https://wodolei.ru/catalog/kuhonnie_moyki/iz-kamnya/
В ответ он лишь молча пожал плечами и стал разворачиваться, обращая в бегство собак, кудахта-ющих кур и детишек, вертевшихся на дороге.
Джоли подняла глаза на яркое небо, напоминая себе, что должна была бы уже быть мертва, и громко счастливо рассмеялась от того, что осталась жива.
— О, благодарю вас! — сказала она Даниелю и на секунду положила голову ему на плечо,
От него пахло мылом и потом, дорожной пылью, но Джоли вдруг показалось, что это очень приятный запах. Даниель взглянул на Джоли, и она ощутила его могучую фигуру, прижавшуюся к ней. Джоли лизнула ментоловую пластинку, которую он только что ей купил. Он быстро отвел взгляд на дорогу, и — Джоли не могла в этом поклясться — ей показалось, что он слегка отстранился от нее.
— Что-то не так? — На самом деле Джоли не хотелось услышать ответ на этот вопрос, но она не смогла удержаться, чтобы не задать его.
— Все в порядке, — ответил Даниель, и Джоли знала, что он лжет, но в любом случае не могла ничего предпринять. Джоли оставила свое мнение при себе. Несколько раз краем глаза она замечала, что Даниель тайком посматривает на нее.
Когда они возвратились на ферму, их встретил кот Левитикус, гордо задрав хвост на крыше туалета, в то время как Дотер возился у порога на кухню. Солнце сверкало на его блестевших от пота голых спине и плечах, а рядом на высоком шесте болталась майка. Дотер отпиливал деревянную доску, придерживая ее рукой и помогая себе коленом.
Он взглянул на них с радостной ухмылкой, едва Даниель ссадил Джоли с фургона, но улыбка его почти тут же исчезла. Обеспокоенная Джоли обернулась и увидела, как Даниель сердито грозит пареньку.
— Надень рубашку! — приказал Даниель, рывком вытаскивая из фургона сверток с покупками.
Дотер потянулся за майкой и стал натягивать ее, а Джоли, игнорируя мужа, поскольку, по ее мнению, он сказал это слишком резко и грубо, улыбаясь, пошла к молодому наемному работнику. Подойдя поближе, она поняла, что он прибивал ступеньки к высокому порогу, чтобы ей удобнее было подниматься или выходить во двор. Это так тронуло Джоли, что у нее защипало в глазах.
— Какой ты заботливый! — улыбаясь, похвалила Джоли Дотера.
Но Дотер лишь молча кивнул, отводя взор от Джоли и напряженно смотря вслед Даниелю. Тогда Джоли повернулась и поспешила на кухню. Там она нашла Даниеля, который стоял у стола, на котором лежал сверток с покупками. Потрогав крепкую ленту, связывающую сверток, Даниель насупил брови, будто был чем-то очень смущен. Снаружи раздавались звуки молотка: это Дотер закончил пилить доску и теперь прибивал ступени к порогу. Джоли снова про себя поблагодарила его. хотя из-за шума у нее начала болеть голова.
Увидев в раковине выпотрошенного и разделанного цыпленка, Джоли закатала рукава, сняла тазик со стены и принялась готовить обед. Наполнив таз горячей водой и сделав остальные приготовления, обернулась. К ее удивлению, Даниель стоял в той же позе, даже не шелохнувшись. В жизни Джоли довольно часто случались томительные паузы, однако она так и не научилась воспринимать их спокойно, что-то внутри нее заставляло девушку заполнять эти паузы всяческой болтовней.
— Полагаю, мы знаем, что Дотер хочет на обед, — сказала Джоли, кивая на цыпленка, поставила тазик на разделочный столик и принялась мыть руки куском хозяйственного желтого мыла.
Даниель задумчиво посмотрел на Джоли, затем скрестил руки на груди.
— Сшей к воскресенью приличное платье: мы идем в церковь, — резко приказал он. — Используй тот коричневый блестящий материал.
Джоли в который раз напомнила себе, что нищим не приходится выбирать, вытерла руки и принялась за цыпленка, которого следовало разделать.
— Сатин, значит, — со вздохом сказала Джоли.
Ей не нравился этот безвкусный материал фабричного производства, однако Даниель настоял на том, чтобы она купила именно эту ткань. — В нем я буду выглядеть, как мокрая курица.
