Я недоверчиво покачала головой:— И тебе все это рассказала Анжела? В таких деталях? Она могла что-то приукрасить. Или сочинить.— Она ничего не могла сочинить. Я находился в это время в квартире. И все слышал. — Наступила пауза. — А сегодня Анжела убита. У тебя не возникает никаких мыслей по этому поводу?Я привстала с дивана.— Ты обвиняешь мою сестру в убийстве? На каком основании? Все люди ругаются и ссорятся. Но убийство! Ника не могла этого сделать!Руслан устало посмотрел на меня.— В том-то и дело, что могла. Неужели ты так плохо знаешь свою сестру?— Не впутывай сюда Нику! Слышишь, не смей. — Я по-настоящему рассердилась.— Я оперирую фактами. Только и всего. Факт первый — Ника поссорилась с Анжелой и пообещала разоблачить ее. Факт второй — Ника была сегодня у Анжелы.— Почему ты так решил?— Сумка. Это не твоя сумка, а Никина. Ты прикрыла ее.— Чушь! У нас с ней одинаковые сумки.— Не сочиняй на ходу. Твоя ложь шита белыми нитками.— А твоя — черными. Ты еще не сказал мне: зачем ты пришел к Анжеле?— Анжела была моей подругой.— Неплохо. Богатая дочка богатого папы, — съязвила я.Руслан резко схватил меня за руку.— Никогда не говори со мной в таком тоне. Слышишь?— А ты прекрати обвинять Нику в убийстве. Может быть, она оставила эту сумку у Анжелы вчера. После ссоры. Вылетела из квартиры и забыла сумку.— Ничего она не забыла.Я вздохнула. Задержала дыхание и сосчитала про себя до пяти.— Хорошо, что ты предлагаешь?— Я предлагаю тебе поговорить с Никой. По-хорошему. И узнать у нее все. Что случилось между ними, когда она приехала туда. Сегодня. А потом позвони мне. У тебя есть мой телефон?— Нет.— Возьми. — Руслан встал и подошел к полкам. Отодвинув статуэтку африканского божка с серьгами в ушах, взял визитку и вернулся ко мне. — Звони сразу. В любое время. У тебя есть сотовый?— Есть.— Продиктуй телефон. Я продиктовала номер своего мобильного.— Будешь вести следствие? По всем правилам?— Не глупи! Судьба Ники в твоих руках.— Ты хочешь потопить мою сестру?— Нет. Я просто хочу во всем разобраться. Узнать правду. Все как есть. А там мы уже решим, что делать, — сказал Руслан, подчеркивая слово «мы».Мне хотелось сказать ему какую-нибудь колкость, но потом я передумала. Моя рука, которую он стиснул, все еще болела.— Я попробую. Поговорить с Никой. Но ничего не обещаю. Характер у нее…— Я это уже понял. Ты — совсем другая. Перед моими глазами встало лицо Ники. И у меня засосало под ложечкой. От страха. За нее.— Я пойду сварю кофе. Снова. А то этот совсем остыл. Может быть, ты полюбишь его в горячем виде? — И Руслан улыбнулся.Может быть. — У меня отчаянно слипались глаза. И я поняла, что сейчас усну. Не дожидаясь никакого кофе.— Я хочу спать, — пробормотала я.Руслан приподнял меня с дивана и усадил на кресло, стоявшее около двери. Затем стянул с дивана покрывало.— Ложись.— Я поеду домой, — запротестовала я.— Ты не доедешь.Я медленно погружалась в сон, который окутывал меня, как мягкая сахарная вата. Я теряла ощущение своего тела… Сквозь дрему я чувствовала, что меня поднимают на руки и переносят на диван. Накрывают покрывалом. До меня с трудом доносится голос Руслана:— Приятных снов. Если что — зови.— А что «если что»? — бормочу я.— Ну вдруг тебе разные кошмары будут сниться!— Никаких кошмаров… — И это были последние слова, произнесенные мной, перед тем как я окончательно отключилась от всех звуков внешнего мира.