— Первый сорт, — подтвердил Джек Риптон. — Чтобы заполучить Сент-Моура для Амелии, маменька согласилась бы проползти на коленях всю Бонд-стрит. Знатен, влиятелен, богат. Девчонки из кожи лезли, чтобы обратить на себя его внимание. — Джек помолчал, пытаясь представить себе, каково это — чтобы на тебя зазывно смотрели все юные красотки. Потом опять вспомнил про свою обиду: — Но почему ты скрывал, что у тебя есть сестра, Робин? Наверное, бриллиант чистейшей воды, если перед ней не устоял сам Сент-Моур. Мог бы и нас ей представить — не ровен час, кто-нибудь ей приглянулся бы.
— Она гораздо старше нас, — ответил Робин, зная, что это оправдание звучит не очень убедительно.
«Отец мог бы меня и предупредить, — сердито подумал он. — То-то он сегодня утром сиял как именинник. Видимо, Джек говорит правду».
— Старше! Живет за границей! Что-то ты туману напускаешь, Робин, — качая головой, произнес Джек. — А ну, выкладывай все начистоту. Друзьям-то можно сказать правду.
Что же случилось с Эдвардом Таррантом? — думал Робин. — Каким образом Эмма оказалась в салоне Барбары Ремплинг, куда редко заглядывают порядочные дамы? И почему Сент-Моур на ней женится? В это просто невозможно поверить.
— По крайней мере, тебе теперь легче будет расплачиваться с долгами, — продолжал Джек. — Говорят, этот Сент-Моур — добрая душа. Не скряга. Наверное, не откажется одолжить тебе несколько сотен. Вот тогда и утрешь нос своему папаше.
Молодые люди рассмеялись. Все они знали о затруднениях Робина и считали его отца бессовестным сквалыгой. На минуту Робин, вспомнив о собственных заботах, отвлекся от мысли о загадочной помолвке сестры. Его отец просто понятия не имеет, какие расходы вынужден нести молодой джентльмен. И одеваться надо прилично, и лошадь иметь породистую, а это стоит очень дорого. Более того, надо, чтобы все видели, что у тебя есть деньги, и ты можешь себе позволить заключать пари или играть на скачках. Неужели каждый раз отказываться только потому, что пару раз проиграл? Не мог же он признаться друзьям, что отец категорически запретил ему играть в карты. С тем же успехом можно признать, что отец считает его ребенком, которого одного и в люди выпускать нельзя. Эта мысль, как всегда, вызвала в Робине раздражение. Тем не менее, предложение занять денег у Сент-Моура ему совсем не понравилось. Вчерашняя сцена в доме барона оставила очень неприятный осадок. Да он скорее пойдет к ростовщикам, чем попросит взаймы у Сент-Моура!
— Ну, так когда же ты познакомишь нас с сестрой? — спросил Джек. — Так и знай, больше я этой таинственности не потерплю! Я хочу с ней познакомиться — и побыстрее.
— Я… эээ…
Надо будет поговорить с отцом. Выпытать у него, что происходит. Неужели он сам не мог ему обо всем рассказать! Ну конечно, нет, ведь сын для него до сих пор малое дитя!
— А вон карета Бойнтонов! — воскликнул Джек.
Молодые люди разом повернули головы, как гончие, взявшие след. Салли Бойнтон считалась первой красавицей нового сезона.
— Поехали поздороваемся! — предложил Джек.
Компания направилась к карете поприветствовать Салли и ее мать, а Робин остался на месте. «Хотел бы я знать, — думал он, — что происходит, и какие еще ждут меня сюрпризы».
В семь часов вечера того же дня Колин Уэрхем вошел в маленькую, бедно обставленную гостиную Арабеллы Таррант. У него был спокойный, даже как будто слегка скучающий вид, но под напускным безразличием скрывалась сумятица чувств.
Он провел день в своем клубе и разных других заведениях, куда допускали только мужчин и где на него не могли наброситься родственницы. Это не помешало, однако, его матери бомбардировать его негодующими записками с требованиями немедленно предстать пред ее очами, а его двоюродной бабушке Силии прислать ядовитую записку, в которой она осведомлялась, не рехнулся ли он часом. Кроме того, на него обрушилась лавина разного рода поздравлений. Одни его приятели выражали ужас, другие посмеивались, были даже такие, которые глядели на него с сочувствием, словно он заболел какой-то постыдной и смертельной болезнью. Очевидно было одно: все считали, что его обманом заманили в клетку, где он теперь обречен провести остаток жизни.
Обдумывая брак с Эммой Таррант, Колин не предполагал, что разразится такая буря эмоций и что он вызовет прямо-таки нездоровое, лихорадочное любопытство всего света.
«Да ведь дальше обдумывания я и не пошел, — горько напомнил себе Колин. — А всем этим фурором я обязан ее дьяволу отцу! Ну погоди, Беллингем, мы с тобой встретимся!».
Колин окинул взглядом гостиную. Он вспомнил, как обрадовался записке от леди Таррант — наконец-то ему теперь известно, где живет Эмма, — ведь он главным образом хотел поговорить именно с ней.
