Неужели она не догадывалась, что он намеревался сделать? Ведь, кажется, еще до этого Джек спрашивал, возьмет ли она с собой этого осужденного…
– У меня нет привычки вызволять осужденных из тюрьмы, – проговорила наконец Женевьева.
– Но вы ведь забрали Джека.
– На совершенно законных основаниях. Комендант Томсон обо всем знал и не возражал. К тому же Джек всего лишь мальчик. Ему не место в тюрьме.
– Мне тоже, – со вздохом пробормотал Хейдон и закрыл глаза.
Внимательно посмотрев на него, Женевьева поняла, что он снова почувствовал сильную боль. Она смочила в тазике тряпку и приложила к его лбу, чтобы облегчить страдания. Он глухо застонал, потом крепко сжал зубы.
«Кто же он такой? – думала Женевьева, глядя на лежавшего перед ней мужчину. – Он ведь заступился за юного воришку, хотя сам мучился от жара и невыносимой боли». Джек говорил, что этот человек был ранен и тяжело болен еще до того, как встал с кровати, чтобы заступиться за него. И он, конечно, понимал, что не сможет в драке победить надзирателя Симса. К тому же он совсем не знал мальчика – ведь Джек сказал, что они почти не общались. Неужели этот человек – убийца? Нет, не верится. Для убийцы он поступил слишком благородно.
Вскоре дыхание его стало более глубоким, и он погрузился в сон. Женевьева осторожно прикоснулась к его лбу. Жар по-прежнему чувствовался, но был уже не таким сильным, как час назад. Но она прекрасно знала: температура может снизиться и резко подскочить. Значит, следовало постоянно наблюдать за ним. Поправив одеяло, Женевьева поднялась на ноги и взяла поднос, чтобы отнести его на кухню и принести свежей воды.
– Останьтесь.
Она вздрогнула и обернулась. Его голубые глаза были открыты, он смотрел на нее с мольбой и отчаянием.
– Я ненадолго, – сказала Женевьева.
– Скоро за мной придут, и меня повесят. До тех пор не уходите. Пожалуйста.
– Они придут, но я им ничего не скажу, – заявила Женевьева. – Им незачем знать, что вы находитесь здесь.
Он уставился на нее с удивлением. Потом молча закрыл глаза.
Женевьева помедлила какое-то время. Наконец поставила поднос на стол и снова села в кресло, приготовившись просидеть в нем остаток ночи.
Глава 3
– Перестань стучать! – заорал Оливер. – Я не могу идти быстрее!
Человек, стучавший в дверь, наверное, услышал его крик, потому что настойчивый стук прекратился.
– Неужели тебя никогда не учили терпению? – ворчал Оливер, дергая задвижку заскорузлыми пальцами. – Мать тебе не говорила, что неприлично ломиться в дверь к старику? – Распахнув дверь, он заорал: – Черт бы побрал тебя, бородатого… прошу прощения, комендант Томсон.
– Будь любезен, сообщи мисс Макфейл, что мы с констеблем Драммондом должны немедленно с ней поговорить по неотложному делу, – сказал Томсон.
Оливер прислонился к дверному косяку и поскреб в затылке:
– А в чем дело? Кто-то наконец принес факел в ваше скопище несчастий, которое вы называете тюрьмой?
Комендант от возмущения побагровел.
– Придется тебе напомнить, что я возглавляю одну из лучших тюрем – инспектор всегда так говорит. Что же касается мисс Макфейл, то не твое дело, о чем я буду с ней говорить. Похоже, после выхода из моей тюрьмы ты ничему не научился, кроме ремесла мясника. Но если все-таки научился, то мигом проведешь нас в комнату, где мы будем ждать мисс Макфейл.
