Гораздо больше потерь бывает в рядах тех сотрудников, кто работает за рубежом. Один из руководителей ЦРУ в свое время привел некоторые данные о положении в родственном ведомстве: до 80% высокопоставленных дипломатов США за рубежом (главная крыша разведчиков), чей возраст ближе к 50-ти, годам больны циррозом печени. То есть, их основное «минное поле» — беспрерывная череда фуршетов. Не случайно практически во всех западных фильмах началу беседы двух достойных джентльменов всегда предшествует предложение чего-либо выпить: дипломатический этикет проник глубоко в поры западного цивилизованного общества.
Не чужда такая опасность и для сотрудников спецслужб: им намного чаще приходится не стрелять в кого-то, а стремиться с ним подружиться. А какая «дружба» может без многократных крепких выпивок? И далеко не всем удается избежать тривиального алкоголизма. Приходится потом «конторам» подыскивать своим молодым алкоголикам что-нибудь подходящее в гражданских организациях, а их кадровым службам восполнять «пьяные» потери. Кажущаяся легкая забавность ситуации — обманчива: алкогольный наркотик не перестает быть таковым по своим механизмам разрушения психики и в случаях систематического его употребления «по должности».
Заметно возрастают внутренние кадровые потери спецслужб в периоды длящихся контртеррористических операций, вроде тех, что ведутся ФСБ, ГРУ в России против чеченских и иных сепаратистов с середины 90-х годов. Несколько выше потери спецслужб и за рубежами: то оппоненты дорожно-транспортное происшествие за какую-то провинность подстроят, то посадят за шпионах в тюрьму. Резко возрастают внутренние потери спецслужб только в редчайших случаях участия их руководителей, подразделений в дворцовых переворотах на сторонах противоборствующих группировок. Как это, в частности, имело место в СССР в момент смещения Л.П. Берия и его сотрудников. Но такое — скорее исключение, а не правило и статистику потерь в подобных случаях правильней числить по графе «чрезвычайные обстоятельства» вроде сильнейших землетрясений.
К сожалению, деятельность спецслужб нередко сопровождают порой и немалые жертвы среди гражданского населения как собственной, так и зарубежных стран. Но если издержки подобного рода в собственной стране крайне нежелательны, в иных случаях — вообще недопустимы, то в зарубежье чаще всего и желательны и необходимы. Иногда даже чем больше — тем лучше: здесь главная забота только одна — чтоб уши спецслужбы — организатора были надежно спрятаны. Иначе последствия могут быть тоскливыми, вплоть до масштабного, межгосударственного вооруженного конфликта с немыслимыми потерями.
Единичные случайные потери населения, иногда сопровождающие рядовые, обычные акции спецслужб, не превышающие числа традиционных жертв уличных происшествий, особой тревоги у людей не вызывают, объяснений обществу не требуют. В России, как известно в год только от преступлений гибнет более 40-ти тысяч людей: «нормы естественной убыли» таковы, что некоторые традиционные издержки работы спецслужб остаются практически незаметны.
А вот самые большие потери среди населения бывают как раз по недосмотру своих контрразведок: теракты 11 сентября 2001 года в США «стоили» жизни почти 3-х тысяч человек, каждая диверсия на авиалиниях обходится в сотню— другую жизней. Захват заложниками в Москве зрителей мюзикла «Норд-Ост» обошелся по счастливой случайности только в 128 жизней, но число жертв могло приблизиться к тысяче. Компьютерные диверсии, толково подготовленные спецслужбами противников, в состоянии парализовать важнейшие жизнеообеспечивающие процессы в наиболее информационно развитых странах и привести к многочисленным жертвам, имеющим место только при мощных землетрясениях. Исламские террористы грозят терактами на атомных электростанциях, что в России, к примеру, может обернуться трагедией пострашнее, чем состоявшийся нерукотворный Чернобыль. Поле для масштабных диверсий «международных террористов» (в основном, зарубежных спецслужб), способных вызвать невиданные доселе ущербы среди населения, обширно как никогда: грамотно сконструированные генетические изменения в продуктах массового потребления (соя, зерновые, картофель), поставляемых на экспорт, могут, к примеру, практически полностью устранить репродуктивную функцию молодых людей. Либо существенно снизить интеллектуальные способности детей, вывести целые этносы за рамки исторического состязательного процесса на выживание и преуспеяние в стремительно меняющемся мире постиндустриальной цивилизации. Спецслужбы бедных государств, каковыми являются ныне все бывшие республики СССР, настолько слабы, что не в состоянии удовлетворительно защитить свои секреты, ни противостоять продуманным враждебным акциям против своих государств и населения; решетом воды не зачерпнуть! Здесь из военных арсеналов бывшей Советской Армии утекают к исламским террористам как обычное, так и высокоточное ракетное оружие. Все это потом возвращается в «цивилизованные страны» взрывами домов, в метро, самолетах, поездах, пожарами на нефтехранилищах.
