— в волнении воскликнула тетушка Мэри. — Я знала, что такая опасная миссия не может принести ничего, кроме неприятностей.
Майкл осторожно провел мать через гостиную и усадил на стул, затем, опустившись возле нее на колени, взял ее тонкие руки в свои.
— Расскажи мне обо всем подробно, — попросил он.
Кэссиди тяжело вздохнула.
— Как тебе известно, твой отец весьма неохотно согласился отправиться в эту поездку в Египет. Ты ведь знаешь, он не любит путешествовать без меня.
Майкл изо всех сил пытался держать себя в руках и не поддаваться охватившему его страху.
— Да, знаю. Я получил письмо, которое он отправил сразу после приезда в Египет, а пару недель назад — еще одно. С тех пор от него ничего не было.
Поначалу Кэссиди старательно сдерживала рыдания, но теперь, когда рядом был сын, она могла дать волю чувствам, и крупные слезы безудержно потекли по ее лицу.
— В его комнате нашли записку, которую он оставил для меня. Он писал, что отправляется в пустыню, чтобы встретиться с человеком, обещавшим ему помощь в поисках тех, кто вооружает племена бедуинов. Он надеялся, что сумеет вернуться домой до… Рождества. — Голос ее сорвался.
Майкл перевел взгляд с матери на тетку.
— Когда отец уезжал, я полагал, что он должен всего лишь встретиться с хедивом и побеседовать с ним о тех, кто вооружает и подстрекает пограничные племена — кем бы ни были эти люди. Я был уверен, что ему не грозит никакая опасность.
— Он говорил мне, что отправиться в эту поездку велит ему долг, и все звучало так убедительно! — Кэссиди поднялась и подошла к окну. — Мне неизвестно, почему твой отец отправился в пустыню в одиночку и с кем он собирался там встретиться. — Она подняла глаза, залитые слезами. — Почему, Рейли, ну почему? — воскликнула она.
Леди Мэри глядела на Кэссиди с растущим беспокойством: ей было до глубины души жаль племянницу, ведь она и Рейли были неразлучны.
Майкл подошел к матери, пытаясь скрыть от нее собственное смятение.
— Что сделано для его розыска? Кэссиди безнадежно развела руками.
— Ее Величество заверила меня, что они делают все возможное. Она обещала, что, если твой отец жив, его обязательно отыщут.
— А почему кто-то полагает, что он может быть… мертв?
Кэссиди с трудом проглотила комок в горле.
— Гонец доставил в британское консульство в Каире окровавленную рубашку и заявил, что она принадлежит твоему отцу. На кармане действительно были вышиты его инициалы — ее прислали мне для опознания. Нет никаких сомнений в том, что она принадлежала именно ему.
Майкл, в свою очередь, сглотнул горький комок.
— Ты ведь знаешь, что отец никогда не сделал бы никакой глупости. Если он и отправился в пустыню, то, без сомнения, был хорошо подготовлен к любым неожиданностям. Кем бы ни был его похититель, он должен знать о положении, которое занимает отец, и понимать, что причинять ему вред — неразумно. Кстати, кто-нибудь потребовал выкуп?
— Нет. — В глазах матери блеснул луч надежды. — Ты полагаешь, его могли украсть ради выкупа? Ну что ж, мы заплатим любые деньги, лишь бы освободить его.
Майкл поцеловал ее в щеку.
— Я думаю, вполне вероятно, что скоро именно их у нас и потребуют. Тебе известно что-нибудь еще? — заботливо спросил он.
— Ничего, за исключением разве что… — И снова в ее глазах заблестели слезы. — Эти чудовища убили нашего дорогого Оливера. Его… пронзили копьем. Он… Они… закопали его останки в пустыне.
Внутри Майкла начал расти гнев, но ради матери он должен был держать себя в руках. Оливер скорее был членом их семьи, нежели слугой.
