Но этого вам мало — теперь вы учите своему ремеслу невинных молодых девушек!Аудитория зашумела — одобрительно, с удивлением понял Адам. Удивительно, как быстро меняются симпатии толпы!Лорен вздохнула:— Очевидно, мистер Дариен — не единственный в этом зале, кто осуждает мою книгу, не удосужившись ее прочесть.Адам поморщился.— Видите ли, мисс… — Лорен замолкла, ожидая, что ее противница представится. Сердитая дама расправила плечи.— Я миссис, — холодно поправила она. — Миссис Харрисон Энрайт.«Что-то неладно у нее в семейной жизни», — подумал Адам.— Миссис Энрайт, — уже мягче произнесла писательница, — уверяю вас, я вовсе не проповедую измену и внебрачные связи. Я просто учу женщин использовать свои природные данные. Надеюсь, вы прочтете мою книгу и сами увидите…— Никогда! — объявила миссис Энрайт. — За бесстыдные откровения публичной женщины я гроша ломаного не выложу! И вот что я вам скажу, мисс Грабл-Монро: можете жить как хотите и с кем хотите, только держитесь подальше от моего мужа!Адам поздравил себя с верной догадкой: значит, не совсем еще утерял журналистский нюх.Лорен удрученно вздохнула и потерла лоб.— О господи! — пробормотала она. Усиленное микрофоном, это восклицание звучно разнеслось по залу.И сейчас Адам Дариен был с ней совершенно согласен. 12 — Так вот, эта старуха буквально орет на нее, в глаза обзывает проституткой и дешевкой, а бедняжка Лорен, не поднимая глаз, лепечет что-то вроде: «Не виноватая я, он сам пришел!» — увлеченно рассказывал Адам.Дорси выслушивала эту историю уже в третий раз.Первый был в воскресенье вечером. Тогда они ужинали в ресторане, потом танцевали, а потом самозабвенно целовались на крыльце. На крыльце ее дома, разумеется. К Адаму Дорси, несмотря на все его уговоры, не поехала, сославшись на усталость.Второй раз она выслушала историю своего унижения два дня назад, когда Адам вводил в курс дела Линди Обри. Линди слушала с интересом, чем немало удивила Дорси — ей-то казалось, что хозяйка «Дрейка» ничем, кроме своей персоны и своего драгоценного клуба, не интересуется. Когда же Линди удовлетворенно заметила: «Так этой шлюхе и надо!», Дорси почувствовала, себя так, словно начальница ее предала.Теперь же историю падения Лорен Грабл-Монро слушал Лукас Конвей. И слушал, надо сказать, с большим энтузиазмом.В джинсах, в белой оксфордской рубашке, с ярким платком на шее, Лукас сидел на своем обычном месте и лениво потягивал неизменный «Танкерей» с тоником. Их с Адамом рабочий день закончился — а у Дорси он только начинался. Что в последнее время безумно ее раздражало. Надоело все работать и работать, не видя никакого просвета.— Начала объяснять, что не отвечает за мужей, решивших погулять на стороне, — продолжал Адам. — А сама одета — ты бы только видел! Красная короткая юбка, совершенно ничего не скрывающая, от одного взгляда на которую сердце…Дорси, не выдержав, громко прокашлялась.— В самом деле? — поинтересовалась она, вопросительно изогнув бровь. — Ты заметил, что на ней надето? Я думала, мужчины никогда не обращают внимание на женские наряды!Адам явно смутился:— Э-э… м-да…— Точно, — поддержал Лукас. — Не замечают. За одним-единственным исключением: если на тебе красная мини-юбка, совершенно ничего не скрывающая, от одного взгляда на которую… Ну вы сами понимаете…— Кстати, Мак, — запоздало вставил Адам, — на тебе сегодня очень милый галстук— Правда? Ну спасибо. Надеюсь, у тебя сердце падает, когда на него смотришь?— В самом деле, замечательный галстук, — подтвердил Адам и снова повернулся к Лукасу:— А эта миссис Харрисон Энрайт, должен тебе сказать, выражений не выбирала!— Неудивительно, — откликнулся Лукас. — Ты что, не знаешь, кто такая эта миссис Харрисон Энрайт?Адам нахмурился:— Нет. А кто она?— И еще называешь себя журналистом? — Лукас возвел глаза к потолку. — Дружище, последние дни все только о ней и говорят!Дорси заметила, что Адам метнул быстрый жаркий взгляд в ее сторону.— Видишь ли, Лукас, — объяснил он, — в последние дни я был занят… э-э… другими делами.«Точнее, одним-единственным делом, — поправила про себя Дорси. — Старался затащить меня в постель».Воскресным вечером Адам не делал секрета из своих намерений — и был очень разочарован, когда Дорси твердо попросила отвезти ее домой. Всю неделю она поддерживала статус-кво, отговариваясь от свиданий то занятиями в «Северне», то работой в «Дрейке». Адам понимал и не настаивал. Но приближались выходные, когда и Дорси Макгиннес, и буфетчице Мак положено наслаждаться отдыхом. Да что там — даже Лорен Грабл-Монро выпала редкая возможность отдохнуть!