Наступило тревожное молчание.
— Милостивый государь, — сказал король, — подумайте в последний раз, еще есть время. Ошибиться, впасть в заблуждение значило бы безрассудно рисковать вашей жизнью, потому что дело идет об обвинении, за ложность которого полагается казнь.
Сен-Жермен поклонился.
— Я готов, — сказал он.
— Итак, вы можете указать мне на того, кто в моем королевстве принимает ванны из человеческой крови?
— Да, государь.
— И сделаете это, когда я захочу?
— Да, государь.
— Итак, — сказал король, протянув руку, — я приказываю! Говорите! Укажите!
— Говорить я не могу, этому противится судьба, а указать я в силах.
— Укажите же!
— Государь, в этом мне должен помочь дух. Я вызову его — он придет!
Сен-Жермен, встав, простер перед собой обе руки.
— Да будет мрак! — сказал он громким и звучным голосом. Не успел он кончить, как одно окно открылось, и сильный порыв ветра ворвался в столовую и задул свечи.
Внезапный переход от яркого света к глубокой темноте подействовал на гостей короля и на него самого. Все замерли и были не в силах говорить. Бледный свет показался на стене, напротив короля, на том месте, к которому граф де Шароле сидел спиной. Этот свет, сначала слабый, стал усиливаться, и на этой светлой поверхности возникла картина.
Картина представляла парижскую улицу с большим зданием налево. Ришелье, Таванн, Креки и другие тотчас узнали улицу Тампль и особняк Субиз.
Улица была пуста. Вдруг появилось изображение молодой женщины почти в натуральную величину… Она бежала, как будто вне себя… В ту минуту, когда она пробегала мимо особняка, из окна выскочил человек, бросился на молодую женщину с кинжалом в руке и вонзил оружие ей в грудь… Молодая женщина упала…
Мужчина наклонился к ней, как бы затем, чтобы унести ее, но остановился и стал прислушиваться… Он посмотрел вдаль, потом попятился назад, затирая свои следы на снегу, и медленно отступил к стене особняка. Затем по стене он влез в окно.
Этот человек был высокого роста, у него были черные, длинные и густые усы, меховая шапка скрывала верхнюю часть лица. Он исчез в окне в ту минуту, когда к девушке подбежал молодой человек.
Молодой человек стал на колени возле молодой девушки… Свет освещал лица обоих.
— Сабина Даже! — сказал король.
— И Таванн! — прибавил Ришелье.
— Чудо! — сказал Креки. — Это произошло именно так!
Свет погас, и лица исчезли в темноте. Представленное действие было так правдоподобно, что эффект был потрясающим.
Свет опять появился на стене.
Место действия сменилось; показалось кладбище, у которого стояла карета, запряженная парой лошадей, в дверце показалась женская головка, закутанная в мантилью. Человек в бархатной маске весь в черном стоял возле кареты и разговаривал с женщиной. Шел сильный снег…
Раздался крик удивления — вскрикнула маркиза Помпадур.
— Что с вами? — спросил король.
— Ничего… государь… — ответила фаворитка. — Удивление… Изумление… Все это так странно…
Свет померк, живая картина исчезла на стене. Вокруг стола было еще темно.
— Но в этой картине не было ответа на мой вопрос, — сказал король.
— Государь, — ответил Сен-Жермен шепотом, — духи не всегда тотчас повинуются, часто я вынужден подчиняться их прихоти и ждать, когда они захотят рассказывать.
Отступив назад, граф прошептал какие-то странные слова.
Свет мало-помалу стал прибавляться. Можно было увидеть сероватое небо, покрытое тучами. Вот тучи разошлись, показалась веселая местность и многочисленная армия: кавалерия, инфантерия и артиллерия проходили через горы и реки.
На первом плане виднелась блестящая группа, в центре которой находился всадник в позолоченном вооружении. В зале все вскрикнули: это был маршал Саксонский. Вокруг его головы блистал ореол славы… Но тучи сомкнулись под громкие крики одобрения.
— Это очаровательно! Это ослепительно! — говорила маркиза Помпадур.
— Как объяснить это видение? — спросил король.
— Для духов нет ничего невозможного, государь, — отвечал Сен-Жермен.
Тучи снова разошлись, на этот раз все присутствующие встали с восторгом. Это был как бы апофеоз. На золотом троне под лазурным небом, усыпанным звездами, сидел Людовик XV в королевской мантии, держа в руке обнаженный меч, вокруг трона стояли офицеры и маршалы, лица которых можно было узнать. По правую руку трона находилась победоносная французская армия, солдаты махали шляпами и знаменами; полевую — безоружные английские солдаты, на коленях. Перед престолом стоял маршал Саксонский, подававший одной рукой королю французское знамя, а другой — английские знамена.
— Да здравствует король! — закричал Ришелье в порыве энтузиазма.
— Да здравствует король! — повторили все.
— Государь, — сказал Сен-Жермен, — 11 мая эта картина осуществится.