Проснулась я от запаха кофе. Терпкого, дразнящего. Я открыла глаза: передо мной на журнальном столике стояла чашка кофе. Первой моей мыслью было: куда я попала? А потом я все вспомнила и нахмурилась. Я откинула покрывало и спустила ноги с дивана. Я слышала шум льющейся воды и подумала, что Руслан в ванной. Я сидела в нерешительности: позвать его или подождать? Но тут он появился в дверях и посмотрел на меня:— Проснулась? Как спалось?— Нормально.— Плохие сны снились?— Нет.— Как вспомню об Анжеле… — Он провел рукой по волосам и помрачнел.— Мне — пора.— Но, может, хоть кофе выпьешь? Моего приготовления.— Спасибо. — Я взяла чашку в руки и сделала глоток. Он и вправду был чудесным. С каким-то тонким пряным привкусом. Не то ванили, ни то корицы. Такой я еще не пила.— Нравится?— Нравится. Необычный вкус. С чем он?— Ни за что не догадаешься. Секрет.— Ну раз секрет…Руслан подошел и сел на диван. Рядом.— Ты помнишь, о чем мы говорили вчера?— Естественно.— Постарайся поговорить с Никой. Вызвать ее на откровенность.— Это будет нелегко.— Почему?— Потому. — Мне не хотелось ему ничего объяснять. Да и объяснять, собственно говоря, было нечего. Все укладывалось в одну-единственную фразу: «У нас с сестрой плохие отношения». И все. Но это — моя проблема, а не его. А со своими проблемами я разберусь сама. И я решительно тряхнула волосами. — Я уже говорила, что Ника не рассказывала мне о своих делах.— Это очень важно, Аврора. Очень. — Его голос стал почти вкрадчивым. — Главное — действуй без эмоций. Узнай факты, а потом… будет видно. По обстановке. Мы подумаем над ситуацией. Вместе.Кажется, вчера он говорил то же самое. Слова, возможно, были несколько другие, но смысл тот же. Я должна выжать из Ники максимум информации, а потом доложить ему. А он уже решит: как быть и что делать. Я — Мата Хари. Германский разведчик — моя сестра. Руслан — мой шеф. Классическая схема для шпионского боевика.Меня начинает мутить.— Я все поняла. Не надо мне два раза повторять одно и то же. — Мой голос звучит довольно резко.— Я не повторяю. Просто вчера ты была в таком состоянии, что могла все уже позабыть.— На память пока не жалуюсь. Руслан поднял руки в знак примирения.— Хорошо. Не будем спорить.И в эту минуту я поняла одну очень важную вещь. Он был сильно заинтересован в той информации, которую я могла получить от Ники. Но почему? На этот вопрос я пока не могла ответить.
Майор Губарев сидел за столом в преотвратном настроении. Только что ему сообщили, что в доме номер двенадцать в Большом Харитоньевском переулке обнаружен труп Анжелы Викентьевой. Труп обнаружила охранница во время обхода дома. Она увидела приоткрытую дверь квартиры. Крикнула. Ей никто не ответил, она зашла в квартиру и увидела труп. Губарев присвистнул с досады. Он еще не довел до конца расследование об убийстве секретарши Викентьева, как убивают его дочь. Ну и дела! Но плохое настроение было не из-за этого. В конце концов убийства — его работа. Как бы это цинично и кощунственно ни звучало. Это нормальные рабочие будни. Специфика профессии. А от плохой или хорошей работы никуда не деться. Она как погода. Сегодня жарко, завтра холодно. Нет, дело было в другом. Вчера он позвонил своей бывшей жене, хотел согласовать, когда ему приехать в гости, но узнал, что ее нет дома. Наташка обычно вечерами сидела дома и смотрела телевизор или занималась домашними делами, а тут куда-то усвистала. Да еще в такое время — десять часов вечера.— А когда она придет? — недовольно засопел в трубку Губарев.Не знаю, — сухо ответила дочь. Судя по ее тону, она тоже не одобряла позднюю материнскую вылазку.