Хэнк глубоко и ровно дышал во сне, а вот Джемма беспокойно разметалась на кроватке, запутавшись в одеялах и ночной пижамке. Джоли посадила девочку на горшок, затем аккуратно уложила в постельку. Когда вернулась в свою спальню, то из-за двери соседней комнаты услышала громкий храп Даниеля. Она печально улыбнулась и легла в свою пустую постель.
Утром Джоли приготовила немудреный завтрак из поджаренных ломтиков хлеба, горячих овсяных лепешек и молока, а для детей принесла из кладовой банку консервированных персиков. Потом Даниель подогнал коляску прямо к входу в дом и посадил в нее Джемму и Хэнка. Детишки были одеты в воскресные костюмчики.
Хэнк сразу же удрал в задок экипажа и уселся там, свесив ноги. Джоли оставалось только надеяться, что его новые ботиночки и гольфики не покроются пылью за время их поездки в церковь.
Все места на длинных лавках, стоящих в маленькой церквушке со шпилем, были заполнены людьми. Они пришли сюда в это утро и приготовились пропеть первые псалмы. Джоли самой не верилось, но им четверым удалось найти местечко и получить требники. А прихожане тем временем обменивались удивленными взглядами, которые они украдкой бросали на Джемму и Хэнка.
Пастор рассказал историю о двух сыновьях Адама, которые жили на земле, и что Господь услышал, как вопиет кровь Авеля из-под той самой земли. Эту волнующую историю Джоли слышала несчетное количество раз, еще когда жила у тети Ниссы и дяди Франклина, которые тоже брали ее с собой в небольшую церковь у себя в Небраске5 однако всякий раз Джоли слушала эту историю очень внимательно.
Детишки явно почувствовали заметное облегчение, когда церковная служба закончилась. Они ринулись во двор, в то время как старшие принялись церемонно пожимать друг другу руки. Так, Джоли узнала, что миссис Блэкборроу, жена проповедника, сейчас страдает нервным расстройством и ее муж прямо-таки настоял, чтобы она осталась дома и подлечилась.
Верена Дейли шумно пробиралась прямо к Джоли, в то время как остальные дамы, сохраняя дистанцию, старались не замечать жену Даниеля.
— Я очень надеюсь, что вы останетесь на пикник, — сказала Верена.
Джоли успела заметить, что почти во всех экипажах на задках разместились объемистые корзины и коробки, но пока не могла понять, зачем они. Теперь она догадалась, что в них была провизия. Однако, оглядываясь на окружающих, она заметила их отводимые в стороны взгляды и поняла, что никогда ее не примут в это общество, не пригласят остаться на пикник. Так было бы, если бы не дружеское участие и вмешательство миссис Верены Дейли.
Все вышли из церкви на залитый солнцем двор. Детишки носились и шумно играли в камушки посреди могильных плит на церковном дворе. Джоли принудила себя улыбнуться.
— К сожалению, нас ждет дома обед. — Джоли солгала, стараясь говорить легко, непринужденно и достаточно громко, чтобы никто не догадался, как ей хочется на самом деле быть приглашенной на этот пикник.
Верена взяла Джоли под руку и заговорщицки оглянулась на Даниеля.
— Полагаю, ваш обед никуда не убежит. Вы его съедите вечером, — улыбаясь, сказала она. — А я наготовила целую кучу цыплят, ростбифов и бутербродов.
С этими словами Верена втащила Джоли в круг местных дам, которые встретили ее, поджав губы, однако Верена смело представила Джоли каждой из них.
Пожилые матроны так и остались при своем мнении, холодно представляясь Джоли, но те, что были помоложе, с любопытством поглядывали на нее, в их взорах даже появилось некое дружеское участие, если не откровенное расположение. «Конечно же, все они заинтересованы и даже заинтригованы появлением Джеммы и Хэнка», — подумала Джоли. Но в то же время ей пришла на ум еще одна потрясающая мысль: она, Даниель и дети выглядели как крепкая и единая семья, хотя сама она, Хэнк и Джемма самым необычным образом ворвались в жизнь Даниеля.
Джоли сидела на зеленом лугу, аккуратно обгладывая кусок жареного цыпленка и внимательно слушая захватывающий многословный рассказ одной молодой мамаши о том, как ее маленький сынишка Джек во время прогулки потерял пуговички от штанишек. Даниель тем временем присоединился к другим мужчинам, занятым игрой в подкову.
Проникшись атмосферой праздника, Джоли с удовольствием наблюдала за мужем. Он казался ей самым красивым из всех окружающих мужчин, он просто возвышался над ними. Ей он казался самым широкоплечим, улыбка — теплее, а глаза — добрее, чем у остальных. Короче, сердечко Джоли просто изнывало от любви к Даниелю.
