https://wodolei.ru/
А потом она с риском для себя помогла еще и Хейдону. И сидела возле него, когда он лежал в горячке, и солгала всем, что он ее муж, чтобы спасти от ареста. Да, конечно, она спасла их обоих, но все равно это не значит, что он, Джек, обязан здесь оставаться.
– И если из-за тебя Женевьева попадет в беду, то у нее могут отнять всех нас, – неожиданно сказала Грейс.
– Не может быть! Неужели?! – воскликнул Джейми.
– Тебя-то не отберут, Джейми, – сказал Саймон, думая его утешить. – Ведь ты никогда не был в тюрьме.
– Почему же не был? Я родился в тюрьме, – с гордостью заявил мальчик.
– Родился – это не в счет, – возразила Аннабелл. – Ты ничего не украл и не нарушал закон, как мы. Суд не может тебя отобрать просто из-за того, что ты родился в таком месте.
– Если у нас отберут дом и нам нечего будет есть, нас отправят в приют, – сказала Грейс. – Женевьеве не удастся их остановить.
– Ах, я этого не вынесу! – воскликнула Шарлотта; она изо всех сил боролась со слезами. – Да-да, я не смогу жить в приюте. Я знаю, что со мной будут жестоко обращаться из-за моей ноги. Будут заставлять делать то, что я не могу. И будут меня бить и говорить, что я ленивая и глупая… И никого из вас не будет рядом, чтобы помочь мне. – Не выдержав, девочка расплакалась.
– Ну-ну, перестань. – Грейс обняла Шарлотту за плечи и прижала к себе. – Не беспокойся, мы непременно что-нибудь придумаем.
Грейс была на год старше Шарлотты, ей было двенадцать, но то, что ей пришлось вытерпеть, сделало ее не по годам сдержанной и рассудительной. Грейс убежала от дяди, который начал к ней приставать, год провела в шайке маленьких карманников, потом ее поймали, а от тюрьмы девочку спасла Женевьева.
– Шарлотта, что бы ни случилось, мы с тобой не расстанемся, – добавила Грейс. – Я обязательно пойду с тобой.
– И я тоже ее не оставлю, – сказала Аннабелл, положив голову на плечо Шарлотты.
Как и Грейс, Аннабелл прекрасно знала, что такое жить в крайней нужде. Свою мать она не помнила, та давно умерла, отец же был пьяница, который дочь терпеть не мог. Он ее часто бил, а однажды швырнул через всю комнату так, что она ударилась головой о стол и потеряла сознание. У нее остался шрам на виске, и она старалась укладывать волосы так, чтобы его не было заметно.
– Я тоже с вами, – сказал Саймон.
– И я пойду, – просиял Джейми. – Как вы думаете, Женевьеве разрешат пойти вместе с нами?
Шарлотта прерывисто вздохнула, и новые потоки слез покатились по ее щекам.
– Никто из вас никуда не пойдет! – неожиданно прорычал Джек.
Все посмотрели на него с удивлением. Джек же, насупившись, молчал. Для него все решили слезы Шарлотты. Слезы мерцали на ее щеках, и это зрелище разрывало его сердце. Впервые здесь появившись, Джек решил, что не будет заботиться об этих детишках. Но тогда ему легко было так думать – ведь он полагал, что скоро покинет дом Женевьевы. Но мысль о том, что Шарлотту, как и других детей, будут бить и унижать в приюте, казалась невыносимой. Он не знал, почему эти дети сюда попали, но был уверен, что всем им пришлось очень много пережить, прежде чем Женевьева их спасла и привела в свой дом. И здесь, в этом доме, они наконец-то почувствовали себя в полной безопасности. И вот сейчас им всем снова угрожала опасность, поэтому он, Джек, обязан был о них позаботиться и как-нибудь помочь.
– Нам нужно достать денег, чтобы откупиться от этого проклятого банка, – сказал наконец Джек. – И тогда вы все останетесь жить здесь, в этом доме.
