Я хватаю сумку и опрометью бросаюсь к выходу. Я выскакиваю из дома и бегу, рыдая на ходу.Очнулась я только в лесу. Я падаю навзничь на траву и плачу. Я оплакиваю себя, свою убиенную сестру, мать… свою жизнь, исковерканную по вине двух женщин, ослепленных ненавистью. Я не знаю, как я смогу жить дальше с этим. Все рухнуло на моих глазах. Я была не я. А другой девушкой. Не Авророй Сеульской. А кем? Как хотели назвать меня мама и папа? Мои настоящие родители.Я подняла голову. Так странно, что в мире ничего не изменилось. Небо было высоким и равнодушным. Собирался дождь. Первые крупные капли упали мне на лицо. Я едва успела встать под густую ель, как хлынул ливень. Влага мгновенно пропитала все вокруг. Вода просачивалась в землю, полируя до блеска зеленую траву. Маленькие ручейки и струйки воды образовывали на земле сложный узор. Они соединялись друг с другом, растекались в разные стороны и снова сливались в одно русло. Дождь просачивался и через ель. Моя одежда постепенно становилась мокрой. Я достала из сумки полиэтиленовый пакет и надела его на голову. Колючие иголки кололи меня, но я не ощущала их. Мое тело утратило чувствительность. Я закрыла глаза. Так было лучше. Я погрузилась в странное состояние: полудремоты, полубодрствования…Дождь кончился внезапно: Так же, как и начался. Я открыла глаза. В природе воцарилась божественная тишина. Я глубоко вздохнула. В воздухе плыл нежный аромат хвои, смешанный с терпким запахом травы. И в этот момент я поняла, что буду жить. Дальше. Но по-другому. Как? Я еще не знала. Я сняла с головы пакет, взяла сумку и побрела к станции.
Дома никого не было. Я прошла на кухню и открыла кран с холодной водой. Я пила глотками, жадно, как зверь. Потом закрыла кран и села на табурет. В голове было пусто. Я поставила чайник. Мне хотелось выпить крепкий кофе. А потом лечь спать. Спать, спать и спать.Выпив кофе, я поняла, что уснуть мне не удастся. В голове вертелась одна-единственная навязчивая мысль: имя. Как меня хотели назвать настоящие родители? Наталья Родионовна и Вячеслав Александрович? Или они еще не успели подумать об этом? Я была Авророй. Я привыкла к этому имени. Но оно мне никогда не нравилось, казалось слишком вычурным и странным. Мать говорила, что так назвал меня отец, помешанный на древнегреческой и римской мифологии. Я помнила, что означало мое имя. Богиню утренней зари. Но захотелось еще раз прочитать. Я прошла в большую комнату. Над папашкиным компьютером висела полка его книг. В основном по любимой мифологии. Это была его заповедная территория. Он никому не разрешал прикасаться к этим книгам. Но сейчас мне было на это наплевать. Я взяла Античный словарь и раскрыла на «А». Мой палец заскользил по страницам. Авгуры… Август… Аверроэс… «Аврора… — богиня утренней зари. Букв, „предрассветный ветерок“. Ее часто называют еще „розовоперстой“. Греческий вариантное»… Все это я знала давным-давно.Теперь Ника. Виктория. Победа. Я раскрыла книгу наугад. Посередине. И увидела деньги. Доллары. Я пролистала книгу дальше. Зеленые купюры были вложены между страниц. Я встряхнула книгу. Посыпались деньги. Я отбросила книгу в сторону и опустилась на пол. В тот момент я не думала, что кто-то может войти и увидеть меня. Я собрала купюры в одну стопку и пересчитала их. Здесь было ровно семь тысяч. Неплохая сумма! Значит, папаше все-таки удалось продать свои чокнутые разработки какой-нибудь фирме или компании. И получить бабки. И скрыть это от нас. Поступок в папашкином духе. Коварство и изобретательность. Желание делать все тайком. Украдкой. В последнее время он часто уходил из дома. Наверное, шастал по офисам и набивал себе цену. Но… результат-то налицо! Я сидела на полу и размышляла: что делать? Положить обратно? Или обнародовать этот факт? Но тогда папашкин гнев обрушится на мою голову. И что будет, я сказать не берусь. Может, он вообще убьет меня в припадке бешенства? Такое тоже может быть!