Что ж, он пока подождет. Спешить ему некуда – Бантинг всегда был очень терпеливым человеком.
– Ты уже договорилась с акушеркой? – спросил он у Кэти.
Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами, удивленная этим проявлением внимания с его стороны.
– Нет.
– Тогда я советую тебе подыскать акушерку в ближайшие дни. Они сейчас нарасхват. Ведь весна – самая пора для родов. Поговори с миссис Морган из поселка – она, кажется, акушерка?
Кэти опустила голову.
– Она сюда не придет.
– Кто тебе сказал, что она не придет? – Бантинг выпрямился в своем кресле. – Ты у нее спрашивала?
– Нет, но… Ни одна женщина из поселка не придет в этот дом, и вы сами это знаете.
Едва сказав это, она сама удивилась своей храбрости. Но сейчас она почувствовала, что больше не боится Бантинга так, как боялась в первое время. Ей вдруг показалось, что она стала взрослее, сильнее и в случае необходимости смогла бы ему противостоять. Он, по всей видимости, уловил это, потому что вскочил на ноги и, подойдя к ее стулу, ткнул пальцем ее в плечо со словами:
– Завтра же пойдешь к миссис Морган и договоришься с ней. Если она благоразумная женщина, она согласится прийти.
Она покосилась на его тычущий палец – и снова, несмотря ни на что, решила сказать то, что думает.
– Я бы лучше пригласила маму. Она умеет принимать роды, – громким шепотом проговорила она.
Бантинг размахнулся и залепил ей такой подзатыльник, что она чуть не упала вперед со стула.
– Твоя мать сюда не придет. Я этого не допущу, – прорычал он. – Ни один из твоих ублюдочных родственников не придет в этот дом. Никогда! Ты меня слышишь?
Трясущимися руками она оторвала нитку и, сложив штаны, положила их возле камина, – Бантинг всегда оставлял свои вещи возле огня, чтобы наутро надевать их теплыми. Потом она принялась накрывать стол для ужина. Когда стол был накрыт, она сказала, стоя на пороге кухни:
– Я лучше пойду спать, я устала.
– Конечно, ты устала! Только я не позволю тебе уйти. Если ты ходишь на длительные прогулки, после которых устаешь, это не мое дело. Садись здесь! – он указал ей на стул. – Пойдешь, когда я закончу есть, и ни секундой раньше.
Она сидела с ним почти до десяти. Он бы, наверное, просидел и дольше, лишь бы только ее помучить, но мысль о том, что придется зажигать новую свечу, заставила его подняться наверх. Она последовала за ним, думая, что сегодня он обязательно втолкнет ее в свою комнату, но он этого не сделал.
Глава 9
Кэти родила в конце апреля, ранним утром в четверг. Это была девочка.
Кэти лежала, измученная мучительными родами, длившимися пятнадцать часов, и наблюдала сквозь полуопущенные ресницы, как миссис Морган приводит ее в порядок, меняет постель и пеленает ребенка. Покончив с этим, акушерка присела на стул возле кровати, ожидая, когда станет совсем светло, и она сможет пойти домой.
Когда солнце поднялось из-за горизонта и его лучи проникли в комнату сквозь большое окно, акушерка, вздремнувшая было на своем стуле, встала, надела пальто и повязала голову шалью. С порога она посмотрела на Кэти, лежащую в постели с ребенком на руках.
– Ты можешь гордиться своей малышкой, дорогая. Она у тебя самая настоящая красавица. Кстати, как ты собираешься ее назвать?
– Сара, – ответила Кэти.
В этот момент внизу хлопнула дверь, и миссис Морган, выглянув в окно, сообщила:
– Он ушел. – Подойдя к постели Кэти, она шепотом спросила:
– Ради всего святого, скажи, почему ты вышла за него замуж?
Кэти посмотрела прямо в глаза женщине.
– Из-за них, миссис Морган, из-за мамы, отца и их всех, – спокойно ответила она. – Я больше не могла смотреть, как они замерзают. А он пообещал, что сразу же восстановит моего отца на работе и даст им жилье.
– А твой отец нашел работу в Джарроу. Получается, что ты зря страдаешь, девочка моя, – сочувственно заметила миссис Морган. – А он… Как он с тобой обращается? Он тебя бьет?
– Нет, нет, миссис Морган, что вы.
– Ну, тогда, слава Богу. То, что он тебя не бьет, уже хорошо.
– Миссис Морган, – Кэти приподнялась на локтях. – Могу я попросить вас об одном одолжении? Не могли бы вы передать моей маме, что я родила, но чтоб она не приходила раньше вторника. Вторник – это самый безопасный день, по вторникам он возвращается очень поздно. Мои родители живут на Уолтер-стрит, номер…
– Я знаю, я знаю, где они живут, моя дорогая, – уверила ее акушерка. – Как только вернусь домой, сразу же пошлю Микки, чтоб сбегал в Джарроу и сообщил твоей маме… Но неужели она не может прийти повидаться с тобой, когда он дома?
– Нет, нет, миссис Морган, об этом и речи быть не может. Я не хочу, чтоб отец потерял новую работу.
