведки (УЭКР) участвуют в «банковских войнах» и занимаются личным бизнесом, используя все возможности государственной машины… У советских макарон и папирос калибр был 7,62. В военное время мирное оборудование легко переходило на выпуск гильз. Здесь, сейчас мы имеем ситуацию прямо противоположную. Боевая спецслужба (в сотый раз не поленюсь сказать не вся!) перешла на выпуск побочного продукта — с центром тяжести, смещенным в сторону личного интереса" (Дмитрий Муратов. «Лубянка со смещенным центром тяжести», «Новая газета», 15.06.1998г.).
Чтобы более-менее объективно оценить степень критикуемого в приведенной статье «перерождения» спецслужб, образовавшихся после упразднения КГБ СССР, необходимо хотя бы кратко вспомнить, что из себя представляли все без исключения институты государства России 90-х — начала 2000-х годов, включая высший эшелон политической власти. О том, как на базе института губернаторства создавались семейные кланы крупных собственников России можно писать криминальные энциклопедии — в ход шло все: прокрутка в «семейных» банках бюджетных денег, их присвоение через передачу самых выгодных подрядов семейным фирмам, развитие семейного же ресторанного, торгового, игрового бизнеса, обогащение губернаторских камарилий через участие в региональных структурах энергетических, топливных корпораций. Не говоря уж о тотальном казнокрадстве с участием всего губернаторского корпуса.
Тем же, но уже в более впечатляющих объемах, занимались министерства и федеральные ведомства в партнерстве со своими ведомственными банками по реализации разнообразных гешефтов со многими зарубежными транснациональными корпорациями и банковскими консорциумами. С особым размахом, лишь зачастую только обозначая, имитируя управление государством, занималось личным обогащением ближайшее окружение российского президента и, прежде всего, — члены его семьи в «содружестве» со всеми ныне известными (опальными и приближенными поныне) новоявленными магнатами и «олигархами». Причем, все бесчисленные участники этого безумного процесса всероссийского личного хищнического, преступного обогащения активно привлекали к содружеству криминальные структуры во главе с их «авторитетами», генералов правоохранительных органов, армии, спецслужб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
— О да, — отвечала посольская дева, прихлебывая из бокала. — Очень интересная работа. Мы в нашем отделе прорабатываем всю российскую прессу, составляем общий анализ. Затем отправляем его в наш главный офис" (Александр Морозов, «Матрица», «Московский комсомолец», 13.04.2004г.). Специалистам, отлично умеющим читать открытую прессу, удается делать точные, достоверные выводы такого характера, которые не уступают подчас сообщениям наиболее ценных агентов. Но такая работа с прессой — уже обычная неотъемлемая рутина спецслужб. Им так же далеко не безразлично, что намериваются публиковать или вещать в эфир обычные и электронные СМИ.
Российские спецслужбы здесь — не исключение: «Монтажные папки некоторых новостных программ выведены на Лубянку, там непосредственно следят за их версткой: стоит ли, скажем, первой новостью сюжет про президента Путина? Достаточно вспомнить взрыв на „Рижской“, о котором в программе „Время“, вышедшем через час после теракта, не было сказано ни слова, зато много говорилось о рабочем дне Владимира Владимировича. Я уж не говорю про Беслан, когда все каналы, как попугаи, повторяли, что там 300 заложников, а там было 1300… А сейчас советские времена вернулись, но в более диком виде, потому что тогда у журналистов не было интересов материальных, а только идеологические, карьерные» (Владимир Кара-Мурза, «За версткой новостных программ следит Лубянка», 27.09.2004г.).
Еще публицисты всерьез тревожатся по поводу отсутствия нормальных гарантий соблюдения спецслужбами конституционных прав граждан на тайну переписки, переговоров и т.п.: "В Конституции РФ, в ряде законов и отраслевых документов прописана обязанность органов госвласти обеспечивать право граждан на тайну переписки, телефонных переговоров, телеграфных сообщений. По смыслу этих документов перечисленные права должны распространяться и на мобильную связь, и на информационные потоки в Интернете, а так же и на другие услуги связи, возникающие на новой технологической основе и предоставляющие гражданам обмениваться информацией.
Однако в структурах, предоставляющих гражданам услуги по обмену информацией, существует регламентируемая целым радом нормативных и распорядительных документов так называемая система оперативно-розыскных мероприятий, которая дает спецслужбам широчайшие возможности по осуществлению контроля над информацией, которой обмениваются граждане" (Юрий Вдовин, «Не болтай», «Новая газета», 26.10.1998г.).
