— Я должен увезти ее прямо сейчас, господин. Теперь, когда вам лучше, ей больше не позволено быть рядом с вами. — Сказав это, Фейсал поднялся со стула, чтобы Майкл не мог продолжать расспросы. — Желаю вам долгих лет жизни и крепкого здоровья, господин. Мне сказали, что скоро вы отправляетесь в свою страну.
— Да. Но всякий раз, думая о Египте, я буду вспоминать тебя и твою семью.
Фейсал поспешно вышел. Оставшись в одиночестве, Майкл стал размышлять о его странном поведении. А эта женщина под чадрой? Она застрелила человека, спасая его от смерти. Потом выхаживала, когда он не в силах был подняться с постели, но ему так и не разрешили видеть ее лицо. Но как бы то ни было, ему никогда не забыть, что, спасая его, она рисковала собой.
Принц Халдун шествовал по дворцу Сиди, наблюдая, как его личный домоправитель составляет опись имущества, оставшегося от прежнего хозяина. Демонстрируя свою ненависть ко всему турецкому, египтяне уже успели многое вытащить и сжечь на огромном костре.
Мэллори, все еще в чадре, шла следом за Фейсалом. Оба почтительно приблизились к принцу.
— Могу ли я поговорить с вашим высочеством? — спросил Фейсал, поклонившись.
Принц с улыбкой взглянул на верного капитана.
— Чем могу помочь?
— Я знаю, вы хотели бы, чтобы я немедленно отбыл в Камар-Гинину, но смею я умолять вас: разрешить мне сопровождать эту женщину в Каир!
Халдун посмотрел мимо Фейсала на женщину, кротко стоявшую в отдалении.
— Это та, которая убила Сиди?
— Да, ваше высочество.
— Мне надо бы поговорить с ней.
Фейсал беспомощно оглянулся на Мэллори.
— Она не поймет вас, ваше высочество. Она застенчива и очень растеряется в вашем присутствии.
Халдун нахмурился, и взгляд его упал на скромно сложенные руки женщины. Это были белые, нежные руки англичанки. Он сразу понял, кто она.
— Пойдем-ка со мной, Фейсал. Мне нужно кое-что у тебя спросить. А женщина может подождать здесь.
— Слушаюсь, ваше высочество.
Халдун завел Фейсала в комнату, где трое слуг скатывали ковер. Велев им убираться, он повернулся к человеку, в котором до сих пор не сомневался.
— Я горд тем, что в рядах моей отборной гвардии служит такой человек, как ты, Фейсал. На мой взгляд, ты проявил бесстрашие и доказал способность возглавить воинов.
— Благодарю вас, ваше высочество.
— Но есть еще одно качество, которого я всегда требую от моих командиров, Фейсал. Они должны быть честны со мной.
Фейсал осмелился взглянуть принцу Халдуну в глаза.
— Я всегда буду правдив с вами, если меня не связывает обещание хранить чью-то тайну.
— Ты знаешь, на что я намекаю?
— Знаю, ваше высочество. Эта женщина…
— И мы оба знаем, кто она, не так ли?
— Даже если вы лишите меня всех ваших милостей, я не могу выдать ее, ваше высочество.
Некоторое время Халдун выглядел задумчивым, а потом улыбнулся.
— И ты готов поступиться всеми милостями, которыми я тебя осыпал, ради того, чтобы помочь леди Мэллори? Именно такой верности я желал бы от командующего моей гвардией.
— Откуда вам стало известно, что это она, ваше высочество? Надеюсь, я не выдал ее ни одним словом?
— Нет, ты честно сдержал данное ей обещание. Просто однажды мне представилась приятная возможность полюбоваться ее руками. И мне ясно, что только та, кто очень любит лорда Майкла, решилась бы для его спасения на убийство Сиди.
— Могу ли я рассчитывать на ваше разрешение сопровождать великую госпожу в Каир?
