Увидев молодых людей, Нисетта и Сабина пришли в замешательство.
— Поздно, — сказала Сабина, — нам пора ехать.
— Если хочешь, поедем, — отозвался Ролан, — отец уехал вслед за королем в Версаль и оставил нам экипаж, в котором мы приехали сюда.
— Дайте мне вашу руку, моя прекрасная Сабина, и пойдемте.
Сабина взяла под руку Жильбера. Она опиралась на эту сильную руку с доверием слабого создания, которое не сомневается в покровительстве сильного. Ролан шел впереди с Нисеттой.
— Какие новости? — спросила Сабина, наклоняясь к Жильберу.
— Еще ничего определенного, — отвечал он.
— Однако вы надеетесь?
— Я уверен, что мы узнаем истину, и тогда вы будете отомщены, Сабина.
— Что надо сделать, чтобы достигнуть цели?
— Надо достать бумаги, запертые в секретном шкафу начальника полиции.
— Пусть король велит их дать, отец попросит короля.
— Это невозможно. Не говорите ни о чем вашему отцу, Сабина.
— Почему?
— Потому что тогда вместо успеха мы скорее всего потерпим неудачу.
— Не понимаю вас…
— Вы мне доверяете, Сабина?
— О, вы же знаете, Жильбер!
— Тогда предоставьте действовать мне и храните нашу тайну.
— Но как же вы достанете эти бумаги?
— Еще не знаю, но я их достану обязательно!
— И вы думаете, что из этих бумаг узнаете, кто хотел меня убить?
— Да, Сабина. Я искренне и глубоко убежден, что начальник полиции знает, кто вас ранил, но запутывает дело умышленно.
— О Боже мой! — прошептала Сабина. — Но кто же тот злоумышленник?
— Без сомнения, какой-нибудь знатный вельможа, которого не смеют открыто наказать. Месяц тому назад, король, двор и начальник полиции занимались этим делом. Прилагали все силы, чтобы узнать истину, клялись, что не остановятся, пока не найдут виновного… и никого не нашли, Сабина. Неделю назад поиски прекратили и перестали заниматься этим делом. Я это знаю. Поскольку начальник полиции действует подобным образом, должно быть, он встретился лицом к лицу с каким-нибудь опасным и могущественным противником.
— А бумаги, о которых вы говорите, помогут выяснить, в чем дело?
— Без сомнения. Так как король может потребовать отчета, когда ему вздумается, у начальника полиции, тот должен иметь все необходимые документы, чтобы дать ответ королю. В секретном шкафу хранятся все бумаги, относящиеся к делам, которые нельзя предать гласности. Вы понимаете?
— Очень хорошо. Но каким образом вы достанете эти бумаги?
— У меня есть могущественный друг из приближенных Фейдо, он поможет мне.
Сабина прижала к сердцу руку Жильбера.
— Приложите все силы, — сказала она. — Я должна узнать, кто хотел убить меня.
В этом порыве было столько душевных сил, что Жильбер с восторгом посмотрел на Сабину.
— Я узнаю, — твердо пообещал он.
Жильбер и Ролан, Нисетта и Сабина надели маски, прежде чем покинуть гостиную. В ту минуту, когда обе пары вышли в переднюю, два экипажа остановились у подъезда. Один — нанятый Роланом, другой был каретой без герба. Из нее вышел шевалье де Морлиер. Жильбер посадил в экипаж Сабину, потом, предоставив Ролану заниматься Нисеттой, поспешно отступил и положил правую руку на плечо Морлиера, который тоже надел маску, прежде чем вышел из кареты.
— Черт побери! — пробормотал Морлиер, останавливаясь и оборачиваясь.
Жильбер пристально посмотрел на него. Глаза его Жильбера сверкали сквозь прорези маски.
— Откуда ты? — спросил он.
— Из Красного дома, — отвечал шевалье.
— Ты видел герцога?
— Видел.
— Он говорил с королем?
