Испанские девушки из знатных семей редко росли без дуэньи, тетки – старой девы или овдовевшей родственницы, которые стерегли их голубиным взглядом. Но этого не произошло ни с ней, ни с Консицией.
Правда, их тетка Доротея, единственная сестра матери, приехала после ее смерти и оставалась некоторое время, пока они были маленькими, но даже Доротея не могла долго ужиться с их отцом. Назвав его жестоким негодяем, добрая дама в спешке уехала в Санта-Фе.
Легкий стук из холла прервал ее воспоминания. Она поднялась со стула, пересекла комнату, чтобы открыть дверь.
Консуэла, ее друг и горничная средних лет, улыбнулась ей. Она протянула девушке платье из тяжелого сатина, висящее на ее руке.
– Посмотри, Елена, я погладила твое платье, – сказала она, торопливо входя в комнату. Она повесила платье. Ее лицо светилось. Она протянула руки, разглаживая складки. – Разве это не красота? – Она вздохнула, ожидая ответа Елены.
– Очень мило, – сказала Елена. Горькая легкая улыбка появилась на ее лице. Слуга Диего, Карлос, доставил вчера расписной деревянный сундук в ее комнату. Внутри, по старой традиции, она обнаружила свои свадебные одежды.
Вместо белого платье было кремовым, что только усилило его старомодную красоту. Кружево поднималось в форме сердца от линии шеи и корсажа до высокого воротника, отделанного мелким жемчугом. Рукава, пышные наверху, сужались к локтям, а затем спускались веером к рукам. Юбка, изящно парящая над множеством нижних юбок, также была отделана кружевом в центре, в то время как позади юбка была накрыта блестящим трэном. Длинная вуаль из тонкого кремового кружева изящно поднималась над высоким, украшенным жемчугом, гребнем. Не слушая веселого щебетанья горничной, Елена гладила мягкий сатин, тронутая вниманием человека, за которого выходила замуж.
Консуэла ушла из комнаты, но вскоре вернулась с тяжело нагруженным подносом.
– Я знаю, что вы будете слишком взволнованы, чтобы поесть позже, так что я приготовила для вас отличный завтрак. – Девушка поставила еду у окна на стол, покрытый льняной скатертью.
Легкий утренний ветерок разнес аромат ветчины, бисквитов, свежего горошка и кофе, наполняя ими комнату. Но как только эти разнообразные запахи дошли до ноздрей Елены, ее желудок свело. Зажимая рукой рот, она побоялась, что ее вывернет наизнанку.
Наконец, слабая и дрожащая, она позволила Консуэле усадить себя на стул.
– Бедная моя девочка! Это нервы. Но я чувствовала то же самое, когда носила Пабло, – сказала горничная, откидывая локон волос с глаз Елены. – Было так плохо каждое утро. Думала, умру.
Горничная продолжала болтать, но Елена ее не слушала. Она положила ладонь на живот. Ребенок? Мысленно она отсчитала время. У нее задержка.
– Малышка хочет, чтобы я унесла поднос? – спросила Консуэла.
Елена молча кивнула.
– Я оставлю кофе и сделаю вам ванну, – сказала горничная, отодвигая в сторону китайский кофейник и чашку. Через несколько минут она ушла.
Елена подняла кофейник дрожащей рукой и налила половину чашки. Отпивая ароматный напиток, она подошла к балкону и села на изогнутую плетеную скамью. Она подняла глаза к небу. Ребенок? Боже, пожалуйста, сделай так, чтобы это не было правдой! Ребенок должен быть зачат в любви, а не из-за похоти бандита. Не в силах удержать слезы, Елена опустила голову и разрыдалась.
В доме для гостей Мигуэль также поднялся до рассвета и начал ходить в неустанном сомнении. Сегодня он женится на дочери своего злейшего врага, на женщине, которая даже не хочет его видеть. Он остановился, чтобы закурить сигару, затем выпустил клуб дыма в воздух. Глядя на гасиенду, он покачал головой и вздохнул. Независимо от его желания его бедра напряглись, когда он вспомнил ночь на вершине горы, когда он взял ее невинность, ее красоту, ее огонь. Когда она покорилась его страсти в объятиях Эль Гато. А сейчас из-за мгновения этого безумия она станет его невестой.
Невестой? Его глаза округлились, он уставился на свою тучную фигуру, подделанную для того, чтобы сыграть роль Диего. Черт возьми! Как он мог забыть? Как ее муж, он должен делить с ней постель. Он зажал зубами кончик сигары. «Что, черт возьми, я собираюсь сделать? – он глубоко вздохнул. – Я должен что-то придумать – и быстро!»
ГЛАВА 7
Елена заняла свое место возле высокого тучного человека, разодетого в бархат. Она была холодна, как мраморная статуя. Бледное мерцание свечей придавало почти сказочный вид маленькой часовне Испанского Ангела и небольшой группе людей, озаренных дрожащим светом. Сквозь кружевную вуаль цвета слоновой кости Елена заметила сияющий взгляд ее отца, обращенный на нее и испанца. Она горько улыбнулась. Казалось странным, что после стольких лет, когда Елена стремилась получить одобрение отца, теперь, когда он добился ее замужества с Диего, это уже не имело для нее никакого значения.