Когда же пикник все же кончился, Даниель подсадил детишек в экипаж. Джоли успела уже сама взобраться туда, когда рядом сел Даниель. Она снова поймала себя на мысли о том, что во время этого пикника они были одной дружной семьей.
Едва приехав домой, Даниель быстро поднялся наверх и переоделся в свою обычную рабочую одежду. Джоли принесла из кладовой и принялась упаковывать копченое мясо, яйца, молоко, масло и сыр. Пока Даниель занимался мелкими хозяйственными делами, а ими приходилось заниматься либо ему самому, либо Дотеру, Джоли раздела детей и убрала их воскресные костюмчики, переоделась сама: сменила респектабельный наряд из коричневого сатина на любимый синий ситчик.
Вчетвером они съели легкий ужин, после чего посидели немного. Джоли знала, что ей предстоит неделя тяжкого труда, однако с радостью ждала возвращения в поле. Ей нравилось работать рядом с мужем, бок о бок с ним.
Сегодня вечерний воздух был холоднее, чем вчера, к тому же поднялся довольно сильный ветер. Джоли обратила внимание, что Даниель постоянно посматривает на небо и хмурится. Работники развели костерок неподалеку от ручья и пекли на углях картошку.
Приехали Джо и Нан. Миссис Калли выглядела немного осунувшейся, но Джоли искренне была рада ее видеть. Подруги уселись в дверном проеме походной кухни, попивая крепкий бодрящий чай, который приготовила Джоли по случаю их приезда.
— Мне очень жаль, что не смогла помочь тебе, — опустив глаза, тихо сказала Нан.
— А мне нужно было, чтобы ты не мешалась под ногами, — весело заметила Джоли, дотрагиваясь до руки подруги.
Нан удивленно посмотрела, на нее, затем заметила веселые искорки в ее глазах и сама звонко рассмеялась.
— В таком случае ноги моей здесь не будет до конца уборки урожая!
Джоли с важным видом отреагировала на реплику подруги:
— Может быть, все будет именно так. Разве может сравниться по степени значимости какая-то уборка урожая с заботой о будущем ребенке?
Нан замотала головой: -
— Даниель и Джо давным-давно сговорились о том, что будут помогать друг другу в уборке урожая.
Женщины задумчиво помолчали, посматривая на багровые отблески костра, разведенного на берегу ручья, и не спеша, по глоточку, отпивая ароматный крепкий горячий чай. Джоли незаметно для себя задумалась вдруг над своей участью и тут поняла, что хотя богатства, которыми она владеет, не так бросаются в глаза, однако они все же есть! У нее есть дом, полный еды, появились выходные платья, пожалуй, в первый раз с тех далеких пор, когда отец оставил ее у тети Ниссы. А сейчас появились и две подруги — Нан и Верена. У нее появились даже дети, пара очаровательных несмышленышей, которых она уже считала своими, ну, если не рассудком, то уж точно сердцем. Джоли задавала себе вопрос, в праве ли женщина просить еще что-то. Но она хотела еще кое-чего, всего только одного, но зато чего! Джоли молила Всевышнего, чтобы Даниель полюбил ее так же сильно, как он любил Илзе.
Наступило время укладывать детей спать. Джо и Нан отбыли домой. Яркий фонарь освещал им дорогу среди наступившей темноты. Наемные ра-. ботники раскладывали свои спальники на земле и устраивались поближе к костру. Глядя на пламя, они рассказывали друг другу многочисленные и нескончаемые байки о том, где им удалось побывать и что увидеть.
Джоли устроилась в дверном проеме походной кухни и читала томик стихов, которые разыскала на книжной полке в кабинете, когда перед ней внезапно предстал Даниель. И снова, к искреннему ее сожалению, Джоли испугалась его самого и того, что он намерен ей сказать. У нее вообще замирало сердце, когда Даниель вдруг возникал перед ней.
— Хэнк и Джемма заснули, — пробормотала Джоли, поскольку ничто иное ей в голову не пришло. Она никак не могла понять, что же было в этом человеке, к которому ее так страстно влекло и которого она так искренне смущалась.
Даниель поглядел на небо, озадаченно морща лоб. Джоли не требовалось много знаний, чтобы догадаться о том, что он боится дождя: это могло катастрофически сказаться на уборке урожая. Даниель оперся рукой о передок походной кухни и взглянул в глаза Джоли.
Джоли почувствовала себя совсем неуютно.
— Ты что-то хочешь мне сказать?
Даниель заговорил глухим, чуть хрипловатым голосом:
— Было так приятно видеть сегодня тебя, и Джемму, и Хэнка…
Джоли опустила голову, чтобы скрыть удовольствие, которое невольно раздвигало ее губы в улыбке. Он вспомнил о пикнике, и Джоли была рада услышать, что Даниель заметил еще что-то помимо игры в подкову.
