Он направил конец кочерги в сердце Стричу, и, будь у него в руках шпага, он проткнул бы противника насквозь. В этот момент, Ханна была уверена, Андре действительно забыл, что кочерга – это не шпага.
От этого удара Стрич потерял равновесие. Он громко завопил, заколотил руками по воздуху, пытаясь восстановить равновесие. Потом стал падать навзничь и провалился в окно. Андре бросился вперед в отчаянной попытке удержать Стрича. И ему удалось-таки ухватить того за лодыжку. Но Стрич был слишком тяжел. Андре выпустил его ногу, и Стрич с отчаянным криком исчез из виду.
– Mon Dieu! – проговорил Андре пораженно. – Опять то же самое…
– Нет, Андре. – Ханна взяла его за руку. – Не нужно обвинять себя. Это несчастный случай.
– Это не так. Я проткнул его… – Андре изумленно покачал головой, посмотрел туда, где на пол упала кочерга, потом поднял глаза на Ханну. Вздохнув, пожал плечами с видом полной покорности судьбе. – Oui, это несчастный случай. – Вдруг он заторопился. – Я должен сбегать вниз узнать, в каком он состоянии. – И так как Ханна хотела пойти с ним, он добавил: – Нет, вы останетесь здесь.
Она замедлила шаг и остановилась. Потом вспомнила – и ахнула:
– Джон! Стрич сказал, что убил Джона!
Ханна бросилась вниз вслед за Андре. Добравшись до подножия лестницы, молодая женщина вздохнула с облегчением – Джон сидел, прислонясь к стене, и осторожно ощупывал затылок. Волосы его были крови, кровь текла по шее. Мэри и Дикки, прибежавшие на шум, стояли и смотрели на него, вытаращив глаза. Андре выбежал за дверь, а Ханна решительно приказала:
– Мэри, принеси таз с водой и полотенце. Быстро!
Она осторожно смывала кровь с раны Джона, когда вернулся Андре.
В ответ на ее взгляд он поднял, а потом опустил плечи и сказал с серьезным видом:
– Эймоса Стрича больше нет на свете. При падении он сломал себе шею.
Ханна встала, расправила плечи и проговорила бодрым голосом:
– Дикки, скачи немедля в Бостон и привези сюда шерифа. Когда он приедет, я расскажу ему правду – или, вернее, ту часть правды, которую ему нужно знать. Мерзавец Эймос Стрич сбил с ног Джона, нанеся ему вероломный удар, а затем прокрался в мою комнату и напал на меня. Я сопротивлялась, и во время нашей схватки он случайно выпал из окна и разбился насмерть.
Глава 23
Капитану Джошуа Хоукесу не было суждено совершить морское путешествие в Ливерпуль.
Через несколько дней после его прощального визита Ханна получила сообщение о том, что капитан заболел оспой, находится при смерти и лежит в доме одного из своих друзей моряков в портовом районе Бостона неподалеку от гавани.
– Я должна немедленно навестить его! – сказала Ханна.
Андре воспротивился самым суровым образом:
– Дорогая леди, вы подвергнете себя серьезной опасности. Он ведь не посылал за вами? Я знаю, что такое черная оспа, – я повидал ее, еще когда жил в Европе.
– Но я стольким обязана Джошуа!
– Он ведь не посылал за вами, не так ли?
– Он слишком горд, – чтобы просить. А может быть, слишком плох.
– В таком случае что проку от вашего визита?
Ханна ходила по комнате в тяжелом раздумье. Поскольку они жили довольно далеко от Бостона, до них доходили только кое-какие слухи о том, что в городе многие болеют. Поначалу казалось, что это не очень серьезно. Но теперь стало ясно, что бедствие принимает широкие масштабы. Опасаясь за здоровье дочери, равно как и за здоровье всех остальных, Ханна закрыла заведение до тех пор, когда можно будет работать, не рискуя подхватить заразу.
– Что это за прививка от оспы, о которой я читала в бостонской «Газетт»? Может быть, если я пойду к доктору Бойлстону и попрошу сделать мне эту прививку, я смогу без опасений находиться на улицах Бостона. Как вы полагаете, Андре?
– Я знаю об этом только то, что прочел. Несколько лет в Европе проводились эксперименты, которые, как я понимаю, заключались в следующем: здоровым людям прививали оспу в ослабленной форме, и в результате у них вырабатывалась сопротивляемость к этой болезни. Врачи яростно спорят по поводу этих экспериментов вот уже не один год.
– А в чем именно заключается прививка?
– Это не очень-то приятная процедура, мадам. – Андре скорчил гримасу. – Насколько я понимаю, врач открывает вену и вводит в разрез гной, взятый у больного оспой.
– Уф! – Ханна прикрыла рот рукой. – Звучит ужасающе. Но это помогает?
Андре пожал плечами:
– Как я уже сказал, об этом много спорят. Славный доктор Бойлстон заявляет, что помогает определенному проценту получивших прививку. До меня доходили слухи, что он сделал прививку собственному ребенку, так что, должно быть, сильно верит в это.
– Тогда и я попробую. – Ханна вздернула подбородок. – Я поеду к доктору Бойлстону сегодня же.