– Что б он сгорел в аду, этот проклятый Бантинг, если он запрещает дочери видеться с собственной матерью! – в сердцах воскликнула миссис Морган. – Но что он может сделать у Палмеров? У него ведь нет там никакой власти. Он что, так и сказал: твоего отца уволят с работы, если мать придет тебя навестить?
Кэти на секунду закрыла глаза.
– Он сказал именно это, миссис Морган.
– Вонючий подонок! Ну, ничего, скоро кто-нибудь из поселка раскроит ему череп, потому что рано или поздно это должно случиться – я надеюсь, что это случится уже скоро. И ты будешь не единственная, кто вздохнет с облегчением, моя дорогая. Но сейчас тебе не надо думать ни о чем неприятном, лучше отдохни. – Она нежно потрепала Кэти по щеке. – А я еще загляну к тебе сегодня и осмотрю тебя. Вот увидишь, все у тебя будет хорошо. А пока отдыхай, девочка моя.
– Спасибо, миссис Морган, спасибо вам за заботу. Вы так добры ко мне.
Кэти протянула руку и коснулась пухлой загрубевшей от домашней работы руки пожилой женщины. Ей очень хотелось заплакать, но она крепилась до тех пор, пока миссис Морган не вышла из комнаты. А потом слезы полились бесконечным потоком, падая на лицо ребенка, как капельки росы.
Саре было около месяца, когда у Марка Бантинга выдался случай переговорить с отцом ребенка с глазу на глаз.
Бернард Розье появлялся теперь на шахте достаточно редко, и на то у него было две причины. Во-первых, после свадьбы он поселился в Ньюкасле, в доме, который его жена получила в качестве свадебного подарка от своего отца. А во-вторых, его интересы расширились. Как говорили в округе, его тесть имел пай в палмеровской судоверфи, и мистер Бернард поставил себе целью войти в совет директоров компании.
В это утро Бантинг увидел его в рабочем офисе, где Бернард Розье искал помощника управляющего, Брауна. Офис находился отдельно от того помещения, где работали клерки, и Бантинг, зная, что Браун сейчас под землей, понял: это и есть самый подходящий момент поговорить о деле.
Когда Бантинг вошел в офис, Бернард Розье обернулся и вопрошающе посмотрел на него, уже догадываясь, что тот хочет обсудить с ним кое-что личное. Бантинг снял кепку и мял ее в руках, не произнося ни слова.
– Ты, кажется, хочешь мне что-то сказать? – нетерпеливо осведомился Бернард Розье.
Бантинг облизал свои тонкие губы, глядя в пол.
– Я подумал, сэр, вам, может, будет интересно узнать, – пробормотал он, продолжая комкать кепку, – что ребенок родился около четырех недель назад. Это девочка. Я… я только подумал, что вам, быть может, было бы приятно об этом узнать.
Подняв глаза на Бернарда, Бантинг увидел, что кровь прилила к лицу хозяина, – и понял, что пошел неверным путем. Бернард Розье приблизился к нему вплотную и, гневно глядя, прошипел сквозь зубы:
– А теперь послушай меня, мой любезный. За то, что ты сделал, тебе уже заплатили, и заплатили щедро. Если ты собрался меня шантажировать, я советую тебе отказаться от этой затеи. Заруби себе на носу: ты уже получил все, что должен был получить. Больше ты не получишь от меня ни гроша. И не говори, что ты можешь разболтать обо всем. Ты можешь болтать, сколько твоей душе угодно, но кто тебе поверит? И даже если тебе поверят, для меня это уже не имеет значения. Ты не сможешь мне навредить, понял? – Он сделал короткую паузу и заключил:
– Но если ты еще хоть раз заикнешься об этом мне или кому бы то ни было, тебе придется искать другую работу. Надеюсь, тебе это понятно.
Он слегка наклонил голову и в упор посмотрел на Бантинга. Бантинг не проронил ни слова. Через секунду Бернард Розье взял со стола свою шляпу и, смерив Бантинга еще одним угрожающим взглядом, вышел из офиса.
В Бантинге закипал гнев, пока он шел домой в тот вечер. Он вновь и вновь прокручивал в голове ситуацию, в которой оказался. Он повесил себе на шею женщину с кричащим младенцем на руках – и всего лишь за какие-то жалкие сто фунтов! Да только содержание ребенка будет стоить ему в несколько раз дороже! Если бы он проявил твердость вначале, он мог бы получить с Бернарда как минимум пятьсот фунтов. Сейчас он понимал, что Бернард Розье в тот вечер, когда пришел к нему со своим предложением, был крепко загнан в угол. Он бы заплатил ему любую сумму, лишь бы только выпутаться. Но ведь он, Бантинг, рассчитывал на постоянный доход, а потому согласился довольствоваться малым вначале. Тогда он не знал и даже не догадывался, почему Бернард Розье так спешил найти мужа для Кэти Малхолланд. Теперь он это знал: Розье боялся, что эта маленькая сучка выдаст его перед самой его свадьбой. Странно, действительно странно, что она этого не сделала: ведь она могла бы выкачать у него уйму денег взамен молчания, заставить его содержать ее, ребенка и всю ее семью до конца их дней. А теперь он, Марк Бантинг, должен кормить и одевать ее и ее ублюдка до конца своей жизни! По крайней мере, ее он должен будет содержать всю жизнь. От этой мысли Бантинга бросало в пот. Он, разумеется, не принимал в расчет, что она готовила для него, обстирывала его и убирала в его доме. В течение долгих лет он делал это сам и не находил особенно трудным.