Все ли деньги я вытряхнула из книги? Я взяла в руки Античный словарь, перевернула его и провела по страницам. Оттуда вылетела продолговатая бумажка и плавно опустилась на пол. Я подняла ее. Билет. Авиабилет до Нью-Йорка. Я посмотрела на число. Третье сентября. Через четыре дня! Он собирался втихаря улетать в Америку! Бросить нас и начать новую жизнь за океаном? Это не укладывалось у меня в голове. Папашка всегда говорил, что хотел бы махнуть к своему старинному другу Славке Курицыну, Славке Рыжему, неплохо устроившемуся за бугром. Но чтобы так!!! Одним махом!!! Никого не поставив в известность? Ну и ну! Я вдруг подумала, что плохо знаю своего отца или человека, которого считала своим отцом, поправилась я. Какие тайны он еще скрывает от нас? На сколько он собирается лететь в Америку? На несколько дней или недель? На разведку? Или он уже обрывает все концы? Если он собирается лететь к Курицыну, что вероятнее всего, поскольку у папаши в Америке больше никаких знакомых нет, это значит, он переписывался с ним по электронке. Должна же между ними быть какая-то связь. О чем они переписывались? Каковы папашкины планы? Я решила залезть в святая святых — компьютер своего родителя, который он оберегал пуще самого лютого цербера.Я села к компьютеру. Включила его. На экране возникла заставка. Богиня Леда с двумя младенцами. Аполлоном и Артемидой. Я вздрогнула. Опять двое младенцев! Эта тема буквально преследовала меня. Так. Почта. Но без пароля, ясное дело, туда не попасть. Я просматриваю файлы. Курицына нигде нет. Файл «Изаида». А это кто такая? Неужели наш. папашка имеет тайную любовницу? И встречается с ней тайком ото всех? Это был бы номер! Финт высшей категории. Я, правда, не могу такого себе представить, но кто знает, кто знает! Заинтригованная, я влезаю в файл. Письма…Я начинаю читать их. Не врубаюсь. Буквы прыгают перед моими глазами: то ли от волнения, то ли от напряжения. Наконец я сосредоточиваюсь на тексте. Он весьма странен.
«Дорогая Изаида! Как тебе нравится это имя? Я придумал его для тебя. Пишу тебе, как и обещал. В прошлом письме ты упомянула о своем желании уйти в никуда. Так тебе надоело все вокруг: пошлость и обыденность сегодняшнего жалкого существования. Оно не приносит ничего, кроме чувства опустошенности и горечи, которые стынут на губах. Я тебя очень хорошо понимаю. Как никто».
Интересно, что он там плетет о понимании. Я оторвалась от экрана и посмотрела прямо перед собой. «Когда это папашка кого-нибудь понимал? Может быть, он так свои сети раскидывает для дамы. Женщины вообще обожают, когда их понимают, сочувствуют, выслушивают жалобы…Я продолжила читать письма:
«Дорогая Изаида! С некоторых пор я чувствую в себе страшную раздвоенность. Как будто бы во мне поселились два человека. Все стало двоиться на моих глазах. Как в зеркалах… Зеркала не лгут или они тоже порой обманывают? Древнегреческий герой Персей убил Медузу Горгону с помощью зеркала, чтобы избежать ее губительного взгляда. Как же можно убить зло? Только столкнувшись с ним лицом к лицу… и уничтожив его…»
Да, у папашки крыша явно едет! Свихнулся, сидя за своим компьютером!