Слабые спецслужбы, как правило, чтобы не выглядеть совсем немощными вынуждены ставить себе в заслуги неимоверно большое количество якобы предотвращенных ими масштабных терактов — на один реально состоявшийся «рисуют» десятки предотвращенных. Вынуждены прибегать к иным уловкам, вроде поиска и привлечения к уголовной ответственности придуманных исполнителей терактов. Но это никак не впечатляет и не останавливает новых террористов и не позволяет дотянуться до заказчиков терактов и их «спонсоров». Так что слабые спецслужбы по сути — поощрители успешного терроризма, ибо ложью не скрыть неспособность адекватно противостоять многочисленным серьезным опасностям реального мира политики. Что само по себе дестабилизирует все государственные структуры, снижает до критического уровня качество выполняемых ими управляющих функций в обществе.
У сильных спецслужб издержки совершенно иного свойства. Прежде всего, приходится чаще всячески скрывать свое чрезмерное участие в политических и иных процессах общества.
Сильные спецслужбы сами по себе не появляются и не существуют — они обязательная составляющая сильной политической власти в здоровом, сильном государстве, его иммунная система. При сильных, четко, жестко работающих спецслужбах с военных складов не пропадают оружие, боеприпасы, взрывчатка. Не успевает сформироваться террористическое подполье любого толка. Сильные спецслужбы держат в напряжении высший чиновный аппарат, снижая издержки его коррумпированности до приемлемых размеров, не дают погрязнуть в мздоимстве судебной, прокурорской и полицейской структурам. Через фильтры здоровых, сильных спецслужб в высшие эшелоны власти почти не просачиваются политические авантюристы, мошенники, демагоги. Цена такому порядку в целом бывает вполне приемлема и не болезненна для общества (если нет серьезных отклонений в сторону массовых репрессий по образцу НКВД 30-х годов прошлого века): несколько десятков молодых бунтарей, готовых создавать подпольные боевые организации со студенческой скамьи переселяются в тюремные камеры. Иные оппозиционно настроенные профессора лишается кафедр, работы. Несколько десятков прогрессивно настроенных публицистов, журналистов, литераторов, поэтов, режиссеров, иных ярких творческих личностей за незначительные общеуголовные правонарушения приговаривают к тюремному заключению, лишаются работы, иные подвергаются принудительному лечению от алкогольной и наркотической зависимости и т.п. Несколько набирает обороты доносительство «широких народных масс», сильно облегчающее и одновременно затрудняющее (отделить точную информацию от клеветы — процесс кропотливый, трудоемкий) работу спецслужб. Число пострадавших от подобных утеснений, уголовных репрессий, в том числе и объективно иногда несправедливых, колеблется по стране от нескольких сот до нескольких тысяч в год (при том, что только в дорожных происшествиях натурально гибнет в десятки раз больше людей). Но богатое и пугливое воображение творческой и околонаучной интеллигенции начинает в темпе вулканического извержения продуцировать мифы о кошмарном насилии, творимом спецслужбами в отношении лучших людей нации, единственных носителей ее духовности и нравственности, облекаемые в форму рукописных романов, поэм, тайком вывозимых за рубеж для публикации а альманахах, издаваемых на деньги иностранных спецслужб. Возникший фронт смертельно опасной квазиборьбы государства и «совести нации» — одна из основных нематериальных издержек: за контрэлиту принимается маргинальная часть непродуктивной интеллигенции, чья значимость проистекает только из способности мельтешить в потугах изобразить борьбу. Бывают единичные исключения, когда в этой среде оказываются действительно одаренные писатели, поэты, публицисты, философы, тоже попадающие под административный каток спецслужб. Но еще не известно, состоялись бы все эти оппозиционеры как известные творческие личности, если бы не «гонения» на них. И связанные с этим житейские лишения.
