Под глазами ее после бессонной ночи появились темные полукружия, а скулы казались туго обтянутыми кожей. Прядь темных волос выбилась из локона на шее и волной упала на плечо. Бог знает, что она подумала о том, как выглядит он.
В девять часов утра хозяин салуна разбудил Сэма после недолгого часового сна, который сморил его внезапно. Он проспал этот час, упав на стол для покера, крытый сукном. Завтрак не слишком помог ему. На сердце у него скребло, голова болела так сильно, что боль стучала в виски и в лоб, а глаза налились кровью. Он разыскал парикмахерскую и заплатил за бритье и стрижку, но это лишь слегка скрасило его вид. Его куртка и штаны были мятыми, пахли дымом и виски. Он был сам не свой.
– Славный денек, – сказала Энджи, нарушая неловкое молчание. Она говорила с ним, отвернувшись и глядя в окно. – Не слишком жарко и не особенно холодно. – Неужели это все, о чем они могли поговорить? О погоде?
– Почему ты все время одергиваешь юбку?
Она бросила на него быстрый взгляд, потом опустила глаза на свои колени.
– Она слишком коротка, и видны чулки.
Это было правдой. Он мог видеть носки ее маленьких ботинок и с полдюйма светлых чулок. Это зрелище привело его в ярость. Энджи приехала сюда с таким количеством багажа, в том числе и одежды, что можно было бы открыть небольшую лавку. После шести месяцев жизни с Сэмом Холландом она уезжала в плохо подогнанной чужой одежде и всего лишь с маленьким чемоданчиком. Его горло сжала судорога отвращения к себе. Если он еще нуждался в доказательствах, что без него ей будет намного лучше, то достаточно посмотреть на эти чулки, на дюйм видные из-под юбки.
Поездка на вокзал казалась бесконечной. Он провел рукой по подбородку.
– Прошу меня простить за опоздание.
Энджи поправляла перчатки и смотрела куда угодно, только не на него.
– Мне следует что-то сказать об этих нескольких месяцах, что я прожила с тобой и твоими дочерьми. – Она вдруг зарделась, потом махнула рукой. – Не важно. Забудь. Не об этом речь.
Он подумал, что и он должен что-нибудь сказать, но все казалось неуместным.
Она набрала в грудь воздуха и посмотрела ему в глаза:
– Я не сержусь на тебя, давно уже не сержусь. То, что случилось десять лет назад, в такой же степени моя вина, как твоя. Моя вина даже больше.
– Это не так, Энджи. Я кругом виноват. Мне не следовало выпускать тебя из комнаты. И если бы я умел настоять на своем… – Он покачал головой. – Черт возьми, сейчас это уже не имеет значения.
– Я понимаю, почему в твоей жизни появилась Лора, понимаю, почему ты сделал то, что сделал. И я рада, Сэм, что у тебя есть эти девочки. Они чудесные.
Теперь до Сэма дошло, почему Энджи не хочет прощаться с Люси и Дейзи. В ее тоне звучала окончательность разлуки, и сердце Сэма сжалось от тоски. Он не мог этого вынести и возблагодарил Господа, когда коляска наконец остановилась среди сутолоки и неразберихи, царивших возле вокзала.
Сэм помог ей выйти из экипажа, расплатился с кебменом и подхватил ее чемодан. Но она отказалась от его помощи.
– Тебе незачем провожать меня и ждать, пока поезд тронется.
– Не глупи, – огрызнулся он.
В желудке у него творилось черт знает что, в голове гудело. Внутри он ощущал пустоту и злился на весь мир.
– Твой поезд уходит через двадцать минут. Я могу уделить тебе эти двадцать минут и выглядеть джентльменом?
– Ну, не стоит так лезть из кожи вон ради меня, – ответила Энджи резко, и в голосе ее прозвучало такое же раздражение, как и у него.
