Верена, соскучившись по компании, принесла свежеиспеченный пирог и чай с лимоном. Когда пришла пора расставаться, жизнь снова стала казаться Джоли прекрасной.
Несмотря на то, что на ферме оставался скот, а Даниель жил в доме, как всегда, все же здесь появился налет запущенности, хотя прошел всего лишь день, как Джоли и дети покинули ферму. Такие мысли пришли в голову Джоли, едва она въехала на коляске во двор и привязала лошадь. Ощущение одиночества могло бы быть еще более невыносимым, если бы не появился драный кот Левитикус, чтобы приветствовать ее своим хриплым «мяу».
Джоли грустно улыбнулась коту.
— Держу пари, что ты знаешь, где Блейк запрятал денежки, так ведь? Ты, наверное, причастен ко всему, что случилось в этом доме. — Джоли умолкла и вздохнула: — Если бы ты только мог говорить…
— Мр-р, — согласился Левитикус.
— Боюсь, ты мало чем можешь помочь мне, — ответила Джоли и, подхватив юбки, пошла к амбару и конюшне.
Там она заглянула в каждую щель, проверила каждый мешок с зерном, каждый бочонок, перетрясла седла и сбрую. Дневной свет ярко освещал конюшню, затем стал меркнуть, превращаясь в вечерние сумерки. А Джоли все еще ничего не нашла.
Джоли вышла наружу, отряхивая ладони и оглядываясь. Она сомневалась, что у Блейка хватило смелости спрятать добычу в доме, хотя и такое могло случиться накануне того, как Блейк попался. Если это так, вероятно, что это было бы великолепной шуткой — спрятать награбленную в банке добычу под носом у одного из самых видных граждан.
Джоли вошла в дом, и ее, словно любящие руки, окружили знакомые предметы и запахи. Прошел всего день, как она уехала в пансион, а уже так заскучала, что на глазах у нее выступили слезы.
Джоли начала методично и тщательно, насколько это было возможно, обследовать комнату за комнатой. Она просмотрела все книги и то, что было за книгами на полках в кабинете Даниеля. Заглянула даже под подушки огромного кожаного кресла, на котором ее так изощренно любил Даниель не так уж много ночей назад. Она проверила все ящики его стола, заглянула даже под половик.
Она уже собралась перейти в кладовую, чтобы заглянуть в каждый кувшин и каждую банку, когда позади нее раздался громкий голос.
— Черт меня побери, если у тебя мозгов больше, чем у самой глупой обезьяны в период спаривания! — рявкнул Даниель.
Джоли обернулась и увидела мужа, замершего в дверях, опираясь о дверной косяк. Она покраснела как рак, но воинственно вздернула подбородок.
— Что ты здесь делаешь, Джоли? Разве я не запретил тебе выходить из пансиона, кроме как за Джеммой и Хэнком в школу и обратно?!
— Мне нужна была мука для овсяных лепешек, — ответила Джоли, лихорадочно соображая. — Знаешь, как тяжело женщине без привычных вещей…
Во взгляде Даниеля ясно читался скептицизм, но не было ни малейшего признака раздражения.
— «Привычная вещь» — это то, что жена должна слушаться мужа! — заявил Даниель.
Джоли вплотную подошла к мужу и заглянула ему прямо в глаза:
— Даже когда муж неправ?
— Даже, — имел наглость ответить Даниель. — Но, разумеется, я всегда прав.
— «Всегда прав»… — повторила Джоли, пылая от возмущения.
Даниель скрестил руки на груди и оперся плечом о дверной косяк.
— Так что же ты зсе-таки здесь ищешь, Джоли? И только не надо мне вешать лапшу на уши про «овсяные лепешки». Иначе, клянусь, я перекину тебя через колено и вздую как следует. — Даниель наклонился к ней чуть ли не нос к носу: — Только не лги мне.
Джоли прикусила губу. У Даниеля была жуткая способность ловить ее на недомолвках и увертках, и, кроме того, ей все равно понадобится его помощь, если она хочет, чтобы ее план сработал. Единственная проблема заключается в том, что Даниель сочтет всю ее задумку слишком опасной и запретит ей ее осуществление.
— Я искала деньги.
Даниель недоуменно вскинул брови, а потом сощурился в недоверчивом недоумении:
— Какие деньги?
— Пять сотен долларов, которые прихватили с собой Роуди и Блейк, когда ограбили банк. — Джоли словно вытаскивала слова, застревавшие в горле. — Они спрятали деньги в конюшне. Но затем Блейк решил оставить Роуди с носом и перепрятал добычу. Естественно, он ни за что не признается полиции о том, куда спрятал деньги, а Роуди не сможет до него добраться, чтобы узнать.
Даниель указательным пальцем выразительно показал в пол.
— Ты хочешь сказать, что деньги все время лежали вот тут, у меня под ногами? — требовательно спросил он, и в голосе его прозвучали яростные нотки.
Вся храбрость Джоли куда-то улетучилась.
— Я и знать не знала о том, что они спрятаны здесь. — Джоли запнулась и, нахмурившись, продолжала: — Конечно, Роуди считает, что я и Блейк снюхались, и от этого, я полагаю, он только опаснее.