— Илзе всегда надевала для выхода в церковь приличную одежду, — подчеркнул Даниель. — Свари картошку в соусе и добавь к птице немного зеленых бобов, ветчины и лука.
— «Сшей приличное платье!» — передразнила Джоли, когда Даниель вышел во двор по своим делам. — Сядь в фургон, вылезь из фургона, сделай то, не делай этого и изжарь мне быка на завтрак!..
Через час она закончила стряпню, включая и чистку картофеля, успела нарвать в огороде зеленого гороха, нашпиговать приправами курицу, замесить тесто для хлебцев. Когда все было готово, кухня была полна чада и грязи. Джоли выскочила наружу, чтобы немного отдышаться, она совсем потеряла аппетит, пока занималась стряпней.
Джоли бездумно шла по траве и только когда дошла до заборчика, ограждавшего две аккуратные могилы, осознала, куда она направлялась. Убрав челку, выбившуюся на лоб и мешавшую смотреть, она, тихонько открыв калитку, ступила под тень клена.
Надгробие Илзе было сделано из красивого черно-белого мрамора, поверх лежала маленькая латунная доска, на которой были вырезаны имя, дата рождения и год смерти. Джоли зябко передернула плечами, хотя было жарко, когда подсчитала, что первая миссис Бекэм умерла всего шестнадцать месяцев назад.
Джоли ощутила острую печаль и повернулась к маленькой могилке рядом с могилой Илзе, на которой была установлена небольшая фигура ангелочка, дующего в трубу. Когда Джоли разобрала надпись на плите под ангелочком, глаза ее вдруг наполнились слезами: на могильной плите были начертаны только два слова — «Нашему ребенку».
Джоли съежилась и откинула голову, чтобы глубоко вдохнуть и взять себя в руки. Дети умирают ежедневно, успокаивала она себя, такова жестокая реальность жизни, и если всякий раз останавливаться у детской могилки, чтобы погоревать, то глаза бы не просыхали от слез.
— Дан’л и я запросто съедим всего цыпленка, если вы не поспешите к столу, — раздалось у нее над ухом, и Джоли от неожиданности даже подпрыгнула. Она не слышала, как подошел Дотер. Надеясь, что слезы не оставили следов на лице, Джоли обернулась к своему другу и спросила:
— Отчего умер ребенок Даниеля и Илзе?
Дотер открыл перед ней калитку ограды, затем плотно прикрыл ее.
— Он заболел коклюшем сразу же после Рождества, — тихо и печально ответил Дотер. — Миссис Бекэм не смогла этого перенести. Она все бродила вокруг фермы, плача и ломая руки. Казалось, ей было все равно, что под сердцем она носит другого ребенка. Она была немного не в себе, как будто потеря первенца сломала ее.
Чувствуя врожденную доброту Дотера, Джоли погладила его по руке.
— И что было дальше? — мягко спросила она.
— Потом что-то пошло не так, когда миссис Бекэм стала рожать второго ребенка, — Дотер немного помолчал, задумчиво поглядывая на марево, поднимавшееся над золотым пшеничным полем, и на щеках его заиграли желваки. — Она умерла, а наш док не смог ничего сделать, чтобы спасти ее. Дан’л похоронил сына и жену в одной могиле.
— Расскажи мне о первом ребенке, — попросила Джоли, справившись со своими чувствами. Тем временем они уже подходили к дому Даниеля, но его самого не было видно.
— Девочку звали Евгенией, — вздохнул Дотер. — Ей было два годика, когда она заболела.
За свою недолгую жизнь Джоли достаточно испытала собственных трагедий, чтобы не понять и не воспринять горечь утрат Даниеля. Но ей стало грустно, когда она поняла, почему он женился на женщине, поставленной вне закона. Он выбрал преступницу, о которой не надо заботиться и которая не сможет принести ему зла.
Во дворе Дотер и Джоли разошлись. Джоли пошла прямо в дом, а Дотер вернулся к своим ступенькам. Джоли прошла через дом на кухню, где съела оставшийся кусок цыпленка, затем прибрала на столе и вымыла посуду.
После этого Джоли решила заняться шитьем. Расстелив на широком дубовом столе белую хлопчатобумажную ткань, принялась кроить. Когда подошло время ужинать, Джоли сидела под лампой в кресле-качалке и пришивала что-то к ночной рубашке без рукавов. Со вздохом оторвавшись от шитья, она пошла на кухню.