– Где же мы возьмем деньги? – спросил Джейми.
– Женевьева думает, что продаст что-нибудь, но лорд Редмонд сказал, что даже если продаст, это все равно не поможет, – сообщил Саймон. – Он сказал, что лучше бы она нашла бриллианты.
– Не думаю, что у Женевьевы есть бриллианты, – заметила Аннабелл. – Она никогда ничего такого не надевала.
– У нее были кольцо и ожерелье, принадлежавшие моей бабушке, – сказал Джейми, – но она их продала в антикварную лавку после того, как взяла Саймона. Помнишь, Саймон?
Саймон кивнул.
– Потом она делала вид, что очень рада, – продолжал Джейми, – но я видел, что на самом деле ей грустно. Она отвела нас в чайную и вместо обычных булочек заказала лимонный торт, сказала, что сегодня особенный день и мы должны это отпраздновать.
– Я не собираюсь искать бриллианты здесь, – заявил Джек. – Придется искать их там. – Он многозначительно кивнул в сторону окна.
– В занавесках? – удивился Джейми.
Джек нахмурился, но тут же напомнил себе, что воспитанники Женевьевы, в сущности, еще малыши.
– Нет, на улице, – пробурчал он.
– Ты хочешь сказать, что украдешь? – Грейс прикусила губу.
Джек молча кивнул.
– Мы можем тебе помочь, – оживился Саймон. – У нас у всех есть опыт. У всех, кроме Джейми, конечно, но он научится.
– Шарить по карманам – этого будет недостаточно, – заметил Джек. – Я должен украсть что-то действительно ценное. Что-нибудь вроде женского украшения с кучей блестящих камушков, или статую, или картину.
– Я думаю, украсть картину не удастся, – возразила Грейс. – Они все большие, под плащ или куртку не спрячешь.
– Чтобы найти подходящие вещи, надо залезть в какой-нибудь дом, – сказала Аннабелл. – Но как мы туда попадем?
– Я умею взламывать замки, – вызвался Саймон. – Однажды я так и сделал.
На Джека это заявление произвело впечатление, и он вопросительно посмотрел на Саймона:
– Что ты стащил?
– Я съел огромный пряник, половину сладкого пудинга, четыре лепешки с мармеладом, тарелку холодного мяса с горошком, чашку изюма, масло из масленки, большой кусок сахара, а также выпил горшочек сливок и кувшин эля.
– И тебя не вырвало?! – развеселился Джек.
– Еще как! И все на штаны тюремного надзирателя. Он больше всех радовался, когда Женевьева меня забрала.
– Саймон, но Женевьева сойдет с ума, если узнает, что ты опять лазишь по домам, – сказала Аннабелл. – Последний раз, когда ты попробовал залезть под крышку сковородки, ты пустил огонь на ковер в столовой. Женевьева сказала, что ты мог спалить весь дом.
– Это случайность, – отмахнулся Саймон. – Теперь я знаю, как надо залезать.
– Оливер говорит, что мы не должны заниматься такими делами, как взламывание замков, – заметила Шарлотта. – И еще он говорит, в Инверари нет такого замка, к которому ему не удалось бы подобрать ключи – надо только иметь терпение.
– Он нас научил, как без ключа открывать переднюю и заднюю двери этого дома, – похвастался Джейми. – Но мы не должны это делать в присутствии Женевьевы, потому что Оливер сказал: она скорее всего считает, что такому мастерству нас учить не следует.
– Беда в том, что, забравшись в дом, я не буду знать наверняка, есть ли там что-то ценное, – размышлял вслух Джек. – Нужно лезть туда, где точно имеются стоящие вещи.
– Почему бы тебе не украсть что-нибудь из лавки мистера Инграма? – спросила Аннабелл. – У него есть рыцарские доспехи. Женевьева говорит, что они, возможно, принадлежали сэру Ланселоту, который был рыцарем Круглого стола.
