Полицейский проверял у водителя документы и не обратил внимания на маленький «форд-эскорт», проехавший мимо на положенной скорости.
Вертер был уверен, что во всем этом было что-то такое, чего они все еще не могли понять. Он не мог поверить, что все произошло именно так, как это выглядело. Все убеждали его в том, что он думает так только потому, что отказывается осознать всю трагичность ситуации.
– Кодовое название операции «Даллас» говорит само за себя, – сказал один из агентов. – Они попытались убить президента из винтовки, как Кеннеди, но подготовились более тщательно и ждали президента еще и в воздухе. Черт побери, кто знает, может, и для Кеннеди был предусмотрен такой вариант на тот случай, если Освальд промахнется.
Комната была полна людей, наперебой предлагавших различные варианты, но все они восприняли случившееся так, как оно есть, и исходили исключительно из этого. Вице-президент уже взял бразды правления в свои руки, военные заверили всех, что готовы отразить любую попытку нападения, и, хотя никто не пришел в восторг от того, что обязанности президента теперь исполнял Куэйл, за страну можно было не беспокоиться. Асри был схвачен, так что теперь оставалось только поймать Харди.
Вертер не мог спорить с ними со всеми, не мог отрицать вроде бы очевидные факты, и его убеждение начало потихоньку таять, так как, в конце концов, не имело под собой реальной базы. Возможно, они были правы, а он просто не мог смириться с мыслью, что президента убил человек, о котором они знали, но не смогли остановить.
Мельник отвернулся от окна и встретился взглядом с Вертером. Они молча смотрели друг на друга, тогда как остальные люди, находящиеся в комнате, продолжали шуметь, не обращая на них внимания.
Мельник медленно покачал головой. Нет, он не верил, что все произошло именно так, он не знал почему, просто интуиция подсказывала ему, что здесь что-то не так.
Вертер прошел через комнату и сел рядом с Мельником.
– Вы не купились на это, – сказал он.
– Нет, – ответил Мельник.
– Я тоже. Но почему?
– Не знаю, просто попахивает тухлятиной. – Мельник взглянул на Вертера, ожидая, что он засмеется, но тот просто молча кивнул. Он все понимал, но хотел быть уверенным.
– Что вам во всем этом не нравится? С какого момента надо начинать?
– Не знаю. Может быть, с Акбара? Вертер покачал головой.
– Это была просто уловка, чтобы сбить нас со следа, и мы клюнули на нее. – Он помолчал немного. – А как насчет названия операции? – Вертер кивнул головой в сторону своих агентов. – Они считают, что название операции явно имеет отношение к убийству Кеннеди.
– Нет, здесь тоже что-то не так, – сказал Мельник, тщательно подбирая слова. – Операция спланирована очень тщательно и умно, и человек, задумавший ее, не стал бы совершать такой элементарной ошибки, выбрав наименование операции, говорящее само за себя. – Несколько агентов подошли к нему поближе, и Мельник продолжил. – Совсем наоборот, он выбрал это название как раз для того, чтобы мы думали именно так, как думаем сейчас. Но на самом деле произошло что-то другое.
– Что-то другое? Вы имеете в виду, что никто не сбивал президентский самолет? – с сарказмом заметил кто-то из агентов. – И президент не убит? А все присутствующие здесь просто врут? Да очнитесь же, Мельник.
Агенты снова разбились на небольшие группки и принялись обсуждать возможности поимки Харди. Вертер и Мельник сидели молча.
О Лори они совсем забыли.
Допрос Мохаммеда Асри на базе ВВС Лоури убедил агентов, что Асри говорит правду. Он рассказал все в деталях, и его показания полностью совпали с тем, что наблюдали диспетчеры на радарах, а еще он добавил, что, когда расстреливал обломки из пулемета, не заметил, чтобы кто-то остался в живых. Асри добровольно указал точное место падения президентского самолета. От Сирии не поступало никаких заявлений об объявлении войны, а через полчаса представитель Сирии заявил, что Сирия ничего не знает об этом нападении и снимает с себя всякую ответственность.
Следуя указаниям Асри, самолеты ВВС США, оснащенные инфракрасными приборами обнаружения, в шесть пятнадцать вечера нашли остатки президентского самолета. Самолет упал в районе горной вершины Нэшнл Форест, и обломки его скатились в долину, расположенную между пиками Гари и Байер. К этому времени солнце уже скрылось за горами, и склоны погрузились в темноту. Кроме того, на горы неумолимо надвигался снежный буран из Канады, его темные облака осыпали склоны хлопьями снега. К разведывательным самолетам присоединились вертолеты, оснащенные мощными прожекторами, но они не могли спуститься в долину из-за сильного ветра. Было решено, что вертолеты попробуют приземлиться на какой-нибудь из горных вершин, а уже оттуда спасательные группы отправятся вниз к месту катастрофы.