К ее крайнему удивлению, там был Даниель. Он готовил большие бутерброды с ветчиной, поверх которой клал нарезанные, только что сорванные с грядки, сочные помидоры.
— Ой, я должна была сама это сделать, — мгновенно огорчившись, всплеснула руками Джоли.
— Но ты же была занята, — пожал плечами Даниель.
Джоли заглянула в открытую дверь и увидела свежеприбитые ступени перед высоким кухонным порогом.
— А где Дотер?
— Ушел в город переночевать у сестры. — Даниель сделал последний бутерброд и поставил тарелку на стол. — Садись и ешь.
От одного этого приглашения у Джоли заурчало в животе. Она села за стол и взяла толстый бутерброд.
— А у нее тоже библейское имя? — спросила Джоли, пытаясь завязать разговор. — Я имею в виду сестру Дотера.
Даниель слегка улыбнулся, отрицательно покачав головой. Еда была превосходной. Она с удовольствием уплетала поджаренный ломтик хлеба с ветчиной и помидором, заедая свежим салатом.
— Расскажите мне о своей семье, — попросила она Даниеля.
Тот полоснул по ней взглядом, и Джоли почувствовала внезапный озноб, хотя ветер, дувший сквозь открытую дверь, был теплым.
— Тебя это не касается! — резко сказал он. Джоли положила свой бутерброд на тарелку, тут же потеряв всякий аппетит.
— Очень вежливый ответ! — сказала она, сверкнув глазами.
— Я уже говорил тебе: Илзе умерла.
— А я вовсе и не спрашиваю об Илзе. Я хочу знать о ваших отце и матери, братьях и сестрах.
Даниель продолжал есть.
— Они выращивают табак, — ответил он, выглядя несколько глуповато.
— А почему вы не остались в Северной Каролине выращивать табак вместе с ними?
— Я хотел найти место, которое принадлежало бы только мне, вот и отправился на Запад, где обзавелся домом с участком и службами.
Он не только построил свой дом, но и создал большую и продуктивную ферму, что вызвало в Джоли огромное уважение, но она никак не могла взять в толк, почему, имея дом, семью, родственников, человек бросает все и бредет неведомо куда на другой конец страны.
— А вы не скучаете по ним? — спросила Джоли. — Я имею в виду по остальным Бекэмам, — на всякий случай пояснила она.
— Они мне все время пишут, — ответил Даниель, принимаясь за другой бутерброд.
Но Джоли не отставала:
— А по кому вы скучаете больше всего? Даниель запил молоком большой кусок бутерброда.
— Думаю, что по Еноху, своему самому младшему брату. Он как-то писал мне, что хотел бы приехать сюда и помочь мне обустроиться на новом месте. Но у него жена и двое маленьких детей, которых надо кормить. Поэтому будет, наверное, лучше, если он останется там, где находится сейчас.
Глядя на жующего Даниеля, Джоли снова проголодалась и потянулась к еде. Даниель наполнил ее стакан молоком из желтого фаянсового кувшина, затем удовлетворенно откинулся в кресле-качалке, запустив пальцы в петли брючного ремня.
— Я собираюсь в Спокан, чтобы набрать людей на уборку урожая в начале следующей недели, — объявил он. — С собой я забираю и Дотера.
Джоли подобрала кончиком пальца крошки от бутерброда и проглотила их.
— А вы не боитесь, что я сбегу? — спросила Джоли, приподняв бровь.
Пока не был задан этот вопрос, Даниель казался спокойным, даже ленивым. А тут он склонился к ней, и глаза его сузились.
— Как я уже сказал тебе, не думаю, чтобы нашлось местечко, куда бы ты могла сбежать. Но, если ты все же попытаешься это сделать, я выслежу тебя, заберу из банка мой взнос за тебя в размере пятисот долларов и передам тебя властям в Спокане.
— Пятьсот долларов? — У Джоли слова застряли в горле: настолько огромной была эта сумма. — Так Блейк и Роуди поимели пятьсот долларов?
Даниель поднялся, кивнул головой и отнес свою тарелку в раковину.
— Я думал, ты знала об этом. Должно быть, об этом упоминалось во время судебного разбирательства.
Джоли во все глаза продолжала смотреть на Даниеля.
— Возможно, так и было, но, честно говоря, я совершенно не обращала внимания на детали. Мне только хотелось выбраться оттуда, чтобы вновь ощутить землю под ногами.