— Но почему она таится, Фейсал? Почему не открылась лорду Майклу и его семье?
— У нее есть для этого какие-то причины, ваше высочество. Я не выведывал их.
— Тогда позаботься о том, чтобы она благополучно добралась до Каира, а потом встретимся в Камар-Гинине. Возьми все необходимое, чтобы она не испытывала в дороге неудобств.
— Будет исполнено, — склонился в поклоне Фейсал.
Принц смотрел вслед уходящей женщине в черном, вспоминая о том времени, когда он страстно желал ее. А теперь его единственной заботой было найти подходящего человека, который смог бы управлять городом, а самому вернуться к своей прекрасной Ясмин.
И все же ему долго не забыть этих синих глаз и рыжих волос.
28
«Милорд!
Полагаю, что вы с пониманием воспримете мое извещение о том, что я освобождаю вас от брачных уз. Получив возможность обдумать ситуацию, я пришла к выводу, что наши действия отличались излишней поспешностью. Я возвращаюсь в Англию, и пусть вас не тревожит возможность попыток с моей стороны увидеться с вами или предъявить вам какие-либо требования. Я не намерена никого ставить в известность о нашем браке. Поскольку акт бракосочетания был совершен без христианского обряда, сомневаюсь, что наш союз будет иметь законную силу в Англии. Как мне стало известно, вы были нездоровы, и я желаю вам скорейшего выздоровления. Всегда с добрыми чувствами к вам, Мэллори Стэнхоуп».
Майкл перечитывал письмо Мэллори, силясь вникнуть в его смысл. Брак недействителен… Возвращается в Англию без него… Что все это значит?
— Мама! — позвал он в отчаянии. — Подойди ко мне, пожалуйста!
Кэссиди вбежала в комнату.
— Что случилось? Тебе больно?
— Дай мне одежду. Я должен ехать за женой. Кэссиди встала перед ним как скала. Лицо ее выражало непреклонность.
— Ты никуда не поедешь, пока не окрепнешь. Как только я увижу, что ты поправился, мы уедем, но до тех пор не двинемся с места. К тому же мы не будем разлучаться, пока наконец не доберемся до Англии.
Застонав, Майкл осторожно опустился на постель. Он был слабее, чем думал.
— Если я буду так долго ждать, то могу опоздать. Мэллори к тому времени уже уедет.
— Повернись, — велела мать тоном, не терпящим возражений. — Пока будем разговаривать о твоей жене, я положу тебе мазь на раны.
Прикосновение к ранам было болезненным, и Майкл поморщился.
— Раны уже начинают заживать, но для верховой езды ты еще не годишься.
— Я должен добраться до Каира. Мэллори намерена вернуться в Англию, и мне нужно успеть поговорить с ней.
Мать закрыла баночку с мазью и протянула ему стакан холодной воды.
— Я должна знать о ней все! Признаться, мне ничего не известно о семействе Стэнхоуп.
Сделав глоток, Майкл протянул стакан обратно.
— Честно говоря, я сам мало знаю о ней.
— Где же ты встретил ее?
— На корабле, по пути в Египет. По правде сказать, впервые мы встретились еще накануне отплытия. Помнится, мой экипаж забрызгал ее грязью, когда она переходила улицу. В тот момент я ей не слишком понравился.
— Неужели, Майкл?
— Это была не моя вина, и я лишь несколько недель спустя узнал, что мы испачкали ей платье, — сказал он с виноватой улыбкой. — Но это было не самое худшее. Однажды двое матросов драили палубу, и один из них, не заметив Мэллори, окатил ее водой. Я вырвал у него ведро, а когда она обернулась, то увидела меня с вещественной уликой в руках. Должен сказать, что я действительно выглядел виновником происшествия.
— Не вижу ничего забавного, — сурово сказала Кэссиди.
— Мэллори это тоже не показалось забавным, и она долгое время демонстрировала мне свое презрение.
