Когда она вернулась к постели, молодой человек лежал обнаженный, на левом плече белела аккуратная повязка. Контраст между бронзовым телом, покрытым на груди вьющимися волосами, и снежно-белой постелью оказался разительным. Сара с трудом сдерживала волнение и дрожь. Ей едва удалось отвести глаза.
– Моя хорошая, не стоит так беспокоиться и волноваться. Какой пустяк – рана в мягких тканях.
Он говорил сейчас с таким сильным ирландским акцентом, который, как уже заметила Сара, появлялся у него в минуты нежности. Она улыбнулась.
– Тем не менее, ты так ослаб, что еле передвигал ноги.
– Это было вчера. Сегодня я сыт, выспался в удобной постели, чувствую себя поэтому, как новый.
– Какая жалость! А мне только начал нравиться старый.
– Нравиться? Нравиться! – он грозно зарычал, поймал ее за руку, потянул на себя, уложил на спину, а сам, все еще прикрываясь одеялом, лег сверху. – Женщина, ты должна признаться, что безумно влюблена в меня. Слышишь?
– Я безумно влюблена в тебя, – повторила она, словно он загипнотизировал ее, и счастливо рассмеялась.
Доминик ухмыльнулся, оскалил зубы по-волчьи, наклонился и поцеловал в губы. Потом поднял голову и заметил, что Сара смотрит на него страстно и взволнованно. Кровь стучала у нее в висках, Сара дышала прерывисто и часто.
– А теперь скажи это снова, – приказал он.
– Я безумно влюблена в тебя, – послушно повторила она, не шутливо, а задыхаясь от восторга.
– Теперь звучит гораздо лучше, – с удовлетворением объявил он и вновь наклонился к ее губам.
Сара обняла его за шею, стараясь не забывать о раненом плече, и закрыла глаза. Она позволит себе побыть в его объятиях несколько минут, а потом осмотрит рану…
Но как только ее пальцы коснулись шелковистых волос на затылке Доминика, Сара стала оттягивать минуту расставания. Ее восхищал контраст между теплой, упругой кожей и прохладными завитками волос. Его требовательные поцелуи, движения смелого, чувственного языка дарили неизъяснимое наслаждение. Она встретила его язык своим язычком, погладила легкими прикосновениями, и Доминик уступил, отдал ей инициативу, позволил искать новые пути к обоюдному удовольствию. Сара погладила спину молодому человеку, под пальцами явственно проступали рубцы от плетки. Конечно, пройдет время, рубцы затянутся, от них не останется и следа. Доминик навсегда забудет о рабстве… Сара обрадовалась этой мысли. Да, придет время и он забудет о каторге.
Тем временем пальцы Доминика принялись расстегивать пуговицы на платье Сары. Застежка была на спине, пальцы вздрагивали, ошибались. Доминик еле слышно сыпал проклятиями. Сара просунула руку под спину и остановила молодого человека. Его запястья были крепкими, сильными, шершавыми от волос.
– Может быть, это лучше сделаю я, – предложила Сара, он посмотрел на нее, потом отпустил и скатился на бок.
Сара встала и, не сводя глаз с Доминика, начала расстегивать крошечные застежки на спинке платья. Молодой человек смотрел на нее пристальным, тягучим взглядом. Его глаза в эти минуты были такими голубыми, что даже сапфирам было бы стыдно сравниться с ними цветом. Освободив последнюю застежку, Сара медленно сняла платье с рук и опустила вниз по бедрам. Выпрямившись, оказалась в белой льняной сорочке, не украшенной ничем нижней юбке. Но он смотрел на нее восхищенно и восторженно, словно бы она стояла перед ним в самом тонком изысканном белье. Сара посмотрела ему в глаза, он глядел на нее с любовью, в глазах светилось откровенное желание. Захотелось сделать для него что-то такое, что усилило бы его наслаждение…
Выпростав ноги из туфель, она нарочно поставила ногу на край кровати, сняла простую голубую подвязку, потом крепкий хлопчатобумажный чулок. Делала все с соблазняющей медлительностью. Глаза Доминика следили за каждым движением ее рук. Сара специально поддразнивала его, он словно бы ласкал глазами обнаженную стройную ногу, но внезапно нога исчезла под длинной юбкой.
Сара улыбнулась, заметив, как темнеет его лицо, какими бездонными становятся глаза. Он хочет ее, она довольно часто видела эти признаки, так легко было распознать их. Но она намеревалась помучить его, чтобы желание стало еще сильнее… Пальцы принялись развязывать тесемки на юбке. Она развязывала их одну за другой, тщательно разглаживала измятые ленты, все время пристально глядя на Доминика. На верхней губе молодого человека выступили крошечные капельки пота.
– Иисус Милосердный! Сара, быстрей! – хрипло прошептал он.