Хотя, если вдуматься, ничего хорошего в этом не было. Встреча с читателями в большом книжном магазине была отменена в последний момент, поскольку группа местных церковных активистов пригрозила устроить у дверей пикет с плакатами типа: «Блудница и прелюбодейка Лорен Грабл-Монро растлевает наших детей!»Как видно; сердитая миссис Харрисон Энрайт — не единственная, кто испытывает к Лорен недобрые чувства. Это всерьез беспокоило Дорси; но хуже всего, она не понимала, откуда эта ненависть.— Миссис Харрисон Энрайт, — продолжал тем временем Лукас, — основательница и бессменная председательница НАЖИМа.— Что такое НАЖИМ? — поинтересовалась Дорси, хотя Лукас обращался вовсе не к ней.— Сокращение «Независимая Ассоциация Жен И Матерей». Борются с тяжелым роком, порнографией и прочими «сатанинскими» штучками. А теперь переключились на Лорен Грабл-Монро. Эта миссис Энрайт умело взялась за дело — уже провела несколько передач на радио и телевидении и привлекла на свою сторону немало людей.Дорси слушала, открыв рот, не в силах произнести ни слова— Не только блюстители нравственности нападают на Лорен, — продолжал Лукас. — Ребята из «Гарвардского обозрения» написали пародию на ее книжку. Называется: «Как сделать конфетку из дерьма». Я читал — прикольная штука! Так что, похоже, слава Лорен Грабл-Монро близится к закату.Дорси зажмурилась и замотала головой. Во рту стоял отвратительный привкус страха. И раньше ей приходилось слышать насмешки и упреки в адрес Лорен Грабл-Монро, но откуда вдруг столько Лорено-ненавистников?Последние несколько дней она не читала газет и не смотрела телевизор. И неудивительно — вымотавшись на двух работах, она приходила домой и без сил падала в постель. Поэтому и не знала, что против Лорен уже развернута целая кампания и множество людей жаждет ее крови.— А ты читал статью в последнем выпуске «Роллинглбтоун»? — не унимался Лукас. — Называется «Королева макулатуры». Ух, как они проехались и по ее книжке, и по ней самой!— Я не понимаю, — не выдержав, дрожащим голосом заговорила Дорси, — что, всем этим людям заняться больше нечем? Мало ли на свете занятий, чтобы убить время, — можно вышивать крестиком, или расписывать фарфор, или искать следы пришельцев… Что им всем сделала Лорен Грабл-Монро?— Это еще что! — с энтузиазмом откликнулся Лукас. — Ты в Интернет загляни и почитай, как ее там кроют! Эти ребята в выражениях не стесняются: самое мягкое…— И слушать не хочу! — отрезала Дорси.— Типичный парадокс американской массовой культуры, — вступил Адам. — Сначала создаем себе героев из воздуха, а потом начинаем втаптывать их в грязь.— Точно, — согласился Лукас. — Затаптываем так, чтобы человек больше не поднялся, а потом пинаем еще пару раз, для верности. Надеюсь, я не открываю для тебя секрета? — обернулся он к Дорси.— Конечно, не открываешь, — вздохнула она. — Не понимаю только, почему все так набросились на Лорен Грабл-Монро.— Она — яркая личность, — объяснил Лукас. — В одночасье прославилась. Заработала кучу денег. Представляешь, как завидуют ей обыкновенные серенькие людишки?— Не думаю, что все американцы такие, — проговорила Дорси. — Конечно, озлобленные крикуны всегда на виду, но…Лукас язвительно рассмеялся — от его смеха по спине у нее пробежал холодок.— Думай как хочешь. Одно тебе скажу: будь я на месте Лорен Грабл-Монро, я бы не расставался с огнеметом. Кто знает, что взбредет в голову взбудораженной толпе?В тот вечер Адам оставался в «Дрейке» почти до закрытия. Не мог заставить себя уйти. Всю неделю он так редко видел Мак, и с каждым днем ему все сильнее ее не хватало. От насыщения голод лишь возрос: с того самого воскресного утра Адам не чувствовал себя удовлетворенным (во всех смыслах, не только в сексуальном). Чего он только не делал, чтобы направить мысли в иное русло! Но испытанные средства — часовая утренняя пробежка, занятия на тренажерах, плавание в бассейне — не помогали: он по-прежнему думал только о Мак, только ее желал.Однако Адам понимал, что Мак — женщина занятая, и уважал ее занятия. В конце концов, в числе прочего он любит в ней и эту преданность своему делу…Стоп! Перекрутим-ка назад!В числе прочего он любит в ней и эту преданность своему делу… Он любит в ней… любит…«Возможно ли это?» — спрашивал себя Адам, прихлебывая кофе и наблюдая, как Мак запирает бар. Неужели он в нее влюбился?До сих пор Адам любил, а скорее, полагал, что любит, лишь свою бывшую жену. Да и ее он почти забыл. А может, их брак был обречен на гибель оттого, что оба они по-настоящему не любили друг друга? Или любили, но не настолько, чтобы прожить вместе всю жизнь? Вот почему, узнав о ее измене, Адам не захотел ее простить. И она не попыталась загладить вину, добиться его прощения. Они разошлись без объяснений, без надрыва и двинулись каждый своим путем.