Даниель закатил глаза, затем вышел из кладовой. Но перед этим он крепко, так, чтобы Джоли не вырвалась, но не больно, схватил жену за руку. Он тащил ее за собой до самого кабинета и бесцеремонно усадил в кресло.
— Подозреваю, что ты ничего еще не нашла, — сказал он. — А что бы стала делать с пятью сотнями долларов?
— Тут же бы поставила ему ловушку, естественно. Роуди обязательно пришел бы за деньгами. Тогда бы ты с Енохом и остальными смогли бы схватить его.
Неприятное выражение, бывшее в глазах Даниеля, постепенно уступило место чему-то другому, отдаленно напоминающему облегчение.
— Да ну? А как же ты намереваешься сообщить ему новость? Послушай, Джоли, помоги мне. Если ты знала, где он все это время прячется…
— Роуди сам выйдет на меня, — резко ответила Джоли. Ей было очень неприятно сознавать, что Даниель все еще считает ее соучастницей банды и верит, что она знает, где скрывается Роуди Флит. Он думает, что она не говорит об этом, чтобы спасти Флита. А ведь именно Даниеля хотела она спасти, его, и Джемму, и Хэнка.
— Как я уже сказала, Роуди думает, что я знаю, куда перепрятаны деньги.
Даниель пробурчал себе под нос замысловатое ругательство, поднялся и пошел к двери.
— Пойдемте, миссис Бекэм, — приказал он. — Мы возвращаемся в город.
Джоли не шевельнулась. Она продолжала сидеть за столом, ожидая, пока до Даниеля дойдет, что она не собирается бежать за ним, как собачонка. Иногда он ведет себя так, будто его избрали шерифом округа, состоящего из двух человек.
Когда Даниель обнаружил, что за ним никто не идет, он влетел обратно в дом.
— Ну а теперь-то что? — зарычал он от порога.
— Здесь мой дом, — заявила Джоли. — Насколько я себя помню, действительно первый настоящий дом, если не считать короткого времени, когда я жила у тети Ниссы и дяди Франклина. И я только что решила, что никому, пусть даже такому отъявленному уголовнику, как Роуди Флит, не удастся испугать меня и выгнать из него.
Джоли показалось, что в глазах Даниеля мелькнуло уважение, впрочем, вместе с раздражением, как она и ожидала. То, что он сказал, не было для нее новым:
— Я могу просто перекинуть тебя через плечо и вытащить отсюда, Джоли… У тебя вряд ли есть выбор.
Она готова была признать его правоту. Он был крупнее и, конечно, сильнее ее, но если он все-таки попытается вытащить ее из кухни, ему придется изрядно попотеть: пусть попробует засунуть дикую кошку в мясорубку.
— Не хочешь же ты, чтобы Роуди угнал твой скот, сжег твой дом и постройки, вытоптал твои посевы? — спросила Джоли, явно провоцируя его, и всплеснула руками. — Ведь не собираешься же ты на самом деле тащить силком меня и детишек, нас, которые почти стали твоей семьей, Даниель Бекэм, нравится тебе это или нет. Мы единственные близкие тебе люди… во всем штате!
К ее изумлению, Даниель мирно подошел к столу, отодвинул стул и сел. Стащил с головы шляпу, отложил ее в сторону и, помолчав немного, сказал:
— Это так много значит для тебя… ну, остаться здесь, я имею в виду?
Джоли сама не подозревала, насколько дороги ей эти дом и ферма до того момента, как ее заставили покинуть их и поселиться в мансарде пансиона миссис Крейпер.
— Да, Даниель, — тихо сказала она, — для меня это значит очень много.
Даниель крякнул и задумчиво почесал затылок.
— Но ведь это рискованно: я не могу все время быть дома, присматривая за тобой.
— Я всю жизнь сама присматривала за собой, — ответила Джоли. — К тому же любой вдох, как и удар сердца, может оказаться последним. Это тоже рискованно. Кто знает, кому сколько суждено жить?
Даниель потер подбородок, как бы размышляя, но Джоли уже знала, что он принял решение: она с детьми возвращается домой. Ей стало так хорошо и радостно, словно волшебная птица счастья распростерла свои крылья над ее сердцем и душой.
— Я считаю, что если попытаюсь удержать тебя в пансионе Ал верны Крейпер, ты снова убежишь и доставишь мне еще больше хлопот.
Губы Джоли дрогнули, но она не улыбнулась.
— Вы считаете абсолютно правильно, мистер Бекэм.
Даниель легонько хлопнул по столу.
— Тогда ладно, — сказал он, — пусть так и будет. Помни только, что я тебя предупредил.
Джоли согласно кивнула и буквально вспорхнула со своего стула.
— Я сейчас приберу тут немного и принесу на ужин кусок или два яблочного пирога.
Глаза Даниеля ласково смотрели на нее, и в них плескались музыка и веселье, совсем как у его брата Еноха, и Джоли почувствовала, как из каких-то неведомых источников на нее нахлынула новая, еще более сильная волна любви к мужу.