Она соблазнительно улыбнулась и бросила юбку на пол. Сара стояла перед ним в короткой сорочке, длинные стройные ноги были белыми и светились, грудь под белой тонкой сорочкой была напряжена, соски бесстыдно просвечивали сквозь материю. Сара перестала ощущать себя приличной, сдержанной старой девой. Она превратилась в красавицу Сару, любимую Сару, обольстительницу Сару, которая вскоре станет молодой женой Доминика Галагера…
– Сара, если ты не сбросишь эту чертову штуку и не ляжешь ко мне в постель, ты превратишь меня в инвалида до конца жизни, – предупредил Доминик низким, хрипловатым голосом.
– Сейчас, – прошептала Сара и улыбнулась.
Она просунула руки под тоненькие бретельки и сбросила сорочку. Перешагнув через нее, Сара посмотрела на Доминика, взгляд у него был неистовый, глаза горели, он рассматривал с жадностью ее нагое тело. Сара затрепетала, почувствовав безмолвный призыв. Внезапно расхотелось дразнить его и играть… Она бросилась в постель, утонула в объятиях любимого мужчины, страстно ответила на его поцелуй, обвила руками шею, в объятиях Доминика стала подвижной, как ртуть.
– О, Сара, моя Сара, я хочу тебя, – прошептал он ей на ушко и принялся ласкать набухшую грудь женщины. Она закрыла глаза, чувствуя, как дрожь наслаждения пронизывает каждую клеточку, потом протянула руку, погладила очевидное свидетельство его страстного желания. Когда ее пальцы сомкнулись на напряженной мужской плоти, Доминик застонал. А Сара принялась ласкать так, как он ее учил. Пальцы дразнили прохладой и нежностью, распухший, напряженный ствол пульсировал и вздрагивал в ладони. Доминик попытался перевернуться и накрыть ее своим телом, но она удержала его. Она обнаружила, что испытывает неведомое доселе пьянящее чувство, превратившись в агрессора. Ей захотелось довести его до того же лихорадочного восторга, до которого доводил ее он. Она вырвалась из крепких рук и оттолкнула его, потом придержала, упираясь рукой в грудь.
– Сара? – хрипло позвал он, безропотно откинувшись на простыни. Темное тело выделялось на белизне постели. Сара стояла перед ним на коленях, обнаженная, возбужденная с набухшей грудью, распущенные волосы ниспадали с плеч, смешиваясь с черными завитками у него на груди.
– Сара, – теперь в голосе слышалось настойчивое требование, он попытался снова обхватить ее за талию.
Она снова выскользнула, мягко погладила пальцами плоский живот мужчины, потом ладонь прокралась под одеяло и легонько коснулась твердого, возбужденного члена, после чего рука Сары двинулась назад к животу. Лицо у Доминика побагровело, у нее закружилась голова, а внутри все сжалось. Оказывается, она умеет возбуждать его с такой же легкостью, как и он ее. Сара очень удивилась, когда поняла одну вещь – ей доставляет огромное удовольствие ласкать его, касаться руками напряженной плоти, которая все сильнее трепещет и напрягается от ее ласк.
Захотелось узнать его получше, выяснить все, что только возможно, все интимные подробности, обследовать каждый потаенный уголок его тела. Ведь он так много успел узнать о ней.
Одеяло завернулось, опутав Доминика вокруг бедер, он шумно вздохнул и отбросил его. Теперь молодой человек оказался совершенно обнаженным. Длинные сильные ноги раскинулись на постели. Синие глаза подернулись дымчатой поволокой.
– Сара, какого черта? – голос был хриплым и грубым, но Доминик больше не делал попыток прикоснуться к ней.
Сара долго и пристально глядела на него, потом переключила внимание на другую, внезапно сильно заинтересовавшую ее часть тела мужчины, протянула руку и погладила живот. Мышцы напряглись от нежного прикосновения. Она наклонилась и заменила руки губами, потом легонько прикусила кожу. Густой, мягкий коврик волос щекотал ей нос. Губами она чувствовала, как напряглась плоть. Краем глаза Сара успела заметить, что пальцы Доминика сжались в кулаки, как только она двинулась по дорожке волос ниже.
Внезапно Сара замерла, она нервничала, не зная, сможет ли пройти через то, что задумала? Доминик не двигался и, кажется, затаил дыхание. Руки были сжаты так сильно, что побелели костяшки пальцев, лицо искажено от напряжения, губы слегка приоткрылись, глаза казались безумными.
Сара поцеловала нежную кожицу, Доминик застонал, словно в предсмертных муках. Ободренная, Сара погладила губами по всей длине, облизала, потрогала языком. Плоть была солоноватой, немного пахла мускусом и странным образом обжигала.
– Господи, Сара! – Доминик рванулся вперед, поймал ее за талию и потянул на себя. Голос был низким, вибрирующим. Молодой человек тяжело дышал, лицо покраснело, руки вздрагивали.