— Да. Завтра вечером король желает отужинать с мадам д'Этиоль, и Ришелье привезет ее в Версаль.
— Герцог позволил тебе действовать по твоему плану?
— С охотой.
— И ты сделаешь все, как я тебе велел?
— Разумеется. Когда я высказал свой план герцогу, он нашел мой способ чрезвычайно забавным.
— Хорошо! Пригласи сегодня вечером в половине шестого д'Этиоля и будь с ним неразлучен, как тень!
— Исполню. Будут другие указания?
— Нет. Ты можешь остаться здесь до окончания бала.
Морлиер радостно повернулся и быстро взбежал по лестнице. Жильбер возвратился к экипажу, обе молодые девушки и Ролан ждали его.
— На улицу Сент-Оноре, — сказал Жильбер, садясь на переднюю скамейку.
Экипажи, как правило, не имели тогда фонарей, так что внутри походили на темную берлогу, в которой ничего нельзя было рассмотреть. Закрыв дверцу, извозчик хлестнул лошадей, и экипаж медленно покатил по мостовой.
XXXVII
Костер на улице
Хотя Рейни установил в 1667 году в Париже пять тысяч фонарей, улицы в большинстве своем были еще темны. Спустя несколько месяцев, в ноябре, эти фонари оснастили отражателями, но в феврале этого изобретения еще не существовало, так что, хоть в ратуше и был большой праздник, Гревская площадь и улицы, примыкавшие к ней, были погружены во мрак.
Экипаж продолжал медленно ехать. Было три часа утра. Обе молодые девушки сидели на скамейке, Жильбер — напротив Сабины, а Ролан напротив Нисетты. Ехали молча, но безмолвный разговор их переплетенных пальцев был выразительнее слов.
Вдруг среди тишины и мрака раздались громкие крики и блеснул яркий свет. Экипаж въехал на Ломбардскую улицу, где пылал потешный костер, вокруг которого молодые люди плясали и прыгали через пламя. На них были причудливые костюмы и маски. Без сомнения, они устроили свой праздник, как и богатые буржуа, но, если богачи украсили огнями ратушу, эти разожгли огонь прямо на улице. Горожане плясали, пели, кричали, прыгали с таким шумом, который мог разбудить всех обитателей соседних домов. Увидев подъезжавший экипаж, молодые люди весело и насмешливо закричали: «Виват!» Потешный огонь занимал всю середину улицы, так что карете негде было проехать.
— Она проедет! — кричали одни.
— Не проедет! — спорили другие.
И они опять принялись петь и танцевать, окружив экипаж, словно стая хищных зверей.
— Мне страшно! — сказала Сабина.
— Пустяки, — возразил Жильбер. — Мальчишки забавляются. Поезжайте! — велел он извозчику, высунувшись из кареты.
— Поберегись! — закричал извозчик, взмахнув хлыстом.
— Едут через огонь! — закричал кто-то.
— Он сможет проехать, — сказал другой.
— От этого посыплются искры.
— Это будет забавно!
— А если он не поедет через огонь, не проедет совсем.
— Нет, нет, он не проедет!
— Поезжай!
— И я боюсь! — сказала Нисетта.
— Поворачивай, — сказал Ролан извозчику. — Проедем по другой улице.
Танцы и пение продолжались. Извозчик хотел было развернуть лошадей, но его не пускали.
— Надо проехать! — с гневом сказал Жильбер.
— Не выходи! — вскричала Нисетта.
— Не бойся.
Жильбер открыл дверцу.
— Пропустите нас, друзья мои, — сказал он.
— Прежде спляши с нами! — закричал высокий парень с безобразным лицом.
— В карете есть дамы! — сказал другой.
— Пусть и они потанцуют с нами.
— Да, да! — закричали со всех сторон.