— Зачем кому-то понадобилось убивать его?
— Я полагаю, этот преданный маленький человек пытался защитить твоего отца. Ты же знаешь, каким он был.
— И все же тот факт, что не было найдено… тело отца, вселяет надежду. — Майкл подошел к окну, машинально провожая взглядом продавщицу лаванды, шедшую по улице. — Я не успокоюсь до тех пор, пока не выясню, кто все это устроил, а когда мне это удастся, пусть они молят Бога о помощи! Ведь он поехал в Египет, чтобы помочь этим людям. — Прежде чем повернуться к матери, Майкл закрыл глаза и постарался подавить в себе боль. — Кто-нибудь взял на себя ответственность за исчезновение отца?
Поскольку Кэссиди никак не могла справиться с горем, за нее ответила леди Мэри:
— Твой отец написал мне, что большинство бедуинских племен не чувствуют себя связанными с какой-либо из наций и не признают границ. Он беспокоился о том, что, если бедуинам удастся вооружиться, они могут создать единую армию, и тогда Египет будет ввергнут в еще одну кровопролитную войну. Я полагаю, что те, кто организовал похищение твоего отца, видели в нем серьезную угрозу своим планам.
— Да, но кто же они? — возмутился Майкл. — Должен же хоть кто-то знать, к кому отправился в пустыню отец? Или в Каире уже не существует никаких властей?
— Похоже на то, — покачала головой Кэссиди. — В Каире — один только британский консул. У него мало власти, и он должен отчитываться перед хедивом. Как мне удалось понять из последнего письма, твой отец был не очень высокого мнения об этом человеке.
Юноша уже не мог сдерживать гнев.
— Но кто-то же должен знать хоть что-нибудь! Я поеду в Египет и сам выясню, что там произошло.
— Именно об этом я и хотела просить тебя, Майкл, — с надеждой в голосе произнесла Кэссиди. — Если твой отец жив, возвращайтесь вместе домой. — Ее губы дрогнули. — Если он… мертв, привези мне его тело. Я не успокоюсь, покуда не увижу мужа.
Майкл притянул ее к себе, чувствуя, как от слез матери намокает его рубашка.
— Я найду его, мама, и привезу домой. Обещаю тебе.
Она прижалась к его телу, и он, осторожно взяв мать на руки, вынес ее из комнаты и понес к лестнице.
— Ты должна лечь в постель и хорошенько отдохнуть.
— Она почти не спала с того самого момента, как получила это известие, — подтвердила леди Мэри, шагая по ступенькам следом за ним.
Майкл поднимался по лестнице, неся свою легкую ношу так же бережно, как носят детей. Если бы только его сестра Эрриан была рядом, уж она бы знала, как утешить мать. Он же был беспомощен перед ее слезами и горем.
Посмотрев на мать, он увидел, что ее длинные ресницы опущены — пусть ненадолго, но она, кажется, успокоилась.
Опередив их, леди Мэри первой вбежала в комнату и сдернула с постели покрывало. Когда Майкл уложил мать, веки ее дрогнули и открылись.
— Я бы не стала просить тебя поехать в Египет, Майкл, если бы не знала, что ты — единственный человек, способный найти отца. Никто не станет искать так старательно, как ты. Кроме того, ты ведь не прекратишь поиски до тех пор, пока не найдешь его, верно?
— Я найду его, — успокоил ее Майкл.
— Береги себя, Майкл, я не хочу потерять еще и тебя. Если я лишусь вас обоих, я этого не переживу. Он нежно поцеловал мать в щеку.
— Я обязательно вернусь и привезу отца. И слушай свое сердце — ведь если бы отца не было в живых, неужели ты не почувствовала бы этого?
— Ты и это про нас знаешь? — мягко улыбнулась она.
— Я всегда знал, что вас связывают необычные узы.