— Как не знаешь? Куда она делась? Наступило молчание.— Пошла к подруге.— Какой?— Пап, ты ее все равно не знаешь.— Понятно, — протянул Губарев.— Чего тебе понятно?— Не будем обсуждать.— Ладно, когда придешь к нам?— На днях.— Когда конкретно?— Я еще позвоню.— Как у тебя дела?— Нормально. А у тебя?— Тоже.— Работы много?— Хватает.— Ну пока.— Пока.Губарев повесил трубку с нехорошим осадком на душе. Хотя он прекрасно понимал, что сердиться на жену не имеет права. Они уже давно не жили вместе, и вполне понятно, что Наташке захотелось устроить свою личную жизнь. Не монахиня же она в самом деле. Тридцать семь лет — не старость… Она еще молода и привлекательна. Губарев оборвал свои размышления и решил пойти спать. Шпионский боевик смотреть расхотелось. «Лучше высплюсь, а то с этими ночными сидениями у телевизора скоро стану мух ловить на работе…»И вот сегодня утром, вспомнив вчерашнее, Губарев почувствовал волну раздражения на жену. Шляется непонятно где, оставив дочь без присмотра. Теща — в деревне, а Дашка — одна. Вдруг она приведет какую-нибудь компанию и они станут заниматься черт знает чем. Именно вот из таких беспризорных детей и вырастают наркоманы и преступники. Какое она имеет право бросать дочь на произвол судьбы, распалялся Губарев. Надо будет позвонить ей и всыпать по первое число.— Где ее только носит? — сказал вслух Губарев.— Кого? — поинтересовался его напарник Витька. — Она уже мертва.— Кто? — испуганно спросил майор.— Анжела Викентьева.— А… Я не о ней.— А о ком?— Да так, — смутился майор. Не рассказывать же Витьке о своих семейных неурядицах. Что он, баба, что ли? Это женщины любят, чуть что, жаловаться своим подругам на личную жизнь. Кто, с кем, когда. Болтливый они народ. И непостоянный.— Выезжаем? — спросил Витька.— Да.Анжела Викентьева лежала посередине комнаты и смотрела в потолок. Мертвая. В голубом халате. Грудь и живот были залиты кровью. Губарев подошел ближе. Судмедэксперт Зворыкин ждал его.— Что там? — спросил Губарев.— Убийство. Нанесли несколько ударов ножом. В живот и грудь. Нож валялся под диваном. — И Зворыкин протянул ему нож. Похож на самодельный или купленный на рынке. Обычный охотничий нож. — Сначала убили, а потом исполосовали лицо. Крест-накрест ножом.— Когда убита?— Вчера. Примерно в девять часов вечера. Плюс-минус полчаса.— Ясно.— Надо поговорить с охранником, — обратился Губарев к Витьке. — Такие дома оснащены суперсистемой наблюдения. Наверняка убийца запечатлен на видеопленке.— Отец в курсе? — спросил он у милиционера, стоявшего в комнате.— Позвонили.— Хорошо, — кивнул Губарев. Он сел на корточки и посмотрел на лицо покойной. Надменное, капризное. — Симпатичная девушка. Была.— Угу, — буркнул Витька.— Ладно, пошли. Поговорим с охранником. Надо не забыть снять отпечатки пальцев.Они спустились вниз. За столом охранника сидела молодая женщина, натянутая, как струна. Гладкие темные волосы зачесаны назад. Лицо, напоминающее маску.— Майор Губарев Владимир Анатольевич, — представился он. — Веду следствие по делу убитой Анжелы Викентьевой. Старший лейтенант Павлов Виктор Николаевич.— Маркелова Александра.— Что вы можете сказать об убитой?— Девушка из квартиры девять была у нас зарегистрирована под другим именем.Губарев поднял брови.— Каким?— Натальи Паниной.— Она купила квартиру в этом доме?— Нет. Снимала.— Давно?Маркелова посмотрела в журнал, лежавший перед ней.— Три месяца назад.— Как она себя вела? Во сколько приходила? Были ли у нее посетители?Маркелова пожала плечами.