Оливер язвительно усмехнулся:
– Бьюсь об заклад, ваш драгоценный инспектор изменит свое мнение, если недельку проведет у вас тюрьме. И я не привык пускать человека в дом, пока он не скажет, зачем пришел. Моя хозяйка – мисс Макфейл, и ей решать, будете ли вы сидеть у нее в доме или стоять у двери, дожидаясь, когда вас пригласят. – С этими словами Оливер захлопнул дверь. Затем, обернувшись, хохотнул. – Пусть немного померзнут. Мисс Женевьева, вы готовы?
– Почти, – ответила она, сбегая по лестнице. – Оливер, проводите их в гостиную. Скажете, чтобы подождали немного.
Снова открыв дверь, Оливер подвел констебля и Томсона к двери гостиной.
– Мисс Макфейл сказала, что встретится с вами обоими вот здесь, – проговорил он, взглянув на коменданта.
Томсон молча снял плащ и шляпу и протянул их Оливеру.
Тот усмехнулся и проворчал:
– С вашей стороны очень любезно, что вы мне это предлагаете, но я не слишком люблю черное. В черном становишься похожим на труп, если вы не возражаете, что я так говорю. К тому же вы все равно это отберете, когда будете уходить.
Комендант Томсон поморщился и прошел в гостиную, держа в руках шляпу и плащ. Констебль Драммонд снял шляпу и тоже вошел в комнату, всем своим видом показывая, что от Оливера ничего, кроме грубости, и не ждал.
И почти тотчас перед ним появилась Женевьева.
– Доброе утро, комендант Томсон, – сказала она. – Здравствуйте, констебль Драммонд. Садитесь, пожалуйста. Может, хотите чего-нибудь выпить?
– Спасибо не надо, – поспешно ответил констебль, так как понял, что комендант готов согласиться.
– Простите, что нарушаем ваш утренний распорядок, – пробормотал Томсон, усаживаясь в кресло. – Но к сожалению, произошло нечто ужасное. Лорд Редмонд сбежал.
Женевьева искренне удивилась:
– Кто?..
– Убийца, сидевший в одной камере с мальчиком, которого вы вчера забрали из тюрьмы, мисс Макфейл, – объяснил констебль Драммонд. – Это лорд Хейдон Кент, маркиз Редмонд. Насколько я знаю, перед уходом из тюрьмы вы о чем-то говорили с ним.
Констебль Драммонд, высокий и всегда хмурый мужчина лет сорока, был сегодня даже мрачнее обычного. Его не по моде длинные волосы нависали над воротником и прядями спускались по впалым щекам, от чего лицо казалось еще мрачнее. Женевьева увидела его впервые год назад, когда пришла в тюрьму вызволять Шарлотту, и сразу же невзлюбила. Именно он арестовал бедную девочку – тогда ей было десять лет – за страшное преступление: малышка пыталась украсть два яблока из сада, и именно констебль Драммонд непреклонно настаивал на обвинении; он утверждал, что человек, который не соблюдает закон, заслуживает самого сурового наказания независимо от того, взрослый он или ребенок. И констебль препятствовал тому, чтобы Женевьева взяла девочку под свою опеку.
– Может, я и говорила с ним, но только я не знала, как его зовут, – с невозмутимым видом ответила Женевьева. Она, конечно, удивилась, узнав, кто ее «гость», однако его титул не произвел на нее ни малейшего впечатления, так как сама она являлась дочерью виконта, а ее бывший жених был графом.
Но уже в следующую минуту Женевьева все же смутилась, вспомнив о том, что, сидя в кресле, заснула в одной лишь ночной рубашке – заснула перед полуголым маркизом.
Стараясь не выдать своих чувств, она проговорила:
– Но мне показалось, что он был очень болен. Как же он сумел убежать? И неужели его так трудно поймать?
– Меня уверяют, что он не мог далеко уйти, – проговорил комендант. – Да, верно, он действительно… в неважном состоянии.
