Она не любила Джэрина Уэйверли, не любила Джозефа Бойда и никогда не полюбит Хораса Эйбла. Она могла отдать свое сердце мужчине только один раз и навсегда.
И когда Перрин увидела вдруг Коуди, направлявшегося к ней, увидела его лицо, освещенное скупыми лучами заходящего солнца, она поняла, что выбор сделан. Вот мужчина, образ которого врезался в ее сердце. Этого мужчину она будет искать в каждом темноволосом незнакомце, в каждом проницательном взгляде прищуренных глаз. Она будет слышать его смех до последнего своего вздоха. Любовь к нему станет тайной трагедией всей ее жизни.
И любовь к нему станет самым искренним ее раскаянием, потому что тот новый человек, которым стала Перрин во время этого путешествия, не пойдет на сделку с собственной совестью. Больше никогда!
— Гек сейчас чинит ось вашего фургона. Застывшая лава крайне вредна для копыт мулов, но Майлз считает… — Коуди замолчал, когда увидел ее лицо. — Когда ты на меня так смотришь… — Отвернувшись от нее, он выругался и взглянул на фургоны. — Господи Иисусе, Перрин! Что же, черт побери, мы делаем?
Перрин сжала кулаки.
— Мы стараемся избегать друг друга, чтобы не совершить еще одной ошибки, — сказала она, думая о Мем и Уэббе. Перрин искренне радовалась за Мем. Но, к ее стыду, камешек зависти лежал у нее на сердце.
Коуди посмотрел ей в лицо, возвышаясь над ней во весь свой рост. Первая ясная звездочка появилась и запуталась у него в волосах.
— Я не могу спокойно тебя слышать и видеть. Меня сразу же охватывает возбуждение. Я вспоминаю, как обнимал тебя, вспоминаю вкус твоих поцелуев и… — Тихий стон вырвался из его горла. Он закрыл глаза на целую минуту, затем пристально посмотрел на нее. — Мне не больше, чем тебе, нужны все эти осложнения. Я каждую минуту борюсь с мыслями о тебе. Все время напоминаю себе, что ты упрямая и вздорная. Я говорю себе, что ты была любовницей другого мужчины. Я говорю себе, что ты равнодушно отнеслась к тому, что было между нами.
— Ты прекрасно знаешь, что это не так, — прошептала Перрин. — Я набросилась на тебя, потому что думала: ты видишь во мне лишь развлечение на время долгого пути, я для тебя — пропащая женщина, женщина для постели.
— Это утверждение задевает нас обоих, — бросил Коуди. — Что касается развлечений во время путешествия… — Он провел пятерней по волосам и покачал головой. — Мне пока нечего предложить тебе, кроме любовной связи на время. — В его синих глазах полыхнула гроза. — И не смотри на меня так, я же говорил тебе, что у Эллин был любовник. Я презираю себя за то, что рассказал тебе об этом, но не могу избавиться от мысли, что ты была любовницей другого мужчины.
Перрин пристально взглянула на него и опустила голову.
— К сожалению, не могу изменить своего прошлого. Ни своего, ни твоего…
— Я не хочу, чтобы из меня во второй раз делали дурака.
Поднявшись на ноги, Перрин посмотрела ему в глаза:
— Коуди, тебе следует знать, что не все женщины предают своих мужей. Неужели ты думаешь, что Мем когда-нибудь предаст Уэбба? Или Сара — неужто она предаст человека, за которого выйдет замуж? Или Хильда?
Коуди сжимал и разжимал кулаки; ему хотелось обнять ее, но их могли видеть из фургонов. К тому же они знали, что за ними постоянно кто-то наблюдает.
— Ты однажды сказала, что мужчины всегда берут. Неужели ты и обо мне так думаешь, Перрин? Как о человеке, который берет и ничего не дает взамен…
Он взял ее любовь и не предложил ничего взамен, но Перрин не стала говорить ему об этом.
— Ты не взял того, чего бы я не хотела тебе отдать, — сказала она тихо.
— Ты ошибаешься. За все нужно платить, — хрипло сказал он, с вожделением глядя на ее губы. — Я плачу за ту ночь, желая тебя все больше с каждым своим вздохом. Я спрашиваю себя об Эллин, о самом себе, о том, что я давным-давно считал уже решенным делом раз и навсегда. Я смотрю на тебя и не знаю, черт возьми, куда это меня заведет.
— Я не стану твоей любовницей, Коуди Сноу, — упрямо прошептала Перрин, уставившись на него. — Если я сдамся, мне придется расплачиваться за это всю свою жизнь. И это не будет незаслуженным позором, потому что, если мы уступим нашей страсти… это не будет порывом, это случится намеренно. Если об этом узнают, моим наказанием станет пожизненное одиночество. Я этого не вынесу!
— Пропади все пропадом! Перрин, ты же знаешь, что я не стану подвергать тебя такому риску. — Засунув руки в задние карманы штанов, Коуди стоял в последнем отблеске догорающего заката. Он хмурился, глядя на Перрин.
— Значит, мы зашли в тупик, — сказала Перрин, глотая слезы.
