Огня внутри не было, и ей пришлось ждать, пока глаза привыкнут к темноте.
Лунный свет из окна помог ей отыскать дорогу к лошадиным стойлам. Арриан шла, внимательно всматриваясь, и уже за второй перегородкой увидела то, что искала: перед нею стоял превосходный породистый жеребец, с виду способный выдержать самое утомительное путешествие.
Разыскав в темноте седло, она набросила его на спину лошади. Седло было мужское, но это не имело значения. Арриан подтянула подпругу и вывела жеребца из конюшни. Ее расчеты на темноту пока не оправдывались: двор был залит лунным светом, а темные облака все так же висели над горизонтом.
Арриан решительно поставила ногу в стремя, вскочила в седло и тронула поводья. Сначала она ехала шагом, но, как только дорога перевалила через вершину холма, всадница ударила пятками в лошадиные бока и порадовалась своему выбору: скакун рванулся вперед и побежал размашисто и легко, все дальше унося ее от зловещего замка.
На вершине следующего холма Арриан натянула поводья и оглянулась. Картина, открывшаяся ее взору, поражала великолепием и покоем. Над просторами снежных холмов высился серый замок Айронуорт, позади его колыхались волны Северного моря, а белизна сверкающего под луной снега придавала всему пейзажу ощущение призрачности и неправдоподобия.
На минуту Арриан овладели сомнения: что делать? Скакать ли дальше за помощью? Или, быть может, лучше вернуться к лорду Уоррику и оставаться подле больной тетушки? Но выбор ее уже совершился, пути назад не было, и она повернула лошадь на юг. Ледяной ветер обжигал ее щеки и трепал полы плаща. «Только бы не сбиться с пути, — твердила она про себя. — И только бы лорд Уоррик не выслал погоню!..»
Войдя в столовую, миссис Хаддингтон водрузила на стол поднос с кушаньями и молча встала рядом.
Уоррику достаточно было взглянуть на старую экономку, чтобы убедиться, что она не в духе.
— Ну же, Хадди, выкладывай, что там у тебя на уме. Я же знаю, мне не удастся спокойно позавтракать, пока ты не выскажешь мне все, чем недовольна.
— Что ж, и выскажу, коли сами спрашиваете. Так вот, милорд, эта ваша завтрашняя свадьба с англичанкой мне, ох, как не нравится! Говорю вам это без обиняков, милорд, потому что знаю вас с пеленок.
— Ну а если я тебе открою, что эта англичанка — внучка вождя Макайворсов? Что ты на это скажешь?
— Скажу, что тогда, милорд, вам и вовсе не след на ней жениться. Всяк знает, что у Макайворсов порченая кровь, потому что они в родстве с самим лукавым.
Уоррик усмехнулся:
— Кто это «всяк», Хадди?
— Да спросите любого в нашей округе.
— А вот Макайворсы, я слышал, думают то же самое о Драммондах.
— Не было еще такого, чтобы Макайворс победил Драммонда в честном бою, потому что они знать не знают, что такое честь. — Миссис Хаддингтон подхватила с серебряного подноса тарелку и со стуком поставила ее перед хозяином. — Милорд, вам и так счастья Господь не послал, а коли не пошлет и хорошей жены, так я, старая, и помереть не смогу спокойно.
Уоррик задумчиво смотрел, как она наливает ему горячий чай.
— Сдается мне, Хадди, что это твое счастье обманчиво, как сон. Да и что вообще оно такое, счастье? Руками его не пощупаешь и глазами не разглядишь. Зато если я отниму счастье у Йена Макайворса — кто знает, может, в этом я найду свое утешение? Видишь ли, Хадди, эта англичанка как раз предназначалась ему в жены.
— Боже правый! — Экономка побледнела. — Отпустили бы вы ее поскорее от греха подальше! Пусть себе едет своей дорогой.
— Нет, Хадди! Я женюсь на ней. Не успела миссис Хаддингтон ответить, как в дверях возник Тэм, явно обеспокоенный.