Тема незаконного тотального прослушивания переговоров граждан — вечный благодатный повод для критики спецслужб творческой интеллигенцией, которой очень хочется бесконечно, часами говорить друг с другом о дегенератах и шутах в правительствах, негодяях в правоохранительных структурах и тому подобных вещах, не отрывая зада от уютного теплого дивана перед телевизором. Самодовольно, убежденно полагая, что позарез нужна спецслужбам. Наивно, по-детски полагая при этом, что стоит только приструнить как следует (через публикации?) спецслужбы, чтобы «тайна переговоров» им была гарантирована. Как будто рынок уже не переполнен относительно недорогими (от нескольких сот до нескольких тысяч долларов) электронными устройствами, имея которые любой заинтересованный человек, частная служба безопасности, сыскное агентство в состоянии сколь-угодно долго прослушивать и вести запись телефонных и радиотелефонных переговоров любого количества нужных частных или должностных лиц. А все они в своей совокупности в состоянии «охватить» и число «частных лиц», на порядки превышающее цифры, доступные спецслужбам государства. И если в спецслужбах еще существует хоть какой-то режим сохранения в тайне получаемой информации о гражданах и доступ к ней достаточно упорядочен и весьма ограничен, а отклонения от установленного порядка носят эпизодический характер и преследуется в дисциплинарном порядке, то многократно большая по объему информация о частной и служебной деятельности людей, попадающая в распоряжение частных структур, поступает практически без всяких ограничений на негласный рынок информации обо всем, который в России действует с небывалым размахом и которым с удовольствием пользуются и те, кто яростно обрушивается на спецслужбы за их неконституционное прослушивание зачастую пустой, заурядной болтовни. Ну, а если так уж важно сохранить иным конфиденциальность своих разговоров, казалось бы, чего уж проще: не болтай попусту лишнее, попридержи свой язык, чтоб не болтался как говеное помело. Как поступали и поступают все осмотрительные, осторожные люди в бизнесе, в политике, не говоря уж о военных, осужденных в тюрьмах и др. Но тогда может произойти страшное: пропадет основания считать себя чрезвычайно важной персоной по причине своей крайней опасности для всего сущего политического режима, из-за которой незримой тучей висят над судьбой вездесущие, всевластные спецслужбы (которые при этом почему-то страшно боятся изрядно накостылять по шее где-нибудь в темном подъезде на деле слабому и беззащитному «злейшему врагу тоталитаризма»).
К тому же жалко оставлять такую благодатную неразрешимую мировую проблему всей прогрессивной мировой общественности. За проблемой же массового непрерывного нарушения всех мыслимых конституционных гарантий со стороны частных структур нет зловещего фантома кровожадной деспотической власти, а есть только немыслимое количество частных корыстных по преимуществу интересов, которые высверлят в любой индивидуальной конституционной броне гражданина «цивилизованного общества» любое количество дырок для подсматривания — подслушивания. И это — не особенность социальной реальности только для России: даже беглое знакомство с продукцией зарубежной детективной киноиндустрии дает массу примеров того, что защищен и там от чего бы то ни было несанкционированного вторжения в личную жизнь только тот, кто ни у кого не вызывает сколь-нибудь значимого интереса: прежде всего дети, глубокие старики и олигофрены.
Технико-технологическое развитие средств связи, межличностных коммуникаций таково, что практически не оставляет шансов на закрытость от постороннего внимания частной жизни человека. Дальнейший технический прогресс и создание мощных быстродействующих персональных компьютеров вполне может сделать ненужной и профессию шифровальщика, даже для каналов официальных секретных коммуникаций. В утешение ревнителям гарантий личной неприкосновенности можно лишь указать на то, что в обозримом будущем почти нет шансов получить возможность проникнуть в мир человеческих мыслей, так что главные ценности частного человека — его гениальные мысли — останутся исключительно его собственным достоянием, недосягаемой сферой для любых спецслужб при соблюдении, естественно, вышеназванного простого и понятного принципа: «Не болтай!». И в этом случае все сокровища неизреченных гениальных идей останутся в целости — сохранности. Особо огорчатся этому, видимо, не следует, помня вековую истину: «Мысль изреченная есть ложь!». Кого же совсем распирает от мессианского просветительства — есть и здесь выход: эзоповский язык иносказания. Что перед прямой речью имеет даже множество существенных преимуществ — читатели и слушатели с богатым и развитым воображением предполагают зачастую в иносказание много больше, нежели чем предполагал сам автор.
Есть еще одно обстоятельство практической невыполнимости конституционных гарантий информационной безопасности личности — сама эта личность: множества людей, будучи кровно заинтересованными в своей личной информационной неприкосновенности зачастую еще более остро стремятся проникнуть в чужие тайны своих и близких и ближних. И прилагают к этому немалые усилия, а главное — с готовностью идут на весьма нешуточные финансовые траты на тех самых «частных детективов» самого разного исполнения.