— К себе внимания не привлекала. Пройдет. И все. Иногда здоровалась. Иногда нет. Обычная богатая девица.— Вы так решили, потому что она снимает дорогую квартиру? Кстати, сколько она стоит? В месяц?— Семьсот долларов.Губарев чуть не присвистнул. Неплохо! Семьсот долларов за аренду двухкомнатной хаты. А что там мелочиться? Папаша отстегивал — и все! Что, у него денег на любимую дочурку, что ли, не найдется! Здесь Губарев нахмурился. Он вспомнил Дашку. Как она в последнее время просила его купить то одно, то другое. А он шутливо говорил, что не Рокфеллер. Дашка сердилась и надувала губы. У ее подруг всего навалом, а она не может выпросить у него даже какой-то малости. «Ты считаешь, что плейер за пять тысяч — малость, — повышал голос Губарев. — А старый куда? На помойку? Ты так легко относишься к вещам, потому что не зарабатываешь. Вот пойдешь работать и узнаешь тогда цену деньгам. Научишься беречь каждую копейку!» — «Не беспокойся, папочка, работу я найду. И приличную. Считать копейки мне не придется». — «Дай-то бог! Но откуда ты возьмешь эту приличную работу. Все теплые места давным-давно заняты. Детьми богатых родителей». — «Найду», — отвечала Дашка… А тут — семьсот долларов за аренду квартиры!— Нет, не потому, — услышал Губарев. — В ней было… — охранница запнулась.— Что?— Чувство денег. Она привыкла к деньгам. Сразу видно — из богатой семьи.— Почему вы так решили?— Я наблюдала их. За время работы. Девушки, которые сами пробиваются наверх, ведут себя по-другому.— Что вы имеете в виду? — заинтересовался майор.Они больше дорожат деньгами. Честно говоря, они очень жадные. Раньше я работала в службе безопасности одного ресторана. Так вот они никогда не дадут чаевые. Удавятся за копейку. Им кажется, что они в любой момент впадут снова в бедность. Поэтому надо копить деньги сегодня.— А что вы еще можете сказать об Анжеле, или Наталье Паниной? — вставил Витька.— Один раз она обронила сумку. Была пьяна. Я обнаружила сумку не сразу. Она уронила ее около моего стола. Я отнесла сумку в квартиру. Так вот девушка даже не раскрыла ее и не посмотрела, все ли там на месте. Не пропало ли что? Ей было на это наплевать! Другие бы вывернули сумку при мне и десять раз перетрясли. У меня был здесь такой случай. — Маркелова замолчала. — Правда, я не имею права об этом говорить. Я обязана сохранять служебную тайну. Согласно нашему уставу.— Все, что вы скажете, будет использовано только в интересах следствия, — напомнил Губарев.— Одна девушка-содержанка, живущая здесь, тоже потеряла сумочку. На лестнице. Я отнесла ее ей. Так потом эта девица обвинила меня в пропаже двухсот долларов и помады. Потеряла где-то, а свалить решила на меня. — В голосе охранницы зазвучала обида. — Наглая особа. Думает, прописалась в этом доме навсегда. Видела я таких. Сегодня — тут, а завтра… Надолго она здесь не задержится. Извините, — поправилась охранница. Судя по всему, тот случай ее крепко задел, и, жалуясь на нахалку, она подспудно искала сочувствия.— Всякое бывает. — Губарев вдруг почувствовал, что от жары у него по спине стекают маленькие струйки пота. — Вы дежурили вчера?— Да.— Ваш график…— Сутки через трое. Вчера я заступила в двенадцать дня.— У вас есть система видеонаблюдения?— Нет.Губарев удивленно поднял брови.— Почему? Такой элитный дом…— Поэтому и не захотели ее вводить.— Кто не захотел?— Жильцы.— Не понял.— Здесь много квартир сдано в аренду. Богатые бизнесмены сняли квартиры для своих любовниц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37