«Ну, и слава Богу!» — подумала Эмма. Но вслух только сказала:
— Договорились.
Они молчали всю дорогу до парка, в котором в это время собиралось на прогулку все высшее общество. Леди Мэри хмурилась, отвернувшись от Эммы, а та смотрела в противоположную сторону. Оказывается, это гораздо труднее, чем она предполагала. Ей больше всего хотелось взять свою спутницу за плечи, хорошенько ее встряхнуть и отвезти домой. Но ради Колина Эмма была согласна на все.
— У нас ничего не получится, если вы не заставите себя улыбаться, — сказала она при въезде в парк.
Леди Мэри повернула к Эмме мрачную физиономию. Примерно такое же выражение было у сынишки Каролины Никки, когда ему запретили лезть по колонне, украшавшей камин. Позади них послышался стук колес другой кареты. Эмма оглянулась, и у нее упало сердце. Но тут леди Мэри выпрямилась, расправила плечи и улыбнулась.
Эмма была поражена. Улыбка преобразила кукольное лицо девушки, придав ему тепло и человечность. И Эмма подумала, что под внешней маской избалованного ребенка, возможно, все-таки скрывается и что-то достойное.
— Так? — сквозь зубы спросила леди Мэри.
Искра интереса погасла в душе Эммы.
— Именно так, — резко ответила она, сама изображая улыбку, которая, как она опасалась, выглядела малоубедительной.
Их ландо катилось по аллеям парка, запруженным колясками, верховыми и группами гуляющих. Через несколько минут они привлекли всеобщее внимание. Кругом стали перешептываться и кивать в их сторону.
— А он здесь будет? — не переставая улыбаться, спросила леди Мэри.
Эмма поняла, что она спрашивает про Колина.
— Нет, — ответила она.
— Вы, наверное, постарались сделать все, чтобы мы не встретились. Да так, пожалуй, и лучше. Наша встреча сегодня утром была для меня очень тяжелым испытанием. — Сохраняя на лице приклеенную улыбку, леди Мэри тяжело вздохнула и стиснула руки. — И я видела, что ему тоже было нелегко.
«Опять ломает комедию», — подумала Эмма. Как ей хотелось сказать этой паршивке, что Колин собирался выбросить ее из дома.
— Ну почему он предпочел мне вас? — спросила леди Мэри. — Это просто невозможно понять.
Поскольку Эмма не собиралась отвечать на этот вопрос, она была благодарна старой графине с глазами-бусинками, которая в эту минуту окликнула их из своей коляски и велела кучеру остановиться. Эмма испытала большое облегчение, видя, что леди Мэри честно играет свою роль и подтверждает слова Эммы о том, что все эти слухи — глупые выдумки. Графиня выслушала их с жадным интересом. Другое дело, поверила ли она нам, — подумала Эмма.
— Но Джейн, Элис и Элайзу нам так просто провести не удастся, — сказала леди Мэри, когда коляски графини отъехала от них.
Эмма вспомнила, что так звали подруг леди Мэри, которым она послала свои прощальные письма.
— Да, — признала она. — Вам придется с ними поговорить.
— Я скажу им правду, — заявила леди Мэри, тряхнув головой.
— Вот и прекрасно, — согласилась Эмма. — Скажите им, что вы ошиблись относительно намерений Колина, что вы приняли учтивость за любовь и не заметили, что он был так же учтив с другими юными леди, однако ни одна из них не приняла это всерьез. Извинитесь за свое поведение и попросите своих подруг никому не говорить о ваших письмах.
— Но все было вовсе не так! — негодующе воскликнула леди Мэри.
— Не так?
Эмма устремила на нее решительный взгляд, как бы давая ей понять, что не отступит, и это, видимо, удивило девушку. «Она вконец избалована, — подумала Эмма. — Привыкла получать все, что ей захочется. А тут не вышло. Интересно, когда эта девица поймет, что у меня не менее твердый характер?» Тут Эмма увидела, что к ним направляются несколько верховых.
