Сара подняла ружье, встала и потянулась до боли в суставах. Внимательно посмотрела на Доминика, он сидел, не двигаясь, даже ресницы не подрагивали. Тогда она стащила с себя пончо, которое не сняла вчера из-за жуткой усталости и сильно встряхнула его. Из одеяла взметнулось целое облако пыли, Сара закрыла глаза и закашлялась.
– В моих седельных сумках есть кое-какая одежда. Я прихватил запасные брюки и рубашку Дарби. Хотел сказать тебе об этом раньше, но ты не давала мне рта открыть.
Сара озадаченно взглянула на Доминика, он разглядывал ее почти неприкрытое тело. Сара была прикрыта грязными лохмотьями, которые остались от ночной сорочки. Девушка сильно покраснела и натянула пончо. Ей стало очень стыдно, что он увидел ее в таком наряде. Но это был не только стыд, до кончиков пальцев внезапно пронзила жаркая волна. Сара затрепетала. Соски отвердели. Она выругалась про себя. С помощью Доминика она очень обогатила словарь бранных выражений. Ну почему он такой до неприличия красивый? Сара буквально негодовала. Достаточно одного взгляда на него, и вот ее тело дрожит, и горит. В такие мгновения Сара совершенно забывает о том, как предосудительно вела себя в его объятиях. Она не могла унять болезненного трепета, не могла заглушить в себе плотские желания, напоминанием о том, что Доминик – каторжник и, возможно, безмерно презирает ее.
– А ты повеселишься, увидев меня в мужской одежде, да? – ужасно рассердилась и воспротивилась она. Доминик равнодушно пожал плечами.
– Носи, что хочешь. Если тебе нравится быть грязнулей, тогда, конечно, не стоит тревожиться.
Сара внимательно и недоверчиво посмотрела на него, не зная, что делать. Потом решила, что будет удобнее в чистой одежде. Она переоденется, пусть даже будет выглядеть смешной и вызывающе в мужской одежде. А еще она быстренько вымоется в ручье. Высокомерно вскинув голову, Сара наклонилась, порылась в сумках и нашла темные брюки и ярко-синюю рубашку. Они были довольно грубо сшиты из дешевой ткани, но сравнительно чисты. Так как Дарби был довольно худощавый, а она – высокая, одежда могла и подойти.
– Ты куда уходишь? – окликнул ее Доминик, когда она направилась в сторону ручья, держа в руках одежду.
– Мыться, – сообщила она ему и, не сдержала наглой усмешки, услышав тяжкий стон:
– Неужели нельзя отвязать меня сначала?
Вымывшись и переодевшись, Сара почувствовала себя гораздо лучше. Она отчистила песком каждый дюйм тела, включая ногти. К ужасу под ними скопились черные полоски грязи. Потом она отскребла волосы и легла в ручье, чтобы тело омывалось течением. Выбравшись на берег, отерлась изнаночной стороной ночной сорочки, влезла в новую одежду и заплела волосы в косу. Брюки были немного великоваты, их пришлось подвернуть, чтобы они не мешали ходить. Рубашка была очень свободной, длинные рукава пришлось закатать до локтей. Темно-синие брюки были превосходными для леди, но рубашка была слишком яркая, и Саре казалось, что она похожа на павлина с распущенным хвостом. Ей стало не по себе.
Сара медленно двинулась к лагерю, напряженно ожидая, что Доминик встретит ее насмешками. Она не знала, что больше беспокоит ее: то, что молодой человек увидит ее в неподходящих брюках или то, что мужская одежда слишком открывает тайны ее тела. Сара расстроенно обнаружила, что больше ее тревожит второе, и выбранила себя за стремление, казаться привлекательной.
К ее удивлению и разочарованию Доминик никак не прокомментировал ее внешний вид. Она ожидала, что он начнет отпускать в ее адрес ядовитые шуточки. Она действительно не могла понять, каким образом он прореагировал на ее столь неприличный вид, но так ничего и не смогла понять. Голубые глаза смотрели на нее немного напряженно и только.
Сара развела огонь, быстро поставила воду в котелке. Она все еще чувствовала себя неловко. Потом достала железную сковороду и поджарила ломтики копченой свинины. Сковороду Доминик предусмотрительно прихватил с собой. Когда бекон пожарился, Сара съела кусочек, выпила чашку обжигающего чая. Доминик глядел на нее сердито и недовольно.
– Ты, наверное, собираешься уморить меня голодом? – раздраженно спросил он, когда Сара наполнила кружку во второй раз.
– Неплохая мысль, – спокойно ответила она, поднося ему чай и остатки жареного бекона. – Но, думаю, мне было бы приятнее посмотреть, как тебя повесят, – добавила она, поставив в сторону ружье, с которым почти не расставалась.
Доминик посмотрел на ружье, потом на Сару. Выражение лица молодого человека показалось ей каким-то зловещим. Но она улыбнулась от удовольствия, ей удалось разозлить его.
– Сейчас я развяжу тебя. Не делай резких движений.
