На дворе война, не безопаснее ли провести ее в компании из десяти кораблей невисской эскадры, чем в одиночестве в бурных волнах военного времени?
Была бы конкретная цель, ради которой имеет смысл рискнуть, тогда другое дело.
Отворив маленькую закопченную дверь в глубине комнатки, Каллифорд ввел в полутемное помещение человека, закутанного в плащ.
— А теперь вы послушаете этого человека. Когда плащ был сброшен, собравшиеся офицеры увидели перед собою небезызвестного Базира, Раздался тихий вздох разочарования. От этого омусульманенного индуса никто не ждал никаких полезных откровений. Жил он на положении ссыльного на острове, вел образ жизни настолько тихий, что он мог показаться таинственным. Английские власти настолько свыклись с фактом его существования, что почти перестали его замечать. Да и он сам все делал для того, чтобы не бросаться в глаза. Горячительных напитков внутрь не употреблял, женщинами не интересовался. Или хорошо скрывал, что интересуется.
Но, как выясняется, он не оставил намерений изменить свою судьбу, закончить жизнь на маленьком островке в чужом океане ему не хотелось.
Однажды, столкнувшись как бы случайно с Робертом Каллифордом возле рыбной лавки в дальнем конце набережной, он шепнул бывшему пирату, что желал бы с ним поговорить.
Каллифорд не забыл человека со звездой во лбу, но острота размышлений о нем притупилась. Старший помощник догадывался, что этот тип располагает какими-то тайными и полезными сведениями, но, не имея возможности вытащить их из него, потерял к ним острый интерес. Бесполезно мечтать о бочке с золотом, лежащей на морском дне.
И вот теперь он сам.
— Поговорить?
Базир испуганно оглянулся:
— Только не здесь.
— Разумеется. Но где?
Встретились в той самой комнате, где впоследствии проходило совещание офицеров «Блаженного».
Базир, даром что восточный человек, начал с места в карьер:
— Я собираюсь покинуть остров.
— Ты испрашиваешь у меня разрешения? — не удержался от пошлой шутки Каллифорд
Мусульманин и не подумал обижаться:
— Я хочу, чтобы ты мне помог.
— Ни больше ни меньше?
— Я хорошо заплачу.
Каллифорд немного помолчал, что-то вычисляя в уме, потом сказал:
— Плати.
— Сейчас у меня нет денег.
— Так и знал. Ты попросишь отвезти тебя в Сурат, а награду я получу из казны Великого Могола, да?
— Деньги ближе.
— Где?
— На Мадагаскаре.
На языке у Каллифорда вертелось еще одно ядовитое замечание, и даже не одно, но он сдержался.
— Говори.
Базир оглянулся.
— Да никого нет, говори.
— Я видел, куда капитан Леруа спрятал деньги.
— Какие деньги?
Базир снова оглянулся.
— Те, что французы нашли на «Порт-Ройяле».
— Он же поделил их вместе с членами команды?!
— Только половину или около того. Вторую половину он как капитан взял себе и унес в лес. Там спрятал.
— Ему никто не попытался помешать?
— В это время все как раз делили то, что осталось.
Каллифорд почувствовал, что они подходят к самому интересному.
— И никто не попытался за ним проследить?
Базир выразительно посмотрел на собеседника.
— Значит, ты проследил? Что же ты видел?
— Все.
Старший помощник нервно усмехнулся:
— Все — это ничего!
— Все — это все.
— Не будем препираться. Ответь: ты видел, куда Леруа зарыл ящик?
— Да.
— Кто еще это видел?
— Негр и Кидд, они сопровождали капитана.
— То есть дикари никакого золота не получили?
Базир отрицательно покачал головой:
— Нет. Ты ведь искал, и хорошо искал, но ничего не нашел, правда?
Каллифорд задумчиво кивнул.
— Негра убил Леруа…
— Да, это так.
— Значит, только Кидд…
— И я.
— Значит, только два человека знают, где зарыт ящик.
— В твоем тоне я чувствую недоверие. Что тебе кажется сомнительным в моем рассказе, спрашивай!
— Спрошу, спрошу.
— Я весь внимание.
Каллифорд взял со стола глиняный кувшин и встряхнул, проверяя, есть ли в нем жидкость. Кувшин был пуст.
— Ты хочешь выпить?
— Да.
— Но тут некого послать за вином. Мы одни.
— Дьявол с ним, с этим вином.
— Магомет держится того же мнения.
— Кто? А-а… Ты вот что мне скажи, как тебе удалось выследить их. Ведь ты был пленником, тебя должны были охранять?
Базир улыбнулся:
— Я же сказал тебе, они начали делить деньги. Человек за этим занятием становится глух, нем…
— Ладно. Тогда скажи мне, почему, когда ты увидел место, где спрятан ящик, ты не затаился на острове, в зарослях, тебя вряд ли стали бы искать. Ты бы мог завладеть всеми деньгами сам.
Базир снова улыбнулся. Вопросы бывшего пирата не казались ему страшными.