Джек, нахмурившись, заметил:
– Не думаю, что рыцарские доспехи можно стащить так, чтобы никто этого не заметил. А главное – кому они нужны?
– У мистера Инграма есть и другие вещи, – сказала Грейс. – Иногда Женевьева относит ему на продажу что-нибудь из дома.
– Она нам показывала ящик с разбитыми горшками из Древнего Египта, – напомнил Саймон. – Этими горшками нельзя пользоваться, и она велела нам их рассматривать. Сказала, что они стоят целое состояние.
Джек покачал головой:
– Нет, это не годится. Если кому-то нужен горшок, он купит новый, а не старый. Кому нужны старые горшки?
– Они потому и дорогие, что старые, – с важным видом проговорила Аннабелл. – Людям нравится, что когда-то ими пользовались другие.
– Я знаю человека, который купит то, что я украду, но даже он не захочет брать старье из Египта, – заявил Джек. – Он предпочитает новые вещи, у которых дорогой вид.
– У мистера Инграма есть и ювелирные изделия, – продолжала Грейс.
– Из бриллиантов и рубинов? – насторожился Джек.
– Да, наверное. Но он их держит в специальном шкафу, в задней части лавки. Шкаф весь из стекла, и если прижмешь к нему нос, то мистер Инграм прямо сходит с ума от беспокойства. Иногда Женевьева смотрела на этот шкаф, когда ждала, чтобы мистер Инграм с ней расплатился. Она говорит, что большая часть драгоценностей куплена у французов, которые у себя во Франции жили во дворцах, а потом сбежали, чтобы им не отрубили головы.
Джек кивнул; рассказ про шкаф с драгоценностями его воодушевил.
– А шкаф заперт?
– Не думаю, – ответила Грейс. – Но чтобы его открыть, надо обойти вокруг стойки.
– В этом шкафу столько красивых вещей! – воскликнула Аннабелл. – Мистер Инграм и не заметит, если что-то пропадет.
– Мне нужно взять совсем немного – только чтобы заплатить банку, – решил Джек.
– А если не хватит, то мы всегда сможем прийти и стащить еще что-нибудь, – подхватил Саймон.
– Никаких «мы», – строго сказал Джек. – Я пойду один, понятно?
Дети с возмущением закричали:
– Но мы хотим помочь!
– Мы сможем помочь!
– И мы не будем путаться под ногами, – заверил Саймон.
– Нет, я не могу рисковать. – Джек решительно покачал головой. – Лучше предоставьте все мне.
– А если тебя поймают? – спросила Аннабелл.
– Не поймают.
– А если?
Джек пожал плечами.
– Я старше любого из вас. Если меня поймают, я сумею о себе позаботиться. Я не привык ко всему этому… – Он окинул взглядом уютную комнату. – Куда бы меня ни отправили, я везде смогу выжить.
Грейс покачала головой:
– Нет, Джек, может, ты и старше, но ты прожил здесь не так долго, как я. Ты должен взять меня с собой. Я буду стоять снаружи и дам знать, если мистер Инграм захочет заглянуть в свою лавку.
– А я прожила здесь три года, и это только на год меньше, чем прожила ты, – заявила Аннабелл, вскинув подбородок. – Но я актриса, поэтому пойду с Джеком и буду отвлекать мистера Инграма. Тогда стащить бриллианты будет гораздо легче.
– Я могу отвлечь его лучше, чем ты, – пробурчал Саймон. – Подожгу что-нибудь.
– Мы же хотим обокрасть мистера Инграма, а не сжечь его лавку, – возразила Аннабелл.
– А я не сказал, что совсем сожгу, – оскорбился Саймон.
– Я тоже хочу пойти, – проговорила Шарлотта, преданно глядя на Джека. – Когда я иду по улице, люди всегда на меня смотрят, и это поможет отвлечь внимание от тебя.