Некоторое время она держала ружье, нацелившись на Доминика, словно бы наслаждаясь его беспомощностью. Потом зашла за ствол дерева и принялась развязывать узлы. У нее ушло довольно много времени, чтобы справиться с этим делом. Она поздравила себя с победой, падая с ног от усталости, все-таки смогла так сильно затянуть веревку. Наконец молодой человек был освобожден. Она собрала веревку и остановилась перед Домиником, заставляя его подняться, отойти от дерева и лечь на землю, повторив всю вчерашнюю процедуру в обратном направлении. Над узлами, стягивающими запястья ей тоже пришлось немного потрудиться, когда наконец запястья были освобождены, Сара вздрогнула, заметив на его руках ссадины от веревки. Она и не подозревала, что так крепко связала его.
– Ну ладно, вставай.
Доминик поднялся, Сара не отходила от него, пока он ел и упаковывал вещи, укладывая их на оседланных лошадей. Когда все было сделано, Сара приказала ему влезть в седло первым. Потом вскочила на коня сама. Доминик выполнял все ее инструкции без возражений. Сара недоумевала, поздравлять ли ей себя с таким послушанием Доминика или держаться начеку. В конце концов она решила, что расслабляться нельзя. Она вела себя чрезвычайно осторожно, держалась всегда сзади и не сводила взгляда с Доминика, следя за малейшим движением.
Через два часа он сделал то, чего со страхом ожидала Сара. Они только что миновали полуразрушенную пастушью лачугу. Это было первое строение, если можно назвать таким словом покосившийся от ветхости сарай, которое встретилось им за несколько дней пути. Западная граница Ловеллы проходила в нескольких милях. До дома оставалось несколько часов пути. Вскоре Саре придется решать, как поступить с Домиником. Она прекрасно понимала, что решение давно принято. Если она не отпустит его, то потом никогда не простит себе столь жестокого поступка. Но пока…
– Почему ты остановился? – требовательно спросила она, когда он без предупреждения натянул повод. Доминик не сказал ни слова, он решительно перебросил ногу через седло, спрыгнул с лошади. Сара вытаращила от ужаса глаза, подняла ружье и прицелилась.
Он медленно, но неотвратимо приближался к ней, не обращая внимания на ружье.
– Что ты делаешь? Вернись на место!
– Спускайся, Сара. Я хочу серьезно поговорить.
Он находился пугающе близко. Сара направила ствол прямо ему в грудь. Но он больше не колебался.
– Что ты делаешь? Остановись! – закричала она. – Я выстрелю! – голос срывался и дрожал.
– Неужели? Ну давай! Стреляй, нечего тянуть! Не останавливайся!
– Черт тебя возьми, Доминик Галагер, я застрелю тебя! – угрожающе закричала Сара.
Он не остановился, Сара снова была в смятении. Он теперь находился в нескольких футах. Ему ничего не стоит схватить ее лошадь за уздечку. Пока что она может ускакать, но он сумеет догнать ее. Если она хочет, чтобы он остановился, то остается только…
Но Сара понимала, что не может заставить себя убить его. В его глазах светилось торжество победителя. Он потянулся к поводьям. Сара вскинула ружье и прицелилась ему в ноги. Она докажет ему, что не шутит. Изготовившись, девушка нажала на курок. Не последовало ни выстрела, ни отдачи от него. Послышался резкий негромкий щелчок. Сара снова нажала на курок, растерянно и ошеломленно глядя на Доминика. Она решила, что произошла осечка. Но вновь курок негромко щелкнул.
– Ты ничего не потеряла? – ехидно спросил Доминик, придерживая ее коня за уздечку. Говоря это, он сунул руку в карман брюк. Разжав кулак, протянул ей патроны. Сара почувствовала, что у нее все плывет перед глазами. Она с трудом сообразила, что произошло.
Каким образом, когда и где ему удалось разрядить ружье? Доминик злорадно усмехнулся, наблюдая за ней. Она была испугана и изумлена одновременно. Молодой человек сделал еще шаг, отпустил уздечку.
– Ты, ирландский богохульник! – заорала она, не помня себя. – Ты неблагодарная, грязная, проклятая…
Сара перехватила ружье, подняла его над головой, изо всей силы ударив каблуками в бока лошади. Животное рванулось вперед, но Доминик снова вцепился в уздечку. Лошадь отчаянно и испуганно заржала, а Сара, не помня себя от ярости, ударила Доминика прикладом по голове. Он успел увернуться, но приклад угодил в плечо.
Молодой человек зло выбранился, но не выпустил из рук поводья. Сара снова размахнулась, норовя ударить Доминика еще раз. Она была вне себя от распирающей ее ярости. Свободной рукой молодой человек перехватил ружье, вырвал у нее из рук, отбросил в сторону, потом, не обращая внимания на сопротивление Сары, стянул ее на землю.