— И что бы я с ними делал в джунглях среди дикарей? Эти люди принадлежат к племени сакалава, они очень дики и не знают, что такое деньги. И потом, кто их знает, не захотели бы они меня съесть. Или назначить своим богом, как Кидда, что ненамного лучше.
Каллифорд сардонически похмыкал, объяснения мусульманина казались ему убедительными.
— Значит, ты хочешь, чтобы я помог тебе бежать с острова, отвез на Мадагаскар, а ты за это отдашь мне деньги. Или, может быть, ты хочешь часть?
Пришел черед Базира хмыкать.
— Разве я похож на полоумного?
— Не сказал бы.
— Так вот, мне не нужны деньги, ни часть, ни все.
— Что же тебе нужно?
— Человек. Один.
Каллифорд снова напрягся, разговор, ставший абсолютно прозрачным, вдруг снова подошел к омуту.
— Человек. Нет ничего ничтожнее человека, если вдуматься. Но иногда человек — это не так мало, как кажется.
Базир сидя поклонился.
— Блеск твоего ума достоин всяческого восхваления. Убежден, он засверкает еще ярче, когда я сообщу тебе имя этого человека.
— Сообщи.
— Уильям Кидд.
Старший помощник ждал чего-то в этом роде. Более того, он был убежден, что услышит именно это имя, но все же не смог скрыть удивления.
— Зачем тебе Кидд? Только не говори, что он тебе дорог, как брат, что ты сроднился с ним душами, когда сидел в трюме моего корабля.
— Я не скажу этого.
— Тогда мне приходит на ум вот что: Кидд владеет какой-то такой тайной, по сравнению с которой золото капитана Леруа — это ничтожнейшая из мелочей.
Базир пожал плечами:
— Рассуди, какой тайной может обладать этот ничтожнейший из смертных. Если бы он и знал что-нибудь ценное, он давно бы уже разболтал. Он любит выпить, а у пьяного вино говорит вместо языка.
Каллифорду трудно было не согласиться с этим замечанием, он неуверенно кивнул.
— Но все же мне хотелось бы знать, зачем тебе нужен Уильям Кидд.
— Не напрягайся, ничего удивительного ты не услышишь. Просто дело в том, что я хочу вернуться домой. Деньги капитана Леруа — это плата за то, что ты меня довезешь.
— А Кидд?! Он тут при чем?!
— Это совсем просто. Кидд — единственный человек, который был свидетелем нападения французов на «Порт-Ройял». Я хочу не просто вернуться домой, но и остаться жить после того, как меня допросят при дворе Аурангзеба. Великий Могол ужасен в гневе, но справедлив и невинных не карает.
Старший помощник молчал.
— Тебе тоже выгодно, чтобы Кидд достался мне.
— Почему это?
— Капитаном «Блаженного Уильяма», несомненно, станешь ты, зачем тебе на борту присутствие бывшего капитана?
— Я могу его повесить.
— Не думаю, что команда тебя поддержит. Кидд — не оборванец из портовой таверны, он офицер британского королевского флота. Накинув петлю ему на шею, в конце концов накидываешь петлю на шею себе. А так у тебя будет возможность все свалить на меня. В бегстве корабля виноват Кидд, в бегстве Кидда виноват Базир, разве это плохой план?
И Берджесс и Мэй сказали, что план хорош. Они готовы поговорить с людьми. Ящик с золотыми монетами — сильный аргумент в споре о том, как должна сложиться дальнейшая судьба «Блаженного Уильяма».
— Неплохо было бы этот план дополнить, — неожиданно сказал главный канонир.
Все вопросительно на него посмотрели.
— Нам надо запутать следы.
— Как?
— Пусть они думают, что мы отправились не на Мадагаскар, а куда-нибудь на север.
— В Нью-Йорк! — воскликнул Берджесс. — Сегодня я намекну своей подружке о том, что собираюсь там побывать.
«БЛАЖЕННЫЙ УИЛЬЯМ»
(продолжение)
В отсутствие лорда Хардуэя полковник Маллин был главным военным начальником на острове. Хант и Херст стояли перед ним навытяжку, одной рукой придерживая шляпы, другой — шпаги. Сразу по возвращении из плавания они явились с докладом к тому, кто их в это плавание направил.
Двери из кабинета полковника были открыты на большую веранду, нависавшую над склоном холма, поросшего маквисами и фиангами и спускавшегося прямо к обрывистому в этом месте морскому берегу.
На веранде, на острове и на всем Карибском море царила ночь. Душноватая, наполненная бесчисленными цикадовыми трелями, украшенная огромными, как бы чуть маслянистыми звездами.
Прямо между створками висела громадная, напряженно светящаяся, с полупрозрачными краями луна.
Полковника красоты тропической природы не интересовали.
Он прохаживался вокруг длинного овального стола, заваленного, как и положено штабному столу, картами и. уставленного бутылками и подсвечниками. Полковник любил во время работы пропустить другой-третий стаканчик рома. Полыхающая физиономия свидетельствовала, что этой ночью он своим привычкам изменять не стал.
Опершись пухлыми ладонями о край стола, Маллин сказал:
— Продолжайте, Херст.
