Очень уж он был доволен, когда говорил мне об этом.
— С чего бы ему быть довольным, если женщина, на которой он хочет жениться, несет во чреве мое семя?
— Я вижу, тебе трудно понять, как устроены мозги у таких мерзавцев. Так вот, сначала он мне сказал, что ваш брак с леди Арриан скоро будет расторгнут, он об этом позаботится.
Уоррик досадливо повел плечом.
— Ну и что? Я и без него это знал.
— А потом он сказал еще кое-что и посоветовал тебе размышлять над этим каждую ночь перед сном. Он сказал, что кого бы ни послал Господь леди Арриан — сына или дочь, — ребенок все равно будет у него в руках. Он воспитает его как Макайворса, а если это окажется сын, то он не станет его признавать, а сделает лакеем собственного сына.
— Проклятье! — вскакивая на ноги, взревел вождь Драммондов. — Он не посмеет превратить моего сына в ублюдка.
— Он сказал, что посмеет.
— Не верю, что Арриан согласится на такое! Ребенок не только мой, но и ее. Женщина с натурой гордой и любящей, какой я ее помню, не позволит унизить собственное дитя!
В памяти Мактавиша, внебрачного отпрыска Уоррикова деда, всплыли кое-какие картины из собственной жизни, и глаза его подернулись дымкой печали.
— Можешь не объяснять, я знаю, что такое унижение. Не иметь имени — значит не иметь достоинства в глазах людей.
— Несладко тебе жилось, да, Мактавиш?
— Всяко бывало, сынок. Впрочем, мне грех сетовать: пусть для чужих я был тебе никем, сам я всегда знал, что прихожусь тебе родным дядей. Думаю, что и ты это знал.
— Да, и давно уже собираюсь объявить об этом всему клану.
— Это ни к чему.
— Мактавиш, но ведь мы с тобой оба понимаем, что связаны кровными узами.
— Да, и это для меня важнее людского суда… Так что ты намерен делать, когда у леди Арриан родится малыш?
Уоррик опустил глаза и заметил, что пальцы его предательски дрожат.
— Пока не знаю. До сих пор я как-то не задумывался об отцовстве. Но скажи, — он резко обернулся к Мактавишу, — неужели она так меня ненавидит, что готова мстить даже во вред невинному младенцу?
— Не она, а Йен Макайворс. Все это я услышал от него и от него же узнал, что она носит твоего ребенка.
— Думаю все же, этот ребенок для него, что кость в горле. Нет, я не дам ему распоряжаться судьбой того, в чьих жилах будет течь моя кровь.
— Это не в твоей власти, Уоррик.
— Больше всего мне хочется сейчас вскочить на Тайтуса, помчаться в Давиншем и забрать ее оттуда… но боюсь, что это не лучшее решение.
— Знаю, что ты не привык подолгу раздумывать перед решительным шагом, сынок. Но иногда старые привычки не вредно и сменить, и сдается мне, что сегодня для этого самое время.
— Да, на этот раз придется все взвесить заранее. — Во взгляде Уоррика, прикованном к лицу Мактавиша, появилась твердость. — Я знаю: мне надо учиться терпению, но знаю также, что поворачиваться к врагу спиной я не научусь никогда. Нам с Йеном Макайворсом пора встретиться; для этого накопилось уже достаточно поводов.
— Thig latha choindui fhatbast, — задумчиво произнес Мактавиш старинную гаэльскую пословицу.
— И настанет день черной собаки, — повторил Уоррик по-английски.
— А теперь ступай и обдумай все, что услышал. Я, как видишь, нынче неважный собеседник. Сейчас мне лучше всего пить в одиночестве.
— Я останусь, и мы выпьем вместе.
— Э, нет, сынок, что-что, а пить ты не умеешь. К тому же Хадди потом будет выговаривать мне, что я сбиваю тебя с пути истинного.
Уоррик встал.