Подхватив свою слишком короткую юбку, она пошла впереди, продираясь сквозь толпу со столь знакомым ему видом, будто в ней была заключена шипучая смесь. Сэму не оставалось ничего, кроме как следовать за ней.
Когда они добрались до платформы, кондуктор принял у Энджи билет, улыбнулся и отдал ей честь, коснувшись форменной фуражки.
– Есть еще несколько минут до последнего звонка.
– Я предпочитаю сесть в поезд прямо сейчас, – сказала Энджи смущенно.
Если она хотела расстаться с ним таким образом, пусть так и будет. Попрощаться теперь лучше, чем стоять еще пять несчастных минут молча, потому что сказать больше нечего.
Она повернулась к нему, глядя на него сощуренными глазами:
– Хочешь получить назад свое кольцо?
– Что?
– Не знаю, каковы правила, но, думаю, мужчине следует получить назад свое кольцо.
– Ради Бога, Энджи. – Сэм вытаращился на нее. – Нет. Мне не нужно это кольцо. Продай его. Выброси в озеро Мичиган. Мне все равно. Только не сообщай мне, что ты с ним сделала.
– Ну ладно. – Она с трудом глотнула и протянула ему руку: – Прощай, Сэм. Желаю тебе счастливого будущего, здоровья и процветания.
Он пожал ей руку:
– Надеюсь, ты обретешь жизнь, на которую рассчитывала. Де Грут сделает тебя счастливой.
На ее губах появилась едва заметная улыбка, но глаз она не коснулась.
– Питер позвонил мне тогда, чтобы спросить, вполне ли я уверена, что не хочу выходить за него. Я ответила, что вполне уверена.
Его рука сжала ее руку крепче. На мгновение дыхание его остановилось. Потом Сэм осознал, что ничего не изменилось. Если это будет не Де Грут, то появится кто-нибудь еще. Такая прелестная женщина, как Энджи, не останется незамеченной богатыми и процветающими искателями ее руки.
Энджи подскочила, а Сэм дернулся, когда раздались свисток поезда и шипение пара у них за спиной.
Энджи вынула платок из своего дурацкого маленького ридикюля и промокнула глаза.
– Это от пара, – объяснила она, сморкаясь. – Я… скажи девочкам, что я люблю их!
Она повернулась и ринулась к кондуктору, чтобы он помог ей взобраться по ступенькам в вагон.
Сэм подал ее чемодан кондуктору, а потом, ощущая внутри смерть, двинулся назад по платформе и, дойдя до здания вокзала, прислонился к стене.
Итак, это случилось. Его жизнь потеряла смысл. Он бесстрастно смотрел на суету и толкотню последней минуты перед отходом поезда, слышал скрежет металла, вглядывался в клубящиеся облака горячего пара.
Энджи намеренно выбрала место по ходу поезда, чтобы не поддаться искушению выглянуть из окна и увидеть Сэма, наблюдающего за ее отъездом, как он и обещал ей. К тому же она не хотела, чтобы он видел ее слезы.
Черт бы его побрал! Будь проклята его гордость! Он держал ее в своих объятиях и занимался с ней любовью. Конечно, она не была ему безразлична, ну хоть немного. Как он мог отпустить ее? Снова. Как он мог это сделать? Как он мог опять так больно уязвить ее?
О, постойте! Она сделала резкое движение головой и опустила платок на колени. Но ведь и она повторяла прежнюю ошибку. Тогда в Чикаго она ушла в свою комнату. Вместо того чтобы остаться рядом со своим мужем, как поклялась сделать, она ушла. И теперь уходила вновь.
Сэм смотрел на проплывающие мимо вагоны, отчаянно надеясь хоть на мгновение увидеть ее лицо в окне. Как будто страницы календаря зашуршали, отсчитывая время на десять лет назад. Тогда он так больно уязвил ее.