– Отпусти меня, ты… – Сара выкрикивала самые грязные слова, которым он ее научил. Доминик смеялся. Сара почти не понимая, что делает, злобно принялась колотить его кулачками по спине и плечам. Но молодой человек только крепче прижимал ее к себе. Потом со смехотворной легкостью поймал ее запястья и завел руки за спину. Сара извивалась еще неистовей, махала ногами и бешено трясла головой, выкрикивая проклятья. Ему все-таки удалось свободной рукой поймать ее косу и потянуть. Сара запрокинула голову, глядя на него с негодованием и ненавистью. Размахнувшись ногой, она ударила его по голени, не подумав о том, что ее удар не представляет особой опасности для его крепких костей.
– Ну, Сара, достаточно! Мне все надоело, – прорычал он. Сара попыталась открыть рот и грязно выругаться. Но Доминик склонился над ней и поцеловал ее.
ГЛАВА 20
Этот настойчивый, чувственный поцелуй сначала лишил ее дыхания, потом ярости, а потом наконец и воли. После короткого, но гневного сопротивления, Сара сдалась, обняла Доминика за шею, погрузила вздрагивающие пальцы в упругие шелковистые волосы. Она все теснее прижималась к мужчине, который обнимал ее. Ей казалось, что каждым нервным окончанием она чувствует жар, силу и нарастающее вожделение. Его губы с нарастающей страстной жаждой овладели ее ртом, язык – твердый и настойчивый ласкал ее губы. Возможно, поцелуй должен был причинить ей боль. Но все было не так. Саре чудилось, что она кружится в вихре страсти, в который увлекает ее мужчина. И этот вихрь затягивает все глубже и глубже. Теперь для нее не существовало окружающее, остались его рот, его язык, руки, ласкающие ее тело, крепкий торс… От ласк Доминика Сара трепетала, сгорала от желания. Ей хотелось, чтобы поцелуй длился бесконечно, ей нравилось смаковать раскаленную лаву страсти, проснувшейся в ее теле. Столько лет она дремала, как вулкан. Девушка откинула голову и отдалась на волю победителя. Было приятно чувствовать себя хрупкой, беззащитной в объятиях такого огромного и сильного мужчины.
Сара почувствовала, как его пальцы скользнули по ее шее, он расстегнул одну пуговицу на рубашке, потом вторую. Девушка всхлипнула, но ей так не хотелось сейчас открывать глаза, противиться движениям и прикосновениям. Слишком ярко светит солнце, оно слепит ее из-за широкого сильного плеча, а тоскливый пыльный пейзаж вгоняет в тоску. Пускай себе лошади бьют копытами от нетерпения. Она сейчас не хочет ничего знать о реальности, о том, что уже случилось однажды и о том, что ждет в таком далеком будущем…
Сейчас Саре хотелось быть только женщиной в объятиях мужчины, своего мужчины. Сара беспомощно вздрогнула, осознав, что Доминик теперь ее мужчина. Она узнала его с самого начала. Доминик именно тот возлюбленный, о ком она мечтала ночи напролет, кого ждала всю жизнь…
Его ладонь скользнула под распахнутую рубашку и накрыла маленькую высокую грудь. Сара застонала от удовольствия, ощутив шершавые пальцы на чувствительном бугорке. Ее шокировал собственный сладострастный стон. Но факт оставался фактом, это именно она застонала так страстно и хрипло. Она была не в состоянии молчать, не в состоянии заглушить отрывистые всхлипы, рвущиеся у нее из груди. Доминик сжимал и потирал ее соски до боли, сначала один, потом другой. Наконец с мучительной для Сары неторопливостью его рука скользнула вниз, чтобы расстегнуть пояс слишком широких брюк. Она чувствовала, как длинные пальцы и твердая ладонь прокрались по шелковистой коже живота, на мгновение замерли и коснулись треугольника волос, к которому так стремились.
– Доминик, – Сара позвала его так, будто бы прочитала молитву. Она сейчас точно не знала, о чем его просить. Ей хотелось остановить его и попросить, чтобы не останавливался. Но как только он убрал ладонь с обнаженной кожи и принялся нетерпеливо расстегивать пуговицы брюк, она вздохнула разочарованно, словно у нее отняли что-то очень дорогое. Сара сильно вцепилась пальцами ему в шею. Губы дрожали от испепелявшего поцелуя. Одной рукой Доминик крепко прижимал ее к себе, другой торопливо расстегивал пуговицы на брюках. Наконец-то брюки упали с бедер. Под ними у Сары ничего не было. Доминик стянул рубашку с ее плеч и бросил на землю. Потом наклонился и развязал тесемки на сандалиях. Приподняв девушку, помог ей выпростать ноги из широких брючин. Теперь Сара была совершенно обнажена, рукава грубой рубашки Доминика слегка царапали кожу обнаженных ног и спины, горячие солнечные лучи обжигали спину и ягодицы. Жар тела Доминика опалял ее. Сара вздрагивала от каждого прикосновения его ладоней.
– Сара, – тихо и хрипло окликнул он ее шепотом. Сара почувствовала, что он слегка отстранился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46