— Что ж, Мактавиш, отдыхай. Теперь, пока ребра не срастутся, придется тебе поваляться в постельке.
— Придется, хоть я этого и не люблю.
Уоррик задумчиво поднимался по лестнице, направляясь к себе в комнату. До встречи с Арриан он не сознавал своего одиночества. Теперь же, когда она уехала, в душе его воцарилось ощущение пустоты, которую без нее нельзя уже восполнить.
При мысли о крохотном комочке, живущем во чреве Арриан, он вдруг почувствовал прилив уверенности. Нет, нельзя позволять, чтобы плоть от плоти его навек осталась среди Макайворсов, чтобы его дитя появилось на свет под ненавистным кровом.
Глава 25
Зная, что утренние часы Йен обычно проводит за дедушкиными бумагами, Арриан постучала в дверь кабинета. Беседа предстояла нелегкая: она собиралась сообщить ему, что возвращается в Англию, и в то же время попросить об одолжении.
Из-за двери послышался приглушенный голос хозяина, и Арриан шагнула в кабинет. Йен, как оказалось, не работал, а сидел перед дедушкиным портретом с бокалом вина в руке. При виде Арриан он с довольной улыбкой поднялся на ноги.
— Какой приятный сюрприз! Ты еще ни разу не заходила в мой кабинет.
Подойдя поближе, Арриан тоже взглянула на портрет. Чуть насмешливые глаза молодого Джилла Макайворса, казалось, видели их обоих насквозь.
— Я часто забегала сюда, когда дедушка был жив, — сказала Арриан. — У него в столе всегда лежала для меня коробка с леденцами.
— А вот для меня у него никогда не было леденцов, — мрачно отозвался Йен. — Одни советы да упреки.
— Вероятно, он хотел, чтобы ты осознал ответственность, которая ляжет на тебя после его ухода.
— И ему это вполне удалось. Что бы я ни делал, он всегда бывал недоволен и ни разу в жизни ничем меня не угостил… Ну да ничего, зато теперь все угощения — мои.
Арриан вдруг с пронзительной ясностью увидела маленькие алчные глазки Йена, презрительно кривящийся рот и пожалела, что пришла. Но, коль скоро она уже стояла перед ним, надо было излагать свою просьбу.
— Тебе известно, что мои родные уезжают на этой неделе?
— Да, твой отец сказал мне. — На лице Йена отразилось сожаление. — Наверное, тебе тоже придется уехать — во всяком случае, до окончания траура?
Арриан догадалась, что Йен воспринял ее отъезд гораздо спокойнее, чем она ожидала.
— Да, в сложившихся обстоятельствах мне было бы неприлично оставаться здесь.
— Как я и предвидел, — ухмыльнулся Йен, и Арриан поняла, что он успел уже немало выпить. — Вот кто всегда готов оказать мне услугу и поучить хорошему тону.
«Может, он все-таки решил, что ему не следует на мне жениться? — подумала Арриан. — Хорошо бы так».
— Я, собственно, тоже пришла попросить тебя об услуге, которую можешь оказать только ты. Йен просиял:
— Ты же знаешь, я всегда готов выполнить любую твою просьбу. Итак, чего ты хочешь?
— Я… — Она взглянула ему прямо в глаза. — Я хочу попросить тебя отправить прах леди Гвендолин обратно в Гленкарин.
Если бы не побелевшие от напряжения кулаки Йена, можно было подумать, что просьба Арриан его нимало не тронула.
— Отчего тебя так заботит, где именно будет лежать леди Гвендолин?
— Оттого, что с нею обошлись жестоко и несправедливо, и оттого, что ее останки должны покоиться в фамильном склепе, а не здесь. Ее история кажется мне слишком печальной, а я с детства люблю истории со счастливым концом.
— Мертвым все равно, где они нашли свой вечный покой.
— Но тем, кто их любит, не все равно.