Даниель плеснул в тазик горячей воды и достал кусок мыла. Быстро вымыл всю посуду и жестом отстранил Джоли, когда она предложила свою помощь. Снова воцарилась тягостная тишина.
— Полагаю, что теперь вы не сможете приобрести новый навозоукладчик, — тихо заметила Джоли, стоя в свете небольшого ночника, который соорудил Дотер. Солнце в это время исчезло за конюшней, бросив последний огненный луч.
Джоли стояла спиной к Даниелю, но точно знала, что он никуда не ушел, что он рядом. Когда она ощутила на плечах его сильные руки, то от огромного удовольствия закрыла глаза.
Даниель не обратил никакого внимания на ее реплику о навозоукладчике, а просто повернул ее к себе, ладонью приподнял ей подбородок, чтобы поцеловать.
Джоли поджала пальцы на ногах, тщетно пытаясь ощутить под собой твердую почву. И когда Даниель прильнул к ней ртом, осторожно и нежно языком разведя ей губы, сладкий огонь разлился по ее телу, пожирая ее. Джоли почувствовала, как из мученицы превращается в королеву. Ощущения были настолько сильными и непривычными, что Джоли попросту боялась упасть в обморок. Сердце ее бешено колотилось от сладкого ужаса, и потому для нее было настоящим потрясением, когда Даниель мягко отстранил ее от себя.
— Я схожу на пару часиков в город, — сиплым голосом сказал он.
Джоли едва сдерживала слезы, пытаясь сохранить остатки достоинства, которые разлетались словно под порывами январского ветра. Конечно, в его жизни нет для нее прибежища; она отлично знала, какую компанию ищет для себя в городе Даниель, и сама испугалась неистовой ревности, которую вдруг ощутила в себе.
— Доброй вам ночи, мистер Бекэм, — ровным голосом сказала Джоли.
И только тщательно вымыв и расчесав волосы, она облачилась в свою новую ночную рубашку и легла в постель Даниеля, чтобы выплакаться всласть.
ГЛАВА 4
В зеркале, стоящем на туалетном столике, Пилар внимательно наблюдала за Даниелем. Ее выразительные темные глаза ярко блестели. Кончиками изящных пальцев она заплетала в косу свои блестящие черные волосы, затем сменила цветастое вечернее платье для танцев на потертый халат из белого бархата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Джоли подняла глаза на яркое небо, напоминая себе, что должна была бы уже быть мертва, и громко счастливо рассмеялась от того, что осталась жива.
— О, благодарю вас! — сказала она Даниелю и на секунду положила голову ему на плечо,
От него пахло мылом и потом, дорожной пылью, но Джоли вдруг показалось, что это очень приятный запах. Даниель взглянул на Джоли, и она ощутила его могучую фигуру, прижавшуюся к ней. Джоли лизнула ментоловую пластинку, которую он только что ей купил. Он быстро отвел взгляд на дорогу, и — Джоли не могла в этом поклясться — ей показалось, что он слегка отстранился от нее.
— Что-то не так? — На самом деле Джоли не хотелось услышать ответ на этот вопрос, но она не смогла удержаться, чтобы не задать его.
— Все в порядке, — ответил Даниель, и Джоли знала, что он лжет, но в любом случае не могла ничего предпринять. Джоли оставила свое мнение при себе. Несколько раз краем глаза она замечала, что Даниель тайком посматривает на нее.
Когда они возвратились на ферму, их встретил кот Левитикус, гордо задрав хвост на крыше туалета, в то время как Дотер возился у порога на кухню. Солнце сверкало на его блестевших от пота голых спине и плечах, а рядом на высоком шесте болталась майка. Дотер отпиливал деревянную доску, придерживая ее рукой и помогая себе коленом.
Он взглянул на них с радостной ухмылкой, едва Даниель ссадил Джоли с фургона, но улыбка его почти тут же исчезла. Обеспокоенная Джоли обернулась и увидела, как Даниель сердито грозит пареньку.
— Надень рубашку! — приказал Даниель, рывком вытаскивая из фургона сверток с покупками.
Дотер потянулся за майкой и стал натягивать ее, а Джоли, игнорируя мужа, поскольку, по ее мнению, он сказал это слишком резко и грубо, улыбаясь, пошла к молодому наемному работнику. Подойдя поближе, она поняла, что он прибивал ступеньки к высокому порогу, чтобы ей удобнее было подниматься или выходить во двор. Это так тронуло Джоли, что у нее защипало в глазах.