— Улыбнитесь, — нежно проговорила она.
Через секунду на них обрушился новый град вопросов. Так прошло больше часа. Эмму все это очень утомило, но она считала, что дела идут неплохо. Ей казалось, что леди Мэри даже с удовольствием разыгрывает эту новую роль. Во всяком случае, ей доставляло удовольствие всеобщее внимание. Эмма была уверена, что им удалось перекрыть поток сплетен, хотя до полной победы было еще далеко.
Наконец-то можно направлять кучера к дому Морлендов, где она с наслаждением расстанется с леди Мэри. Но пока ландо разворачивалось, откуда-то с края дороги раздался пронзительный голос:
— Эмма, душечка!
Эмма повернулась и с неудовольствием узрела Арабеллу Таррант, стоявшую под руку с графом Орсино.
— Как удачно, что мы встретились, — затрещала Арабелла, не дав Эмме сказать ни слова. — Мне что-то нехорошо, и я надеялась увидеть кого-нибудь из знакомых, кто отвез бы меня домой.
Не дожидаясь ответа, она решительно подошла к их ландо и открыла дверцу. Орсино опустил для нее ступеньки прежде, чем лакей успел слезть с запяток.
— Голова кружится, — сказала Арабелла, проворно забираясь в ландо. — На меня так действует жара.
Орсино тоже влез в экипаж и сел рядом с Арабеллой на переднее сиденье, нагло улыбаясь Эмме.
Что делать? Если вышвырнуть обоих из ландо, будет еще одна сцена и еще одна сплетня. Эмма вся кипела. Ее поймали в западню. Она велела кучеру ехать, ограничившись резким замечанием:
— Сегодня вовсе не жарко.
— Для таких, как мы, южан, конечно, не жарко, — ответил Орсино, улыбаясь Эмме интимной улыбкой.
— Мне делается плохо, даже когда не очень жарко, — заявила Арабелла, всплескивая руками, отчего заколыхались бледно-зеленые ленты, украшавшие ее пронзительно-желтого цвета платье. — Я тебя уже сто лет не видела, Эмма. Ты все хорошеешь!
Это невинное высказывание было произнесено ядовито-елейным голосом.
Эмма поняла, что Арабелла заранее обдумала эту акцию вместе с Орсино из-за того, что по возвращении из Корнуолла новобрачные ее полностью игнорировали. Правда, Колин послал ей значительную сумму денег, но Арабелла жаждала другого: воспользовавшись его положением, проникнуть в высшее общество. И страшно бесилась, что ей в этом отказано. Она хотела навредить Эмме и уже преуспела в этом. Эмма чуть ли не скрежетала зубами: она не желала представлять эту парочку леди Мэри, но не знала, как этого избежать. Леди Мэри ошеломленно смотрела на кричаще безвкусное платье Арабеллы. Орсино ни в коем случае нельзя знакомить с молодой, незамужней и очень богатой девушкой.
— К сожалению, до дома я вас довезти не смогу, — сказала Эмма Арабелле. — Нам нужно через десять минут быть на Гровенор-сквер.
— Ничего подобного, — заявила леди Мэри, чувствуя, что может поживиться какой-то тайной. — Мама поехала к тете.
И тут Орсино взял инициативу в свои руки. Наклонившись вперед и приложив руку к груди, он сказал, обращаясь к леди Мэри:
— Я граф Джулио Орсино. Из Италии.
— Правда? — спросила леди Мэри. — Папу возили и Италию, когда ему было шестнадцать лет. Ему там очень понравилось. У нас в доме много итальянских картин.
— Видимо, у вашего отца хороший вкус, мисс…
— Я леди Мэри Дакр, — сказала девушка и протянула Орсино руку.
Эмма раздраженно прикусила губу. Глупая девчонка! Но ничего поделать уже было нельзя.