— Я обязуюсь, — прибавил маршал громким голосом.
— В этот день, граф де Сен-Жермен, — сказал Людовик XV, — я исполню просьбу, с которой вы обратитесь ко мне.
— Вот будущее, государь, — продолжал Сен-Жермен, — а теперь вот и настоящее!
Золотые облака окружили великолепную картину, и свет тотчас погас.
Наступило продолжительное молчание. Тучи разошлись, и в комнате со стенами, совершенно позолоченными, показалась большая ванна из черного мрамора. Ванна стояла таким образом, что можно было видеть ее содержимое. В этой ванне была красная жидкость — кровь.
В нескольких шагах от этой ванны лежало тело молодой девушки со вскрытыми венами и с широкой раной в груди.
Человек с большими усами, во всем похожий на того, который в первой картине выскочил из особняка Субиз и напал на молодую девушку, стоял возле тела и собирал в вазу человеческую кровь, которую затем выливал в ванну. В этой ванне, погрузившись по шею, сидел другой человек. Его голова была отчетливо видна.
Крик ужаса и негодования раздался в зале: в человеке, сидящем в ванне, присутствующие узнали графа де Шароле. Свет исчез, страшная картина пропала, потом пламя пробежало у потолка и зажгло постепенно все свечи.
Яркий огонь, осветив столовую, как будто возвратил к жизни всех, сидевших за столом. Вздох облегчения вырвался из уст присутствующих. Сен-Жермен, стоявший напротив короля, низко ему поклонился.
— Государь, — сказал он, — духи ответили.
Король был очень бледен, и молния негодования сверкала в его глазах.
— Вы, Шароле! Вы? — воскликнул король, бросив на графа сверкающий взгляд.
— Государь! — ответил принц Бурбон. — Или этот человек сумасшедший, и тогда надо его простить, или он насмехается над вашим величеством, и тогда надо его наказать.
— Поклянитесь вашей честью, принц, — сказал граф де Сен-Жермен, — что обвинение несправедливо, и тогда я признаю себя или сумасшедшим, или гнусным лжецом.
— Мне нечего отвечать на эти слова, — надменно заявил граф.
— Почему же?
— Потому что я не желаю принимать участия в шарлатанстве.
— Я исполнял приказание короля, — возразил Сен-Жермен. — Я сожалею, что дух явился в вашем облике, но духи не ошибаются никогда.
— Государь! — обратился граф де Шароле к королю. — Этот человек забывает, с кем говорит.
— Я с вами не согласен, — сказал король тоном, который заставил побледнеть присутствовавших. — Граф де Сен-Жермен не забывает, с кем говорит, он напоминает вам приказание, которое я ему отдал.
— Но к чему это обвинение?
— Справедливо оно или ложно — вот в чем вопрос. Вы должны ответить на него.
— Я повторяю, — продолжал Сен-Жермен угрожающим тоном, — пусть его высочество поклянется честью принца, что он не принимал ванны из человеческой крови, и я объявлю себя самым презренным из людей, и пусть меня накажут пыткой.
Наступило молчание. Обвинение Сен-Жермена было сформулировано предельно точно, все взгляды обратились на принца крови, и так как он был всеми ненавидим, то взгляды эти выражали скорее любопытство, чем сочувствие.
Де Шароле упорно молчал. Он ел вареные фрукты, лежавшие на его тарелке, по-видимому, нисколько не смущаясь из-за возникшей ситуации, становившейся весьма натянутой, если судить по выражению лиц гостей и по пристальному взгляду Людовика XV.
— Ну, что вы скажете? — сухо спросил король.
— Ничего, кроме того, государь, что, если бы подобная шутка происходила в другом доме, а не в королевском, тот, кто отважился на нее, был бы наказан по заслугам.
Шароле обвел взглядом присутствующих. По выражению их лиц он понял, о чем думали гости короля. Глаза опускались, люди отворачивались от его взгляда. Он медленно встал и, демонстрируя надменное достоинство, которое внушало ему как принцу крови уверенность в безнаказанности, сказал:
— Я прошу позволения у вашего величества удалиться. Терпеть подобное положение даже в королевском доме такому человеку, как я, невозможно!
— В Шуази нет этикета, — отвечал король, — каждый может спокойно располагать своим временем и поступками. Оставайтесь, уходите, делайте, что вам угодно.
Шароле низко поклонился и сделал шаг, чтобы выйти. В эту минуту раздался звонок. Паж Ростен подошел к секретному отверстию, пробитому в стене, раскрыл его и взял бумагу, сложенную в виде письма, которую ему подали оттуда. Он посмотрел на адрес и подал письмо маркизу д’Аржансону.
Министр сорвал печать, быстро прочел, встал, подошел к королю и подал ему письмо.
Король прочел, в свою очередь, и сделал резкое движение. Все это произошло так быстро, что граф де Шароле еще не успел дойти до двери.
— Месье де Шароле! — позвал Людовик XV. Принц обернулся. Король подал ему письмо.
