Однако Вертер был прав, и Директор понимал это. Бывают моменты, когда просто необходимо разрушить эти барьеры и посмотреть, что спрятано внутри.
– Я позабочусь об этом, – сказал Директор. – А как насчет израильтянина?
– Мельника? Не думаю, чтобы он смог нам чем-нибудь еще помочь. Вполне можно отправить его домой.
Директор на секунду задумался.
– Он очень помог нам с Акбаром в Лондоне, и если нам вдруг понадобится еще что-нибудь подобное, то вы сами сказали, что предпочитаете работать лучше с Моссадом, чем с ЦРУ. Меньше всяких бумаг, да и вообще все проще. – Директор улыбнулся. Тут он был согласен с Вертером. Хорошо, он убедит генерального прокурора, чтобы ЦРУ поделилось своими секретами, однако, на всякий случай, пусть израильтянин пока побудет здесь. – Пусть останется еще на неделю, лучше иметь его под рукой.
– Хорошо, сэр.
Лори почувствовала, что кто-то смотрит на нее, она отвернулась от окна и увидела в дверях кабинета своего секретаря.
– В чем дело, Артур?
На лице секретаря была странная усмешка.
– Ничего особенного, миссис Вертер, просто пришел мистер Каннистер, которому вы назначили на половину одиннадцатого.
– Да, конечно, попроси его войти. – Она подошла к столу и заметила, что Артур так и продолжает стоять в дверях, усмехаясь. – Что еще, Артур?
– Ничего, миссис Вертер, просто… да нет, мне, наверное, просто показалось.
– О чем ты говоришь?
– Вы не услышали мой стук, поэтому я открыл дверь, а вы смотрели в окно и…
– Я как раз думала о деле мистера Каннистера, – строго возразила Лори. – Что в этом странного?
– Ничего, но вы шептали: «…я привыкла видеть его лицо».
У Питера Эммонда болела спина, давала себя знать старая футбольная травма. Еще в школе, играя защитником в молодежной сборной, он неудачно упал на мяч, а сверху на него навалились еще несколько игроков. Чье-то колено надавило ему на нижний шейный позвонок, что-то от чего-то отделилось, и вот теперь в тридцать два года у Эммонда болела спина, когда он слишком много времени проводил на ногах.
Вот почему ему не особенно нравилось его теперешнее задание. Была, конечно, и другая причина, он уже сравнительно долго работал в бюро ФБР в Филадельфии и вправе был рассчитывать, что уж его-то не заставят ходить по улицам. Но, видно, дело было серьезное, и всех свободных агентов бросили на это задание.
«Боже, избавь меня от этого», – тоскливо думал он, шагая вниз по Броад-стрит. Когда-то давно это было прекрасное местечко, тут и теперь неплохо, только вот грязновато. Впрочем, это было обычным явлением для современных американских городов… Современных… Он усмехнулся, поймав себя на мысли, что стареет.
Питер зашел в кинотеатр на углу и показал кассирше удостоверение. Вечер еще только начинался, и народа у кассы не было. Он предложил кассирше посмотреть пачку фотографий и вспомнить, не видела ли она кого-нибудь из этих людей.
Кассирша охотно согласилась и даже несколько оживилась.
– А в чем дело? – спросила она.
– Да так, ничего особенного, – ответил Эммонд. Через двадцать минут кассирша выбрала из пачки фотографии шестерых мужчин, лица которых были ей знакомы, и Эммонд тщательно занес их в свой список. Одну из фотографий кассирша опознала довольно смутно, и этот человек запомнился ей только потому, что днем взрослые люди очень редко ходят в кино, обычно в это время кинотеатры посещают школьники, прогуливающие уроки. А этот на прошлой неделе приходил в кино именно днем, поэтому она и запомнила его лицо.
Имен людей, изображенных на фотографиях, кассирша не знала, но Эммонд успокоил ее, что это не столь важно, и, удовлетворенный, вышел из кинотеатра. Его не волновали их имена, она выбрала фотографии местных жителей, и теперь ФБР может вычеркнуть их из списка подозреваемых.
– Что вы об этом думаете? – спросил директор ЦРУ. Существовал строгий приказ, чтобы о любой угрозе жизни президента немедленно докладывали ему лично.
– Вполне понятно, что нельзя это полностью проигнорировать.
– Но?
– Но думаю, что здесь полно вымысла, – сказал Уильям Альбертсон. Он служил в ЦРУ уже почти пятнадцать лет и занимался Ливией, так что предмет разговора был ему хорошо известен. – За последние десять лет не проходило и полугода, чтобы до нас не доходили слухи о том, что Каддафи собирается убить президента США или кого-нибудь еще. Помните, когда в 1981 году «Ныосуик» написал, что мы собираемся убить Каддафи? Тогда все были уверены, что он готовит покушение на Рейгана. Вы тогда еще не были директором, но…
– Я помню.