Он пристально посмотрел на нее:
— Хотелось бы мне, чтобы я ничего не слыхал об этом проклятом Джозефе Бонде, гори он ярким пламенем!
Река Бойсе, питающаяся горными потоками, густо поросшая по берегам красивыми тополями, представляла собой заманчивое зрелище после двух недель пути, когда перед глазами были только известковая пыль да хромающие мулы. Путники с трудом перебирались через потоки с отвесными берегами, шумно струящиеся по застывшей лаве. Они были едва живы от укусов комаров, гнуса и оводов. Они преодолели скалистые холмы, заплатили грабительскую цену за переправу на плоту через Снейк-Ривер и добрались до Бойсе, вконец измотанные, с натянутыми как струны нервами.
Когда Коуди объявил о трехдневном отдыхе, все были настолько утомлены, что даже не радовались.
Августа рухнула на свою постель без ужина и проспала двенадцать часов кряду. Она проснулась и обнаружила, что в лагере никого нет, если не считать охранников у фургона с оружием. Очевидно, все ушли в форт Бойсе — в поисках новых лиц и смены декораций.
Позевывая и с радостью предвкушая целых три дня отдыха, три восхитительных дня, за которые она успеет переделать все свои недоделанные дела, Августа готовила себе на завтрак свежий турнепс, которым запаслась в форте Холл, разминая его с куском масла, купленным у Тии. Счастливица Тия! Ее корова — единственная выжившая за время путешествия.
Закалывая шпильками свои волосы перед зеркалом, висящим сбоку фургона, Августа размышляла, не купить ли и ей корову, если они продаются в форте Бойсе. И даже если владелец запросит большую сумму, пусть в пятнадцать долларов, как приятно будет иметь свежее молоко, когда захочешь. А масла всегда не хватает!
— Ой! — выдохнула Августа и вздрогнула, когда из-за ее плеча в зеркале показалось незнакомое лицо с бакенбардами. Обернувшись, она увидела высокого, ширококостного мужчину, стоящего прямо перед ней. Одежда его была потрепана; в неухоженной бороде и усах застряли хлебные крошки. Даже в такой ранний час от него разило дешевым виски.
— Кто вы и что вам нужно? — нахмурилась Августа.
Она бросила взгляд на другие фургоны, но никого не увидела. Фургон с оружием находился в дальнем конце лагеря. Августа сразу же поняла, что охранники были у шумной быстрой речки, они не услышат ее, даже если она закричит.
— Вы ведь Августа Бойд, не так ли? — спросил мужчина, глядя на ее светлые волосы.
— А вы кто?
У него были такие холодные глаза, которых ей еще не доводилось видеть, — мертвые глаза, глаза человека, который никогда никого не любил. Даже Джейк Куинтон не напугал ее так, как этот мужчина. Под его немигающим, мертвым взглядом Августа задрожала.
— Меня зовут Джон Иглстон, — рявкнул мужчина. Губы его превратились в тонкую линию, когда она, задохнувшись, отступила назад. Он громко хмыкнул. — Имя тебе знакомо. Провалиться мне на этом месте, она была права.
— Она? — прошептала Августа. Кромка подножки уперлась ей в спину; дальше отступать было некуда.
— Я разыскивал этот караван невест с тех пор, как прочел записку Сноу у Чимней-Рок. А тут какая-то бабенка в форте стала расспрашивать, не знает ли кто человека по имени Иглстон. Сказала, что мисс Августа Бойд знает все о моем брате и его женщине, знает все о моих деньгах. — Мужчина шагнул ближе, лицо его выражало угрозу. — Где мои деньги?
— Ваши деньги? — пролепетала Августа.
«Кора, — подумала она в ужасе, — Кора послала этого мужчину на поиски денег».
Он резко выбросил вперед руку и схватил ее за лиф платья. Рывком он подтянул ее к себе так близко, что Августа поморщилась от резкого запаха гнилых зубов и давно немытого тела, провонявшего потом.
— Отпустите меня! — Ее голос прозвучал словно писк перепуганного зайчонка.
— Ты мне устроила веселенькую охоту, барышня. Прочитав послание вашего караванщика, я поехал назад и нашел фургон Эда. Нашел могилы. Нашел ямку, где, должно быть, Эд закопал шкатулку с деньгами. Но, клянусь дьяволом, я не нашел никакого золота! С тех пор выслеживаю ваш караван. Похоже, я попал по назначению, ведь эта девка говорит, что мои денежки должны быть у тебя. — Он с силой встряхнул Августу, от чего ее голова замоталась из стороны в сторону. — Отдавай их мне, девочка. И сейчас же! — Отпуская ее, он так стукнул несчастную спиной о подножку, что удар вышиб последний воздух из ее легких.
Задыхаясь, уставившись на него в ужасе, Августа пыталась восстановить дыхание, пыталась сообразить, что же ей делать. У нее осталось всего сто пятьдесят восемь долларов из двухсот шестидесяти двух золотых монет, которые она взяла из зарытой Иглстоном шкатулки.
Августа не мигая смотрела в мертвые глаза Джона Иглстона и понимала: он не примет никаких ее объяснений о недостающих деньгах.