– Тебе понравилось? – прошептала Сара, глядя ему прямо в глаза. Она подумала, что сделала что-то не так. Должно быть, подобные вещи делают только с дамами?
– Понравилось? – простонал Доминик в изнеможении и перевернул ее. Теперь она лежала на спине, бесстыдно раскинувшись перед мужчиной, который навис над ней. Кажется, Доминику было трудно говорить.
– Ты ведь делал это со мной, – заметила она едва слышно.
– Боже мой! – вырвался у него новый стон. Ноги Доминика оказались между ее бедер. Мужчина дрожал от нетерпения и вошел в нее с такой силой и так стремительно, что женщина закричала от боли и страсти. Доминик наклонил голову, заглушил неистовый крик нежным, но требовательным поцелуем и увлек Сару за собой в сильном, стремительном ритме. Струя горячего семени излилась из него в ее лоно. Женщина догадалась, что мужчине очень понравилось ее нововведение.
ГЛАВА 26
Следующие два дня Сара провела в раздумьях. Она пыталась привести в порядок нервы, собраться и рассказать отцу, что выходит замуж за Доминика. Мягко говоря, он будет не слишком рад такому повороту дел. Его дочь собирается стать женой каторжника!
Девушка надеялась, что ей удастся убедить отца, принять все, как свершившийся факт, но она страшилась, что отец разъярится. Какое уж тут любезное или хотя бы холодно-вежливое отношение к Доминику?! Отец относился к осужденным с огромным предубеждением, являлся ярым поборником исключительных прав. Конечно же, Лидия постарается подлить масла в огонь. Мачеха становилась особенно злобной всякий раз, когда Сара перебегала ей дорогу. И никогда не простит, что Сара осадила ее, да еще в присутствии слуг. Она не простит Саре и откровенно-цветущего вида. По просьбе Доминика Сара стала укладывать волосы пышным, свободным кольцом, ей очень шла такая прическа.
Опять же по желанию Доминика она вынула из шкафа на чердаке несколько платьев, оставшихся от материнского гардероба, немного переделала их, и они стали ей впору. Они были немодными, с высокой талией, в имперском стиле, с коротким лифом, который заканчивался под грудью, от него шла узкая длинная юбка. Платья каким-то невероятным образом преобразили ее мальчишескую фигуру в элегантную, очень стройную, очень женскую. Всякий раз, когда Сара видела в зеркале собственное отражение, она изумлялась столь чудесным переменам. Платья буквально преобразили ее. Теперь Сара все чаще верила утверждениям Доминика, что она настоящая красавица.
Рана на плече молодого человека благополучно затягивалась, он легко передвигался и мог шевелить больной рукой почти так же, как здоровой. Доминик даже хотел перебраться в общежитие, он чувствовал себя неловко в доме, где его присутствие едва терпели. Однако Саре удалось уговорить его остаться. У нее на это были две причины. Иногда ночью, когда все в доме спали, ей удавалось пробраться к Доминику в комнату и оказаться в его постели. Конечно, их встречи должны были проходить тихо, чтобы никто ничего не заподозрил, молодые люди наверняка все-таки шумели в моменты страсти. Сара не переставала удивляться себе, мало того, что ее внешность разительно изменилась, она изумлялась своей способности быть бесстыдной, распутной. Молодая женщина полагала, что по мере привыкания друг к другу, желание должно было бы пойти на спад. Но пока что ни он, ни она этого не ощущали.
Кроме того, втайне от Доминика она надеялась, что семья привыкнет к его присутствию в доме, а он привыкнет к будущим родственникам. Тогда, женившись, сможет остаться на Ловелле. Она не хотела оставлять отца, а не землю, на которой родилась.
Однако Доминик решительно настраивался на то, чтобы вернуться в Ирландию при первой возможности Мысль об этом буквально разрывала сердце молодой женщины. Она была готова отправиться на край земли за любимым мужчиной, если понадобится. Но втайне Сара надеялась, что такая необходимость не возникнет.
Через несколько дней после того, как Доминик стал жить в доме, Сара проснулась вялой, словно бы не совсем здоровой. Мучила тошнота. Женщина лежала, откинувшись на подушки, лениво смотрела в окно и мечтала о том, как выйдя замуж, будет спокойно просыпаться в объятиях Доминика. Ей страшно не нравилось уходить от него до наступления утра, приходилось красться по коридору, словно воришке. Сара собиралась до конца дня сообщить новость отцу. Но в животе противно похолодало от мысли о предстоящем разговоре. Что ж, очень плохо. Все равно разговор не удастся оттянуть на бесконечно долгий срок.
В первый раз, когда утром ее затошнило, Сара не забеспокоилась. Но вот уже наступило третье утро, когда она не могла поднять головы из-за сильной тошноты и головокружения. Должно быть, ранение оказалось гораздо серьезнее, чем можно было предположить. Сара болела очень редко. Надежное, крепкое здоровье Лидия считала неженской чертой и частенько язвила по этому поводу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46