– Не хочу, чтобы люди на тебя пялились! – прорычал Джек, возмущенный такой идеей.
– Меня это не будет волновать, ведь я таким образом помогу Женевьеве, – убеждала Джека Шарлотта.
– А я не хочу, чтобы меня оставляли дома, – захныкал Джейми. – Джек, ведь я тоже мог бы помочь, да?
Джек обвел взглядом смотревших на него детей. Конечно, он мог бы сказать им, что они еще слишком малы для такого дела, но ведь сам-то он начал жить самостоятельно в девять лет, то есть ему тогда было всего на год больше, чем сейчас Джейми. Это случилось в то время, когда он окончательно понял, что мать не собирается выполнять свое обещание, что она никогда не заберет его из той мерзкой семейки, куда она отдала его вскоре после рождения. Ее короткие визиты становились все реже, но когда она все-таки приходила, то была словно теплым лучом солнца в холодной тюремной камере. Мать всегда была густо напудрена, и на ней всегда были поблекшие платья с огромными вырезами. Она казалась Джеку необыкновенно ласковой и нежной. Мать ерошила ему волосы и крепко прижимала к груди, а он вдыхал ее запах, казавшийся ему необычайно приятным; позже он узнал, что это запах дешевого виски. «Осталось уже недолго, миленький, – говорила она. – Еще немного подкопить, и мы купим коттедж и будем там жить – уютно, как две мышки в чашке». Когда она уходила, старик напивался и бил Джека, говоря, что его мать – пьяная шлюха и что он больше не будет содержать ее ублюдка. Наконец ее визиты совсем прекратились, а побои стали более жестокими. И однажды он не выдержал и дал сдачи – ударил старика лопатой.
В тот же день Джек убежал, так и не узнав, стал ли он убийцей или нет.
Джек привык выживать, полагаясь на себя одного; когда он воровал, то не нуждался в сообщниках. Но недавно привычка к одиночеству обернулась против него, и в результате его арестовали и посадили в тюрьму. «Может, и неплохо будет на этот раз иметь сообщников, – подумал Джек. – Каждая пара глаз будет бдительно следить, и в случае опасности меня предупредят. Да, наверное, действительно будет полезно, если дети станут отвлекать внимание, как предлагает Аннабелл».
– Ладно, – кивнул Джек. – Можете все помогать. Только вы во всем должны слушаться меня, поняли?
Все расплылись в улыбках и энергично закивали.
Глава 6
Снег валил крупными хлопьями – падал на черные крыши домов и на булыжные мостовые, накрывая город пышной белой пелериной. Снег порхал над неспокойным Лох-Файном и, целуя серую речную воду, растворялся в ней. Снег толстым слоем ложился на воротники и шляпы прохожих, отчего их шляпы и шляпки становились похожими на огромные торты с кремом.
Джек, стоявший неподалеку от лавки мистера Инграма, то и дело притоптывал, тщетно пытаясь согреться. Ботинки, которые ему дала Женевьева, оказались велики, в них набился снег, а носки насквозь промокли. Зря он не затолкал туда газеты, как обычно делал. Джек не помнил, чтобы когда-нибудь ботинки или сапоги были ему впору, но он привык как-то выходить из положения, и газеты, по его мнению, являлись наилучшим выходом.
«Проклятый снег, – думал он. – Наверное, следовало бы заняться ограблением не в такой противный день. К тому же на свежем снегу хорошо видны отпечатки обуви. Да и прохожих из-за снегопада слишком мало, так что гораздо труднее будет затеряться в толпе, когда драгоценности уже окажутся у меня в кармане».
