Публика эта — не только из самых достойных, всяких намешено, как и в каждом человеческом коллективе. И практически каждый не прочь воспользоваться родством с влиятельным и весьма значимым работником службы госбезопасности в любых межличностных отношениях в определенном секторе. И руководителю спецслужбы никуда не деться от этого кошмара: определенную часть притязаний приходится удовлетворять в обязательном порядке на безвозмездной основе (родне в основном). Другие притязания вполне согласуются с личными устремлениями и учитывают личные потребности. В зоне же влияния руководителей структур спецслужб вероятность и степень реализации их личностного окружения чрезвычайно высока в сравнении с большинством иных социальных групп. Потому, что в силу весьма развитых представлений о своей особой социальной значимости и ценности, эта категория, как правило, не терпит отказов в поддержке своих просьб и предложений, расценивая их как вызов корпорации, который прощать нельзя.
Учитывая, что близкий или хорошо знакомый человек — далеко не всегда лучший человек, наилучший специалист, предприниматель, политик, то многочисленное успешное протежирование с помощью принадлежности к корпорации спецслужб, никоим образом, по крайней мере, не улучшает породы всех наиболее значимых людей социума, не стимулирует эволюцию нравственных и иных человеческих качеств в целом. В традиционных условиях, когда значимые люди и предъявляют своим детям высоких требований к нравственно— волевым, самодисциплине в потреблении и удовольствиях, но неистово стремятся «вписать» их в самые значимые и привилегированные группы общества только на основе своих субъективных ощущений самих себя лучшими из всех живущих, это ущербное социальное чувство элитаризма выполняет от веку только деградационно-разрушительную функцию, нейтрализуя и множество действительно заслуг многих и многих сотрудников и руководителей спецслужб, искренне и с успехом служащих своему Отечеству.
Преобладающие стремления уберечь корпоративные интересы спецслужбы, сохранить и укрепить особый статус ее сотрудников определяет и особый характер отношений с политическими, финансовыми, деловыми элитами: обмен эквивалентными услугами, выборочное или щадящее применение своих служебных полномочий. В итоге спецслужбы в изрядной мере перестают быть социальными охранителями и фильтрами в политически значимых фрагментов действующей «элиты», какой бы низкопродуктивной и этически ущербной она для общества ни была. Особенно это распространенно в обществах, где в структуре элит отсутствуют группы «ведающие» мировоззренческими стандартами общества, его концептуальными целями. Там, где эта функция элитой утрачена, вся совокупность фрагментов значимых социальных групп, включая спецслужбы, превращается в громадный, очень дорогостоящий, лишенный осмысленности паразитический социальный организм, аморфный, наращивающий только свое неуемное разнообразное потребительство. Большая вина за это лежит как раз на слое руководителей спецслужб как на наиболее информированном «зрячем», а потому обязанном предвидеть если не все, то самое главное, существенное — обязательно. Конечно, даже не осознавая этого, руководители спецслужб функцию предвидения, в определенной мере выполняя, рассматривая хотя бы ближайшее развитие контролируемых ими процессов. Но рассчитывать и направлять желательное развитие событий модно по-всякому — в зависимости от интересов, задач, целей, которые преследуются при этом. Надо заметить какую-то политическую партию, банкирский дом — один характер, одна последовательность действий. Надо обеспечить информационную экологическую безопасность общества — совершенно другой алгоритм.
Чем нестабильнее общество, аморфней государство, чем ниже предсказуемость общеполитических, экономических процессов, чем выше корпоративная обособленность, замкнутость спецслужб. Тем ущербнее для государства и общества результаты их деятельности во всей совокупности компонентов, включая злоупотребления своим социальным статусом.
Люди к хорошему привыкают быстро, так же как и к любым наркотикам, воспринимая вскорости обильные блага как неотъемлемый атрибут своего высокого статуса. Который сам по себе является свидетельством исключительности, особой значимости, богоизбранности привилегированной по случаю персоны. Происходит в каждом новом элементе «элиты» опаснейшая необратимая трансформация — статусное изменение личности: любое человеческое ничтожество, любая ущербная, похотливая, непотребная «элитарная» персона неусомнительно мнит себя невесть каким высшим существом, по сравнению с которым все иные прочие — ничтожества. Этот ущерб социально-психологического свойства никем и ничем не лечится: некому и незачем. Сообщества таких особей сплачиваются в замкнутые самодостаточные группы, защищенные наглухо своим социальным положением, впечатляющей собственностью, свои должностным статусом от обычных средств вменения, вразумления.
