А вздремнуть очень хотелось, ведь в этот день он рассмотрел уже пять дел, и предстояло рассмотреть еще шесть. Положение усугублялось тем, что после обильного завтрака он страдал от несварения, и сейчас было бы очень кстати выпить чашку крепкого чая, успокоить волнение в желудке. «Ох, побыстрее бы закончить это дело и еще одно – о пьяной драке в таверне, – думал судья. – А уж после этого можно будет объявить перерыв и удалиться на отдых в свою комнату». Он снова вздохнул и топнул ногой по полу, давая понять, что всем надо поторопиться.
Сделав глубокий вдох, Женевьева поднялась со скамьи и прошла к месту свидетеля. Она никому из домашних не разрешила пойти вместе с ней, только Хейдону, но и для этого потребовался серьезный разговор. После того что произошло между ними в гостиной несколько дней назад, Женевьева избегала Хейдона. Когда же случайно оказывалась в одной с ним комнате, то сразу вспоминала, что у нее есть какое-то неотложное дело в другом месте. Хейдон ее прекрасно понимал, но все же настоял на том, чтобы пойти на суд вместе с ней. Как бы ни были сложны их взаимоотношения, для всех окружающих они счастливые новобрачные, мистер и миссис Масквелл. «Было бы странно, если бы мы не пришли на суд вдвоем», – сказал он Женевьеве, и ей пришлось с ним согласиться. Кроме того, Хейдон просто не мог оставить бедняжку Шарлотту в одиночестве – ведь ей предстояло выдержать серьезнейшее испытание. Он предполагал, что в нем говорит чувство вины, которое он носит с собой каждый день своей жизни. Во время суда он то и дело улыбался ей, пытаясь хоть как-то приободрить. Шарлотта была слишком слаба, чтобы отвечать тем же, но Хейдон чувствовал, что девочке приятно его присутствие и его поддержка. Хейдону очень хотелось верить, что судья все-таки признает ее невиновной. И тогда он подхватит малышку на руки и отнесет домой.
– Клянусь Богом всемогущим, что буду отвечать, как в Судный день. Клянусь говорить правду, только правду и ничего, кроме правды, – сказала Женевьева, глядя прямо перед собой.
– Миссис Блейк, вы являетесь опекуншей обвиняемой, не так ли? – спросил мистер Фентон, обвинитель.
– Да, – кивнула Женевьева.
– Будьте любезны, объясните суду, как получилось, что вы взяли девочку под опеку.
– Объяснять нет необходимости, – вмешался судья. – Я знаю о соглашении миссис Блейк с комендантом Томсоном и судом. В соглашении ясно сказано: если отданные ей дети снова нарушат закон, ее опека аннулируется, а детей снова отдают под суд, не так ли?
– Так, ваша честь, – согласился мистер Фентон. – Следовательно, обвинение приходит к выводу: обвиняемую надлежит немедленно возвратить в тюрьму для отбывания срока приговора плюс наказание, которое ваша честь может наложить дополнительно.
– Нет! – выкрикнула Женевьева.
– Позвольте, ваша честь… – подал голос мистер Поллок, защитник; казалось, адвокат только что проснулся и вот-вот снова заснет. – Защита имеет основания высказать предположение, что наша подзащитная примерно вела себя, находясь в доме миссис Блейк, если не считать этот печальный инцидент. Поскольку же соответствующие вещи были возвращены и миссис Блейк вызвалась полностью возместить мистеру Инграму ущерб, нанесенный его магазину, я осмелюсь утверждать, что обвиняемая не заслуживает водворения обратно в тюрьму. К тому же миссис Блейк дала клятвенное обещание приложить все силы к тому, чтобы обвиняемая поняла свою ошибку. Миссис Блейк заверила, что подобного никогда больше не повторится.
– Миссис Блейк не в том положении, чтобы давать подобные обещания, – возразил Фентон. – В настоящее время у нее на попечении шестеро детей, и все они являлись участниками этого возмутительного нападения. А раньше все они уже привлекались к суду за серьезные преступления…
– Неправда! – перебила Женевьева. – Моего брата Джейми никогда не обвиняли в преступлениях.
– Прошу прощения, ваша честь, – пробормотал обвинитель. – Один из подопечных миссис Блейк действительно никогда не привлекался к суду. Однако в данный момент мы расследуем, какова была его роль в варварском нападении на мистера Инграма и лорда и леди Страдерс. – Мистер Фентон многозначительно посмотрел на Женевьеву.
Та промолчала, и обвинитель продолжал:
– Как бы то ни было, но мы обязаны признать: коль скоро обвиняемая вернулась к своим преступным привычкам, то это означает, что обстановка в доме миссис Блейк не пошла ей на пользу и, следовательно, ее нужно водворить обратно в тюрьму, где ее примерно накажут для ее же блага и для блага общества.
– Должен заметить, ваша честь, что возвращение обвиняемой в тюрьму не пойдет на пользу ни девочке, ни обществу в целом, – возразил мистер Поллок. – Я уверен, что девочка осознает свои ошибки. Полагаю, что суд должен отправить ее домой, к отцу и матери. Там в любящей семье она наверняка сможет исправиться.