— Прочтите, — приказал он. Шароле пробежал письмо глазами.
— Оно адресовано вам! — продолжал король.
Шароле ничего не ответил, поклонился и вышел, бросив на Сен-Жермена взгляд, исполненный бешенства и угрозы. Едва дверь закрылась за принцем, как все взгляды обратились на графа де Сен-Жермена, который, по-видимому, чего-то ждал.
Король встал и подал руку маркизе Помпадур. Ужин был окончен.
VIII
Совет четырех
Король увел маркиза д'Аржансона в свой кабинет. Маркиза Помпадур и герцог Ришелье последовали за ними по приглашению Людовика. Король держал в руке письмо, которое ему передал маркиз д'Аржансон.
— Сомнений больше нет, — сказал он с гневом, — все это правда! Подобные мерзости совершает принц моего дома! Я не оставлю подобных преступлений безнаказанными!
Он протянул руку к шнурку звонка.
— Государь, — сказала маркиза Помпадур, становясь перед королем и не допуская его к звонку, — умоляю вас: подумайте, прежде чем отдадите приказание.
— Но это ужасно! — возмущался король, сложив руки с выражением негодования. — Чудовище! Мало того, что он стрелял в людей, как в дичь на охоте. Я прикажу генеральному прокурору возбудить против него уголовное дело, пусть его судят.
— Государь! — вскричала маркиза де Помпадур, все еще не допуская короля к звонку. — Он — Бурбон!
— Это не Бурбон, не француз, не человек, — возразил король, — это хищный зверь, от которого следует избавить человечество.
Король хотел в третий раз позвонить, чтобы отдать приказание, но Ришелье, маркиза де Помпадур и д'Аржансон стали его уговаривать не действовать так поспешно.
— Государь, — сказал Ришелье, — надо все тщательно обдумать, прежде чем наказывать члена королевской фамилии.
— Подобная мера, — прибавил д'Аржансон, — нежелательна и даже опасна в настоящий момент, когда начинается война. Одни, защищая принца, будут обвинять ваше величество; другие, сочтя принца виновным, употребят все усилия, чтобы опозорить королевскую фамилию.
— Маркиз прав, — сказала маркиза де Помпадур.
— Нельзя же оставлять безнаказанными такие преступления, — возразил король, — разве я не должен защищать бедных детей и несчастных девушек?
— Их защищать необходимо, государь.
— Что же делать, маркиз?
— Предоставить решение частному совету, государь, и действовать после совещания, — ответил маркиз д'Аржансон.
— Правильно, — подтвердила маркиза Помпадур.
— Это, очевидно, самое благоразумное решение, — прибавил Ришелье.
Король размышлял.
— Завтра, — продолжал он, — я передам это дело совету.
— Ах, государь! — вскричала маркиза де Помпадур. — Вы действительно Возлюбленный.
— Я желаю и впредь им быть, — ответил Людовик, любезно целуя руку прелестной маркизы.
— Ваши желания давно исполнены, государь.
— И вы имеете полное право разделить это мое прозвище, потому что вы также возлюбленная!
— Как мне нравится этот замок! — сказала маркиза де Помпадур. — Шуази будет для меня всегда приятнейшим домом, а Сенарский лес — восхитительным местом прогулок.
— И местом сладостных воспоминаний.
— О! Только одно воспоминание печально, — сказала маркиза со вздохом.
— Какое?
— О той охоте, когда бешеный кабан бросился на вашу лошадь, государь, и на вас.
— Помню, помню.
— Мне все еще видится эта кошмарная сцена.
— Вы разве присутствовали при ней?
— Да, государь.
— Где же вы были?
— В павильоне Круа-Фонтан, — отвечала маркиза, кокетливо улыбаясь.
— Я вспоминаю. Когда я отдыхал, мне привиделся прекрасный сон.
Король наклонился и опять поцеловал руку маркизы.
— Стало быть, вы были в павильоне Круа-Фонтан, когда кабан бросился на меня? — продолжал он.
— Да, государь, я никогда не забуду этой минуты, потому что, когда я увидела, что вам грозит опасность, жизнь вдруг остановилась во мне. Если бы кабан ударил вас, государь, я упала бы замертво.
— Дорогая маркиза!
— О! Как я благословляю преданность человека, так храбро сразившего бешеного зверя!
— Кроме преданности, этот человек показал свое хладнокровие, ловкость и недюжинную силу.
— Он не дал нам времени прийти на помощь королю, — сказал Ришелье.
— Но, — продолжала маркиза, — я хотела бы знать, кто такой этот граф де Сен-Жермен, который знает все, видит все, слышит все, которому более пятисот лет, который говорил с королями, проехал всю вселенную и творит чудеса?
— Это в самом деле очень странный человек! — сказал король. — Как объяснить то, что происходило только что за ужином?
— Это трудно, — сказал Ришелье, — если бы это происходило у него, то было бы понятнее;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61