Что же касаемо СМИ как таковых, то не одни лишь спецслужбы пытаются по мере сил и возможностей ими манипулировать, их контролировать — так поступают все, у кого есть для этого хоть какие то возможности: политики, магнаты, финансисты, организованные преступные сообщества, масоны, клир, правоохранители, военные и другие. У каждой категории это получается по-разному. Гораздо больше (даже чем у спецслужб) возможностей у ведущих политиков, первочиновников государства, которые распределяют бюджетные финансовые потоки и определяют объемы и «вспомоществования» иным СМИ. Еще больше возможностей и владельцев отдельных СМИ — видео магнатов, банкиров, руководителей ТНК. Особо велико влияние правящей номенклатуры в странах «тоталитарных» режимов с их всеобъемлющей цензурой. Самое непосредственное сильное влияние оказывают на СМИ множество дельцов, предпринимателей, прокачивающих нескончаемую череду «заказных» публикаций о конкурентах, о себе любимых. Тотальный найм всех видов СМИ устойчиво периодически происходит в периоды разнообразных избирательных компаний. Гораздо меньше возможностей влиять на средства массовой информации у военных и правоохранителей, потому-то в мирное время им и достается полной мерой. Спецслужбы к этой функции приспособлены лучше других и не с помощью денег, а прежде всего, через «своих» людей, через владение обширной информацией о редакционном корпусе, через «взаимовыгодный» постоянный обмен текущей информацией и т.п.
Кроме того, на основе обычных рыночных отношений купли-продажи СМИ довольно широко используются спецслужбами мира для решения управленческой закодированной информации (как это делают, к примеру, масоны), для дезинформации структур разведок оппонентов, которые «все читают и анализируют» и т.п.
Как и со всем, что связано со спецслужбами, в конечном счете, важно не то, в какой мере последние в состоянии влиять на деятельность СМИ, а во имя чего вся эта сложная работа производится? Если по преимуществу только для того, чтобы снизить уровень заслуженной критики в адрес спецслужб и основных институтов, то такая «цензура» и все, что связано с ней, вредна, не нужна и требует серьезного политического вмешательства не только для ослабления чрезмерного давления на средства массовой информации, но прежде всего — для серьезной корректировки работы самих спецслужб, утративших способность критически оценивать свою деятельность. Возможность такого исхода возникающего противостояния СМИ и спецслужб зависит от степени политической зрелости и контролируемых ему институтов общества.
VII. Практика массовых злоупотреблений служебным положением в спецслужбах
Сформировалось и устойчиво присутствует в российском общественном мнении представление о системном кризисе основной спецслужбы страны: "По подсчетам социологов, 68 процентов наших граждан подрабатывают на стороне. Кто как может.
А что чекист, решивший подработать?
Самые «простые» в свободное время охраняют тех, кого ловят в рабочее. Когда сотрудники элитного спецподразделения пришли обыскивать квартиру Мавроди, в его охране они узнали сослуживцев, у которых в тот день был выходной. Офицера группы «Альфа» Ровенских, вынужденного калымить телохранителем, застрелил киллер. Недавно осужден за вымогательство офицер той же группы Мармузов.
Есть варианты еще более изощренные. Офицеры без комплексов научились сдавать в аренду возможности спецслужбы.
Уже распространенное явление: сотрудник, якобы в интересах службы, внедряется в преступную среду, а на самом деле действует в ее интересах… Смею утверждать, что для извлечения личной выгоды ряд высокопоставленных сотрудников Управления Экономической контрразведки (УЭКР) участвуют в «банковских войнах» и занимаются личным бизнесом, используя все возможности государственной машины… У советских макарон и папирос калибр был 7,62. В военное время мирное оборудование легко переходило на выпуск гильз. Здесь, сейчас мы имеем ситуацию прямо противоположную. Боевая спецслужба (в сотый раз не поленюсь сказать не вся!) перешла на выпуск побочного продукта — с центром тяжести, смещенным в сторону личного интереса" (Дмитрий Муратов. «Лубянка со смещенным центром тяжести», «Новая газета», 15.06.1998г.).
Чтобы более-менее объективно оценить степень критикуемого в приведенной статье «перерождения» спецслужб, образовавшихся после упразднения КГБ СССР, необходимо хотя бы кратко вспомнить, что из себя представляли все без исключения институты государства России 90-х — начала 2000-х годов, включая высший эшелон политической власти. О том, как на базе института губернаторства создавались семейные кланы крупных собственников России можно писать криминальные энциклопедии — в ход шло все: прокрутка в «семейных» банках бюджетных денег, их присвоение через передачу самых выгодных подрядов семейным фирмам, развитие семейного же ресторанного, торгового, игрового бизнеса, обогащение губернаторских камарилий через участие в региональных структурах энергетических, топливных корпораций. Не говоря уж о тотальном казнокрадстве с участием всего губернаторского корпуса.
Тем же, но уже в более впечатляющих объемах, занимались министерства и федеральные ведомства в партнерстве со своими ведомственными банками по реализации разнообразных гешефтов со многими зарубежными транснациональными корпорациями и банковскими консорциумами. С особым размахом, лишь зачастую только обозначая, имитируя управление государством, занималось личным обогащением ближайшее окружение российского президента и, прежде всего, — члены его семьи в «содружестве» со всеми ныне известными (опальными и приближенными поныне) новоявленными магнатами и «олигархами». Причем, все бесчисленные участники этого безумного процесса всероссийского личного хищнического, преступного обогащения активно привлекали к содружеству криминальные структуры во главе с их «авторитетами», генералов правоохранительных органов, армии, спецслужб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69