— Какой ты заботливый! — улыбаясь, похвалила Джоли Дотера.
Но Дотер лишь молча кивнул, отводя взор от Джоли и напряженно смотря вслед Даниелю. Тогда Джоли повернулась и поспешила на кухню. Там она нашла Даниеля, который стоял у стола, на котором лежал сверток с покупками. Потрогав крепкую ленту, связывающую сверток, Даниель насупил брови, будто был чем-то очень смущен. Снаружи раздавались звуки молотка: это Дотер закончил пилить доску и теперь прибивал ступени к порогу. Джоли снова про себя поблагодарила его. хотя из-за шума у нее начала болеть голова.
Увидев в раковине выпотрошенного и разделанного цыпленка, Джоли закатала рукава, сняла тазик со стены и принялась готовить обед. Наполнив таз горячей водой и сделав остальные приготовления, обернулась. К ее удивлению, Даниель стоял в той же позе, даже не шелохнувшись. В жизни Джоли довольно часто случались томительные паузы, однако она так и не научилась воспринимать их спокойно, что-то внутри нее заставляло девушку заполнять эти паузы всяческой болтовней.
— Полагаю, мы знаем, что Дотер хочет на обед, — сказала Джоли, кивая на цыпленка, поставила тазик на разделочный столик и принялась мыть руки куском хозяйственного желтого мыла.
Даниель задумчиво посмотрел на Джоли, затем скрестил руки на груди.
— Сшей к воскресенью приличное платье: мы идем в церковь, — резко приказал он. — Используй тот коричневый блестящий материал.
Джоли в который раз напомнила себе, что нищим не приходится выбирать, вытерла руки и принялась за цыпленка, которого следовало разделать.
— Сатин, значит, — со вздохом сказала Джоли.
Ей не нравился этот безвкусный материал фабричного производства, однако Даниель настоял на том, чтобы она купила именно эту ткань. — В нем я буду выглядеть, как мокрая курица.
— Илзе всегда надевала для выхода в церковь приличную одежду, — подчеркнул Даниель. — Свари картошку в соусе и добавь к птице немного зеленых бобов, ветчины и лука.
— «Сшей приличное платье!» — передразнила Джоли, когда Даниель вышел во двор по своим делам. — Сядь в фургон, вылезь из фургона, сделай то, не делай этого и изжарь мне быка на завтрак!..
Через час она закончила стряпню, включая и чистку картофеля, успела нарвать в огороде зеленого гороха, нашпиговать приправами курицу, замесить тесто для хлебцев. Когда все было готово, кухня была полна чада и грязи. Джоли выскочила наружу, чтобы немного отдышаться, она совсем потеряла аппетит, пока занималась стряпней.
Джоли бездумно шла по траве и только когда дошла до заборчика, ограждавшего две аккуратные могилы, осознала, куда она направлялась. Убрав челку, выбившуюся на лоб и мешавшую смотреть, она, тихонько открыв калитку, ступила под тень клена.
Надгробие Илзе было сделано из красивого черно-белого мрамора, поверх лежала маленькая латунная доска, на которой были вырезаны имя, дата рождения и год смерти. Джоли зябко передернула плечами, хотя было жарко, когда подсчитала, что первая миссис Бекэм умерла всего шестнадцать месяцев назад.
Джоли ощутила острую печаль и повернулась к маленькой могилке рядом с могилой Илзе, на которой была установлена небольшая фигура ангелочка, дующего в трубу. Когда Джоли разобрала надпись на плите под ангелочком, глаза ее вдруг наполнились слезами: на могильной плите были начертаны только два слова — «Нашему ребенку».
Джоли съежилась и откинула голову, чтобы глубоко вдохнуть и взять себя в руки. Дети умирают ежедневно, успокаивала она себя, такова жестокая реальность жизни, и если всякий раз останавливаться у детской могилки, чтобы погоревать, то глаза бы не просыхали от слез.
— Дан’л и я запросто съедим всего цыпленка, если вы не поспешите к столу, — раздалось у нее над ухом, и Джоли от неожиданности даже подпрыгнула. Она не слышала, как подошел Дотер. Надеясь, что слезы не оставили следов на лице, Джоли обернулась к своему другу и спросила:
— Отчего умер ребенок Даниеля и Илзе?
Дотер открыл перед ней калитку ограды, затем плотно прикрыл ее.