– Эта любящая семья почти вся состоит из воров и бродяг, – заявил Фентон. – Неужели вы не знаете, что детей обслуживают две женщины и мужчина, которые отсидели в тюрьме за воровство? Вряд ли они могут служить образцом законопослушания. И уж конечно, это не очень подходящая компания для обвиняемой, в очередной раз продемонстрировавшей свои преступные наклонности.
– Нет у нее никаких преступных наклонностей, – возразила Женевьева. – Просто девочка совершила ошибку…
– Миссис Блейк, придется вам напомнить, что вы можете отвечать только на вопросы, напрямую обращенные к вам, – перебил судья.
– Так спросите же меня о чем-нибудь! – рассердилась Женевьева.
Судья заморгал и покосился на защитника:
– Мистер Поллок, у вас есть вопросы к свидетельнице?
Адвокат полистал свои бумаги.
– Миссис Блейк, будьте любезны сообщить суду, почему вы считаете, что девочку следует возвратить под вашу опеку.
– Когда год назад Шарлотта стала у меня жить, она едва могла разговаривать. Ее жизнь с отцом была сплошным мучением. Этот пьяница постоянно ее бил и заставлял помогать ему при кражах. Именно поэтому она и предстала перед судом в первый раз.
– И как же она изменилась, живя у вас? – спросил мистер Поллок. – Она ведь изменилась, не так ли?
– Да, разумеется, девочка стала совсем другой, – сказала Женевьева. – Когда малышка поняла, что в новом доме никто не поднимет на нее руку, она стала очень милой и послушной. Начала понемногу говорить, потом улыбаться, а потом смеяться. И она очень способная – быстро научилась читать и писать. Все хозяйственные дела она выполняет с радостью и каждое воскресенье ходит с семьей в церковь. Поверьте, Шарлотта очень прилежная и серьезная девочка. Ваша честь, я понимаю, что малышка допустила ужасную ошибку, – продолжала Женевьева, глядя на судью, – но я заклинаю вас проявить сострадание и вернуть ее мне. Обещаю, что ничего подобного никогда не повторится.
– Спасибо, миссис Блейк, – кивнул Поллок. – У меня больше нет вопросов, ваша честь.
Судья подавил зевок.
– У обвинителя есть вопросы к свидетельнице?
– Конечно. – Фентон приблизился к Женевьеве и почесал голову под париком. – Миссис Блейк, должен признаться, я в смущении. Если ваш дом – настоящий оплот добродетели, если ваша подопечная обеспечена там всем необходимым, то почему же тогда ее поймали на воровстве в магазине мистера Инграма?
Женевьева медлила с ответом. И действительно, найти ответ было не так-то просто.
– Может, вы в чем-то ей отказали? – допытывался обвинитель.
– Нет, конечно, нет…
– Тогда что же заставило ее так поступить?
Женевьева прекрасно понимала: если она признается в том, что у нее возникли финансовые затруднения, а дети захотели ей помочь, суд непременно заявит, что она не должна содержать столько детей. Но если она скажет, что не знает, почему Шарлотта участвовала в набеге на магазин, то возникнет предположение, что девочка порочна по своей натуре.
– Малышка думала, что помогает мне, – ответила наконец Женевьева.
– Тем, что ворует?
– Она ничего не украла…
– Миссис Блейк, давайте не будем играть словами. Обвиняемая входила в шайку воришек, которые совместно украли у мистера Инграма драгоценности, а во время кражи нанесли магазину ущерб на сотни фунтов. То, что в момент ареста на ней не было ничего из украденных вещей, не имеет существенного значения. Вы говорите, она хотела вам помочь, украв драгоценности?
Женевьева немного помолчала, потом ответила:
– Да, полагаю, именно так она и думала.
– Простите, миссис Блейк, если вопрос покажется вам дерзким, но мне кажется, суд должен знать… Скажите, не испытываете ли вы в настоящее время финансовых затруднений?
– Я вполне способна содержать свой дом, мистер Фентон, – ответила Женевьева.
– Тогда вам придется согласиться, что у обвиняемой не было причин, вынуждавших ее пойти на кражу. И следовательно, причиной преступления являются ее аморальные наклонности, которые…
– Неправда! – воскликнула Женевьева.
– У меня больше нет вопросов, ваша честь.
– Но он сказал неправду!
– Миссис Блейк, вы можете вернуться на свое место, – сказал судья.
Женевьева понимала, что должна держать себя в руках, иначе Шарлотта подумала бы, что дело проиграно. Улыбнувшись девочке, она медленно пошла на свое место рядом с Хейдоном.