Но увы, откладывать ограбление они никак не могли, ведь Саймон сказал, что банк потребовал немедленной оплаты долга. Поэтому Женевьева с Хейдоном договорились с управляющим о встрече, а детей в это утро освободили от уроков. Джек тут же заявил, что они хотят погулять, и Оливер, Дорин и Юнис не возражали, напротив, обрадовались, что во время работы дети не будут путаться у них под ногами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
– И если из-за тебя Женевьева попадет в беду, то у нее могут отнять всех нас, – неожиданно сказала Грейс.
– Не может быть! Неужели?! – воскликнул Джейми.
– Тебя-то не отберут, Джейми, – сказал Саймон, думая его утешить. – Ведь ты никогда не был в тюрьме.
– Почему же не был? Я родился в тюрьме, – с гордостью заявил мальчик.
– Родился – это не в счет, – возразила Аннабелл. – Ты ничего не украл и не нарушал закон, как мы. Суд не может тебя отобрать просто из-за того, что ты родился в таком месте.
– Если у нас отберут дом и нам нечего будет есть, нас отправят в приют, – сказала Грейс. – Женевьеве не удастся их остановить.
– Ах, я этого не вынесу! – воскликнула Шарлотта; она изо всех сил боролась со слезами. – Да-да, я не смогу жить в приюте. Я знаю, что со мной будут жестоко обращаться из-за моей ноги. Будут заставлять делать то, что я не могу. И будут меня бить и говорить, что я ленивая и глупая… И никого из вас не будет рядом, чтобы помочь мне. – Не выдержав, девочка расплакалась.
– Ну-ну, перестань. – Грейс обняла Шарлотту за плечи и прижала к себе. – Не беспокойся, мы непременно что-нибудь придумаем.
Грейс была на год старше Шарлотты, ей было двенадцать, но то, что ей пришлось вытерпеть, сделало ее не по годам сдержанной и рассудительной. Грейс убежала от дяди, который начал к ней приставать, год провела в шайке маленьких карманников, потом ее поймали, а от тюрьмы девочку спасла Женевьева.
– Шарлотта, что бы ни случилось, мы с тобой не расстанемся, – добавила Грейс. – Я обязательно пойду с тобой.
– И я тоже ее не оставлю, – сказала Аннабелл, положив голову на плечо Шарлотты.
Как и Грейс, Аннабелл прекрасно знала, что такое жить в крайней нужде. Свою мать она не помнила, та давно умерла, отец же был пьяница, который дочь терпеть не мог. Он ее часто бил, а однажды швырнул через всю комнату так, что она ударилась головой о стол и потеряла сознание. У нее остался шрам на виске, и она старалась укладывать волосы так, чтобы его не было заметно.
– Я тоже с вами, – сказал Саймон.
– И я пойду, – просиял Джейми. – Как вы думаете, Женевьеве разрешат пойти вместе с нами?
Шарлотта прерывисто вздохнула, и новые потоки слез покатились по ее щекам.
– Никто из вас никуда не пойдет! – неожиданно прорычал Джек.
Все посмотрели на него с удивлением. Джек же, насупившись, молчал. Для него все решили слезы Шарлотты. Слезы мерцали на ее щеках, и это зрелище разрывало его сердце. Впервые здесь появившись, Джек решил, что не будет заботиться об этих детишках. Но тогда ему легко было так думать – ведь он полагал, что скоро покинет дом Женевьевы. Но мысль о том, что Шарлотту, как и других детей, будут бить и унижать в приюте, казалась невыносимой. Он не знал, почему эти дети сюда попали, но был уверен, что всем им пришлось очень много пережить, прежде чем Женевьева их спасла и привела в свой дом. И здесь, в этом доме, они наконец-то почувствовали себя в полной безопасности. И вот сейчас им всем снова угрожала опасность, поэтому он, Джек, обязан был о них позаботиться и как-нибудь помочь.
– Нам нужно достать денег, чтобы откупиться от этого проклятого банка, – сказал наконец Джек. – И тогда вы все останетесь жить здесь, в этом доме.
– Где же мы возьмем деньги? – спросил Джейми.