Его обвели вокруг пальца. Да, ничего не скажешь, Бернард Розье был хитер. А он в течение всех этих месяцев, что она прожила у него, не прикасался к ней, боясь испортить отношения с Розье и надеясь на щедрое вознаграждение. Что ж, теперь он мог больше не сдерживаться. Нет, больше не имеет смысла сдерживаться.
Едва переступив через порог, он увидел Кэти, которая испуганно обернулась к нему от ярко пылающего огня, по-видимому, уже уловив его настроение. Он некоторое время стоял на месте, глядя на нее неподвижным взглядом, потом перевел взгляд на ребенка, лежащего в корзине возле распахнутого окна. Открытое окно дало ему первый повод для того, чтоб выместить свою злобу.
– Закрой сейчас же это чертово окно. Какой смысл топить камин и тут же выпускать тепло на улицу, ты, проклятая тупица?
До этого он никогда не бранил ее. В этом, впрочем, не было необходимости, потому что она всегда беспрекословно слушалась его. Но сейчас он вылил на нее целый поток непристойных ругательств. Когда она наполнила водой деревянное корыто и прислуживала ему во время купания, каждое ее движение раздражало его, и он ежеминутно изрыгал новый поток брани.
Сначала это шокировало Кэти, она не могла понять, в чем дело. Но, поскольку его брань не прекращалась и во время еды, она начала догадываться: произошло нечто, выпустившее наружу настоящего Марка Бантинга, потому что тот холодный, бесчувственный человек, с которым она жила все эти месяцы, теперь казался просто ангелом по сравнению с этим злобным существом.
Она никак не отвечала на брань Бантинга. Даже когда она выносила из кухни корыто с грязной водой, и он толкнул ее и в грудь с такой силой, что она чуть не упала на спину, она не пыталась протестовать. Но когда он, подойдя к корзине с ребенком, занес ногу, собираясь его ударить, Кэти бросилась к извергу с криком:
– Не смейте этого делать! Не смейте!
Бантинг опустил ногу и уставился на нее так хорошо знакомым ей немигающим взглядом. Потом кривая усмешка исказила его лицо, и он медленно проговорил:
– Я рад, что теперь нашел что-то, что способно тебя расшевелить. Я с превеликим удовольствием вышибу весь пыл из тебя, а заодно вышибу мозги из твоего ублюдка, если ты посмеешь еще раз на меня закричать.
Она ничего не сказала на это. Не ожидая, когда он даст ей разрешение идти спать, она взяла корзину с ребенком и понесла ее вверх по лестнице. Она уже вошла к себе в комнату и, сняв одежду, облачилась в ночную рубашку из грубого ситца, когда дверь с шумом распахнулась.
– Пошли, – приказал ей Бантинг.
– Что-о? – она чуть не задохнулась от неожиданности и страха.
– Ты слышала, что я сказал. Пошли ко мне.
Она не сдвинулась с места. Тогда он протянул к ней руку, но она отскочила назад и вжалась в стену. Однако поняв, что сопротивляться бесполезно, она медленно отделилась от стены и, не сводя глаз с его лица, вышла на лестничную площадку. Там она на минуту остановилась, потом, словно в трансе, проследовала за ним в его комнату.
Когда дверь с шумом захлопнулась, он приблизился к ней и, схватив ее за вырез рубашки, одним резким движением разорвал рубашку до самого низа.
– Она тебе больше не понадобится, – прошипел он, срывая рубашку с ее спины.
И это было только началом.
Прошло четырнадцать ночей. Теперь Кэти считала именно ночи, а не дни. Каждый вечер она задавалась вопросом, сможет ли она пережить предстоящую ночь, – и каждое утро, просыпаясь, вспоминала о том, что ночью ее ждут новые страдания. Хватит ли у нее сил выстрадать то, что ей предстоит? И сколько времени это будет продолжаться? Быть может, всегда?
Она больше не испытывала никаких человеческих чувств. Унижения, которым он ее подвергал, сломили в ней все человеческое. Теперь она думала только о том, как бы выжить, – а жить она была обязана ради ребенка. Если б не Сара, она бы предпочла умереть. Каждую ночь, лежа неподвижно в темноте и боясь пошевелиться, чтобы не разбудить Бантинга, – если он проснется, то подвергнет ее новым пыткам, – она думала, что завтра возьмет Сару и побежит к матери. Но наутро она понимала, что не может совершить этого шага, – ведь в таком случае Бантинг придет за ней и встретится лицом к лицу с ее отцом, а этого она боялась больше всего на свете. Какое наказание ожидает отца за расправу с Бантингом, она прекрасно знала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47