Но, увидев потертый ковер, выцветшие портьеры и блеклую обивку мебели, Колин заподозрил что-то неладное. Сердце как-то неприятно сжалось. За этот день он много чего узнал о семействе Таррантов, забубенных игроков, способных видеть не дальше своего носа. А может, и леди Арабелла Таррант такая же?
Его невеселые мысли прервал громкий голос: — Где мои чемоданы, тетушка? Как это можно потерять в доме чемоданы? В них все мои вещи. Извольте их немедленно найти!
Колин улыбнулся, узнав возмущенный голос Эммы. Да, в темпераменте этой женщине не откажешь! Где-то в глубине дома раздался грохот, после чего густой бас разразился потоком слов на непонятном языке. Скорее всего, это ругательства, и Колин не сомневался, что их изрыгал темнокожий слуга Эммы.
Судя по всему, в доме скандал, — подумал Уэрхем, но эта мысль почему-то не пробудила в нем желание бежать. Он представил темные в гневе глаза Эммы, ее пылающие щеки. Если уж все равно надо жениться, то почему бы не жениться не на испуганной мышке, а на женщине, которая ему интересна и которая его интригует? Несмотря на все сплетни и всеобщий ажиотаж, мысль эта не утратила для Колина интереса. Видимо, поэтому он сюда и приехал.
Он уже собрался было пойти на шум и, таким образом, найти Эмму, как в гостиную влетела маленькая, худенькая женщина.
— Боже мой! — стонала она. — Боже мой!
Колин с любопытством рассматривал ее. Подол платья отвратительно кричащей расцветки был в пыли. Седеющие волосы выбились из-под шпилек. Мечущийся взгляд, большие передние зубы — ну загнанный в угол кролик, да и только!
— Милорд! — ахнула женщина. — Ради Бога, простите! У нас здесь все вверх дном… Я пыталась задержать Эмму до вашего приезда, но она такая… своенравная. Боюсь, что она на меня ужасно рассердилась.
— Вы — леди Арабелла Таррант? — спросил Колин, надеясь, что, по крайней мере, эта представительница семейства Таррантов не похожа на всех остальных Таррантов.
— А? Да-да. Простите, я совсем… Я — тетя Эдварда. Я имела честь познакомиться с вашей матушкой на одном балу много лет назад. Она этого, само собой, не помнит, но я тогда подумала…
— Что у вас тут происходит? — перебил ее Колин, видя, что Арабеллу уносят совершенно ему неинтересные воспоминания.
Миссис Таррант, стиснув руки на груди, всем своим видом выказала крайнее огорчение.
— Пожалуйста, простите меня, милорд. У меня просто голова идет кругом. Она так меня отругала, заставила бегать по дому. Да еще этот Ферек рычит, как зверь, на моих служанок. Вот уж неподходящий слуга для…
— Да-да, вы совершенно правы, — потеряв терпение, опять перебил ее Колин. — Могу я поговорить с леди Таррант?
— Ну конечно, поэтому я вам и послала записку. Эмма уезжает, и я подумала… что она… то есть вы… что вам надо бы поговорить с ней.
— Уезжает из вашего дома? — спросил Колин. Это ему понравилось. Дом был не просто убогий, в нем, судя по всему, полностью отсутствовал порядок. К тому же Колин хотел, чтобы Эмма как можно быстрее пресекла всякие отношения с семейством Таррантов.
— Нет, она уезжает из Англии. Она хотела сесть на корабль, идущий во Францию, сегодня же вечером, но… — в робких глазах Арабеллы мелькнула хитрая искорка, — я сумела помешать ей собраться вовремя. — Она посмотрела на Колина с ханжески-добродетельным выражением. — Не знаю, что произошло между вами, но я подумала, что вам, по крайней мере, надо попрощаться.
Колин изумленно уставился на пожилую даму. Ему редко приходилось встречаться с людьми подобного рода.
Да, в последние дни моя жизнь круто свернула со своего обычного пути, — с иронией подумал он.
— Благодарю вас, — только и ответил Уэрхем.
Леди Арабелла вся расцвела:
— Очень рада оказать вам услугу, милорд.
Колин вздохнул. За эту услугу от него ждут вознаграждения, только пока неизвестно какого.
— Ферек! — раздался голос Эммы. — Ну, нашел чемоданы? Если нет, повесь Джима за ноги над плитой, и пусть висит, пока не признается, куда их дел!
— Хорошо, госпожа, — раздался бас Ферека.
Было очевидно, что он воспринял ее приказание в буквальном смысле слова.
В ответ на эту угрозу кто-то протестующе взвыл.
— Боже милостивый! — воскликнула леди Арабелла, ломая руки. — Надо, наверное, пойти вмешаться…
— А почему бы вам не сказать ей, что я здесь? — спросил Колин.
— Да-да. Сейчас. Минутку.
И Арабелла выбежала из гостиной.
После краткого затишья опять раздался голос Эммы:
— Что? Это ваших рук дело?