К открытой дверце подступила толпа. Жильбер не стал ждать. Он схватил высокого парня, который кричал громче других, и оттолкнул его так сильно, что тот упал на мостовую и, падая, повалил еще трех человек. Грязные ругательства послышались из толпы. С десяток человек бросились на Жильбера. Он встретил их, не отступив ни на шаг, и двое других упали возле тех, которые не успели еще подняться.
— Брат! — слабым голосом позвала Нисетта.
— Жильбер! — вскричала Сабина.
Ролан выскочил из кареты и одним прыжком очутился возле Жильбера. В эту минуту яркий свет озарил улицу: в костер подбросили охапку соломы. Громкие крики раздались со всех сторон, внутренность кареты ярко осветилась.
— Господи! — вскричала Сабина с ужасом. — Это тот самый экипаж, в котором меня везли, когда хотели убить…
Она не успела договорить, как открытая дверца захлопнулась и лошади понеслись через костер. Пылающая солома, затоптанная лошадиными подковами и каретными колесами, разбросала настоящий дождь искр. Потом яркий свет сменился темнотой. Карета, увлекаемая лошадьми, катилась по направлению к кладбищу. Жильбер и Ролан вскрикнули в один голос и бросились за экипажем, опрокидывая всех на своем пути. Но лошади скакали быстро. Карета скрылась, не было слышно стука ее колес. Жильбер и Ролан добежали до кладбища и посмотрели друг на друга со страшным беспокойством.
— Испуганные лошади взбесились, — сказал Ролан. — О, если они опрокинут карету!
— Вперед! — вскричал Жильбер, бросаясь к той улице, откуда они выбежали.
— Куда ты бежишь? — спросил Ролан, останавливая его.
— Захватить одного из тех парней, чтобы узнать, где Сабина и Нисетта…
— Ты думаешь, что это новое покушение?
— Да. Беги за экипажем!
Жильбер бросился к тому месту, где был разведен костер. Солома догорала на мостовой. Улица была пуста. Жильбер внимательно осмотрелся вокруг и не увидел никого. Он был один.
Раздалось пение петуха. Глаза Жильбера радостно сверкнули. Он повернул на улицу Трусс-Ваш. Тень возникла перед ним.
— Вы? — с удивлением прошептал Жильбер. — Вы были здесь?
— Да, — ответил голос человека, прислонившегося к двери одного дома, — я был здесь, и у меня в курятнике пятеро из тех, кто плясал вокруг зажженной соломы.
— Ты их захватил?
— Да.
— О! Ты больше, чем мой помощник, ты мой брат! — Жильбер крепко пожал руку собеседника. — Но где же экипаж? — спросил он.
— Петух Яго, Индийский Петух и Черный Петух бросились по его следам.
— Тогда все идет прекрасно!
— Даже лучше, чем вы думаете. Нынешней ночью Петух Коротышка опознал трех человек, которые 30 января исчезли на улице Фран-Буржуа. Он пошел за ними со своими курицами, и теперь эти трое должны быть в наших руках.
— Любезный Б, — растроганно произнес Жильбер, — если вы у меня потребуете половину моей жизни, я отдам ее вам — другая половина принадлежит Сабине.
— Вся моя жизнь ваша, вы это знаете, и, что ни делал бы я для вас, я никогда не заплачу мой долг.
— Теперь, — продолжал Жильбер, — нам необходимы бумаги из секретного шкафа начальника полиций.
— Как их достать? — спросил Б.
— Я сам их достану.
— Когда?
— Через три дня.
— Вы в этом уверены?
— Абсолютно уверен, любезный Б.
— О! Вы самый великий из людей!
— А вы самый умный и самый преданный друг на свете.
Со стороны монастыря Сен-Мари раздалось пение петуха.
— Индийский Петух! — сказал Б.
— Верно, есть известие о карете.
— Не сомневаюсь. Пойдемте! И оба исчезли в темноте.