— Он жив, Майкл. Я чувствую это сердцем. Но, зная его лучше других, я знаю также, что больше всего он волнуется не за себя, а за нас. Я опасаюсь, как бы он не совершил какую-нибудь глупость, которая разозлит его похитителей.
— Ты сообщила о случившемся Эрриан?
— Да, я решила, что твоя сестра должна знать о том, что произошло. Однако я настоятельно просила ее не приезжать, поскольку она только что родила.
— Это не остановит ее, — уверенно произнес Майкл. — Они с Уорриком непременно приедут.
— Да, — согласилась Кэссиди, — скорее всего она приедет.
Майкл подвинул стул и сел возле кровати.
— А теперь поспи, мама, и позволь мне позаботиться о нас обоих.
— Хорошо, — сказала она, утомленно закрывая глаза, — теперь я, пожалуй, отдохну.
Майкл долго не отрывал взгляда от матери. Она до сих пор оставалась самой прекрасной женщиной, какую он когда-либо видел. Время щадило красоту Кэссиди, и на ее лице почти не было морщин, хотя в золотистых волосах блестело серебро. Он чувствовал, как бьется материнское сердце, и знал, что в этот момент она сильно страдает. Он должен сделать все возможное, чтобы найти отца.
После того как мать уснула, Майкл встал и жестом пригласил тетку следовать за ним.
— Теперь, когда Кэссиди увиделась с тобой, она, наверное, проспит целый день. Я никак не могла успокоить ее, пока она не отыскала тебя.
— Не могла бы ты побыть с ней до тех пор, пока я не вернусь?
Леди Мэри взяла Майкла под руку и изучающим взглядом посмотрела в его озабоченное лицо.
— Ну, конечно, мой дорогой мальчик. Ты прав — Эрриан и Уоррик наверняка скоро приедут. Так что можешь отправляться в Египет и быть спокоен — мы все вместе позаботимся о твоей матери.
Тут леди Мэри увидела в лице Майкла нечто, что напомнило ей его отца: глаза стали жесткими, резко очерченный подбородок выражал решимость добиться цели. Как и Рейли, Майклу был неведом страх, и именно это беспокоило его тетушку.
— Не натвори глупостей, Майкл. То, что в своей школе ты лучше всех фехтовал и стрелял из пистолета, не поможет тебе в Египте. Держись подальше от опасностей.
Майкл поцеловал в щеку эту маленькую властную женщину, которую обожал с самого детства. Душа лондонского света, она была умной и немного деспотичной, но вместе с тем умела подчиняться, когда того требовали обстоятельства.
— Я думаю, в ближайшие недели матушке очень понадобится твоя поддержка. Ты сможешь быть сильной ради нее?
— Конечно, смогу. Но я буду с нетерпением ждать приезда твоей сестры с мужем и детьми. Кэссиди станет гораздо легче, если семья будет находиться рядом с ней. Дети Эрриан не позволят ей соскучиться, да и новорожденная наверняка отвлечет ее от горестных мыслей.
Майкл вдруг испытал незнакомое ранее чувство — когда к горлу подступают слезы, и резко отвернулся, чтобы тетушка не заметила его слабости.
— Мне нечего бояться за себя. Я больше тревожусь за отца, — произнес он наконец. — Я изо всех сил убеждал мать в том, что он жив, но мы-то с тобой знаем, что он, возможно… — больше Майклу не удалось выговорить ни слова.
Подойдя ближе, проницательная маленькая женщина заглянула в лицо Майкла и прижалась к его щеке.
— Я знаю, Майкл… Я знаю, каково тебе сейчас.
— Я не должен думать об этом, — ответил юноша, расправляя плечи и словно собираясь с силами. — Для того чтобы помочь отцу, мне понадобится ясная голова.
— Отбрось свои страхи и выполняй то, что велит тебе долг, — ободряюще сказала леди Мэри. — Когда ты отправляешься?