Так, что вся эта публика учинила в 90-х годах в России, как она сумела в исторически кратчайшие сроки без КГБ уничтожить державу, выморить несколько десятков миллионов людей — будет служить всем политикам будущего не одно столетие самым грозным примером.
Пишущая, поющая, пляшущая, зубоскалящая интеллигенция всегда предпочитала, чтобы спецслужбы в обществе отсутствовали. Даже если при этом был бы разгул общеуголовной преступности, засилье любых инородческих мафий, сект религиозных фанатиков и любого иного беспредела. До тех пор, пока не начнут убивать, насиловать их собственных детей: тогда ими же подписываются грозные петиции к властвующим с убийственными аргументами в пользу развязывания самых жестоких, беспощадных репрессий в отношении «отбросов человеческого общества» и тому подобное.
Так и шарахается эта мятущаяся часть социума из одной крайности в другую, от одного вида или призрака боли и страдания к другому. Но истошные крики сопровождают существование этой разновидности «человека разумного» все время!
Объективно сильные спецслужбы в известной мере подавляют наиболее активных людей в политике, бизнесе, науке, искусстве, так как имея доносителей, которые чрезвычайно оживляются, когда их доносы востребованы, начинают пристально отслеживать наиболее активничающих и инициирующих. Известно всем, что тот, кто активно действует — тот и чаще ошибается, и увлекается, и наступает на ноги своими малоподвижным и малопродуктивным оппонентам, спешащим тут же поделиться своими подозрениями. Но и в этом усматривать один вред и издержки — безусловное заблуждение: именно одаренные, честолюбивые оказываются ненасытными во всем. Чтобы это племя ни получило во власти, в собственности, в денежных состояниях — всегда им бывает, как правило, мало. Немало среди таких пассионарных личностей и тех, кто, готовы развязывать любые конфликты, гражданские и мировые войны во имя своих честолюбивых устремлений. Не зря китайцы провозгласили одну из справедливейших социальных истин: несчастен народ, у которого чересчур активные правители.
Возможно, в грядущем появятся научно выверенные технологии безошибочной выбраковки опасных для общества и государства человеческих психотипов и выработаны механизмы их ненасильственной и безболезненной адаптации в социуме (в фильме «Кин-дза-дза» на планете с очень развитой цивилизацией маргиналов превращали в кактусы). Пока же эту функцию с горем пополам приходится выполнять и спецслужбам с помощью своих иногда нравственно малопривлекательных добровольных помощников. Кое-какой исторический опыт у человечества имеется: в свое время Англия «сплавляла» своих отпетых уголовников в Австралию. В итоге и безнадежных, казалось бы, людей приобщили к полезному делу и приобрели богатейшую колонию. Позже государства Европы нечто подобное повторили с Северной Америкой, предварительно истребив руками европейских негодяев несколько миллионов индейцев. Серьезной реакции христианской европейской общественности это не вызвало по-видимому потому, что спецслужбы в этом не участвовали непосредственно, а общеуголовную человеческую стихию критиковать как-то не принято: все равно, что корить за уродство кривого от рождения.
Когда хотят запугать общество сильными спецслужбами, тут же вспоминают НКВД, гестапо, якобы творивших по своему произволу все, что заблагорассудится. Но в случаях с этими по-своему уникальными институтами государства (уникальнее может быть только разве что святая инквизиция), речь идет отнюдь не о сильных спецслужбах — здесь имели место сверхспецслужбы, служившие главным инструментом тотального политического произвола по сути диктаторских режимов военно-политического образца. Никто, нигде и никогда не позволял спецслужбам становиться самостоятельной, самодовлеющей, контролирующей и подавляющей все и вся политической силой государства. Даже если диктаторами, монархами становились бывшие руководители спецслужб. Ибо такие управители лучше всех понимали, что спецслужбам особой воли давать нельзя и знали, как держать их в жесткой узде, а при случае — и в наморднике.
Сильная спецслужба — совершенно не обязательно многочисленная, делегирующая своих сотрудников во все мыслимые ниши и структуры государства и общества. Не обязательно это и ведомство, от появления интереса которого цепенеют целые сегменты общества. Сильную, эффективную спецслужбу чаще всего общество даже не ощущает, потому что последняя работает артистично, точно, экономно, адресно, не растравляя ни болевых точек социума, ни его здоровых тканей. Как это бывает с человеческим организмом: здоровой орган не ощущается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69