– Женевьева думает, что продаст что-нибудь, но лорд Редмонд сказал, что даже если продаст, это все равно не поможет, – сообщил Саймон. – Он сказал, что лучше бы она нашла бриллианты.
– Не думаю, что у Женевьевы есть бриллианты, – заметила Аннабелл. – Она никогда ничего такого не надевала.
– У нее были кольцо и ожерелье, принадлежавшие моей бабушке, – сказал Джейми, – но она их продала в антикварную лавку после того, как взяла Саймона. Помнишь, Саймон?
Саймон кивнул.
– Потом она делала вид, что очень рада, – продолжал Джейми, – но я видел, что на самом деле ей грустно. Она отвела нас в чайную и вместо обычных булочек заказала лимонный торт, сказала, что сегодня особенный день и мы должны это отпраздновать.
– Я не собираюсь искать бриллианты здесь, – заявил Джек. – Придется искать их там. – Он многозначительно кивнул в сторону окна.
– В занавесках? – удивился Джейми.
Джек нахмурился, но тут же напомнил себе, что воспитанники Женевьевы, в сущности, еще малыши.
– Нет, на улице, – пробурчал он.
– Ты хочешь сказать, что украдешь? – Грейс прикусила губу.
Джек молча кивнул.
– Мы можем тебе помочь, – оживился Саймон. – У нас у всех есть опыт. У всех, кроме Джейми, конечно, но он научится.
– Шарить по карманам – этого будет недостаточно, – заметил Джек. – Я должен украсть что-то действительно ценное. Что-нибудь вроде женского украшения с кучей блестящих камушков, или статую, или картину.
– Я думаю, украсть картину не удастся, – возразила Грейс. – Они все большие, под плащ или куртку не спрячешь.
– Чтобы найти подходящие вещи, надо залезть в какой-нибудь дом, – сказала Аннабелл. – Но как мы туда попадем?
– Я умею взламывать замки, – вызвался Саймон. – Однажды я так и сделал.
На Джека это заявление произвело впечатление, и он вопросительно посмотрел на Саймона:
– Что ты стащил?
– Я съел огромный пряник, половину сладкого пудинга, четыре лепешки с мармеладом, тарелку холодного мяса с горошком, чашку изюма, масло из масленки, большой кусок сахара, а также выпил горшочек сливок и кувшин эля.
– И тебя не вырвало?! – развеселился Джек.
– Еще как! И все на штаны тюремного надзирателя. Он больше всех радовался, когда Женевьева меня забрала.
– Саймон, но Женевьева сойдет с ума, если узнает, что ты опять лазишь по домам, – сказала Аннабелл. – Последний раз, когда ты попробовал залезть под крышку сковородки, ты пустил огонь на ковер в столовой. Женевьева сказала, что ты мог спалить весь дом.
– Это случайность, – отмахнулся Саймон. – Теперь я знаю, как надо залезать.
– Оливер говорит, что мы не должны заниматься такими делами, как взламывание замков, – заметила Шарлотта. – И еще он говорит, в Инверари нет такого замка, к которому ему не удалось бы подобрать ключи – надо только иметь терпение.
– Он нас научил, как без ключа открывать переднюю и заднюю двери этого дома, – похвастался Джейми. – Но мы не должны это делать в присутствии Женевьевы, потому что Оливер сказал: она скорее всего считает, что такому мастерству нас учить не следует.
– Беда в том, что, забравшись в дом, я не буду знать наверняка, есть ли там что-то ценное, – размышлял вслух Джек. – Нужно лезть туда, где точно имеются стоящие вещи.
– Почему бы тебе не украсть что-нибудь из лавки мистера Инграма? – спросила Аннабелл. – У него есть рыцарские доспехи. Женевьева говорит, что они, возможно, принадлежали сэру Ланселоту, который был рыцарем Круглого стола.