— Мы сыграли с ним в триктрак не менее сотни партий.
— Только в триктрак?
— Точно так, сэр.
— Вы предлагали ему другие игры?
— Да, сэр. Но другие игры ему, по-моему, неизвестны. Ни баккара, ни антрес, ни…
— Понятно.
— Надобно отметить еще вот что. Из этих ста партий Кидд у нас не выиграл ни одной.
Полковник направил в сторону своего офицера недоверчиво сверлящий взгляд.
— Ни одной? Из ста?!
— Точно так, сэр. Ни я, ни лейтенант Хант не считаем себя особенно умелыми игроками, сэр.
— Может быть, он специально изображал из себя простачка, чтобы потом…
— Мы играли не на деньги, в такой тактике не было бы никакого смысла.
Полковник покрутил за горлышко пустую бутылку. Появившийся бесшумно камердинер заменил ее на полную,
— Чем еще кроме триктрака вы занимались?
Тут начал отвечать Хант:
— Он рассказывал нам о своей прежней жизни. О юношеских годах, о своей семье. Судя по всему, он не считался в семье путным парнем. Отец его владел несколькими фермами, но к хозяйству Кидда не подпускал. Таким образом, он бил баклуши до сорока лет.
Полковник хмыкнул:
— Такое и в лондонском семействе встретишь не часто.
— Точно так, сэр. Кидда отправили со старшим братом в Бристоль. Брат умер от простуды, а Уильям попал в лапы ловкому французу по имени Леруа.
Полковник поднял руку:
— Остальная часть истории мне известна. Меня интересует сейчас другое: есть ли в словах этого джентльмена хоть одно слово правды?
Хант и Херст одновременно пожали плечами и переглянулись, вздохнув.
— Что же вы молчите?
— Трудно ответить на ваш вопрос как-то определенно, сэр. Он был так искренен в своих рассказах.
— Похоже, он старался завоевать наше расположение. Мне показалось, что он не слишком хорош со своими офицерами.
— Он что, говорил, будто им не доверяет?
Оба лейтенанта отрицательно покачали головами.
— Он ничего компрометирующего ни о ком из своих подчиненных не говорил.
Маллин медленно налил себе рома. Медленно, не отрывая губ от края бокала, выпил стакан до дна.
— Теперь опишите мне этот бой. Этот удивительный победоносный бой.
Хант сказал:
— Сначала был шторм.
— Ах да, шторм. И каков же был наш герой во время этого шторма?
Лейтенанты молчали.
— Вам нечего сказать?
— Да, сэр. Во время шторма капитан Кидд был никаков.
— Напился до чертиков?
— Не совсем так, сэр.
— Он ударился об стол. Первая подошедшая волна так резко подняла нос корабля, что он вылетел из кресла и сильно ударился головой.
— А очнулся уже утром?
— Да.
— А потом выскочил на палубу и велел атаковать восьмидесятипушечный галион?
— Да, сэр.
— И чуть ли не первым же выстрелом попал ему в пороховой погреб?
Лейтенанты вздохнули и кивнули.
Полковник нахмурился и несколько раз обошел стол, громко цокая каблуками по каменному полу.
Хант и Херст провожали его взглядом.
— Не нравится мне эта история, джентльмены. Странный малый этот Кидд. Судя по тому, что о нем болтают, и по тому, что болтает он сам, это законченный кретин.
— Похоже на то, сэр.
— Но законченный кретин не может в течение одного месяца выиграть два великолепных боя, не понеся почти никаких потерь, причем у противника вполне серьезного.
— Точно так, сэр.
Полковник остановился.
— Сказать по правде, джентльмены, я не знаю, что мне и думать. Или послать к чертям собачьим весь мой прежний опыт и признать, что отныне воевать следует так, как воюет этот парень, или…
Маллин осекся. Не все, что хочется сказать, надо говорить своим подчиненным.
— Отправляйтесь спать. И поменьше болтовни.
В доме губернатора речь тоже шла о невероятной везучести капитана Кидда.
Сам он давно уже отправился домой, дабы утолить жажду приватного отдыха, а сэр Вудфорд, синьор Галиани и майор Плант никак не могли прийти к однозначному мнению на этот счет.
Везение или гениальность?
Молодой Вудфорд первым сделал вывод. По крайней мере для себя. Он решил, что отныне будет плавать только под флагом капитана Кидда.
Устроить это оказалось нетрудно. Узнав о желании губернаторского сынка, Уильям проявил поразительную сговорчивость. Чем в очередной раз удивил губернатора. Тому было отлично известно, что капитаны кораблей, как правило, неохотно берут к себе на борт отпрысков из высокопоставленных семей, дабы не попасть от них в зависимость.
Уильяма Кидда эта проблема, кажется, абсолютно не тревожила.
Между тем полным ходом продвигался ремонт «Блаженного Уильяма». Повреждения, полученные в бою с мощным французом, оказались не так страшны, как это показалось в первый момент. По приказу губернатора были не только выделены лучшие плотники, но еще и лучшие материалы. Сверх того сэр Вудфорд взял на себя и долю денежных расходов.
Это было очень кстати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45