— А откуда мне знать, что эти деньги ваши? — прошептала она, прижав руку к горлу, где бешено колотился пульс. Если она сможет отвлечь его внимание хоть на минутку, может быть, ей удастся придумать, как от него избавиться.
Рука мужчины схватила Августу за горло, его пальцы впились в ее кожу, оставляя синяки. Он наклонился к ней так близко, что в лицо ей полетела его вонючая слюна.
— Слушай меня внимательно, шлюха! Я убил двоих, чтобы заполучить эти деньги. Моя ошибка, что я оставил их на сохранение Эду. Больше я не совершу подобных промашек. — Его холодный взгляд пронзил ее насквозь. — У тебя мои шестьсот долларов. Либо ты отдаешь мне их, либо я тебя убью. Все очень просто. Шестьсот долларов!
Его толстые пальцы перекрывали доступ воздуха к ее легким. Августа задыхалась. Тут она сообразила, что кто-то еще нашел шкатулку и взял все оставшееся золото. Но этот человек считал, что это сделала она.
— Пожалуйста, дайте мне сказать.
Он не отпустил ее, но чуть ослабил хватку. Его безжалостный взгляд не смягчился.
Неразборчивые слова полились потоком с губ Августы. Она рассказала ему о том, как нашла шкатулку, сказала — все же сообразила, — что взяла только сто пятьдесят восемь золотых монет, которые сохранила для него в целости и сохранности. Она клялась, что кто-то другой украл большую часть его денег.
Губы мужчины искривились в припадке гнева. Он не поверил ей. Небрежно, словно убивая комара, он поднял руку и ударил ее по лицу. Хруст отозвался у Августы в ушах, а в голове разлилась боль. Кровь хлынула у нее из носа и окропила лиф платья. Она услышала булькающий звук и увидела, что он снова занес руку для удара. Ужас парализовал ее. Он убьет ее!
Перрин просыпалась медленно, потягиваясь, зевая, не отказывая себе в удовольствии подремать еще несколько минут. Когда она наконец выбралась из своей палатки, солнце светило прямо над головой и лагерь был пуст, если не считать мулов, стоящих внутри квадрата фургонов, да ленивого жужжания насекомых. Редкая возможность побыть днем в полном одиночестве манила, как сверкающая драгоценность.
Довольная перспективой побыть наедине с собой, Перрин разогрела кофе, который оставила ей Хильда, и не торопясь отщипнула корочку кукурузной лепешки, с удовольствием прислушиваясь к тишине.
Завтра она приберется в фургоне, хорошенько все вымоет и вычистит. И еще нужно устроить стирку накопившегося белья и напечь хлеба впрок. Но сегодня она будет заниматься только собой. Возможно, немного почитает — удовольствие, которого она была лишена многие недели. Или же сможет заполнить свой дорожный дневник, а может, посидит у реки и помечтает о Коуди Сноу. Ей есть о чем подумать.
С Коуди происходила какая-то перемена, она видела это по его глазам, чувствовала по развороту его плеч, когда они встречались, чтобы обсудить события дня. Иногда она даже смела надеяться, что он влюбляется в нее. Иногда же, напротив, считала, что он преодолевает свои чувства к ней.
Перрин замерла с чашкой кофе, поднесенной к губам, мысли ее были далеко. Прошла целая минута, прежде чем она поняла, что смотрит на Кору Троп.
Кора направлялась к фургону, горделиво вышагивая; она имела вид чванливый и высокомерный. И при этом отщипывала кусочки от подгоревшей сдобной булки, завернутой в клочок промасленной бумаги.
Вдруг Кора резко остановилась. Глаза ее расширились, подгоревшая булка выпала из ее рук. Затем обе ее руки метнулись к губам. Кора в испуге уставилась на Перрин.
— Скорее! — закричала она. — Он ее бьет! Похоже, он убьет ее!
Перрин понятия не имела, о чем говорила Кора, но истерические нотки в ее голосе побуждали к действию. Схватив лопату, стоявшую у колеса фургона, Перрин бросилась за Корой, которая побежала к фургону Августы.
Августа? Кто-то бьет Августу?!
Когда Перрин свернула за угол одного из фургонов, она увидела то, что издалека видела Кора.
Бородатый мужчина зверского вида методично избивал Августу Бойд, осыпая ее ударами и выкрикивая что-то насчет денег. Августа трепетала в его ручищах как тряпичная кукла, не оказывая никакого сопротивления. Ее лицо и лиф платья были залиты кровью. Перрин показалось, что Августа потеряла сознание.
Потрясенные, женщины остановились. Перрин не поверила собственным глазам. Она не знала, сколько времени простояла так, ноги ее словно приросли к земле. Возможно, это были всего лишь секунды, но ей показалось, что прошла целая вечность. В какой-то момент глаза Августы открылись, и взгляд ее встретился со взглядом Перрин.
Перрин вспомнила оскорбительные замечания, которые слышала от нее на улицах Чейзити, припомнила все обиды и позор, который обрушила на нее Августа и во время этого путешествия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47