Джек, нахмурившись, заметил:
– Не думаю, что рыцарские доспехи можно стащить так, чтобы никто этого не заметил. А главное – кому они нужны?
– У мистера Инграма есть и другие вещи, – сказала Грейс. – Иногда Женевьева относит ему на продажу что-нибудь из дома.
– Она нам показывала ящик с разбитыми горшками из Древнего Египта, – напомнил Саймон. – Этими горшками нельзя пользоваться, и она велела нам их рассматривать. Сказала, что они стоят целое состояние.
Джек покачал головой:
– Нет, это не годится. Если кому-то нужен горшок, он купит новый, а не старый. Кому нужны старые горшки?
– Они потому и дорогие, что старые, – с важным видом проговорила Аннабелл. – Людям нравится, что когда-то ими пользовались другие.
– Я знаю человека, который купит то, что я украду, но даже он не захочет брать старье из Египта, – заявил Джек. – Он предпочитает новые вещи, у которых дорогой вид.
– У мистера Инграма есть и ювелирные изделия, – продолжала Грейс.
– Из бриллиантов и рубинов? – насторожился Джек.
– Да, наверное. Но он их держит в специальном шкафу, в задней части лавки. Шкаф весь из стекла, и если прижмешь к нему нос, то мистер Инграм прямо сходит с ума от беспокойства. Иногда Женевьева смотрела на этот шкаф, когда ждала, чтобы мистер Инграм с ней расплатился. Она говорит, что большая часть драгоценностей куплена у французов, которые у себя во Франции жили во дворцах, а потом сбежали, чтобы им не отрубили головы.
Джек кивнул; рассказ про шкаф с драгоценностями его воодушевил.
– А шкаф заперт?
– Не думаю, – ответила Грейс. – Но чтобы его открыть, надо обойти вокруг стойки.
– В этом шкафу столько красивых вещей! – воскликнула Аннабелл. – Мистер Инграм и не заметит, если что-то пропадет.
– Мне нужно взять совсем немного – только чтобы заплатить банку, – решил Джек.
– А если не хватит, то мы всегда сможем прийти и стащить еще что-нибудь, – подхватил Саймон.
– Никаких «мы», – строго сказал Джек. – Я пойду один, понятно?
Дети с возмущением закричали:
– Но мы хотим помочь!
– Мы сможем помочь!
– И мы не будем путаться под ногами, – заверил Саймон.
– Нет, я не могу рисковать. – Джек решительно покачал головой. – Лучше предоставьте все мне.
– А если тебя поймают? – спросила Аннабелл.
– Не поймают.
– А если?
Джек пожал плечами.
– Я старше любого из вас. Если меня поймают, я сумею о себе позаботиться. Я не привык ко всему этому… – Он окинул взглядом уютную комнату. – Куда бы меня ни отправили, я везде смогу выжить.
Грейс покачала головой:
– Нет, Джек, может, ты и старше, но ты прожил здесь не так долго, как я. Ты должен взять меня с собой. Я буду стоять снаружи и дам знать, если мистер Инграм захочет заглянуть в свою лавку.
– А я прожила здесь три года, и это только на год меньше, чем прожила ты, – заявила Аннабелл, вскинув подбородок. – Но я актриса, поэтому пойду с Джеком и буду отвлекать мистера Инграма. Тогда стащить бриллианты будет гораздо легче.
– Я могу отвлечь его лучше, чем ты, – пробурчал Саймон. – Подожгу что-нибудь.
– Мы же хотим обокрасть мистера Инграма, а не сжечь его лавку, – возразила Аннабелл.
– А я не сказал, что совсем сожгу, – оскорбился Саймон.
– Я тоже хочу пойти, – проговорила Шарлотта, преданно глядя на Джека. – Когда я иду по улице, люди всегда на меня смотрят, и это поможет отвлечь внимание от тебя.
– Не хочу, чтобы люди на тебя пялились! – прорычал Джек, возмущенный такой идеей.