— Милорд, ночью кто-то пробрался в конюшню и увел Тайтуса.
Уоррик вскочил из-за стола.
— Что? Может, он сам вырвался?
— Да нет, не мог же он потом сам закрыть за собой стойло.
— Как это произошло?
Юный конюх растерянно развел руками.
— Не знаю, милорд. Я же сплю над самой конюшней… Был бы шум, думаю, я бы услышал.
Уоррик поспешил во двор, Тэм едва поспевал за ним.
— Остались какие-нибудь следы?
— Следы если и были, милорд, так их уже занесло. Вон ведь какая метель разыгралась под утро.
В конюшне Уоррик обнаружил, что вместе с Тайтусом пропало и его седло. Он нагнулся, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь на земле, и вскоре обнаружил в грязи свежие отпечатки чьих-то маленьких сапог.
— Вижу, наш конокрад был либр совсем еще юнец, либо… — Прищурясь, он потрогал след пальцем. — Либо женщина!
В следующую минуту Уоррик уже спешил домой. Взбежав вверх по лестнице, он распахнул дверь комнаты Гвендолин и увидел нетронутую постель. Почти бегом он бросился в комнату леди Мэри.
Он постучал в дверь и, не дождавшись ответа, вошел. Леди Мэри, судя по всему, ждала его. На ее губах играла весьма довольная усмешка.
— Да, лорд Уоррик, моя племянница решилась бежать. Она прекрасная наездница, и вам не удастся ее догнать. Наконец-то она вырвалась из этого постыдного плена!
— Боже правый, да вы хоть понимаете, что она натворила? Снег валит сильнее, чем в ночь, когда опрокинулась ваша карета… Она же собьется с дороги и замерзнет насмерть!
По бледным щекам леди Мэри покатились слезы.
— Вы не оставили ей выбора.
— Миледи, я не сделал бы с вашей племянницей ничего дурного. Теперь же, если ее немедленно не отыскать, она погибнет!
Леди Мэри всматривалась в его глаза, но видела в них лишь искреннюю тревогу.
— Милорд, это ваши невозможные притязания виноваты в том, что ей пришлось спасаться бегством!
— Да, но со мной она была бы жива, а не замерзала бы сейчас в каком-нибудь сугробе.
Леди Мэри с мольбой протянула к нему руки:
— Найдите ее, милорд! Я виновата в том, что она оказалась здесь, вдали от своих близких. Если она умрет у меня на руках, я этого не перенесу.
Уоррику стало жаль несчастную женщину. Было видно, что она не находит себе места от отчаяния, потому что любит свою племянницу всей душой.
— Я сделаю все, что смогу. Вам известно, в какую сторону она собиралась направиться, миледи? Леди Мэри колебалась не более мгновения.
— В сторону Абердина.
Провожая лорда Уоррика глазами, она с ужасом представила, как она сообщит Кэссиди и Рейли о смерти их любимой дочери. Увы, все ее благие намерения вот-вот могли закончиться более чем плачевно.
Вой ветра казался гласом обезумевшей природы. Арриан еще пыталась бороться, но ни уговоры, ни понукания уже не могли заставить несчастное животное сдвинуться с места.
Спрыгнув в глубокий снег, Арриан уткнулась лицом в лошадиную шею и заплакала слезами бессилия. Дороги не было, и теперь их обоих ждала неминуемая гибель.
Она завела жеребца за обломок скалы, чтобы хоть немного защититься от ветра. Стараясь не замечать холода, пронизывающего до костей, она не переставая оглаживала и успокаивала великолепного скакуна — сообщника ее дерзкого побега.
Начавшаяся под утро метель неистовствовала все сильнее. В сплошной снежной круговерти невозможно было определить, с какой стороны юг, указанный тетушкой Мэри как путь к спасению.