Он резко выпрямился. Сукин сын! Черт бы его побрал! Он ведь делал то же самое! Он позволил ей уйти, не попытавшись ее остановить. Он решил, что она не хочет его, решил за нее, что она не хотела того, что он мог ей предложить. И снова ему не пришло даже в голову спросить ее, чего хочет она. Он опять не постоял за себя.
Он должен догнать, удержать ее. Нет, он не мог сделать этого до тех пор, пока Дейзи не придет в себя настолько, чтобы понять, почему он должен ехать в Чикаго. Он не сможет оставить Дейзи в больнице одну. Черт бы его побрал! Проклятие!
Обезумев, Сэм смотрел на проносящийся мимо служебный вагон и прикидывал, сможет ли он добежать до него достаточно быстро, чтобы вскочить на подножку.
И тут его взгляд уловил какое-то движение, и он увидел ее. Она стояла по ту сторону путей, он видел белые чулки, на полдюйма выглядывающие из-под юбки, а на лице ее было знакомое ему выражение гнева, будто внутри у нее все кипело, и этот гнев был готов прорваться наружу. Выражение, которое он так любил. Ему показалось, что сейчас его колени подогнутся, когда спрыгнул с платформы и побежал к ней.
Они встретились на середине пути, и Энджи ткнула его пальцем в грудь.
– Я вне себя от злости! Я так на тебя зла, что готова плюнуть! Я нужна Дейзи. Ей предстоит тяжелое время, пока она будет маяться в этом гипсе. И кто будет заботиться о Люси, когда она вернется домой? – Она снова ткнула его в грудь. – И тебе я нужна! Если ты собираешься начать в Денвере новое дело, тебе будет нужен кто-нибудь, чтобы вести твои бухгалтерские книги и распределять деньги. Тебе надо будет выбрать дом, потому что вы, мужчины, ничего в этом не смыслите. – Она подалась вперед и смотрела на него зло прищуренными черными глазами, из которых, казалось, летели искры. – Сейчас неподходящее время для развода, когда твои дочери нуждаются во мне. Поговорим о разводе, когда Дейзи поправится и девочки освоятся после переезда в Денвер.
– О Господи! Я люблю тебя! И ты мне нужна! Я люблю тебя, люблю, люблю.
Ошалев от радости, он поднял и закружил ее, позволяя зевакам в полной мере оценить ее нижние юбки и белые чулки. Когда он поставил ее на платформу, то не выпустил из объятий. Напротив, он сжал ее и целовал до тех пор, пока публика, находившаяся на платформе, не разразилась аплодисментами.
– Послушай меня. Я не могу тебе дать и частицы того, чего ты заслуживаешь, но клянусь, что я буду стараться.
– О, Сэм, ты редкостный идиот! Мне ничего не надо, кроме тебя и девочек. – Она взяла его за уши и яростно поцеловала. – Моя жизнь началась, когда я поселилась с вами троими: Разве ты этого не заметил? – Ее руки взлетели и коснулись его лица, груди и губ. – Я люблю тебя. Неужели ты не знаешь? Я всегда тебя любила! Всегда, всегда!
Он запрокинул голову и закричал во всю глотку:
– Она меня любит!
Зардевшаяся Энджи робко оглядывалась на улыбающихся людей на платформе. Подавшись вперед, она зашептала ему на ухо, прикрыв его ладонями, как чашечкой:
– Я знаю, где этот номер в отеле, в котором мы будем чувствовать себя в полном уединении целых две недели!
И тотчас же его тело ответило, и он улыбнулся, глядя в ее сияющие глаза. Он любил ее в эту минуту так сильно, что эта любовь болью отдавалась в груди. И вдруг будущее показалось ему светлым и многообещающим, и теперь он подумал, что все возможно. Разве может быть иначе, если она будет рядом?
Сграбастав ее в объятия, он понес ее к ступенькам, ведущим вниз с платформы, мимо здания вокзала к кебу. Он предложил кебмену премию, если тот доставит их в отель в рекордно короткое время.