Асри предъявили обвинение в убийстве, и он был препровожден в тюрьму, несмотря на его требование, чтобы с ним обращались как с военнопленным. Он так и не поверил, что не было объявлено никакой войны.
75
Через несколько минут после первой попытки покушения на президента, биперы, прикрепленные к поясным ремням всех членов экипажа президентского самолета, заработали одновременно, призывая всех немедленно вернуться в аэропорт и подготовиться к срочному взлету. Линдгрен не услышал свой бипер, после промывания желудка он без сознания лежал в больничной палате. Но как только он проснулся и услышал разговоры персонала больницы о случившемся, то сразу, несмотря на отчаянные протесты медицинского персонала, надел форму и поспешил в аэропорт.
Но он опоздал, президентский самолет только что взлетел. Тогда, несмотря на то что он был еще слишком слаб для полета, Линдгрен занял место в резервном самолете. Он дремал в пассажирском салоне, не понимая, кошмарный сон это или реальность, когда по внутреннему радио объявили, что президентский самолет с президентом на борту сбит неизвестным истребителем.
Резервный самолет приземлился в Денвере, и Линдгрен попытался присоединиться к спасательным командам, но для него не нашлось места. Спасательные группы состояли из профессионалов, проработавших вместе многие годы, и им совершенно не хотелось иметь дело с инициативным любителем. Они рассчитали, что им потребуется от пяти до десяти часов, чтобы добраться до места катастрофы. На спасателей давили из всех инстанций, требуя немедленного вылета на место происшествия, но они объясняли, что при такой темноте, погоде и сильных ветрах в горах вертолеты не смогут сесть на горный склон. Линдгрен метался по аэропорту от одной группы спасателей к другой, пытаясь хоть чем-то помочь, но это было бесполезно, и вскоре он понял это.
В штабе Линдгрен разыскал сержанта, который дал ему карту района Денвера. На ней Линдгрен отыскал большой частный аэродром к северу от Денвера, взял напрокат машину и поехал туда, еще точно не представляя себе, что будет делать. Может быть, там ему что-нибудь подвернется, что-нибудь придет в голову… Во всяком случае, это было лучше, чем сидеть в аэропорту и смотреть, как никто ничего не делает. Свернув с шоссе на дорогу, ведущую к травяному аэродрому, Линдгрен увидел мираж: на частных аэродромах в стране еще сохранилось несколько подобных экземпляров самолета «Малютка» выпуска 1940 года.
В конторе, примыкающей к ангару, сидели два человека. Они хотели вылететь к месту падения президентского самолета на своих двухмоторных самолетах, но военные запретили им это, и теперь они сидели в конторе и пили кофе, прислушиваясь к сообщениям о неудачных попытках проведения спасательных операций.
Линдгрен взял напрокат «Малютку», с удовольствием обнаружив, что самолет оснащен современной радиостанцией. Он ничего не сказал мужчинам, даже не упомянул о катастрофе, а только попросил у них фонарик и поднял самолет в воздух. Набрав высоту и направив самолет в район катастрофы, Линдгрен включил радиостанцию.
– Диспетчерская Чарли, говорит полковник Линдгрен, следую в самолете «Малютка» к месту катастрофы. Прием.
– Линдгрен, говорит диспетчерская Чарли. Полет запрещен, повторяю, полет запрещен. Зона закрыта для всех гражданских самолетов, и вас это тоже касается. Возвращайтесь, пожалуйста, на базу.
Конечно, Линдгрен ожидал именно такого ответа.
– Диспетчерская Чарли, говорит Линдгрен, следую в самолете «Малютка». Вы слышите меня? Прием.
– Слышу вас хорошо, Линдгрен. Возвращайтесь назад. Это приказ. Прием.
Когда он взлетел, погода над аэродромом была хорошая, но теперь она неожиданно стала быстро портиться. Если бы он поднялся над облаками, то уже не смог бы ориентироваться, потому что не увидел бы сквозь облака горные вершины, поэтому он скользил над верхушками деревьев, сверяя направление своего полета с картой, которую держал на коленях. Он снова включил радиостанцию.
– Диспетчерская Чарли, говорит Линдгрен. У меня, наверное, что-то случилось с радио, я вас не слышу. Прошу разрешения проследовать в зону катастрофы. Отвечайте только в случае отказа. Прием.
– Линдгрен, говорит диспетчерская Чарли. Немедленно убирайтесь к чертовой матери. Вы меня слышите?
– Диспетчерская Чарли, говорит Линдгрен, ответа не получил, значит, следую к месту катастрофы. Свяжусь с вами, если сумею приземлиться там. Благодарю за разрешение. Конец связи.