– Прекрасно. Если вы настаиваете. Я знаю когда вы что-то решили, с вами бесполезно спорить. Я буду сопровождать вас вместо кучера. Брать Джона или Дикки рискованно.
– Но вы, Андре, как же вы? – всполошилась Ханна. – Разве это не опасно для вас?
– Нет, мадам. Я перенес эту проклятую оспу много лет назад. А тот, кто ею болел и кому удалось выжить, никогда уже ею не заразится.
Ханна с удивлением посмотрела на гладкую кожу его лица.
– Но я думала…
– Почему у меня нет оспин, да? – Он грустно улыбнулся и нежно провел пальцами по своему гладкому лицу. – Мне опять-таки повезло, как везет очень немногим. Действительно, у большинства переболевших оспой лицо навсегда остается изрытым оспинами.
Ханна содрогнулась.
– Это ужасно!
– Может, в таком случае вы не будете рисковать?
– Нет! – решительно проговорила молодая женщина. – Я еду к этому доктору делать прививку!
Случись это в любое другое время, Ханна рассмеялась бы при виде элегантно одетого Андре Леклэра, восседающего на кучерском месте и правящего экипажем, который направляется в Бостон, на Портовую площадь, где живет доктор Бойлстон. В обращении с упряжкой Андре был не силен, и Ханна, сидя в экипаже, не могла не улыбаться потоку французских ругательств, которые доносились до нее. Андре и животные ладили плохо.
Но то, что она увидела на улицах Бостона, отбило у нее всякое желание улыбаться. Улицы были странно безлюдны, это во-первых; она также заметила, что многие лавки крепко заперты. Единственные, кто чем-то занимался в городе, были негры, подметавшие улицы. Кое-где на домах, мимо которых они проезжали, видны были вывешенные над дверями красные флаги. Как позже узнала Ханна, это делалось, чтобы предупредить прохожих, что в доме есть больной оспой. Еще она узнала, что раньше у таких домов ставили стражу, не позволявшую никому войти, но эпидемия распространилась так широко, что теперь стражников просто не хватало.
Андре вошел в дом доктора Бойлстона вместе с ней. Врач сильно осунулся и выглядел утомленным; он устал так, что вышел им навстречу, спотыкаясь.
– Я работаю по двадцать часов в сутки, ухаживая за больными. И пытаюсь убедить членов городского управления, что нужно немедленно сделать прививки тем, кто еще не заразился. – сказал он.
Из холла врач провел их в свой небольшой кабинет. Ханна впервые в жизни оказалась в кабинете врача и испугалась при виде страшных медицинских инструментов. Когда ее глаза привыкли к полумраку, она обнаружила, что в одном углу кабинета стоит скелет. Охнув, Ханна отпрянула и схватила Андре за руку.
Тот улыбнулся:
– Уж от этого-то джентльмена вам не будет никакого вреда, дорогая леди.
Доктор Бойлстон проницательно посмотрел на молодую женщину.
– Вы уверены, что хотите пройти через это, миссис …э-э-э?..
– Ханна Вернер. – Сейчас Ханне было не до того, чтобы скрывать свое имя. – Это может предотвратить заражение?
– По-моему, да. В некоторых случаях. Боюсь, что таких случаев не так много. Результаты пока далеки от совершенства. – Он вздохнул. – А если вы захотите проконсультироваться у моих бостонских коллег, они все без исключения будут убеждать вас, что я сумасшедший.
– Насколько мне известно, вы сделали прививку своему ребенку?
– Это так, мадам.
– В таком случае я должна выказать не меньше веры в ваше дело, чем вы, доктор Бойлстон, – твердо проговорила Ханна.
Готовя ее к процедуре, врач поддерживал постоянный разговор, и Ханна решила, что это делается с целью отвлечь ее внимание от приготовлений.
– Это бедствие завезено к нам судном его величества «Морской конь» еще в апреле. Один из матросов, заболевший оспой, был, к сожалению, отпущен на берег. С этого все и началось. Бостон и раньше страдал от подобных эпидемий – в 1689 и 1690 годах, а также в 1702-м. У тех, кто выжил, появилось сопротивление к этой болезни – а это почти половина населения Бостона. Однако дети, родившиеся за последние девятнадцать лет, легко могут заразиться. К тому же за эти годы, прожитые без эпидемий, взрослые тоже по большей части совершенно забыли, какие меры предосторожности нужно принимать. К эпидемии они были абсолютно не готовы и должны учиться всему заново. К сожалению, большинство жителей Бостона по-прежнему остаются в глубине души пуританами и верят, что эпидемия – это кара Господня, посланная им за грехи, прошлые и настоящие. И стало быть… – доктор Бойлстон мрачно улыбнулся, – они считают, что я некто вроде посланника дьявола, поскольку предлагаю заразить их этой болезнью, пусть даже в слабой форме…
Чтобы не видеть манипуляции врача, Ханна зажмурилась и отвернулась.