В отчаянии Арриан прижалась к усталому животному, пытаясь одновременно согреться и согреть его своим последним теплом. Однако ноги ее уже деревенели от холода, и вскоре она опустилась прямо в сугроб.
Сил не осталось даже для того, чтобы сетовать на судьбу. «Мама, отец, Майкл, прощайте, мы не увидимся более!..» — слабо вскрикнула она, но голос ее утонул в вое ветра. Увы, ей так и не довелось изведать счастья семейной жизни с Йеном, нарожать ему детей и состариться вместе с ним…
Непослушными пальцами она кое-как натянула на голову капор и плотнее завернулась в плащ. Что ж, стало быть, такова ее участь — умереть на чужой недоброй земле.
Жеребец, по-видимому, гораздо больше страдал от усталости, чем от холода. Арриан слышала от тетушки, что на севере у всех животных шерсть гуще, и поэтому они лучше переносят суровый климат.
«Я просто устала, — равнодушно думала она. — Вот отдохну немного — и дальше в путь. Метель кончится, и тогда я наконец отыщу дорогу на Абердин…»
Арриан открыла глаза и огляделась. Снег валил не переставая, и невозможно было определить, долго ли она спала. Медленно поднявшись на ноги и обнаружив, что лошадь убежала, девушка застонала и прислонилась лбом к заледеневшему обломку скалы. Надвигалась ночь, спасения не было. Ноги уже начали отниматься — она почти не чувствовала их под собой.
С каждой минутой Арриан все яснее понимала, что замерзает. Веки ее смежились, и сон — на сей раз, очевидно, вечный сон — начал окутывать ее своей пеленой. Жизнь неумолимо ускользала от нее, но ей уже было все равно. Хотелось только поскорее погрузиться в этот сладостный покой, чтобы не чувствовать боли…
Придерживая за поводья Уоррикову лошадь, Мактавиш издал зычный крик.
— Э-ге-гей!..
Голос его смешался с воем ветра.
— Бесполезно. В такую метель нам ее не найти. Ее, поди, и в живых уже нет — разве что кто-то подобрал ее на дороге.
Уоррик вырвал у Мактавиша поводья.
— Нет! Я буду ее искать. Она оказалась одна в горах по моей вине, и я найду ее.
Они продолжали медленно двигаться против ветра: впереди Уоррик и Мактавиш, за ними, чуть поодаль, Тэм. К концу дня ветер стих, и снегопад прекратился, но Уоррик уже начал осознавать тщетность дальнейших поисков. Девушка наверняка уже замерзла, да и кто бы мог выжить в одиночку в такую метель, тем более без привычки к здешнему суровому климату?
Первым Тайтуса, с трудом ковылявшего в сторону Айронуорта, заметил Тэм. Уоррик пришпорил лошадь и вскоре поймал своего любимца за поводья. При виде плачевного состояния, в каком находился его лучший скакун, он лишь молча стиснул зубы.
— Тэм, отведи его на конюшню, а мы с Мактавишем поедем дальше. Следы Тайтуса, если их еще не замело, выведут нас куда надо.
Арриан очнулась оттого, что чьи-то руки тянули ее наверх, понуждая встать из слепяще-белой постели. Ей совсем этого не хотелось. Там, где она витала сейчас, холод уже не беспокоил ее.
— Оставьте меня, — слабо отмахиваясь от незваного избавителя, бормотала она, но те же сильные руки уже подхватили ее и закутали в шубу. Потом ее подняли в седло — или то было лишь продолжение сна?..
До нее доносились чьи-то приглушенные голоса, но они не занимали ее. Ей хотелось одного: спать, спать…
— Мактавиш, поезжай в замок и сообщи леди Мэри, что ее племянница нашлась. Пока что придется отвезти ее в охотничий домик: вряд ли она в таком состоянии выдержит дорогу до Айронуорта. Передай ее тете, пусть не волнуется. Завтра, когда девице будет немного получше, я доставлю ее в замок.