— Он заболел коклюшем сразу же после Рождества, — тихо и печально ответил Дотер. — Миссис Бекэм не смогла этого перенести. Она все бродила вокруг фермы, плача и ломая руки. Казалось, ей было все равно, что под сердцем она носит другого ребенка. Она была немного не в себе, как будто потеря первенца сломала ее.
Чувствуя врожденную доброту Дотера, Джоли погладила его по руке.
— И что было дальше? — мягко спросила она.
— Потом что-то пошло не так, когда миссис Бекэм стала рожать второго ребенка, — Дотер немного помолчал, задумчиво поглядывая на марево, поднимавшееся над золотым пшеничным полем, и на щеках его заиграли желваки. — Она умерла, а наш док не смог ничего сделать, чтобы спасти ее. Дан’л похоронил сына и жену в одной могиле.
— Расскажи мне о первом ребенке, — попросила Джоли, справившись со своими чувствами. Тем временем они уже подходили к дому Даниеля, но его самого не было видно.
— Девочку звали Евгенией, — вздохнул Дотер. — Ей было два годика, когда она заболела.
За свою недолгую жизнь Джоли достаточно испытала собственных трагедий, чтобы не понять и не воспринять горечь утрат Даниеля. Но ей стало грустно, когда она поняла, почему он женился на женщине, поставленной вне закона. Он выбрал преступницу, о которой не надо заботиться и которая не сможет принести ему зла.
Во дворе Дотер и Джоли разошлись. Джоли пошла прямо в дом, а Дотер вернулся к своим ступенькам. Джоли прошла через дом на кухню, где съела оставшийся кусок цыпленка, затем прибрала на столе и вымыла посуду.
После этого Джоли решила заняться шитьем. Расстелив на широком дубовом столе белую хлопчатобумажную ткань, принялась кроить. Когда подошло время ужинать, Джоли сидела под лампой в кресле-качалке и пришивала что-то к ночной рубашке без рукавов. Со вздохом оторвавшись от шитья, она пошла на кухню.
К ее крайнему удивлению, там был Даниель. Он готовил большие бутерброды с ветчиной, поверх которой клал нарезанные, только что сорванные с грядки, сочные помидоры.
— Ой, я должна была сама это сделать, — мгновенно огорчившись, всплеснула руками Джоли.
— Но ты же была занята, — пожал плечами Даниель.
Джоли заглянула в открытую дверь и увидела свежеприбитые ступени перед высоким кухонным порогом.
— А где Дотер?
— Ушел в город переночевать у сестры. — Даниель сделал последний бутерброд и поставил тарелку на стол. — Садись и ешь.
От одного этого приглашения у Джоли заурчало в животе. Она села за стол и взяла толстый бутерброд.
— А у нее тоже библейское имя? — спросила Джоли, пытаясь завязать разговор. — Я имею в виду сестру Дотера.
Даниель слегка улыбнулся, отрицательно покачав головой. Еда была превосходной. Она с удовольствием уплетала поджаренный ломтик хлеба с ветчиной и помидором, заедая свежим салатом.
— Расскажите мне о своей семье, — попросила она Даниеля.
Тот полоснул по ней взглядом, и Джоли почувствовала внезапный озноб, хотя ветер, дувший сквозь открытую дверь, был теплым.
— Тебя это не касается! — резко сказал он. Джоли положила свой бутерброд на тарелку, тут же потеряв всякий аппетит.
— Очень вежливый ответ! — сказала она, сверкнув глазами.
— Я уже говорил тебе: Илзе умерла.
— А я вовсе и не спрашиваю об Илзе. Я хочу знать о ваших отце и матери, братьях и сестрах.
Даниель продолжал есть.
— Они выращивают табак, — ответил он, выглядя несколько глуповато.
— А почему вы не остались в Северной Каролине выращивать табак вместе с ними?
— Я хотел найти место, которое принадлежало бы только мне, вот и отправился на Запад, где обзавелся домом с участком и службами.
Он не только построил свой дом, но и создал большую и продуктивную ферму, что вызвало в Джоли огромное уважение, но она никак не могла взять в толк, почему, имея дом, семью, родственников, человек бросает все и бредет неведомо куда на другой конец страны.
— А вы не скучаете по ним? — спросила Джоли. — Я имею в виду по остальным Бекэмам, — на всякий случай пояснила она.