Казалось, комендант пытался успокоить себя. Ведь из тюрьмы прямо перед казнью сбежал опасный преступник, убийца, и этот факт мог иметь для Томсона самые неприятные последствия. Возможно, он мог лишиться должности. Для Женевьевы это тоже было бы неприятностью; она давно уже наладила с Томсоном своего рода сотрудничество: если в стенах тюрьмы оставляли ребенка, ей исправно сообщали об этом, и она очень сомневалась, что новый комендант будет столь же «сговорчив», как нынешний.
– Я его найду, – заявил констебль. – Не беспокойтесь, к вечеру он снова будет в камере, а утром его непременно повесят.
Стараясь скрыть волнение, Женевьева изобразила улыбку:
– Ах, я очень рада это слышать, констебль. Представляете, как тревожится женщина, у которой шестеро детей, когда по городу расхаживает убийца. Пока вы его не изловите, я буду очень волноваться. Спасибо, что пришли предупредить меня, это очень любезно с вашей стороны. – Она встала, показывая, что разговор окончен.
– Вообще-то это не единственная цель нашего визита. – Комендант заерзал в кресле. – Видите ли, мы хотели поговорить с мальчиком.
– Вы имеете в виду Джека? Но зачем?
– Возможно, ваш новый… – Констебль Драммонд криво усмехнулся. – Возможно, ваш подопечный может подсказать, куда направился лорд Редмонд. – Слово «подопечный» констебль произнес с издевкой.
– Почему вы думаете, что он это знает?
Драммонд подался вперед и, сложив пальцы домиком, пристально посмотрел на Женевьеву.
– Ведь они должны были о чем-то разговаривать, мисс Макфейл. – Он говорил с ней так, будто втолковывал тупице самые простые вещи. – Видите ли, лорд Редмонд не из Инверари. Его арестовали вскоре после приезда. Он здесь почти никого не знает, поэтому не смог бы надежно спрятаться. Учитывая состояние… В общем, мы уверены, что он не мог далеко уйти. Нам известно, что он не вернулся в гостиницу, где жил до ареста. Не вернулся и в таверну, где напился в ночь убийства. Мы хотим спросить у парня, не упоминал ли лорд Редмонд каких-то знакомых, живущих в Инверари, или какое-нибудь место, куда он мог бы отправиться после побега.
– Я не так давно знаю Джека, но могу с уверенностью вам сказать, что он не из разговорчивых, – заявила Женевьева. Но если вы уверены, что он может помочь… Что ж, я не возражаю. Конечно, вы должны с ним поговорить. Оливер, будьте добры, найдите Джека и пригласите сюда! – прокричала она.
И тотчас же дверь приоткрылась, и в гостиную заглянул Оливер:
– Да, сейчас.
Минуту спустя он вернулся вместе с Джеком. Юноша, вошедший в комнату, совершенно не походил на того грязного бродяжку, которого вчера забрали из тюрьмы. Его дочиста отмыли мылом и щеткой, голову тщательно вымыли, а затем подстригли и причесали. Теперь он был в чистой курточке, белой рубашке и темных брюках. Ботинки же, хоть и немного поношенные, были начищены до блеска. То есть он выглядел как настоящий юный джентльмен, возможно, несколько неловкий.
Только враждебность в серых глазах и белевший шрам на щеке позволяли узнать в нем вчерашнего маленького арестанта.
– Джек, ты помнишь коменданта Томсона? – спросила Женевьева.
Мальчик пожал плечам и молча уставился на коменданта.
– А это констебль Драммонд, – продолжала Женевьева с невозмутимым видом, хотя ужасно тревожилась – ведь мальчик, не подумав, мог наговорить лишнего и вызвать подозрения у визитеров.
– Вообще-то мы с Джеком знакомы. – Констебль окинул его презрительным взглядом. – Не так ли, парень?
Мальчик коротко кивнул.
– Так вот, Джек, эти джентльмены хотели бы задать тебе несколько вопросов о лорде Редмонде, – сказала Женевьева. – Редмонд – это тот человек, с которым ты сидел в одной камере, – пояснила она. – Оказывается, лорд Редмонд сбежал из тюрьмы, представляешь?