Радуясь неожиданному теплу, Арриан заворочалась и прильнула к его жесткой груди. На секунду она приоткрыла глаза и с ужасом увидела над собою лицо лорда Уоррика.
— Не бойтесь, миледи, опасность уже миновала, — шепнул он ей в самое ухо и, крепче прижимая ее к себе, направил лошадь на знакомую тропу между холмами.
Он спешил поскорее попасть в охотничий домик, однако лошадь часто оступалась на скользком склоне, и ему то и дело приходилось ее придерживать.
Прижимая к себе обессиленное девичье тело, он терзался невыносимыми муками раскаяния. Это из-за него ей пришлось спасаться бегством: он сразу же потребовал от нее слишком многого, и она испугалась.
Из-за облака выглянула луна, и заснеженные холмы тотчас преобразились в ее свете. Уоррик взглянул на спящую девушку. Она была прелестна и беспомощна, и странное томление, непонятное и непрошеное, шевельнулось в его груди.
Различив в темноте контуры охотничьего домика, он пустил лошадь вскачь. Девушка слишком долго находилась на холоде и ветру, надо было поскорее доставить ее в тепло.
Впрочем, она была так слаба, что помощь уже могла оказаться запоздалой.
Глава 8
Уоррик уложил девушку на кровать и накрыл несколькими одеялами, потом развел в очаге огонь, вскипятил немного воды и заварил чай. Размешав в кружке сахар, он подошел к кровати и приподнял голову Арриан.
— Вот, выпейте. Это поможет вам согреться.
Арриан машинально оттолкнула кружку, но он продолжал настаивать, и она решила отпить глоток, чтобы ее поскорее оставили в покое и не мешали спать.
Горячий чай пришелся ей по вкусу, и она отпила еще немного. Но когда ее ресницы затрепетали и глаза открылись, над нею снова замаячило опостылое лицо лорда Уоррика.
— О нет! — простонала она. — Зачем вы здесь? Я должна бежать от вас. Оставьте меня!
— Пока не могу, миледи. Сперва я должен убедиться, что у вас нет обморожений. К тому же вы совсем замерзли, и мне придется постепенно вас отогревать.
Он откинул одеяла и вытащил из-под нее влажный плащ.
— Что вы делаете? — забеспокоилась она. — Нет!
— Я делаю то, что для вас теперь важнее всего. Вы чуть не погибли от холода, и сейчас я должен снять с вас намокшую одежду.
Он стянул через голову ее шерстяное платье и раздел ее до нижнего белья. У нее не было сил сопротивляться, когда же она пыталась что-то сказать, он коротко приказывал ей лежать тихо.
Наконец Арриан решила, что все равно ей с ним не сладить, и подчинилась его уверенным рукам.
С невозмутимостью бывалого горца Уоррик обернул ее руки и ноги теплыми полотенцами. Заметив иссиня-черные кровоподтеки на ее спине и плечах, он на мгновение застыл. Значит, она тоже сильно ударилась во время дорожного происшествия? Почему же тогда она не сообщила доктору Эдмондсону о своих ушибах?
Наконец, сочтя, что влажные компрессы больше не нужны, он обернул ее мягким шерстяным одеялом, отнес поближе к очагу и сел у огня, держа ее на коленях.
Арриан, которой снилось, что ей тепло и хорошо, придвинулась к нему ближе, уютнее устраиваясь у него на руках.
— Йен, — прошептала она. — Йен.
При звуке ненавистного имени Уоррик затрепетал от отвращения. Что ж, значит, именно эта девушка вернее всех людей на земле поможет ему нанести удар по врагу.
Арриан давно уже уснула, а он все сидел, держа ее на коленях, и смотрел в огонь. Случись что, ее смерть легла бы на его душу вечным грузом. Странно, что она ни разу не пожаловалась на свои ушибы, думал он. Оказывается, не все женщины любят, когда с ними носятся, как с фарфоровыми куклами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40