Она перевела взгляд от отца на свою горничную Консуэлу и ее мужа Франциско, которых она просила быть свидетелями на церемонии. Позади них стоял слуга Диего Карлос с угрюмым, без тени улыбки, лицом.
Единственный человек, стоящий перед нею, был пожилой Отец Доминик, который выслушивал всегда ее исповеди. Все ее исповеди, кроме одной. Как она могла поведать седому старцу о ее падении в объятиях гангстера? Она бросила взгляд на человека рядом с собой. Как она может вступать в святой брак с ним, неся, возможно, в себе ребенка от другого?
Елена встрепенулась, когда Диего взял ее руку и вложил в свою. Внезапно действительность обрушилась на нее. Она задрожала. Испуганная, она подняла голову, чтобы встретить напряженный взгляд синих глаз, что были со всей серьезностью обращены на нее. Нервничая, она опустила взор, сочтя странным, что он такого высокого роста, чего она раньше не замечала. Может быть, его расплывчатая фигура делала его меньше ростом.
Низким и серьезным голосом Диего повторял клятвы вслед за священником. Когда он закончил, воцарилось молчание, полное ожидания. Диего сжал ее руку, и когда Елена подняла ресницы, все взоры уставились на нее. Ее сердце бешено стучало. Наступила ее очередь. Подавив в себе импульсивное желание вырваться из помещения как испуганному кролику, Елена повторяла фразы слабым и дрожащим голосом. В конце концов, церемония завершилась. Она стала женой дона Диего Альворадо.
Священник дал знак, чтобы они опустились на колени и выслушали свадебную мессу. По обеим сторонам от них мерцали высокие свечи. Месса была красивой и возвышенной. Звучным голосом Отец обращался на латинском языке к Богу, прося его благословения счастливой паре.
В один из моментов Диего был накрыт ее вуалью, чтобы показать, что она будет беречь его и заботиться о нем. В то время как голос священника продолжал звучать, Елена с горечью подумала, что никому нет дела до нее. В их обычаях и традициях женщинам отводилось место как скоту; их, бессловесных, покупали и продавали на торгах. Но с каждым желанием мужчины надлежало считаться и немедленно выполнять. У него было право запирать свою жену, бить и унижать, если она была непослушной, а он мог делать, что хотел, и пользоваться при этом всеобщим уважением. Елена сбоку взглянула на Диего, спрашивая себя, каким он окажется мужем.
В другой момент ритуала они были повязаны цепью из благоухающих цветов, символизирующих их клятву прожить вместе всю жизнь.
Всю жизнь. Она вздрогнула, подумав о будущем и обо всем, что оно принесет, – отвечать всем его желаниям, разделять с ним постель, иметь его детей. Господи, помоги мне!
Погруженная в свои мысли, Елена не заметила, как закончилась месса, пока сильные руки не подняли ее с колен. Она вздрогнула, когда Диего поднял ее вуаль и наклонился, чтобы нежно поцеловать ее губы и провозгласить своей женой. Когда она закрыла глаза, видение другой, темной головы и беспощадного рта вспыхнуло перед ней, его поцелуй зажег воспоминания. Сдержав рыдание, она отвела свой рот.
Открыв глаза, Елена увидела, как это потрясло Диего. Подавленная, она смотрела вниз, сдерживая слезы, мысленно проклиная бандита, вторгшегося в эту минуту, чтобы осмеять то, что было самым важным в ее жизни. Изгнав Эль Гато из памяти, она повернулась к мужчине, стоящему перед ней.
– Простите меня, – прошептала она и подняла ресницы, ожидая осуждения, но увидела лишь сочувствие и понимание в глазах мужа.
Рука в руке они покинули часовню, чтобы принять приветствия тех, кто ожидал их снаружи. В то время, как звенел колокол, возвещая об их союзе, Елена зажмурилась от яркого солнечного света. Она взглянула на группу людей, окружающих ее.
Мужчины отказались от своих повседневных, свободных, домашнего изготовления штанов из неотбеленного хлопка, хлопчатобумажных рубашек и соломенных шляп. Вместо этого они облачились во все самое лучшее. У многих были костюмы чарро с темными брюками и высокой талией, короткими жилетами болеро с рядами серебряных пуговиц и вышивкой. Рубашки с оборками, сапоги со шпорами и сомбреро с широкими полями завершали их наряды.
На женщинах были вышитые белые блузки и пышные красные и зеленые юбки с ярко вышитыми краями, которые красовались над светлыми нижними юбками. На их плечах были шали или накидки. По сторонам от толпы праздно стояли охранники, глазея на сеньору, не сопровождаемую матерью.
Люди в толпе приветствовали ее криками: «Донна Елена!» Лепестки роз усыпали ее. Елена взглянула на Диего, удивленная, что он улыбается ей.