– Поэтому у меня много противников и мало тех, кто верит в мои эксперименты, – продолжал доктор Бойлстон. – Противники мои – это священнослужители и члены городского управления. Всякий раз, когда мы вносим наше предложение на их рассмотрение, они отклоняют его. Страсти разгорелись. Ведь даже моему соседу, Коттону Мэзеру, бросили в окно бомбу. К счастью, никто не пострадал.
– Коттон Мэзер – это тот самый охотник за ведьмами? – изумленно спросил Андре.
Доктор Бойлстон засмеялся:
– Да, квакер Мэзер – весьма благочестивый человек, может быть, даже фанатик. Странно, не правда ли? Я решил, что квакер Мэзер сошел с ума, когда он занялся охотой за ведьмами. Но в данном случае он всецело на моей стороне.
– Я закончил, мадам. – Доктор Бойлстон отступил в сторону. – Советую вам – поезжайте сразу же домой и ложитесь в постель. У вас появятся слабые симптомы оспы – лихорадка, боль, возможно, упадок сил; это будет продолжаться несколько дней. Но не тревожьтесь. Если прививка подействует, вы быстро поправитесь и уже никогда не заразитесь оспой. – Он повернулся к Андре. – А вы, сэр, вы так же отважны, как и мадам Вернер?
Андре слегка улыбнулся:
– Я переболел оспой, доктор Бойлстон.
– Ах, вы один из тех, кому повезло!
– Доктор Бойлстон, – сказала Ханна, – у меня есть дочь, ей два года…
Доктор Бойлстон нахмурился.
– Не приближайтесь к ней, пока не встанете с постели и не поправитесь. У вас есть кому за ней присмотреть?
– О да. Бесс все сделает.
– В таком случае у вас не должно быть контакта и с этой Бесс.
Когда врач провожал их до двери, Андре спросил:
– Вы не могли бы сказать, сколько времени продлится эта чертова эпидемия?
– Еще какое-то время, полагаю, – может быть, до конца года. – Лицо доктора Бойлстона затуманилось грустью. – И многие – боюсь, очень многие – погибнут.
Предсказания доктора Бойлстона сбылись с провидческой точностью. Эпидемия оспы продолжалась до конца года, и только в феврале – марте 1722 года люди перестали умирать. В общем же более шести тысяч человек заразились оспой, и умер каждый шестой.
Выходя из дома врача. Ханна с помощью Андре уселась в экипаж и сказала:
– Теперь везите меня туда, где лежит Джошуа.
– Но, дорогая леди, – неодобрительно возразил Андре, – врач же сказал, что вы должны немедленно вернуться домой и лечь в постель!
– Только после того, как я повидаюсь с Джошуа. Если я не сделаю этого сейчас, то, возможно, я уже никогда его не увижу.
– Но ведь у него оспа. Ханна! Только что сделанная прививка вас не спасет… – Андре вздохнул, вглядываясь в ее осунувшееся лицо. – Вы, Ханна Вернер, самая упрямая, самая несносная особа из всех, кого я, к своему несчастью, встречал в жизни!
– Если вы не отвезете меня, я сама буду править лошадьми.
– О, ад и преисподняя!
Бормоча что-то себе под нос, Андре уселся на кучерское место и тронул лошадей.
На доме, стоявшем у самой гавани, в котором находился больной Джошуа Хоукес, тоже висел красный флаг.
Мрачный Андре отказался сопровождать Ханну в дом.
– Если вы намерены валять дурака, я вам не помощник.
На ее стук дверь приоткрылась, и Ханна увидела чье-то бледное лицо и седую бороду.
– В этом доме оспа, мадам, – сказал человек, преграждая ей дорогу, – сюда никому нельзя входить.
– Здесь ли Джошуа Хоукес?
– Да, здесь, он очень болен.
– Я должна его видеть, сэр!
– Мадам…
Ханна, охваченная гневом, стукнула в дверь ногой. Створки распахнулись, человек отпрянул, и Ханна бросилась в дом.
– Где он? – требовательно спросила она. – Где Джош?
Седобородый указал на закрытую дверь в конце коридора. Ханна направилась туда и открыла ее. Перед молодой женщиной была полутемная комната, освещенная одной-единственной свечой. В ноздри ей ударил тяжелый запах – запах разложения и смерти.
Она неуверенно шагнула вперед. У противоположной стены она разглядела кровать.
– Джош! Это я, Ханна!
На кровати кто-то пошевелился, оттуда раздался стон. Ханна осмелилась подойти поближе.
Потом человек на постели обернулся, и Ханна в ужасе ахнула. Глаза Джошуа от лихорадки горели как огонь. Но его лицо! Боже правый, его лицо! Бороду сбрили, и все лицо было покрыто чем-то, что Ханна поначалу приняла за веснушки. Но когда глаза ее привыкли к темноте, она увидела, что это были маленькие волдыри, наполненные гноем.
Лихорадочный взгляд больного стал немного яснее, и он с мукой простонал:
– Ханна! Боже правый, что ты тут делаешь? Не смотри, не смотри на меня! – Он отвернулся. – Уходи отсюда, девочка. Ступай скорее, пока не поздно.
Ханна стояла, похолодев, ее рассудок словно отказывался принять то, что она увидела.
Джошуа повысил голос и проговорил резко и гневно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52