В кебе он целовал ее до тех пор, пока оба они не начали дышать тяжело и прерывисто и их обоих не начала бить дрожь, настолько они нуждались друг в друге.
– Что касается развода, – сказал Сэм, почти касаясь губами ее губ, – думаю, мы отложим это до тех пор, пока я не встану на ноги.
«Как 6ы не так, – думал он, – разве я когда-нибудь отпущу тебя?»
Энджи прикусила его губу, приведя его этим в полное неистовство. Лицо ее было мокрым от счастливых слез.
– По правде говоря, я думала отложить разговор о разводе до тех пор, пока девочки не закончат школу и не заживут своей жизнью.
Смеясь, Сэм привлек ее к себе на колени и принялся снова целовать, будто не мог насытиться ее близостью. Ему хотелось, чтобы у кеба выросли крылья.
Где-то глубоко внутри оттаял лед, который Сэм носил в себе десять лет. Он готов был положить к ее ногам весь мир. Если рядом с ним будет Энджи, он непременно добьется успеха. В этом нет сомнений. Он добьется такого успеха, о каком ни один из них не смел мечтать.
Но при этом Сэм сознавал, что никогда он не станет богаче, чем в эту минуту.
Глава 22
– Миссис Холланд, обед готов.
Энджи смотрела с улыбкой на своих гостей, смеявшихся и болтавших на террасе, потом перевела взгляд на молодых людей, гонявших крокетные шары на просторном газоне.
– Подождем еще минут тридцать, Паркер.
Винни, конечно, не одобрит, что коктейль растянулся так надолго, но ей известно, что Энджи никогда строго не придерживалась этикета. Ямочки на щеках Энджи проступили отчетливее, когда она перехватила взгляд Винни, указывавший ей на часы.
Они перевезли Винни в Денвер год назад и устроили ее на расстоянии квартала. Но после смерти Герба с Винни сошел весь крахмал, если можно так выразиться. Сегодня она выглядела хрупкой, и плечи ее опустились, и Энджи заметила, что на террасе она выбирает солнечные места, хотя погода в Денвере этой весной стояла на редкость теплая.
К ней бодро направилась Молли, держа блюдо с закусками, наваленными горой.
– Знаешь, что мне больше всего нравится в богатстве? Что не надо стряпать. О чем ты задумалась? У тебя такой загадочный вид.
– Я пытаюсь вспомнить, сколько лет исполнится Винни в ее следующий день рождения – семьдесят пять или семьдесят шесть?
Молли дотронулась до рукава нового шифонового платья Энджи.
– Винни переживет нас всех.
– Меня это не удивило бы, – ответила Энджи с улыбкой. – Ты видела наших мужей?
Она бы не отказалась от бокала шампанского, потому что не любила коктейли. Но шампанское не подадут до обеда, когда начнут произносить тосты.
– Я думаю, они в библиотеке, обсуждают дела. Ты ведь знаешь, как это бывает, когда в город наезжает Маркус Эпплби.
Сэм, Кен и Маркус будут говорить о приисках и процентах, позволивших им всем разбогатеть, и о других вещах, умноживших их доходы и сделавших их богатыми по-настоящему.
Энджи и Молли подошли к каменной балюстраде, чтобы посмотреть на партию в крокет. Из больших мраморных ваз, купленных в прошлом году Энджи и Сэмом в Греции, струился запах весенних цветов.
– Ты представляла двадцать лет назад, что мы все будем жить в больших домах с кучей прислуги?
Она улыбнулась Молли, теперь носившей короткие юбки и пристрастившейся к розовым сигаретам, которые она вставляла в длинный мундштук. Коротко подстриженные волосы Молли, теперь уже совсем серебряные, как ни удивительно, вполне соответствовали нынешней моде. Энджи пока еще не подстригла свои, но обдумывала такой вариант.
– Ты иногда вспоминаешь о давних днях в Уиллоу-Крик?
– Чаще, чем хотела бы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42