XXXVIII
Рапорт
Фейдо де Марвиль сидел в своем кабинете напротив главного секретаря Беррье. Их разделял стол, заваленный бумагами. Тут были все рапорты главных агентов, и начальник полиции с секретарем просматривал их. Фейдо взял несколько тетрадей и положил на стол перед Беррье. Тот подвинул к себе тетради, быстро пробежал глазами и взглянул на начальника полиции, который выжидающе на него смотрел. Потом они одновременно покачали головой.
— Это надолго или нет? — спросил Беррье.
— В том-то и вопрос, — вздохнул Фейдо.
— Положение чертовски затруднительное.
— Увы, к сожалению.
— Что говорит король?
— Еще ничего.
— Что говорит герцог Ришелье?
— Он сомневается.
Фейдо встал.
— Открыто объявить себя на ее стороне, — сказал он, — помогать ей освободиться от мужа — это было бы прекрасно, если бы я был уверен в продолжительности ее успеха… но если это мимолетное увлечение, интрижка…
— Причем не первая, — заметил секретарь.
— После смерти герцогини де Шатору король не любил никого… серьезно.
— Да, розовый трон прекрасной герцогини еще не занят.
— Появится ли у нас на этот раз королева по левую руку?
— Ах, если бы это можно было знать наверняка!
— Я через час был бы у нее, а муж ее остался бы в Лионе.
Фейдо медленными шагами начал ходить по кабинету.
Беррье следовал за ним глазами. Фейдо снова сел напротив секретаря.
— Перечитаем эти рапорты! — сказал он. Беррье снова взял бумаги.
— «Вчера утром, — читал он, — герцог Ришелье послал Сен-Жана, своего доверенного слугу, к мадам д'Этиоль. Сен-Жан был принят тайно. Он прошел в комнату Эйлали — горничной мадам д'Этиоль. В комнате Эйлали Сен-Жан и встретился с мадам д'Этиоль. Он просил ее назначить свидание его господину в тот самый день, прибавив, что герцог собирается поговорить с ней о деле крайне важном. Мадам д'Этиоль ответила, что не может принять герцога у себя, но что собирается на прогулку по саду Тюильри и в два часа будет в большой аллее. Ришелье отправился на свидание к мадам д'Этиоль. Между ними состоялся разговор, результатом которого стала договоренность. Никто из гулявших, проходя мимо них, не мог, конечно, предполагать, что здесь решался вопрос о королевских удовольствиях. В половине шестого Морлиер приехал за Норманом д'Этиоль. Тот хотел увидеться с женой перед отъездом, но мадам д'Этиоль была нездорова — двумя часами раньше она заперлась в своей комнате, так что муж был вынужден уехать, не простившись с женой. В семь часов мадам д'Этиоль вместе с Эйлали, которая все приготовила, спустилась по черной лестнице в сад. Она была закутана в коричневое манто. Эйлали, за которой ухаживал садовник, имела второй ключ от калитки сада, выходившей на Воробьиную улицу. Вам известно, что мадам д'Этиоль живет в особняке своего дяди, главного откупщика Турншера, и что этот особняк находится напротив особняка Мазарини. Герцог Ришелье ожидал мадам в карете. Она села, и карета поехала в Версаль. В девять часов вечера герцог вошел в малые апартаменты под руку с мадам д'Этиоль, которая, сбросив кружевную мантилью, закрывавшую ее, открыла самый богатый и модный наряд. Камердинер короля, Бине, попросил мадам д'Этиоль пройти в столовую. Были приглашены также Люксембург и Ришелье. Ужин был очень весел…».
Беррье остановился и, усмехнувшись, заметил:
— Тут следует одно замечание, доказывающее, что наши агенты действительно люди незаурядные. Смотрите: после фразы «Ужин был очень весел» поставлены точки и приписано: «Я счел своим долгом в этот момент выйти из малых апартаментов и задернуть над моим рапортом занавес тайны».
Фейдо улыбнулся.
— Деланд вовсе не глуп, — заметил он.
— Я продолжаю, — сказал Беррье.
«Рассветало, когда герцог потребовал карету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61