Тогда-то Адам и решил, что попросту не способен любить. Что чистое, глубокое, самоотверженное чувство — не для него. А значит, ему суждено остаться холостяком — что, впрочем, до сих пор его нимало не угнетало.Почему же чувства его к Мак не похожи ни на что, что случалось испытывать в прошлом? Что, если он действительно в нее влюбился? Влюбился… Или полюбил?..Что ж, это не так уж страшно. Ну, влюбился — и что? Во всяком случае, пугаться тут нечего. И удивляться тоже не стоит. С самого начала у него с Мак сложились приятельские отношения, несомненно, их влекло друг к другу, а когда они поняли, что ничто не мешает им быть вместе, сделали следующий шаг и стали любовниками.И, боже, какими любовниками! Такого глубокого, всепоглощающего наслаждения Адам не знал еще ни с однй женщиной. Возможно, думал он, дело в том, что в Мак он видит не только возлюбленную, а подругу. Секс и скрепляет их отношения, и придает им новое измерение. Еще до всякого секса Адам научился любить Мак и доверять ей — доверять, как ни одной женщине в жизни.Ни с одной женщиной он не делился своими задушевными мыслями! Даже с женой. Почему-то ему казалось: заговорив о том, что его волнует, он потеряет часть себя. Так было всегда, со всеми, но только не с МакС первого дня он почувствовал, что с Мак можно говорить обо всем. В чем тут причина — в том ли, что она была замужней женщиной и потому безопасной, то ли в разделяющей их стойке и клубной униформе, но ей он не боялся довериться, с ней не боялся потерять себя. Что-то в ней привлекло его с первого дня знакомства — и какой смысл теперь думать да гадать, что именно?Какая разница, откуда пришло это чувство? Главное, что оно пришло и остается с ним. Важно, что Адам любит Мак, она нужна ему. Он не мыслит себе жизни без нее. Стоит день или два ее не видеть — и его охватывает невыносимая тоска одиночества. Да, надо признать — он хочет быть с ней.Как можно чаще. И как можно дольше.— Еще кофе? — отвлекая его от размышлений, послышался рядом ее чувственный низкий голос.Он поднял взгляд — лишь для того, чтобы утонуть в ее бездонных зеленых глазах, а сейчас еще и очень грустных. Да и сама Мак выглядела измотанной. Хотел бы он знать, зачем, черт побери, она надрывается на двух работах?— Поедем сегодня ко мне! — предложил он вдруг. — Проведем выходные вместе.Приоткрыв рот от изумления, Мак торопливо огляделась кругом — не слышал ли кто? Но бар уже опустел, и даже Линди уже часа два не выходила из своего кабинета, где, вероятно, подсчитывала недельную выручку. Разоблачение им не грозило; и все же на лице Мак отразилась тревога.— Адам, я очень хотела бы, но не могу, — тихо ответила она.— Почему? Тебе не нравится мое предложение?Мак молчала, подыскивая подходящий предлог — предлог, которому он поверит.«Так-так! — сказал себе Адам. — Значит, ее ничто не удерживает — ничто, кроме страха и неуверенности. Что ж, могу себе представить. Если ее чувства хоть немного походят на мои — ей сейчас нелегко приходится».Мак удрученно покачала головой.— Не могу, Адам. За эти выходные мне нужно много всего сделать, позаниматься.— Возьми книги с собой, — предложил он, не желая смиряться с провалом такого прекрасного плана.— И еще мне надо отоспаться, — заметила она со значением.— Что? А у меня в кровати ты спать не сможешь?Мак выразительно вздернула брови.— Понимаю, понимаю! — рассмеялся Адам. — До сих пор тебе в моей кровати много спать не приходилось. Но послушай, Мак… — Он потер виски напряженными пальцами, словно отваживаясь на серьезное признание. — Я очень хочу, чтобы ты была рядом. Всю неделю мы почти не виделись, и теперь я хочу побыть с тобой. Неважно, чем ты будешь заниматься. Пока ты читаешь, я могу просматривать материалы для журнала. Захочешь спать — я лягу в другой комнате. Нам ведь необязательно… ну, ты понимаешь. Не пойми меня неверно, — поторопился он добавить, — я очень хочу… ты понимаешь — чего. Очень! — И пожал плечами. — Но, если ты устала, я просто побуду рядом с тобой. Только ты и я — больше никого. По-моему, будет здорово. Пожалуйста, соглашайся!Несколько секунд она внимательно смотрела на него, но на ее лице Адам, всегда гордившийся своей проницательностью, ничегошеньки не мог прочесть. Наконец Мак нерешительно улыбнулась.— Ты прав, это будет здорово! Я закончу через пятнадцать минут. Встретимся на первом этаже, у лифта. Только сначала давай заедем ко мне, я захвачу кое-какие вещи.Прошедшие выходные Дорси вспоминала долго. Два дня и три ночи, вопреки его обещаниям, они с Адамом ровно ничего не делали, только наслаждались друг другом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34