Судья взглянул на лежавшие перед ним бумаги и огласил вердикт:
– Участие обвиняемой в вышеупомянутом ограблении не подлежит сомнению, и мне остается лишь признать ее виновной в этом преступлении. Что же касается определения меры наказания… Похоже, все усилия миссис Блейк пропали даром. К сожалению, обвиняемая не сумела преодолеть присущую ей склонность к воровству. Следовательно, для ее же пользы… – Судья снова заглянул в бумаги. – Итак, я приговариваю Шарлотту Маккаллум к шестидесяти дням тюрьмы, а затем – к четырем годам исправительной тюрьмы в Глазго.
– Нет! – закричала ошеломленная Женевьева. – Пожалуйста, вы должны меня выслушать…
– Обвиняемую уведут, и мы сможем приступить к следующему делу, – сказал судья, отодвигая бумаги. Он торопился покончить с делами, чтобы наконец-то выпить вожделенную чашку чая.
Шарлотта смотрела на Женевьеву своими огромными карими глазами.
– Как же так? – пробормотала девочка.
– Все будет хорошо, дорогая, – ответила Женевьева; она по-прежнему старалась скрывать свои чувства. – Поверь, все будет хорошо.
Шарлотта молча кивнула и отвернулась. Когда девочку уводили из зала, Женевьева, вцепившись в руку Хейдона, смотрела ей вслед.
Глава 9
Комендант Томсон поднял глаза от тарелки с копченой селедкой и с удивлением посмотрел на Хейдона, решительно входившего в столовую.
– Простите, что прерываю ваш завтрак, миледи, – Хейдон отвесил жене Томсона изящный поклон, – но у нас с вашим мужем есть дело, не терпящее отлагательства. Надеюсь, вы примете мои самые искренние извинения за то, что я в столь ранний час похищаю мужа у такой очаровательной женщины, как вы.
Жанет Томсон, низенькая и вечно хмурая толстуха, была абсолютно уверена: если бы не ее многочисленные добродетели, то человечество уже давно бы погибло окончательно. Она уже в раннем детстве отличалась глубокой религиозностью, а свой брачный союз с начальником тюрьмы считала Божьим испытанием, за которое ей, разумеется, воздастся после смерти.
Но даже на миссис Томсон не могли не подействовать лестные слова такого красавца, как Хейдон.
– Ах, мистер Блейк… – промурлыкала она, когда он прижал губы к ее пухлой руке. – Как приятно наконец познакомиться с вами.
– Я чрезвычайно польщен, миледи.
– Так жаль, что воспитанница вашей жены оказалась в столь неприятной ситуации, – пробормотала миссис Томсон. – После возвращения Шарлотты в нашу тюрьму я с ней немного поговорила и нашла ее весьма благоразумной девочкой. Видите ли, мне постоянно приходится общаться с людьми, сбившимися с пути добродетели, и я знаю, как сложно с ними управляться. Я уверена, что ваша жена старается делать для этих детей все, что в ее силах.
– Благодарю вас, миледи, – кивнул Хейдон. – Мы с женой твердо верим в доброту, изначально присущую детям, и потому не разочарованы. Ваш муж в свое время проявил мудрость и сострадание, когда передал этих несчастных на попечение моей жены, тем более что не имел за это никакой награды, кроме сознания, что он спасает детей. Какое, должно быть, счастье жить с таким мудрым и бескорыстным человеком, как ваш супруг, миледи.
– Да-да, вы правы. – Миссис Томсон расплылась в улыбке. – Видите ли, мы с мужем далеко не богаты, но Господь возложил на нас трудную задачу – мы должны помогать несчастным грешникам найти путь к благочестию. Именно поэтому мы считаем, что наше богатство в той работе, которую мы делаем.
– Ах, миледи, ваша жизненная философия заслуживает восхищения, – заметил Хейдон. – Будем надеяться, что ваши труды на благо общества не пропадут даром. Было бы обидно потерять то, что добыто трудами всей жизни.
– Что вы имеете в виду? – насторожилась миссис Томсон.
– Мистер Блейк просто высказывает предположение, не так ли, мистер Блейк? – поспешно вмешался комендант.
– Да, конечно, – кивнул Хейдон. – Должен заметить, у вас здесь есть очень красивые вещи. – Он взглянул на огромные золотые часы, стоявшие на каминной полке: – Восхитительное произведение искусства! Швейцария, не так ли? На мой взгляд, начало восемнадцатого века. Исключительно редкая работа. Наверное, фамильная реликвия?
– Нет-нет, – покачала головой миссис Томсон. – С гордостью могу сказать, что мы с мужем выходцы из очень скромных семей. А эти часы муж купил год назад во время нашей поездки в Эдинбург.
Хейдон приподнял брови:
– Как интересно… Во время поездки в Эдинбург?
Комендант оттолкнул от себя тарелку с копченой селедкой.
– Извини, дорогая, но нам с мистером Блейком нужно обсудить кое-какие дела.
– Обещаю не задерживать вашего мужа надолго. – Хейдон галантно помог миссис Томсон подняться с кресла. – Я сам недавно женился и понимаю, как мучительно тянется время, когда ты разлучен с любимой женой.
Миссис Томсон зарделась и поднесла руку к горлу, точно девица, ошалевшая от любви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34