Джек по-прежнему молчал.
– Скажи, парень, лорд Редмонд не говорил о своих планах побега? – с надеждой спросил комендант Томсон.
– Нет.
Констебль взглянул на мальчика с презрительной усмешкой; он был убежден, что Джек – вор и лжец, то есть человек, которому нельзя доверять.
– Он что-нибудь говорил о своих знакомых в Инверари? – допытывался комендант.
– Нет.
– Может, упоминал какое-нибудь место в Инверари – ну, таверну, например, или гостиницу, куда заходил поесть?
– Нет.
Констебль Драммонд хмурился, постукивая пальцами по ручке кресла.
– Он вообще не говорил о своих родственниках или друзьях?
Джек помотал головой.
– Тогда о чем же вы говорили? – в растерянности пробормотал Томсон.
Джек молча пожал плечами.
– Но вы должны были о чем-то разговаривать. – В голосе Драммонда появились угрожающие нотки. – Вы ведь столько часов провели вместе…
Джек посмотрел на констебля с нескрываемой ненавистью:
– Он был больной и все время лежал на кровати. И я не завожу знакомств с кровавыми убийцами, – добавил мальчик.
Наступила неловкая пауза. Наконец Томсон проговорил:
– Ладно, не будем об этом. – Комендант явно досадовал на то, что ему указали на серьезную ошибку: ведь он посадил мальчишку в одну камеру с кровожадным убийцей. – Я полагаю, на этом можно закончить. – Томсон с надеждой посмотрел на констебля: – У нас все, не так ли?
– Что касается парня, то пока все. – Констебль Драммонд смотрел на Джека с явным недоверием; было очевидно, что он ему не поверил. – Но теперь я хотел бы задать несколько вопросов мисс Макфейл.
– Спасибо, Джек. – Женевьева улыбнулась. – Ты можешь идти.
Однако Джек медлил, возможно, он хотел остаться и послушать, что скажет Женевьева. Судя по всему, он не был убежден в том, что ей можно доверять. «Вероятно, он за свою короткую жизнь узнал слишком много предательств и теперь никому не верит», – со вздохом подумала Женевьева.
– Давай, парень, иди. – Оливер положил руку ему на плечо. – Посмотрим, не угостит ли нас Юнис печеньем, которое только что вытащила из печки.
Джек выразительно взглянул на Женевьеву и направился к двери.
Констебль Драммонд в очередной раз усмехнулся:
– Мальчишка – вор и лжец. И таким будет всегда, сколько бы вы ни старались его исправить. Вы бы лучше вернули его обратно в тюрьму, мисс Макфейл. Пусть с ним разбирается железный кулак закона.
– Джек пробыл под моей крышей всего несколько часов, а его уже допрашивает полиция, хотя он ничего противозаконного не сделал, – ровным голосом проговорила Женевьева. – Вряд ли можно ожидать, что при этом он не разозлится и не станет защищаться.
– Даже если так, держу пари, он знает гораздо больше, чем говорит, – заметил комендант Томсон, желая выглядеть проницательным. – Вы должны все время за ним следить, и если у вас что-то пропадет, то дайте мне знать. Обязательно дайте знать.
– Поверьте, я намерена очень внимательно следить за Джеком. Но я не собираюсь возвращать его в тюрьму. Скажите, что же вы хотите предпринять, чтобы поймать лорда Редмонда? – спросила Женевьева, меняя тему беседы.
– В настоящий момент наши люди заходят во все таверны, гостиницы и магазины и повсюду спрашивают, не видел ли его кто-нибудь, – ответил констебль Драммонд. – Кроме того, мы обыскиваем все сараи и фермы и расспрашиваем хозяев. Возможно, люди заметили что-то необычное, например, таинственную пропажу еды или одежды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34