— Но вам удалось преодолеть разногласия и даже полюбить друг друга?
— Не могу точно сказать о своих чувствах к ней, — смущенно поерзал Майкл в постели. — И не знаю наверняка, как она относится ко мне.
— Если ты не любишь ее, то почему женился? — пыталась разобраться Кэссиди.
— Я чувствовал себя обязанным ей. Во всяком случае, мне кажется, что я женился на ней именно поэтому.
— Майкл, ты чего-то недоговариваешь. Он вздохнул. Ему еще никогда не удавалось обвести мать вокруг пальца.
— Я собирался ехать сюда на поиски отца и не знал, что со мной может случиться, — наконец выдавил он признание. — Мэллори из хорошей семьи а мне, ну… нашей семье, нужен наследник. Ведь я мог не вернуться…
— Ага, начинаю понимать. Значит, ты использовал бедную девушку в качестве сейфа для хранения следующего поколения Винтеров? Как ты мог пойти на это! Не удивляюсь, что она уехала.
— Все не так просто, как кажется, матушка. До того как началась война, я отправил ее в Каир радиее же безопасности.
— Майкл, сдается мне, ты не лучшим образом обошелся с несчастной девушкой. И неудивительно, что она бежит от тебя. О чем ты только думал?
— Я не позволю ей уехать, пусть начало нашей брачной жизни и не было самым счастливым.
— Думаю, что ты прав. Ты должен убедить ее остаться и быть твоей женой. Он протянул матери письмо.
— Прочитай сама.
— Нет, я не буду читать твою личную переписку.
— Мама, в письме нет ничего такого, о чем ты не могла бы узнать.
Быстро пробежав листок глазами, Кэссиди вернула письмо сыну.
— На мой взгляд, она предоставляет тебе свободу, будучи уверена в том, что именно этого ты и хочешь. Единственное, что меня настораживает, так это то, что, зная о твоих ранах, она не приехала тебя навестить.
— В ту первую ночь, когда я попал в этот дом, произошло нечто странное. Теперь я знаю, что это был всего лишь сон, но мог бы поклясться, что она была рядом. Я словно наяву видел ее: она что-то говорила мне, ухаживала за мной. Однажды она уже спасла меня — после моего предыдущего ранения. Наверное, эти два события смешались в моем воспаленном сознании.
— Что же ты собираешься делать, когда разыщешь свою жену?
— Я же говорил, что не позволю ей бросить меня.
— Значит, ты должен убедить ее, что хочешь оставаться ее мужем.
— Она кого угодно сведет с ума. Никогда не знаешь, что у нее на душе, и я в полном неведении, какие чувства она теперь испытывает ко мне. Никогда не думал, что женщина до такой степени может осложнить жизнь мужчине.
Кэссиди пристально взглянула на него.
— А мне всегда казалось, что ты женишься на леди Саманте.
— Я решил, что предложу ей руку и сердце, как только вернусь в Англию, — сознался Майкл. — В то время она казалась мне вполне подходящей партией.
— О, Майкл, — улыбнулась Кэссиди, — ты похож на отца больше, чем я думала. Так хотелось бы поскорее познакомиться с новой невесткой. Может быть, ей удастся спасти тебя от самого себя.
— О чем ты?
— Ни о чем, — склонилась она, чтобы поцеловать сына в щеку. — Ты все равно не поймешь. Сейчас тебе нужен отдых. Чем скорее поправишься, тем скорее разыщем твою женушку. А вдруг мы приедем в Каир прежде, чем она отправится в Англию?
Войдя под своды бывшего дворца Сиди, Рейли сразу же увидел принца Халдуна, шедшего навстречу с приветливой улыбкой.
— Благодарю за визит, ваша светлость. Я о многом хотел бы поговорить с вами. Но прежде позвольте представить вас отцу моей жены — шейху Хакиму.
Рейли обменялся с шейхом приветствиями.