«…Иногда мне кажется, что мир перевернулся. Вверх тормашками. Ты писала, что тебя окружает глухая стена непонимания. Это не так ужасно, как сознание, что привычный тебе мир рухнул и засыпал тебя обломками. В последнее время я просыпался и не мог сразу понять: кто я и где нахожусь… И, только предприняв некоторое умственное усилие, я мог восстановить картину своего существования».
Дальше он плел что-то насчет возвышенной любви. Ха-ха! Очевидно, папашка втрескался в эту Изаиду не на шутку! Стиль писем был вычурным и туманным. В папашкином стиле. Он любил порой изъясняться так, что его невозможно было понять. Это влияние греко-римской мифологии сказывалось. Полная оторванность от сегодняшней жизни, витание в древних веках среди древних людей и героев. Больше всего меня рассмешило то место, где папаша говорит, что он высок и красив. Здесь я просто чуть со стула не свалилась. Это надо же так морочить женщине голову! Напоследок он приглашал свою Изаиду в Элизиум. Совершить туда прогулку, которая навеки запечатлеется в ее памяти. Я усмехнулась. Интересно, что он еще задумал? Куда сводить даму? Может, Элизиумом папашка называет Америку? Вдруг он собирается лететь туда вместе с ней?И здесь в моем мозгу что-то щелкнуло. Даром, что ли, мое детство прошло среди всех этих Вакхов, Ариадн и Гераклов. Элизиум — это не Америка. Это что-то связанное с тенями. Я схватила Античный словарь и принялась лихорадочно листать его. Вот:
«.Элизиум — легендарная, простирающаяся на западном краю земли страна блаженных, райские поля с вечной весной или небольшая область в подземном мире, где живут герои, праведники и благочестивые люди. Элизиум — царство теней…»
Царство теней, прошептала я. Куда он приглашает Изаиду. И-заиду. Из-Аиду …Из-Аида. Он придумал ей это имя. Аид — подземное царство. Где обитают мертвые. Что это? Мрачная игра ума или… Что-то вертелось в моей голове, какая-то догадка, мысль, которую я никак не могла довести до логического конца. Моя голова напоминала компьютер с множеством файлов. И я не знала, в какой мне залезть, чтобы получить искомую отгадку. Все было близко-близко… Горячо-горячо… Но последнего штриха не хватало. Я снова вернулась на рабочий стол. Desktop. В глаза мне бросилась папка с названием «Элизиум». Я невольно похолодела…Навела курсор на папку. Щелкнула им. Папка раскрылась. Здесь был графический рисунок, изображающий кладбище. Могилы, кресты. И поверх надпись «Элизиум». Над одной из могил написано: Изаида. И дата — второго августа. На другой. Ирида. Богиня радуги… 29 августа!Второе августа! Второе августа! Я лихорадочно роюсь в своей памяти! Господи, да это же день, когда убили Анжелу! Значит, он ее и убил!Я снова кинулась к компьютеру. И здесь я вскочила со стула. Крик оборвался внутри меня. Я вспомнила, что Иридой в молодости отец называл мою мать. Я как-то спросила ее: «Как он называл тебя? Нас обозвал, как ему вздумалось. Полный полет фантазии. А тебя? Неужели не наградил каким-нибудь прозвищем из своих греко-римлян?» Я помню, как мать улыбнулась. Но это была очень странная улыбка. Как будто бы в уголках губ образовались маленькие трещинки. Ирида, прошептала она. Он часто называл меня Иридой. Богиней радуги, спросила я. Не знаю, все так же со странной улыбкой ответила мать, наверное. Мне показалось, что сейчас она добавит, что ей это совершенно безразлично, но она ничего не сказала.