— А это — миссис Арабелла Таррант, — сказала она и увидела, как Мэри, услышав ее фамилию, заинтересованно взглянула на Арабеллу.
Значит, она тоже слышала сплетни о ее покойном муже.
— Счастлив с вами познакомиться, — с широкой улыбкой сказал Орсино. — Но, видимо, я должен выразить вам соболезнование? — сказал он, окинув взглядом ее траур.
— У меня умерла бабушка, — сообщила ему леди Мэри.
— Сочувствую вам.
Девушка кивнула:
— Да, мне очень ее не хватает. Но она не захотела бы, чтобы я в трауре сидела дома и оплакивала ее. Она предпочла бы, чтобы я выезжала и отвлекалась от грустных мыслей.
— Разумеется, — глядя на нее маслеными глазами, согласился Орсино.
«Лучше бы ее действительно держали взаперти, — подумала Эмма. — Как я не догадалась, что Орсино не смирится с отказом и придумает какую-нибудь месть».
— Я удивлен, что вы соглашаетесь терпеть такое обращение, — добавил Орсино.
Нельзя допустить его сближение с леди Мэри, — с отчаянием думала Эмма.
Она огляделась. Они подъезжали к воротам парка.
— Я хотел покататься в парке верхом, — продолжал Орсино, — но мне очень не повезло с лошадью.
— Вы взяли лошадь напрокат? — спросила леди Мэри.
Орсино покачал головой:
— Назвать ее лошадью — это значит нанести смертельное оскорбление всему лошадиному роду, всем этим превосходным животным. Я вернул эту… тварь в конюшню. Но она успела укусить моего камердинера, слугу моей домохозяйки и еще одного человека, кажется, угольщика. Высокого краснолицего детину. Тот грозился подать на меня за это в суд.
Леди Мэри хихикнула.
— Мне посоветовали обратиться в другую конюшню, но я пока не набрался духу опробовать еще одну… английскую лошадь.
— Ваши итальянские, конечно, гораздо лучше, — язвительно сказала Эмма.
— Скажем так — они лучше воспитаны.
— Так почему бы вам не вернуться в Италию и не ездить на этих благовоспитанных лошадях? — еще более решительно спросила Эмма. Ее терпение было на исходе.
— Если бы только это было возможно, — с глубоким вздохом ответил граф Орсино. — Но война разорила мою семью: у нас не осталось ни поместий, ни состояния. Разве это не прискорбно, когда знатное семейство оказывается на пороге нищеты?
Эмма скривила губы. Сколько людей высказывали сомнение о праве Орсино носить аристократический титул! Сама она не сомневалась, что у него никогда не было ни поместья, ни состояния. Он был игрок, шулер и бог его знает, что еще.
— Но война ведь кончилась, — невинным голосом сказала она. — Почему бы вам не вернуться домой и не попытаться востребовать вашу собственность?
Граф покачал головой, но не стал объяснять, почему это невозможно.
— Как интересно! — воскликнула леди Мэри. — Как в романе.
«Да он все это и взял из какого-нибудь романа, — подумала Эмма. — Как бы избавиться от этого опасного человека?» Она окинула окрестности отчаянным взглядом и увидела, что за воротами парка наемный экипаж выгружает пассажиров. Она повернулась к лакею:
— Джон, задержи этот кабриолет!
Джон посмотрел на нее с удивлением, но послушно соскочил с запяток и побежал к наемному экипажу.
— Извини, Арабелла. Я уже говорила, что у меня назначена встреча. Придется тебе поехать домой вон в том экипаже. Надеюсь, тебе скоро станет лучше. Тобиас, остановись, пожалуйста, здесь.
Кучер послушно остановил лошадей. Эмма молча смотрела на возмущенную Арабеллу и ухмыляющегося Орсино: сходите, дескать. Тем ничего другого не оставалось делать. Арабелла начала было протестовать, но Орсино только поклонился Эмме, признавая временное поражение, и помог Арабелле пересесть в кабриолет.