К сожалению, в некотором роде подобная (пусть и не в самых отвратительных формах) статусная деформация личности свойственная и руководителям и многим сотрудникам спецслужб. Здесь, правда, есть необходимые возможности, если не лечить, то хотя бы регулировать подобные состояния, если к этому есть серьезные мотивации: внешние (концептуальный контроль настоящей элиты) или внутренние.
Причем, статусные, личностные деформации в спецслужбах несопоставимо по множеству параметров на разных уровнях их иерархий: "греховные устремления лейтенантов и капитанов могут антагонистически противоречить генеральским. Одно, правда, другому никогда не мешает: и действуют на разных уровнях иерархий здесь в различных социальных нишах и предельная скрытность служебных отношений полностью этому способствует. Подобное — отнюдь не достояние только спецслужб — в масонских иерархиях предельная закрытость низших ступеней посвящения от высших носит настолько важный характер и так тщательно оберегается, что те, что «ступенькой» ниже не знают истинных целей, мотивов своих «старших товарищей». Эта хитроумная, герметичная система «шлюзов» вполне позволяет возглавлять масонские иерархии пришельцам из иных миров — никто никогда доподлинно этого не сумеет установить. А уже какими целями и задачами те ведомы — и того меньше. Вполне возможны (скорее всего — традиционны) ситуации, когда множества неофитов и иных первоначальных членов лож складывают своими благонамеренными действиями неизвестную себе мозаику враждебных всему человечеству целей. В воюющих армиях окопные офицеры тоже не знают замыслов своего Генерального штаба, но там известна и понятна общая главная цель. У спецслужб с этим несколько сложнее: и высшие командиры, руководители мало осведомлены (часто никак) об истинных замыслах своих сотрудников, довольствуясь зачастую правдоподобными легендами, которые опытные оперативники весьма профессионально конструируют, исходя из конкретных задач, поставленных начальством. Так что деятельность практически каждой спецслужбы по ее основным целям сопровождают тучи неограниченных сопутствующих бытовых мелких устремлений всех ее сотрудников. Но иногда вся эта сумма лично-корыстных целей всей спецслужбовской корпорацией в состоянии сыграть роль мощного процесса коррупции, способного вывести из строя весь механизм (или его главные узлы) государства. Особенно, если произошла постепенная скрытая разнообразная подмена трудновыполнимых и опасных социальных целей на более приятные и выгодные: вместо исламских боевиков, готовых взрывать себя, но не сдаваться, занятые, к примеру, борьбой с наркотрафиком. Сколько при этом задержано, сколько уничтожено, а сколько ушло на сторону наркотиков — никому установить не дано. Прибыток может быть впечатляющим, а потерь почти никаких.
Нечто подобное и с борьбой с коррупцией в правительственных структурах: возможность лишиться карьеры, свободы в несколько раз превышает возможность довести дело хотя бы до публичных судебных разбирательств. Гораздо безопаснее заниматься этим по отношению к мелким полицейским, налоговикам, мстить за них некому, общество радуется — никто их не любит, защищать некому.
Примерно то же происходит и с полицией: статистика положительных показателей работы формируется на 9/10 за счет малозначительных легко раскрываемых преступлений представителей социально беззащитных слоев населения, за которых некому заступиться и нечем: денег, связей нет. Любое жестокое противоправное обращение в полицейский участок тоже сойдет безнаказанным. Для того чтобы подобное не происходило, либо не принимало всеобщего характера, необходим достаточно жесткий и профилактический контроль за так называемыми «силовиками» — для их же блага в первую очередь, что-то время умелого, внимательного и требовательного тренера для футбольной команды. В СССР в определенной мере эту функцию достаточно успешно выполняли отделы административных органов при горкомах, обкомах ЦК КПСС. От них правоохранительным органам поступали «установки» покончит с беспризорностью, покончить с бандитизмом, покончит с бродяжничеством, тунеядством и т.п. И осуществлялся контроль над качеством и сроками выполнения поставленных задач. Удавалось не все и не так, как формулировалось, но многое достаточное, чтобы вызвать необходимые социальные улучшения, подвижки. Значительно помогало то обстоятельство, что административные отделы партийных комитетов вправе были производить кадровые подвижки руководителей правоохранительных структур.