Я пыталась унять мелкую дрожь, сотрясавшую мое тело. Что это? Неужели папашка собирается убить мать? Сегодня! Зачем? Почему? Или он окончательно свихнулся? Я еще раз взглянула на могилы. Могила с надписью «Изаида» была четкой, хорошо прорисованной, тогда как другая могила, с надписью «Ирида», была всего лишь обведена контуром. Изаиду он уже убил, на очереди — Ирида… Моя мать. А потом — Америка. Все сходится. Убить и улететь. Убраться куда подальше. Навсегда.Надо было срочно разыскать их. Где они? Где мать? Где отец? И куда, черт побери, подевалась Ника? Она была сейчас позарез нужна мне!И вдруг зазвонил телефон. Телефонная трель казалась мне иерихонской трубой. Это была Ника.— Ника! — заорала я. — Где мать? Где отец? Я пришла, а никого нет.— Зачем они тебе понадобились? Отдохни от предков, расслабься.— Ника! Сейчас не время говорить об этом! Я узнала нечто страшное! Мне надо срочно разыскать их! Это очень важно!В трубке наступило молчание.— Мать уехала в санаторий. Я сегодня была утром дома. Тебя не было. Мать сказала, что ты куда-то сорвалась ни свет ни заря.— Какой санаторий, Ника! Где он?— В Подмосковье.— В каком именно месте? Ты можешь мне сказать? Где он находится? Да не тяни резину!— Подожди. Сейчас посмотрю адрес в записной книжке. Тебе что, он срочно нужен?— Да, да, да!— Записывай!— Секунду! — Я бегу в комнату, хватаю со стола карандаш, программу телевидения и возвращаюсь к телефону. В коридор.— Диктуй.Я записываю адрес санатория.— А где отец?— Он поехал вместе с ней.— Но почему так внезапно! Какой-то санаторий. Ни с того ни с сего!— Не знаю. Отец купил путевку. Решил позаботиться о матери.— Отец? — Внутри у меня все сжимается от страха. — Отец купил путевку?— Ну да! У нее плохо со здоровьем, как ты знаешь…— Господи, когда они уехали?— Часа два назад. Свет не ближний.— Она поехала туда вместе с ним?— Да.— Ника! Перезвони мне через полчаса. Слышишь? Обязательно!Мне надо было ехать туда! Срочно! Но что я могла поделать одна? Звонить майору Губареву — вот что нужно сделать! Я набрала телефон Губарева.— Алло!— Это Аврора Сеульская. Помогите, пожалуйста!..
Я вкратце рассказала ему все. Он пару раз перебил меня. Затем спросил адрес санатория. Я продиктовала его. Губарев повесил трубку, а я все еще сидела оглушенная. Я никак не могла прийти в себя. Мне казалось, что все случившееся — наваждение, страшный сон, который вскоре рассеется как дым. И все будет по-старому. По-прежнему. Но какая-то часть моего «я» понимала, что к старому возврата нет. Что все пришло к своему логическому концу.Меня грызло чувство вины. Если бы я не стала докапываться до правды, почему Ника так похожа на дочку Викентьева, ничего бы и не было.А кто следующая мишень отца?И вдруг в голове стрельнуло: Ника! А потом — я! Может быть, отец уже убил мать и охотится за Никой? Ника жаловалась на то, что в последнее время он стал срываться на нее, кричать. Наверное, его поведение изменилось с тех пор, как он вбил себе в голову, что Ника — не родная дочь.Когда раздался Никин звонок, я сразу выпалила:— Приезжай домой. Срочно. Я тебе все расскажу.— Что именно?— Ника, я тебя умоляю. Приезжай!— Хорошо, — услышала я после недолгой паузы. — Сейчас приеду.Я открыла дверь Нике и стиснула ее в объятьях.— Пусти, задушишь. Сумасшедшая!— Ника, мне столько тебе надо всего рассказать!— Дай хоть перекусить.— Потом, Ника, потом. Еще успеешь! Я потащила ее в комнату. Усадила на диван.И рассказала все. Ника слушала меня, опустив голову, но временами вскидывала на меня недоверчивый взгляд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37