– А когда наши два самолета посбивали его истребители над заливом Сидра? Наш агент в Эфиопии с полной уверенностью сообщал, что Каддафи отдал приказ убить президента. А Управление национальной безопасности даже перехватило эти приказы, переданные по микроволновой связи, с помощью спутников. Помните? Но ничего не произошло. Билл Кейси впадал в панику после каждого подобного сообщения, его ребята начинали бегать по зданию с пистолетами в руках…
– Ну, вы слегка преувеличиваете.
– Только слегка. Вы знаете, сколько времени мы тогда потратили впустую?
– А как насчет того момента, когда они послали в США целый взвод убийц?
– И мы их отлавливали прямо в аэропорту, так ведь? Вся операция была подготовлена до смешного бестолково. Послушайте, этот человек, который все время твердит об убийстве президента США, он просто получает удовлетворение от своей болтовни. Каддафи просто маньяк, психопат и мерзкий клоун. Его угрозы не вылились ни во что серьезное, да и не выльются никогда.
Директор ЦРУ долго молчал, обдумывая сказанное.
– Значит, нам не стоит тратить время и силы, проверяя каждую угрозу со стороны Каддафи?
– Именно так, сэр, лично я так считаю. Альбертсон был хорошим агентом, но он не был директором ЦРУ. Возможно, что он и прав, но возможно, что и не совсем. И если что-то все-таки произойдет… Директор вздохнул.
Альбертсон понял, что означает этот вздох. – Но с другой стороны… Директор кивнул.
– С другой стороны, мы не должны оставлять это без внимания.
– Хорошо, мы заведем дело и будем следить за Акбаром. И, если он снова покинет Ливию, мы схватим его и сами с ним побеседуем.
– Отлично. – Директор удовлетворенно кивнул и сложил руки на столе. – Отлично.
Когда отворилась дверь камеры, Сан-Медро стоял и смотрел в окно.
– Эй, парень, что это такое? – спросил он, не оборачиваясь, и показал в окно.
Охранник подошел к нему и заглянул через плечо. – Где?
– Да вон там, ты что, ослеп? Вон та статуя на крыше здания.
– Не валяй дурака, это же Уильям Пенн.
– Да? А кто он такой?
– Ладно, хватит. Давай сюда руки.
– Зачем? – спросил Сан-Медро, но протянул руки, и охранник защелкнул на них наручники. – Эй, парень, в чем дело?
– Пошли со мной.
– А куда мы идем? – спросил Сан-Медро, когда они выходили из камеры.
– Во двор для прогулок.
– Да? А зачем?
– О тебе все заботятся, боятся, что у тебя совсем нет физической нагрузки.
– Эй, парень, мне не нужна никакая физическая нагрузка, я этим никогда не занимался.
– Занимался, ты же бил своих женщин, так ведь? Сан-Медро рассмеялся.
– А что? У тебя есть тут несколько девчонок, которых надо слегка помутузить?
– Нет, мы просто идем на прогулку. Можешь походить, размяться.
– Пошел ты к черту, хочу назад, в камеру.
– Я сказал – на прогулку. – Охранник открыл дверь в конце коридора и сделал рукой приглашающий жест. – Пошел.
– Освещение хорошее? – спросил Вертер.
– Отличное.
– Вы его хорошо видите?
– Вполне.
– Тогда снимки должны получиться хорошими.
– Они и получатся.
Они стояли у открытого окна на первом этаже. Фотограф стоял на коленях, установив фотоаппарат на подоконнике, и снимал Сан-Медро, гуляющего по двору.
– Наручники не захватывайте, – предупредил Вертер.
– Их потом можно будет вырезать. Неужели вы так же третируете свою жену, когда идете с ней за покупками?
– Извините, я просто хочу, чтобы все получилось отлично.
– Все так и будет, успокойтесь.
«Конечно, – подумал Вертер, – надо успокоиться». И впервые за весь день он рассмеялся.
53
С Акбаром покончили довольно быстро, палачи не сообщили ничего нового, да Джафар и не ожидал этого. Его собственный метод психологического давления был более эффективен, чем физические пытки. Однако, чтобы быть полностью уверенным, надо было поставить этого человека на грань смерти, осторожно, не спеша, а потом понаблюдать, как он будет переходить эту грань, испытывая При этом как можно больше боли.
Так что же, все-таки, произошло? Во-первых, Акбар въехал в США незамеченным, и Харди во время их встречи убедился, что наблюдения за Акбаром нет. За Харди слежки тоже не было. Акбара схватили только в Лондоне, возможно, что за отделением организации в Лондоне ведется наблюдение, поэтому и удалось схватить его. Но, как говорил Акбар, вопросы, которые ему задавали, касались исключительно операции «Даллас». Это значит, что каким-то образом произошла утечка информации.
Во-вторых, что за игру затеял Харди? Действительно ли он собирается убить президента, вместо того чтобы похитить его?