— Как грубо вы от них избавились, — сказала леди Мэри, когда ландо поехало дальше.
— Вам не следует знаться с этими людьми, — отозвалась Эмма.
— Почему?
Эмма не ответила на этот вопрос. Она была в большом расстройстве. Ей все время не везет. Каждый день возникает что-нибудь! А Колину нужна жена, которая бы не осложняла его жизни. Все эти переполохи ему, того и гляди, осточертеют.
— Вам поклонился молодой человек, — сказала ей леди Мэри.
Эмма опасливо оглянулась и увидела Робина, ехавшего верхом на отличной гнедой лошади. Она облегченно помахала ему рукой.
— Вы же говорили, что мы едем домой, — пожаловалась леди Мэри.
— Сейчас, — сказала Эмма. — Робин! — окликнула она брата.
Он поколебался несколько секунд, но потом подъехал к ландо и, сняв шляпу, без улыбки произнес: «Доброе утро». Робин был все еще в большой обиде на сестру. После их последнего неудачного разговора в доме Сент-Моуров он решил, что она ничем не лучше отца и тоже обращается с ним как с ребенком, а посему он не будет искать ее общества. Его разочарование в ней усугубилось необходимостью искать где-то большую сумму денег. Ему пришлось обратиться к очень неприятному ростовщику и, как выразился Джек, продать ему душу. Он и это поставил в вину Эмме, не ответил на письмо, которое она ему послала, и больше не навещал ее.
— Робин, я так давно тебя не видела! — воскликнула Эмма.
Услышав в ее голосе искреннее чувство, леди Мэри насторожила уши и стала с интересом разглядывать Робина.
— Я был дьявольски занят, — ответил Робин. — Завалили приглашениями.
Он небрежно махнул рукой и изобразил на лице утомление от внимания света. Но тут же испортил впечатление, добавив:
— Да и не хотел обременять тебя своими делами.
— Ну, при чем тут обременять?
Эмма очень беспокоилась за Робина. При первой же встрече она бросилась ему на выручку, из чего и проистекли все последующие события. Но он про это не знает, напомнила она себе.
— Можешь не волноваться, — так же небрежно продолжал Робин. — Я все сам уладил. Зря я к тебе и обращался.
— Ты о чем? — спросила Эмма.
Неужели опять проигрался? Какие еще у него могут быть затруднения? Она слишком хорошо знала, что случается с молодым человеком, которого затягивает карточная игра.
— Робин, скажи…
Он только отмахнулся.
— Может, представишь меня своей спутнице? — спросил он таким тоном, словно сестра опять его как-то обидела.
Эмма только вздохнула: нет, он неисправим.
— Леди Мэри, это мой брат Робин Беллингем. Робин, познакомься — леди Мэри Дакр.
На лице леди Мэри отразилось разочарование: а она-то уже вообразила, что Эмма изменяет своему мужу с каким-то юнцом.
— Очень рад… — начал было Робин. — Дакр? — повторил он. — Дакр? Та самая, что распространяет россказни про Сент-Моура? С какой стати она оказалась у тебя в ландо?
— Робин! — одернула его Эмма. И оглянулась: нет ли кого-нибудь поблизости?
— Уж, во всяком случае, я здесь оказалась не по своей воле, — отрезала леди Мэри.
Робин не обратил на ее слова ни малейшего внимания.
— В клубе говорят, что она чокнутая. Фредди Бланкеншип рассказал мне…
— Фредди — ничтожество! — вскричала леди Мэри. — А вы — грубиян. Как вы можете говорить обо мне так, словно меня тут нет?
Робин окинул ее таким взглядом, словно она была не очень интересным зверьком в зоопарке.
— Фредди говорит, что она чуть не сыграла такую же штуку с ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42