За этим последовала грозная тишина. Колин ухмыльнулся, представив себе, какими глазами она смотрит на тетку. И тут в гостиную влетела Эмма. На ней было элегантное дорожное платье из темно-зеленой шерсти с длинными рукавами и высоким воротом. Плотно сжатые губы и глаза излучали холод. Несмотря на безумную ярость, Эмма была поразительно красива!
— Ну что, нашлись ваши чемоданы? — как ни в чем не бывало спросил Колин.
В глазах Эммы сверкали молнии.
— Нашлись, только милая тетушка уже добилась своего.
— Вы действительно собирались уехать из Англии, даже не поставив меня в известность?
— С какой это стати я должна вас извещать? — отрезала Эмма.
— Значит, решили сбежать за границу, оставив меня отдуваться за двоих?
— Да! — вскричала Эмма. — Вся эта история произошла по вашей вине. Если бы вы не сказали отцу, что готовы жениться на мне…
— Я ничего подобного не говорил.
— Ну, что-то в этом роде вы сказали, — прошипела Эмма. — Если бы вы не вели себя так безответственно.
— Тогда ваш отец не поместил бы в «Морнинг пост» это объявление и не захлопнул бы, таким образом, дверцу западни, — закончил за нее Колин.
Эмма вспыхнула:
— Вот именно!
Слово западня было последней каплей. Ей хотелось кричать от обиды.
Колин жестом признал ее правоту.
— Значит, вы решили удрать? — вновь спросил он.
Эмма отвернулась, прошла к холодному камину и до боли в руках вцепилась в каминную полку.
— Я вовсе не удираю, — проговорила она, наконец, взяв себя в руки. — Я просто возвращаюсь в Европу.
Последнее слово Эмма произнесла дрогнувшим голосом.
— И к чему же вы возвращаетесь?
Она пожала плечами.
— Таррант оставил вам средства для существования? — не унимался Уэрхем.
Эмму захлестнула волна горечи. Этому человеку так легко живется! Он и понятия не имеет, что ей пришлось пережить.
— Эдвард оставил мне в наследство мастерство карточной игры, — ледяным тоном ответила она. — Плюс адреса игорных домов по всей Европе. Так что не извольте за меня беспокоиться — перебьюсь.
Колин живо представил ее в низкопробном игорном доме. Будучи офицером, он не раз вытаскивал из таких домов солдат и офицеров своего полка.
— Нет уж, — проговорил он.
Эмма словно не заметила этих слов.
— Если это все, милорд Сент-Моур, позвольте с вами распрощаться. Мне пора ехать.
— Нет уж, — повторил Колин, в котором сработал инстинкт защиты слабого.
— Что вы сказали?
Я этого не допущу, — подумал он. — Чтобы такая великолепная женщина провела остаток своих дней в прокуренных игорных домах, занимаясь тем, что она всем сердцем ненавидит! Сколько ей придется вынести унижений! Нет, нельзя допустить даже такой мысли.
— Неужели у вас нет выбора? — спросил он.
У него самого всегда был выбор, — подумала Эмма. — Он и представить себе не может, что это значит — потерпеть поражение и вернуться туда, где тебя не ждет ничего, кроме горя.
Негодование толкнуло вдруг Эмму на откровение.
— У меня нет ни гроша, я опозорена, от меня отказалась моя семья, — четко проговорила она. — Иного выбора у меня нет.
В ее гордой осанке, в твердо сжатых губах виделось мужество и отчаяние, которые заставили Уэрхема забыть о здравом смысле.
— Вы выйдете за меня замуж, — твердо заявил он. — Я не позволю вам вернуться к подобной жизни.
— Не смейте разговаривать со мной как со служанкой! — крикнула Эмма. — Я ни за что не выйду за вас замуж! И прекратите нести этот вздор.
Колин Уэрхем, барон Сент-Моур не привык встречать отпор. Когда он говорил не терпящим возражений тоном, его солдаты беспрекословно ему повиновались. А в Лондоне любая леди со льстивой готовностью и радостной надеждой отвечала на его внимание, не говоря уж о предложении руки и сердца. И хотя он от всей души презирал подобное поведение, слова Эммы его задели.
— Вы считаете, что это вздор? — негромко осведомился он.
— Так считает весь лондонский свет. Хорошо, если только так. Все, вероятно, полагают, что вы рехнулись.
— Если для вас так важно мнение лондонского общества, непонятно, почему вы отказываетесь выйти за меня замуж после того, что видел ваш отец, — ядовито заметил он.
Эмма дернулась, точно ей дали пощечину, и залилась краской возмущения.
— Да как вы смеете! Кто обманом поставил меня в это положение?..
— Я собирался…
— Притворяясь, что расписки Робина все еще у вас…
— Я собирался вам сказать…
— …разыгрывая из себя игрока, чтобы внушить мне, что иного способа заполучить расписки нет, — бесновалась Эмма. — И все только для того, чтобы заманить меня…
— Да замолчите же наконец! — рявкнул Колин.
Эмма ошарашенно закрыла рот и воззрилась на него.
Удивленный собственной вспышкой, Колин постарался взять себя в руки.
— То же самое произошло и в тот вечер, — сердито сказал он, и, когда Эмма раскрыла рот, чтобы возразить, он жестом приказал ей молчать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42