– Меня это не будет волновать, ведь я таким образом помогу Женевьеве, – убеждала Джека Шарлотта.
– А я не хочу, чтобы меня оставляли дома, – захныкал Джейми. – Джек, ведь я тоже мог бы помочь, да?
Джек обвел взглядом смотревших на него детей. Конечно, он мог бы сказать им, что они еще слишком малы для такого дела, но ведь сам-то он начал жить самостоятельно в девять лет, то есть ему тогда было всего на год больше, чем сейчас Джейми. Это случилось в то время, когда он окончательно понял, что мать не собирается выполнять свое обещание, что она никогда не заберет его из той мерзкой семейки, куда она отдала его вскоре после рождения. Ее короткие визиты становились все реже, но когда она все-таки приходила, то была словно теплым лучом солнца в холодной тюремной камере. Мать всегда была густо напудрена, и на ней всегда были поблекшие платья с огромными вырезами. Она казалась Джеку необыкновенно ласковой и нежной. Мать ерошила ему волосы и крепко прижимала к груди, а он вдыхал ее запах, казавшийся ему необычайно приятным; позже он узнал, что это запах дешевого виски. «Осталось уже недолго, миленький, – говорила она. – Еще немного подкопить, и мы купим коттедж и будем там жить – уютно, как две мышки в чашке». Когда она уходила, старик напивался и бил Джека, говоря, что его мать – пьяная шлюха и что он больше не будет содержать ее ублюдка. Наконец ее визиты совсем прекратились, а побои стали более жестокими. И однажды он не выдержал и дал сдачи – ударил старика лопатой.
В тот же день Джек убежал, так и не узнав, стал ли он убийцей или нет.
Джек привык выживать, полагаясь на себя одного; когда он воровал, то не нуждался в сообщниках. Но недавно привычка к одиночеству обернулась против него, и в результате его арестовали и посадили в тюрьму. «Может, и неплохо будет на этот раз иметь сообщников, – подумал Джек. – Каждая пара глаз будет бдительно следить, и в случае опасности меня предупредят. Да, наверное, действительно будет полезно, если дети станут отвлекать внимание, как предлагает Аннабелл».
– Ладно, – кивнул Джек. – Можете все помогать. Только вы во всем должны слушаться меня, поняли?
Все расплылись в улыбках и энергично закивали.
Глава 6
Снег валил крупными хлопьями – падал на черные крыши домов и на булыжные мостовые, накрывая город пышной белой пелериной. Снег порхал над неспокойным Лох-Файном и, целуя серую речную воду, растворялся в ней. Снег толстым слоем ложился на воротники и шляпы прохожих, отчего их шляпы и шляпки становились похожими на огромные торты с кремом.
Джек, стоявший неподалеку от лавки мистера Инграма, то и дело притоптывал, тщетно пытаясь согреться. Ботинки, которые ему дала Женевьева, оказались велики, в них набился снег, а носки насквозь промокли. Зря он не затолкал туда газеты, как обычно делал. Джек не помнил, чтобы когда-нибудь ботинки или сапоги были ему впору, но он привык как-то выходить из положения, и газеты, по его мнению, являлись наилучшим выходом.
«Проклятый снег, – думал он. – Наверное, следовало бы заняться ограблением не в такой противный день. К тому же на свежем снегу хорошо видны отпечатки обуви. Да и прохожих из-за снегопада слишком мало, так что гораздо труднее будет затеряться в толпе, когда драгоценности уже окажутся у меня в кармане».
Но увы, откладывать ограбление они никак не могли, ведь Саймон сказал, что банк потребовал немедленной оплаты долга. Поэтому Женевьева с Хейдоном договорились с управляющим о встрече, а детей в это утро освободили от уроков. Джек тут же заявил, что они хотят погулять, и Оливер, Дорин и Юнис не возражали, напротив, обрадовались, что во время работы дети не будут путаться у них под ногами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34