Серьезные деформации в деятельности спецслужб от заявленных целей вносят многие бывшие высокопоставленные сотрудники спецслужб, сферой деятельности которых, как правило, становятся банки, ТНК, правительственные структуры, крупный нефтегазовый, сырьевой бизнес. Если учесть, что средний срок службы до выхода в отставку в службах около 20-ти лет, то ежегодно покидают государственную службу около 5% общей штатной численности, сопоставимая с общим количеством действующих сотрудников. Относительно молодые, деятельные, многоопытные «пенсионеры» спецслужб поддерживают двусторонние связи с самой опытной и влиятельной частью действующих, как правило — руководителей подразделений спецслужб, вчерашних заместителей ушедших «на заслуженный отдых». «Фоновое» ощущение своей особой социальной значимости бывших сотрудников не оставляет никогда, на него накладываются уже не прежние корпоративные интересы, а нечто иное: стремление явит свою особую профессиональную ценность, возможности на службе иной сложившейся корпорации с негосударственными задачами и целями, часто противоречащими и противоборствующими с прежними служебными.
Разведенные по множеству противоборствующих структур, обладающих впечатляющими финансовыми ресурсами армии бывших «особистов» резко усиливают и обостряют приемы межкорпоративной борьбы, переводя ее нередко в самые радикальные формы. Немало способствуют и процессу безнаказанной коррупции высшего чиновничества государства. Противостоять этому нечем.
Как уже упоминалось, по многим качественным параметрам, набору социальных функций, профессиональной подготовке сотрудники спецслужб имеют все основания полагать себя особо значимой и ценной государственной корпорацией, которой по силам многие серьезные задачи, неподъемные даже военным, политикам, финансистам. Но всегда полезно при этом понимать и помнить, что конкурирующими претендентами на особую социальную ценность, граничащую с богоизбранностью, претендуют в России бандиты, иные оргпреступные сообщества. И не только они — все эти дети «новых русских», высшего чиновничества, столичного бомонда вкупе со своими родителями. Получить представление, кем они себя мнят можно было, ознакомившись с россыпями богатейших помпезных мемориалов, рассеянных на самых именитых погостах России, роскошных особняков в пригородах столиц, на курортных побережьях именитейших зон отдыха мира.
Так что ряд получается не очень пристойный. Полезно иногда помнить простую истину, чтоб не зашкаливали чрезмерно внутренней самооценкой: сколько бы ни было героев — полководцев, без многочисленной, хорошо обученной вооруженной, способной к самоотверженному личному бою пехоты — они ничто. Без достойного, уважающего себя по праву и уважаемого всеми другими (заслуженно) населения страны — любая элита или ее любая часть только мыльный пузырь. Часто еще и грязный, и вонючий. Каковым он и воспринимается всеми, кроме тех, кто внутри этого пузыря и воспринимаем его миазмы как лучшие благовония мира. Неусомнительно.
Что во всем этом принципиально важно уяснить, так это то, что не составляет общенациональные, общегосударственные цели, которым служат спецслужбы? Есть ли вообще таковые, не плод ли это досужего вымысла политдемагогов? Тем более что много говорят общечеловеческих ценностях и целях.
Возьмем, к примеру, одну из важнейших задач спецслужб — охрану первых должностных лиц государства. Трудно отнести ее к общенациональным: искренне в безопасности руководителей заинтересованы только они сами, члены их семей и те в правящей «команде», кто гарантировано будет изгнан с властного Олимпа другим лидером. Да еще несколько высших руководителей самой службы охраны, для которых гибель Президента или премьера — конец завидной карьеры, дальше только мемуары. В самой элите множество (если не большинство) групп, искренне желающих гибели своему предводителю. Остальному населению, за исключением редких случаев, когда имеет место долгий культ личности, особенного дела до безопасности руководителя государства нет: любопытно — не более. Случись что — в столице множество готовых взгромоздиться на престол с помощью побоища любой степени подлости, жесткости и кровавости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69