— Держи-ка это под рукой, — приказал Даниель, протягивая жене «кольт» 45 калибра, который он захватил с собой из кабинета.
Джоли умело взялась за оружие и спрятала его в ящике обеденного стола.
— Не надо обо мне беспокоиться, мистер Бекэм, — заверила она Даниеля. — Я отлично стреляю.
— Я бы не стал этим хвастаться, учитывая, что в Просперити еще многие считают, что именно ты отправила к праотцам беднягу Хэмиша Фрейзера в день ограбления банка.
Джоли была так счастлива, что ей легко было быть великодушной, поэтому она пропустила это замечание Даниеля мимо ушей. Вымыв руки, она поспешила в кладовую, откуда вынесла яблочный пирог.
— Дотер заберет детей после школы?
— Да, — кивнул Даниель, и в голосе его все еще звучала озадаченность по поводу такого поворота событий. — Я скажу ему, чтобы он собрал твои вещи и привез их из пансиона обратно сюда.
— Вот за это спасибо, — ответила Джоли. Она заглянула в дровяной короб, стоящий подле печи, и обескураженно вздохнула: он был пуст, за исключением нескольких щепок. Вспомнив, как совсем недавно на этом самом месте муж так бесстыдно взял ее, Джоли затрепетала, но быстро спохватилась и набрала полную корзину дров.
После того, как из трубы повалил дым, а в печной бак была натаскана вода, Джоли почувствовала себя гораздо лучше. Она замесила муку и поставила тесто для хлеба дозревать в тепле.
Пока пеклись пирожки, Джоли продолжила поиски денег, спрятанных Блейком. Она не пропустила ни единой щели, ощупала каждый стул, исследовала каждый ящик, заглянула даже под кровати и проверила все матрасы.
Когда Дотер привез Джемму и Хэнка, он заодно захватил из пансиона миссис Крейпер и все их вещи. Дети мгновенно переоделись и принялись бурно носиться друг за другом по двору: радость от возвращения домой так и била у них через край.
К ужину приехали Енох и Мэри, и Даниель по такому случаю свернул шею паре жирных кур.
— Как тебе удалось это провернуть? — шепотом спросила Мэри, когда две женщины ощипывали кур, готовя их к жаркому. — Ведь и Даниель, и Енох были против того, чтобы мы уехали из пансиона до того, как поймают этого уголовника.
— Я просто сказала Даниелю, что не останусь там больше ни дня, — немного рисуясь, ответила Джоли. Не очень-то часто муж прислушивался к ее желаниям, поэтому милостивый Господь простил ей эту гордыню по поводу одержания маленькой победы.
Мэри доверительно улыбнулась и призналась:
— Я тоже иногда пытаюсь настоять на своем, но у меня не всегда получается.
Даниель с братом расположились за столом и чистили конскую упряжь, споря при этом о политике. Енох курил трубку, и по кухне разносился приятный аромат.
— Думаю, эти две женщины плетут против нас заговор, братец, — заявил Енох, и его глаза смеялись, впрочем, как и губы.
Даниель издал протяжный вздох и философски заметил, смазывая сбрую жирным маслом:
— В том нет никаких сомнений. А представляешь себе, что будет твориться, если женщинам еще предоставят право голоса! От одной этой мысли все мужчины бледнеют.
Енох рассмеялся:
— Все салуны будут тут же закрыты, а блудницы отправлены на перевоспитание в монастыри.
— И в мире больше не будет войн, и дети не будут гнуть спину на фабриках от зари до зари, — продолжила Мэри, с любовью глядя на свою маленькую дочурку, которая покачивалась в кресле-качалке, играя с тряпичной куклой. — Так что, мистер Енох Бекэм, мир станет лучше, если женщины получат право голоса.
— Мне кажется, что так в конце концов и будет, — добавила Джоли.
Енох снова хихикнул; похоже, все в этой жизни для него было поводом для веселья.
— Ну да, как же, дайте им права! Конгресс тогда моментально примет закон о налогообложении только мужей, а правительство тут же ощиплет несчастных мужиков еще до того, как те поймут что к чему.
— Пусть даже и не пытаются, — подал суровый голос Даниель.
Вечером снова повалил густой снег, и Джоли предложила Еноху и Мэри остаться на ночь. Но те отказались от приглашения, заявив, что накопилось много работы по хозяйству. Джоли проводила их взглядом, стоя у окна, пока не пропали из виду фонарики, зажженные по бокам коляски.
Снегопад продолжался всю ночь, и под утро снега насыпало столько, что Даниелю пришлось достать снегоступы, чтобы добраться до сарая и конюшни. Джемма и Хэнк остались дома, не поехав в школу, но Джоли заставила их сделать уроки сразу же после завтрака, сидя за тем же обеденным столом.
Джоли занялась выпечкой хлеба, но и за работой не переставала думать о своих проблемах. Она не оставила свои попытки найти тайник Блейка с награбленными деньгами, но ума не могла приложить, где он может быть. Перевернув подгоравший каравай, Джоли вспомнила о бедняжке Нан Калли. Она должна каким угодно способом вырвать подругу из лап этого мерзкого человека, Айры Дженьюэри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43