Из всех маленьких самолетов «Малютка» является самым лучшим. Максимальная скорость у него всего девяносто пять миль в час, он движется медленнее автомобиля и гораздо менее комфортабелен, потому что его хрупкий фюзеляж постоянно трясется от работы двигателя, аналогичного тому, что устанавливается на газонокосилках. Но он может развернуться на пятачке, лететь со скоростью всего тридцать пять миль в час, не заваливаясь на крыло, может приземляться на любой полоске, шириной в пару метров. Конечно, самолет не сможет снова взлететь со склона, но Линдгрен считал, что уже будет большой удачей, если он хотя бы долетит туда. И если он останется жив, то сможет с помощью радиостанции точно вывести спасательные группы на место катастрофы.
Линдгрен не винил спасательные группы за то, что они не пытались лететь в такую погоду, слишком мало было шансов долететь туда, да и вряд ли кто из пассажиров остался в живых, так что на самом деле не было нужды спешить. Но он был пилотом президентского самолета, это он должен был сидеть за штурвалом этого самолета, и это его экипаж и его президент лежали там, поэтому он в любом случае должен быть с ними.
Ветры метались по долине, отражаясь от склонов гор и каждую секунду обрушиваясь на «Малютку». Низкие темные облака опустились на горы, закрыв вершины. Самолет летел ниже облаков, скользя над долиной, когда внезапный порыв ветра чуть не опрокинул его вверх тормашками.
Перелетая через хребет, Линдгрен заметил впереди приближающуюся скалу. Резко отвернув в сторону, он снова направил самолет в долину, но восходящий поток воздуха подхватил его и швырнул в гущу снежных облаков. Летя в таких условиях без приборов, он быстро потеряет ориентацию и, как слепой, будет тыкаться во все стороны, пока не врежется в землю или в скалу. Линдгрен прилагал все усилия, разворачивая самолет, чтобы выбраться из восходящего потока. Он увидел, что крылья «Малютки» выгнулись, словно бумажные, и должны были вот-вот сломаться, и в этот момент восходящий поток внезапно отпустил самолет, который, завалившись на крыло, стал падать на землю. Линдгрену удалось выровнять самолет почти у самой земли, но хребет уже был позади, и самолет летел над новой долиной.
Теперь Линдгрену снова удалось набрать нужную скорость, он все-таки не потерял ориентации. Начиная набирать высоту, он сделал правый поворот, перелетел через следующий хребет и увидел под собой долину, за которой, по словам Асри, упал президентский самолет. Он уже пролетел почти половину пути, скользя над верхушками деревьев, а в одном месте даже проскочив между двумя высокими соснами, когда нисходящий воздушный поток почти прижал его к земле. Петляя между деревьями над самым склоном, Линдгрен старался снова набрать высоту, и в этот момент внезапный порыв ветра ударил справа. Пытаясь справиться с этим порывом, он накренил «Малютку», но другой порыв ветра ударил слева и швырнул самолет на деревья.
Внезапно наступила тишина. После длительного полета этот удар был настолько внезапен, что Линдгрен даже не успел понять, что произошло. Ему показалось, что он вместе с визжащим, словно бензопила, двигателем, торчащим у него прямо перед лицом, перенесся прямо из воздуха в темноту этой зимней ночи и очутился один в лесу. Сначала он ничего не услышал, но потом уловил свист ветра над головой и тихий стук замирающего двигателя. А кроме этого не было вообще ничего.
Линдгрену повезло, он летел довольно низко над склоном, и там росли деревья, иначе бы его швырнуло на скалу, и он был бы уже мертв. А сейчас он только разбил лицо о приборную доску и, должно быть, на несколько секунд потерял сознание. Прислушиваясь к завыванию ветра и шуму двигателя, Линдгрен попытался рассмотреть что-нибудь, но кругом стояла сплошная темень. Вдруг в просвет между облаками выглянула луна, и он увидел, что самолет лежит на боку, он висит на ремнях безопасности, а сверху на него из крыльевого топливного бака капает высокооктановый бензин. Но он был жив, и самолет еще не загорелся.
Отстегнув ремни, он выкарабкался на землю. Дрожа от холода, Линдгрен укрылся от ветра за большим валуном и стал ждать, пока остынет двигатель и окончательно исчезнет опасность возгорания самолета. Потом он снова вернулся к самолету и включил радиостанцию.
– Диспетчерская Чарли, говорит Линдгрен. Я приземлился на середине склона. Никаких обломков не видно.
Диспетчерская ответила и попросила его непрерывно передавать что-нибудь, чтобы они смогли точно определить его местонахождение, и Линдгрен уже готов был выполнить их указания, когда внезапно вспомнил, что делал вид, будто не слышит их. На самом деле это, конечно, теперь не имело значения, потому что никто не смог бы добраться до него раньше окончания снегопада.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65