Как только Джафар полностью осознал, насколько серьезно то, что рассказал Акбар, и какую глупую ошибку он совершил, полностью доверившись этому американцу, полученное им от психологической пытки удовольствие быстро сменилось болезненным ощущением в области живота. Он представил себе, что будет, если полковник Каддафи узнает о случившемся, и боль в животе перешла в холодный ужас, буквально стиснувший кишки. Джафар представил, что его ожидает, и ощущение реальности невыносимой физической боли полностью лишило его сил.
У Джафара совсем не было времени, он не мог позволить себе роскошь отправить в США еще одного посланца. Ему придется ехать самому, и делать это надо как можно быстрее, но самое главное, чтобы никто не пронюхал об этой поездке. Джафар не знал, где его может подстерегать опасность, но был уверен, что сумеет избежать ее. Он снял трубку телефона и позвонил в Каир.
Египет и Ливия являются смертельными врагами, с откровенным недоверием и ненавистью глядящими друг на друга через общую границу. К сожалению, Египет вынужден подыгрывать Ливии, так как он, как и Ливия, Сирия и Иран, борется за лидерство во всем мусульманском мире. Ставки в этой борьбе слишком велики, и если одна из этих стран подомнет под себя другие, то арабская империя сможет встать на один уровень с Россией и США. Объединенные фанатичной верой и общей религией, уверенные, что газават принесет на землю рай, владеющие тремя четвертями мирового запаса нефти, арабы могли бы занять главенствующее место в мире. Но это только в том случае, если бы одна из стран подчинила себе другие.
Прочное положение Египта на Ближнем Востоке обуславливается безопасностью и миром, в котором живет эта страна, а также связями с Америкой, но эти факторы также являются и большой слабостью Египта. С того момента, как Анвар Садат заключил мир с Израилем, Египет спокойно жил в рамках границ своего государства, развивая экономическую и военную мощь с помощью Америки, но в глазах арабского мира Египет выглядит почти безбожником. Разве могут арабы жить в мире с Израилем, не предав при этом своих палестинских братьев? Египет постоянно обвиняют в этом, и это может стать основной причиной утери Египтом лидерства в арабском мире. Будучи столь уязвимым в этом плане, Египет очень осторожно демонстрирует свою солидарность с арабскими террористами. Он никогда так широко не финансирует их, как это делает Ливия, но и никогда не отказывается помочь, если его просят.
Камаль Салим сидел за угловым столиком в ночном клубе «Эль-Шара», наблюдал за танцовщицей, исполнявшей танец живота, и за уставившимися на нее мужчинами. Поначалу он просил метрдотеля оставлять ему столик поближе к эстраде, но теперь предпочитал сидеть подальше и наблюдать за выражением похоти на лицах мужчин. Он жил этими вечерами по средам и даже мечтал, чтобы в будущем все дни превратились в среды.
Он просмотрел оба выступления, потом пошел к себе домой и приготовил небольшой ужин на двоих.
Камаль Салим был незаметным клерком в паспортном отделе египетского правительства, и, вроде бы, через его руки не проходило ничего важного, но на самом деле все важное и проходит именно через руки незаметных клерков, поэтому Моссад резонно решил, что чем больше он завербует незаметных людей, тем больше важных вещей он будет знать. Именно по этой причине прекрасная молодая исполнительница танца живота из ночного клуба проводила ночи по средам с Камалем.
Информация, которую танцовщица получила этой ночью, не показалась ей слишком важной, хотя, как того и требовали ее обязанности, она передала ее дальше. Правда, для этой цели она не воспользовалась радиопередатчиком, предназначенным для срочных сообщений, а отправила письмо с дипломатической почтой, дважды в неделю уходившей из Каира в Иерусалим. Чиновник, получивший это сообщение в Израиле, тоже не увидел в нем ничего срочного, и передал его дальше по обычным каналам. Таким образом, только в полдень в пятницу Моссаду стало известно, что Аян Аллах Джафар запросил в Каире египетский паспорт на вымышленное имя.
Джафар стоял и смотрел на себя в зеркало, думая о том, как трудно будет покинуть этот мир, если обстоятельства принудят его к этому. Он взглянул на свою ладонь, на которой слегка поблескивала крохотная серебряная ампула. Она была настолько легкой, что он совсем не ощущал ее веса, но ее содержимое могло мгновенно оборвать его жизнь. Интересно, хватит ли у него смелости сделать это? Джафар постарался убедить себя, что ему не придется прибегать к этому последнему средству, но пусть оно все-таки будет наготове. Левой рукой он раскрыл рот, двумя пальцами правой руки взял ампулу и вставил ее в специально подготовленное дупло в левом заднем коренном зубе. Теперь, если возникнет безвыходная ситуация, он легко сможет уйти из жизни, просто стиснув покрепче зубы. Джафар пощупал языком ампулу, таившую в себе смерть, и слегка задрожал от страха, что почти доставило ему удовольствие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65