– Они приветствуют вас. Должно быть, очень вас любят, – сказал он мягко, прежде чем поцеловал ее холодную, как лед, руку.
Она робко ему улыбнулась, благодарная за доброту. Он взял ее под руку, и вместе они пошли по двору, где звучали скрипки и гитары, и были накрыты столы для фиесты, чтобы отпраздновать свадьбу.
Две туши мяса жарились на горящих углях, наполняя воздух специфическим ароматом. Кипели медные и железные котлы с рисом, горохом, та-малью на огнях поменьше. Подносы с большими ломтями поджаренного хлеба, с кофе были приготовлены на огромном столе. Для свадебного пира были налиты лучшие вина с виноградников Испанского Ангела. Длинные дощатые скамьи, которые были сделаны для женщин, еще не были заняты, так как даже самые старые должны были танцевать.
После свадебного тоста гитаристы заиграли чарующую мелодию. Мягким и уверенным жестом Диего обвил рукой Елену и вовлек ее в танец. Полная напряжения, сначала она двигалась, как деревянная кукла, но, захваченная музыкой, начала расслабляться. Они танцевали в молчании, как будто оба не хотели разрушить очарование музыки и настроения. Прижатая к тучной фигуре Диего, она удивлялась той легкости, с которой он двигался.
Когда музыка затихла, Диего поцеловал ее в щеку и передал ее отцу для следующего танца.
Затем по очереди ее приглашали мужчины, которые знали ее с детских лет. Она увидела, как сжался рот Диего, когда в свою очередь выступил вперед Гулермо.
Не желая устраивать сцену. Елена неуверенно улыбнулась мужу, успокоенная тем, что он следил за ней.
Она попыталась не оскорбиться, когда мажордом прижал ее ближе, чем было необходимо. Когда он прижал ее еще теснее, и она поняла его побуждения, то взглянула вверх в тревоге.
– Пожалуйста, – прошептала она.
Смуглое лицо Гулермо стало темным и злым.
– Пожалуйста? Вы должны были стать моей женой. Но вы отказали мне и взяли этого денди, – его глаза вспыхнули ненавистью. – Ты еще пожалеешь, Елена, потому что замужем ты или нет, я намерен взять тебя.
Когда он увидел приближающегося Диего, то остановил ее и отодвинулся в сторону.
Елена пыталась скрыть свой страх, когда Диего взял ее в объятья для следующего танца. Она держалась ближе к мужу, почти прижималась к нему. Несколько минут Диего, казалось, был озадачен ее близостью. Почувствовав это, она попыталась отстраниться.
Выйдя из круга танцующих, Диего взглянул на нее.
– Елена, с тобой все в порядке? – он повернулся, чтобы увидеть Гулермо. Его глаза сощурились. – Он сказал что-то или сделал, чтобы испортить тебе настроение?
– Нет. Ничего, – сказала она поспешно. – Я всего лишь немного устала.
Он нахмурился.
– И, может быть, голодна? – предположил он.
Елена, увидев, что один из гостей направился к ней, быстро кивнула, не желая, чтобы что-нибудь еще испортило ей этот день.
Диего, воспользовавшись предлогом, взял ее руку в свою и увлек ее прочь, чтобы поесть.
Остаток дня он находился возле нее, а позднее, ближе к вечеру, сказалось нервное напряжение последних недель, и он инстинктивно это почувствовал. Отведя ее в сторону, он помахал приветствующей их толпе и ввел ее во флигель, где ряд комнат предназначался для них.
Проходя холл возле ее двери, он склонился к ней и нежно улыбнулся.
– Ты выглядишь измученной, моя дорогая. Почему бы тебе не вздремнуть? – Когда она молча кивнула, он поцеловал ее в лоб и удалился.
Наступили сумерки, когда Елена поднялась с постели после глубокого и освежающего сна. Наступавшая ночь застала ее сидящей перед зеркалом в ее новой спальне. Стараясь скрыть свое волнение от Консуэлы, Елена плотно сложила руки на коленях, но золотое кольцо тяжело давило на ее палец. Она взглянула на себя, едва узнавая несчастное, бледное, как мрамор, лицо, обращенное на нее из зеркала.
Весело болтая, Консуэла вынимала шпильки из короны ее волос и расчесывала их, опуская сверкающими волнами на ее белую ночную рубашку.
– Вы предстанете такой красивой перед мужем, сеньорита, – сказала горничная.
Муж. Сердце Елены тяжело сжалось в груди. Слово прозвучало непривычно, странно. Вспомнив его суетливую манеру, его чужеземную одежду, его походку, она вздохнула. Почему он не мог быть хотя бы немного похожим на… Она отбросила пришедшую ей в голову мысль, говоря себе, что Диего добрый, нежный, каким и должен быть муж. Она нахмурилась, припоминая, что временами он нервничал, волновался, особенно, когда держал ее близко к себе во время танца.
Она чувствовала, что у него были свои причины взять ее в жены и спасти ее честь. Он сделал это, каковы бы ни были причины, и она была полна решимости выполнить свои обязательства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35