— Я сейчас же велю Уильяму собрать багаж. Через час я выеду в Саутгемптон и сяду на первый же корабль, отплывающий в Египет.
Леди Мэри сжала ему руку.
— Будь крайне осторожен, Майкл. Люди, похитившие твоего отца, опасны. Не делай поспешных, необдуманных шагов. Я буду ждать твоего скорого возвращения — вместе с отцом.
— Не знаю, сколько времени это займет, тетя Мэри, поскольку без отца я не вернусь.
— Ты ведь будешь писать нам и сообщать о том, как продвигаются поиски?
— При каждом удобном случае. Стараясь вернуть самообладание, леди Мэри вымученно улыбнулась.
— Я рассчитываю, что ты непременно будешь на моем весеннем балу, отважный путешественник!
— Я вывернусь для этого наизнанку, — обнял ее Майкл.
Глаза женщины наполнились слезами, но ей все же удалось сохранить на лице спокойное выражение.
— Мне бы не хотелось объяснять всем моим гостям женского пола, почему тебя нет на моем приеме. Так что постарайся не подвести меня.
— Если будет хоть малейшая возможность, мы еще станцуем с тобой на этом балу.
3
Леди Мэллори Стэнхоуп вихрем влетела в гостиную, глаза ее сияли от возбуждения.
— Мама, папа, вы здесь? — Ища родителей, она обвела комнату взглядом, но не увидела никого, кроме своей кузины Фиби, сидевшей у окна на стуле с прямой высокой спинкой. В руке ее было зажато письмо. Спина Мэллори непроизвольно напряглась, восторженное выражение с ее лица будто бы стерли тряпкой.
— Мэллори, воспитанным леди не пристало появляться в комнате подобным образом, — с отсутствующим видом отчеканила Фиби Берд.
Мэллори попыталась заглянуть ей в глаза. Было видно, что мысли Фиби витают где-то далеко, поскольку нотация, прозвучавшая из ее уст, была чисто рефлекторной. Фиби Берд была двоюродной сестрой ее матери, старой девой, и соседи за глаза называли ее «бедной родственницей». Ей было немногим за сорок, но выглядела она гораздо старше. Высокая, похожая на птицу, она постоянно суетилась: то поправляла картину, то вытирала пыль со стола, то натирала перила. Она была строгой и взыскательной, постоянно требуя, чтобы Мэллори вела себя как подобает истинной леди.
Кузина Фиби поселилась в Стонридж-хаусе, когда девочке исполнилось пять лет. Вскоре после этого родители Мэллори отправились в свои бесконечные путешествия, оставив дочь на попечение Фиби. Именно ее руки утирали слезы Мэллори, когда та была еще ребенком, именно Фиби ухаживала за девочкой, когда та болела. Приживалка, которой к тому же платили, она тем не менее стала единственной и настоящей матерью для Мэллори.
— Извините, кузина Фиби. Мне почудился стук кареты во дворе, когда я одевалась. Я и решила посмотреть, не родители ли это — они ведь писали, что приедут именно сегодня.
Фиби ответила не сразу, сначала она взглянула на письмо, зажатое в ее руке. Вот уже десять лет, как Тайлер и Джулия не видели свою дочь. Десять лет равнодушного пренебрежения, которое Фиби изо всех сил пыталась скрыть от их же ребенка… Ну как объяснить молоденькой девушке, что родители не любят ее? По их мнению, коли уж случилось так, что она не родилась мальчиком, она могла и вовсе не появляться на свет.
— Ты ошиблась, — сказала она наконец, — это не родители. Это всего лишь почтальон. Он принес письмо.
Шурша юбками, Мэллори пересекла комнату и опустилась на колени возле кузины, гладя ее тонкую морщинистую руку.
— Что случилось? — с тревогой спросила она. — Что-нибудь с мамой и папой? Какое-то несчастье?
Фиби смотрела на Мэллори, стараясь не показывать свою любовь к ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38