— Мне очень нравится ваш сын, господин, — сказал Хаким. — Мне не было бы стыдно назвать его собственным сыном, и у меня, кстати, есть для этого некоторые основания.
— Майкл очень высоко отзывался о вас, — обратился Рейли к Халдуну. — Я рад вашей дружбе с моим сыном.
— Он первым оказал мне дружескую услугу. Не говорил ли он вам, как спас мне жизнь?
— Нет.
— Это похоже на Майкла. Не соблаговолите ли присесть?
Рейли опустился на стул.
— Дворец сильно изменился с тех пор, как я был здесь в последний раз.
Принц Халдун лукаво улыбнулся.
— Дело в том, что мой тесть, который отныне будет здесь жить, ненавидит все турецкое.
— Не могу сказать, чтобы меня прельщало такое будущее, великий господин, — проворчал Хаким. — Муж моей дочери хочет превратить меня в горожанина-домоседа, а мне по душе более простая кочевая жизнь. Я всю жизнь бродил по пустыне, а он хочет заточить меня в этом дворце.
Зная, что старый шейх говорит чистую правду, Халдун рассмеялся, но потом лицо его стало серьезным.
— Нужно вернуть Калдое былую славу, и мне не сыскать никого, кто мог бы лучше справиться с этой задачей. Вы честный человек, и правление ваше будет мудрым.
Шейх Хаким ухмыльнулся.
— Он имеет в виду, что я слишком долго жил, как мне вздумается, а теперь, когда я породнился с его семьей, ему хочется, чтобы у меня прибавилось степенности. Но я слишком стар, чтобы менять свои привычки. Он заставляет меня сторожить сокровища, хотя знает, что я предпочел бы найти способ избавить людей от богатства, чем охранять его. Степенность — это бремя, которое нельзя взваливать на человека с моими задатками.
Рейли улыбнулся в ответ, поняв, за что Майкл так привязан к старому шейху.
Принц Халдун встал.
— Не угодно ли вашей светлости пройтись со мной? Мне нужно обсудить с вами кое-какие вопросы личного характера.
Хаким вышел из зала, и из коридора тут же послышалась его ругань.
— Разве я не говорил вам, куски овечьего помета, что не люблю красный цвет? — бранил он слуг, расстилавших ковер. — Разве вы не слышали, что мне здесь нужен синий?
— Старик цветисто выражается, — усмехнулся Халдун, — но это воистину честный человек, хотя, возможно, он и пытается уверить вас в обратном.
— В таком случае вы сделали мудрый выбор. Рейли и Халдун вошли в просторную прихожую.
— Признаюсь вам, — произнес Рейли, озираясь, — что с радостью покину этот город. У меня останутся о нем не самые приятные воспоминания.
— Понимаю вас. Не заедете ли вы в Каир, прежде чем покинуть страну?
— Да, у меня там в гавани пришвартована яхта — «Соловей».
— Я бы хотел задать вопрос, который, вероятно, покажется вам странным. Повсюду в пустыне у меня есть уши, и я выяснил кое-что, чем считаю нужным поделиться с вами. А уж вы сами решите, как распорядиться этими сведениями.
Рейли, рассматривавший высокий сводчатый потолок, перевел взгляд на Халдуна.
— Любопытно было бы узнать.
— Многое ли вам известно о жене Майкла?
— Только то немногое, что он сам рассказал мне. Не думаю, что он сам хорошо знает леди Мэллори.
— А что бы вы сказали, если бы узнали от меня, что леди Мэллори была в Калдое рядом с Майклом с самого начала?
— Извольте объясниться.
— Мне удалось узнать, что именно леди Мэллори организовала ваш побег из тюрьмы Сиди. Именно она застрелила самого Сиди, когда он был готов убить Майкла. И в первые дни болезни Майкла именно она ухаживала за ним.
Рейли медленно склонил голову.
— Однажды ночью я вошел к Майклу и увидел ее без чадры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38