— Значит, ты делаешь это для него. — Йен долго молчал, разглядывая дедушкин портрет, потом обернулся к Арриан. — И кто же, по-твоему, должен везти гроб с телом леди Гвендолин в Гленкарин? Если ты рассчитываешь на Макайворсов, то, уверяю, всех твоих денег не хватит, чтобы убедить хоть одного из них добровольно отправиться во владения Драммондов.
— Если ты согласен, мой брат Майкл берется сопровождать останки.
Он продолжал глядеть на нее, видимо, что-то обдумывая.
— Так ты говоришь, для тебя это очень важно? — Меня взволновала печальная судьба леди Гвендолин. Каждый день я приношу на ее могилу свежие цветы.
Йен молчал. Если они поженятся, а он все еще на это рассчитывал, то ему бы не хотелось иметь в Давиншеме постоянное напоминание об Уоррике Гленкарине, не говоря уже о ежедневном возложении цветов на могилу леди Гвендолин.
К тому же приятно было сознавать, что он единственный, кто может — если, конечно, захочет — выполнить ее желание.
— Что ж, пожалуй, я дам свое согласие, но при одном условии.
— Что за условие?
— Ты отложишь свой отъезд на две недели. Как ты полагаешь, тебе удастся уговорить своего отца еще немного подождать?
— Для этого понадобятся веские причины: отец всей душой стремится в Равенуорт.
— О, за причинами дело не станет! Я снова обратился к королю с жалобой на лорда Уоррика, который осмелился незаконно… ну, скажем, задерживать тебя в своем замке.
— Йен, ты не имеешь на это права! Мой отец сам все уладит по возвращении в Англию.
— Нет, я имею право! И, кроме того, дело уже сделано, и теперь нам с лордом Уорриком осталось только явиться на королевский суд. Не сомневаюсь, что на сей раз суд примет мою сторону.
Арриан была глубоко возмущена: как он мог, не ставя никого в известность, обратиться к королю Уильяму?
— Вряд ли публичное обсуждение этого дела придется по душе моим родителям.
— Никакого публичного обсуждения не будет. Я позабочусь о том, чтобы слушание было закрытым. Будут присутствовать только заинтересованные стороны. Ты должна подтвердить, что лорд Уоррик удерживал тебя в Айронуорте против твоей воли, — больше от тебя ничего не требуется. Это поможет окончательно решить его участь. Разумеется, слушание состоится и в том случае, если ты к тому времени уже уедешь в Англию. Просто я подумал, что тебе будет небезынтересно узнать исход дела.
От негодования Арриан едва могла говорить. Он, кажется, искренне полагает, что она будет давать показания против отца собственного ребенка?
— Когда состоится суд?
— Как раз сегодня я получил письмо от королевского полномочного представителя, в котором говорится, что слушание пройдет в Эдинбурге через две недели. Семейство Винтер известно всем — видимо, поэтому дело было представлено вниманию короля немедленно.
— Неужели эта ваша вражда так и будет продолжаться вечно, переходя из поколения в поколение?
— Напротив, я надеюсь, что она очень скоро завершится. Так как, берешься ты переговорить со своим отцом?
Остатки ее былого уважения к Йену окончательно улетучились.
— Да, я поговорю с ним.
Он взял ее руку, на которой еще не так давно красовалось кольцо Макайворсов.
— Я не буду счастлив по-настоящему, пока мое кольцо не вернется на этот прелестный пальчик. Она не без труда высвободила руку.
— Странное желание, учитывая, что я ношу под сердцем чужого ребенка.
— Я воспитаю его как своего собственного, — отводя глаза, сказал он. — Никто даже не узнает, что я не его родной отец.
Однако Арриан еще слишком хорошо помнила, как он уговаривал ее избавиться от беременности.
— Но мы с тобой всегда будем это знать, Йен.
Майкл и Арриан стояли возле кареты, обтянутой черным крепом. Все было готово к тому, чтобы дочь гор отправилась в дальний и на сей раз самый последний путь.