— Они мне все время пишут, — ответил Даниель, принимаясь за другой бутерброд.
Но Джоли не отставала:
— А по кому вы скучаете больше всего? Даниель запил молоком большой кусок бутерброда.
— Думаю, что по Еноху, своему самому младшему брату. Он как-то писал мне, что хотел бы приехать сюда и помочь мне обустроиться на новом месте. Но у него жена и двое маленьких детей, которых надо кормить. Поэтому будет, наверное, лучше, если он останется там, где находится сейчас.
Глядя на жующего Даниеля, Джоли снова проголодалась и потянулась к еде. Даниель наполнил ее стакан молоком из желтого фаянсового кувшина, затем удовлетворенно откинулся в кресле-качалке, запустив пальцы в петли брючного ремня.
— Я собираюсь в Спокан, чтобы набрать людей на уборку урожая в начале следующей недели, — объявил он. — С собой я забираю и Дотера.
Джоли подобрала кончиком пальца крошки от бутерброда и проглотила их.
— А вы не боитесь, что я сбегу? — спросила Джоли, приподняв бровь.
Пока не был задан этот вопрос, Даниель казался спокойным, даже ленивым. А тут он склонился к ней, и глаза его сузились.
— Как я уже сказал тебе, не думаю, чтобы нашлось местечко, куда бы ты могла сбежать. Но, если ты все же попытаешься это сделать, я выслежу тебя, заберу из банка мой взнос за тебя в размере пятисот долларов и передам тебя властям в Спокане.
— Пятьсот долларов? — У Джоли слова застряли в горле: настолько огромной была эта сумма. — Так Блейк и Роуди поимели пятьсот долларов?
Даниель поднялся, кивнул головой и отнес свою тарелку в раковину.
— Я думал, ты знала об этом. Должно быть, об этом упоминалось во время судебного разбирательства.
Джоли во все глаза продолжала смотреть на Даниеля.
— Возможно, так и было, но, честно говоря, я совершенно не обращала внимания на детали. Мне только хотелось выбраться оттуда, чтобы вновь ощутить землю под ногами.
Даниель плеснул в тазик горячей воды и достал кусок мыла. Быстро вымыл всю посуду и жестом отстранил Джоли, когда она предложила свою помощь. Снова воцарилась тягостная тишина.
— Полагаю, что теперь вы не сможете приобрести новый навозоукладчик, — тихо заметила Джоли, стоя в свете небольшого ночника, который соорудил Дотер. Солнце в это время исчезло за конюшней, бросив последний огненный луч.
Джоли стояла спиной к Даниелю, но точно знала, что он никуда не ушел, что он рядом. Когда она ощутила на плечах его сильные руки, то от огромного удовольствия закрыла глаза.
Даниель не обратил никакого внимания на ее реплику о навозоукладчике, а просто повернул ее к себе, ладонью приподнял ей подбородок, чтобы поцеловать.
Джоли поджала пальцы на ногах, тщетно пытаясь ощутить под собой твердую почву. И когда Даниель прильнул к ней ртом, осторожно и нежно языком разведя ей губы, сладкий огонь разлился по ее телу, пожирая ее. Джоли почувствовала, как из мученицы превращается в королеву. Ощущения были настолько сильными и непривычными, что Джоли попросту боялась упасть в обморок. Сердце ее бешено колотилось от сладкого ужаса, и потому для нее было настоящим потрясением, когда Даниель мягко отстранил ее от себя.
— Я схожу на пару часиков в город, — сиплым голосом сказал он.
Джоли едва сдерживала слезы, пытаясь сохранить остатки достоинства, которые разлетались словно под порывами январского ветра. Конечно, в его жизни нет для нее прибежища; она отлично знала, какую компанию ищет для себя в городе Даниель, и сама испугалась неистовой ревности, которую вдруг ощутила в себе.
— Доброй вам ночи, мистер Бекэм, — ровным голосом сказала Джоли.
И только тщательно вымыв и расчесав волосы, она облачилась в свою новую ночную рубашку и легла в постель Даниеля, чтобы выплакаться всласть.
ГЛАВА 4
В зеркале, стоящем на туалетном столике, Пилар внимательно наблюдала за Даниелем. Ее выразительные темные глаза ярко блестели. Кончиками изящных пальцев она заплетала в косу свои блестящие черные волосы, затем сменила цветастое вечернее платье для танцев на потертый халат из белого бархата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43