— Майкл, пожалуйста, попробуй убедить лорда Уоррика, что возвращение праха его сестры на родину должно стать концом их бесконечной вражды.
Майкл окинул сестру задумчивым взглядом.
— Я хоть и младше тебя, но все же знаю тебя достаточно хорошо, и я вижу, что ты очень уж взволнована. Что с тобой, сестренка?
Заложив за ухо выбившуюся золотистую прядь, Арриан подняла на него глаза.
— Знаешь, Майкл, я просто не могу больше находиться здесь. Здесь кругом, куда ни глянешь, одна только ненависть и скорбь. Я жду не дождусь, когда мы, наконец, вернемся в Равенуорт, — и тогда, клянусь, я уже ни за что не уеду из дома.
— Это хорошо, вот только будешь ли ты от этого счастлива?
— Почему ты спрашиваешь?
— Скажи, ты его любишь?
Арриан сделала вид, что не поняла брата.
— Раньше я думала, что люблю, но теперь поняла, что моя прежняя влюбленность в Йена — не более чем блажь наивной девочки.
— Арриан, ты прекрасно понимаешь, что я говорю не об Йене, а о том, другом.
— Ах, Майкл, я уже перестала понимать, что такое любовь. Но одно я знаю точно: я не хочу, чтобы лорд Уоррик страдал.
Чмокнув ее в щеку, Майкл поставил ногу в стремя и вскочил на лошадь, уже гарцующую от нетерпения. По его знаку карета медленно двинулась в путь.
— Не отчаивайся, сестренка! Кто знает, как все обернется.
— Пусть земля вам будет пухом, леди Гвендолин! — смахивая слезу, прошептала Арриан.
Рейли Винтер, нахмурясь, смотрел на жену.
— Я желаю знать, что здесь происходит. Черт побери, Кэссиди, почему мы без конца откладываем отъезд? Мне не нравится ни этот дом, ни, тем более, его хозяин. Если бы не неожиданная кончина твоего дедушки, Йен Макайворс был бы уже мужем нашей дочери — при мысли об этом меня просто в дрожь бросает!
— Ну, не кипятись так, Рейли. Арриан скоро едет домой вместе с нами — чего еще ты хочешь?
— Я хочу знать, какие такие тайны кроются в твоей милой головке. Кэссиди, ты рассказала мне не все о нашей дочери!
— Умоляю тебя, Рейли, поговорим об этом позже.
— Боже, как долго я не видел тебя. — Говоря это, он оттянул присобранный ворот ее ночной рубахи, и на какое-то время тревожные мысли покинули его.
— Я тоже очень соскучилась по тебе. Без тебя всегда все идет вкривь и вкось.
Он вытащил заколки из ее волос.
— Не понимаю, почему ты помешала мне поехать в Гленкарин и немедленно расправиться с лордом Уорриком? Все равно ему осталось недолго: я прикончу его, и никто — слышишь, Кэссиди, — никто мне не помешает!
Она нежно обняла его.
— Все совсем не так, как кажется на первый взгляд, Рейли.
— А как же тогда? И почему мой сын поехал отвозить в Гленкарин чей-то гроб? И когда, черт побери, мы все разучились понимать друг друга?
Кэссиди обхватила ладонями его лицо.
— Я уже говорила тебе, Рейли: ты еще не все знаешь. Поверь мне, все это ужасно сложно…
— Так растолкуй мне! — перебил он, усаживаясь в кресло и досадливо разворачиваясь к ней. — Время у нас есть, я охотно тебя выслушаю и постараюсь понять.
Кэссиди опустилась на колени возле его ног, и ее широкая розовато-кремовая рубаха мягкими складками легла на пол. Как ни готовила она себя к этому моменту, все же слова застревали у нее в горле, и ей удалось выговорить их только со второго раза.
— Рейли… Рейли, Арриан ждет ребенка от лорда Уоррика.
За несколько коротких секунд на красивом лице Рейли Винтера отразились гнев, недоумение и глубокая печаль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40