— Они хорошие дети, — заметила Джоли, втайне надеясь, что он примет это к сведению, прежде чем окончательно решится отправить их обратно в Спокан.
Даниель как следует прокашлялся, прежде чем заговорить снова:
— Я все время думаю над тем, что ты сказала, ну, о том, что нельзя купить другого человека.
Хотя Джоли и не собиралась устраивать дискуссию по этому поводу, в его словах она все же интуитивно почувствовала скрытый подтекст.
— Ну, тогда я была уверена, что мы эту проблему раз и навсегда разрешили в Гражданской войне, став единой нацией, — быстро проговорила Джоли, надеясь, что Даниель не заметит, как предательски задрожали ее руки. Пытаясь скрыть это, Джоли принялась разглаживать складки юбки.
Однако печальный взгляд Даниеля слишком поздно напомнил ей о том, что он родился в Северной Каролине и скорее всего выступал на стороне южан. Однако опасный миг оба преодолели благополучно. Даниель даже улыбнулся, блеснув белыми зубами, но глаза его оставались печальными.
— Ну да, разрешили, — пробормотал он и добавил: — В нашей семье никогда не держали рабов. Мы просто не могли их прокормить.
Джоли ощутила, что чуть было не затронула какое-то очень больное место в душе Даниеля, и отчаянно попыталась избежать этого.
— А ты сражался в той войне?
Он тяжело вздохнул и уставился невидящим взором куда-то вдаль. Рука его по-прежнему покоилась на походной кухне.
— Да, Джоли, я воевал, — после томительной паузы ответил Даниель. — Спал на сырой земле, ел хлеб вперемешку со вшами. Я пропахал весь Юг в одной драной паре обуви. Однако я очень рад, что мне повезло и я остался жив. Многие парни с обеих сторон не могут похвастаться этим.
Джоли молчала. Та война затронула души многих людей, оставила в них горькие чувства, и, возможно, Даниель был одним из них
Он взял Джоли за руку и вдруг сказал:
— Ты очень красивая женщина…
Никто еще не говорил этого Джоли. Она была настолько тронута, что не смогла даже выдавить из себя слова обычной благодарности. Она только раскрывала рот, но не в силах была издать ни звука.
Даниель дотронулся рукой до ее лица, нежно провел пальцем вдоль четкой линии ее скул.
— Я буду скучать по тебе, когда ты уйдешь, — сказал он.
Джоли вздрогнула.
— Когда я уйду? — жалобно переспросила она.
Даниель молча кивнул.
— Ты была абсолютно права: я не могу быть твоим владельцем. И еще я думаю, что ты достойна того, чтобы начать новую жизнь где-нибудь еще. — Нежность внезапно исчезла из его голоса, а рука, гладившая ее щеку, решительно отдернулась. — Как только закончится уборка урожая, я отошлю тебя в Сан-Франциско. У меня есть друзья, которые помогут тебе получить развод и начать новую жизнь.
ГЛАВА 10
Даниель повернулся и решительно пошел прочь от походной кухни, но потрясенное лицо Джоли преследовало его. Ему очень хотелось взять назад свои слова о том, что он отошлет ее в Калифорнию, но не мог позволить себе сделать это. Достаточно того, что в нем уже пробудились несбыточные надежды, когда он занимался любовью с Джоли и когда позволил Джемме и Хэнку остаться, вместо того чтобы сразу же отправить их обратно в Спокан, когда нашел их спрятавшимися в его фургоне.
Даниель шел берегом ручья, в темноте едва слышно шептала пшеница. Он шел, пока не пропал из виду последний отблеск потухающего костерка, разложенного наемными работниками. Разглядев подходящий валун, Даниель устроился на нем, подобрал увесистый голыш и швырнул в воду. В свете луны ручей казался серебряной извилистой полоской. Даниель сидел и вдыхал нежный аромат спелых колосьев, ждущих, чтобы их убрали, смолотили, упаковали и продали.
Совесть грызла его, словно зверек своими острыми маленькими зубками: он предал свою нежную и тонкую Илзе, которая потеряла жизнь, пытаясь подарить ему сыновей и дочерей.
Даниель сильно швырнул еще один голыш, и его брови почти сошлись у переносицы. Но не одни лишь угрызения совести мучили его в данную минуту. Несмотря на то, что трагическая потеря Илзе и детей опустошила его душу, ему стало не по себе при мысли, что какая-то часть его еще способна страдать. И это при том, что самое худшее, что могло случиться, с ним уже случилось — он потерял самое ценное в своей жизни, по сравнению с чем все остальное: нашествие мышей или саранчи, его собственная болезнь или даже сама смерть — были сущими пустяками.
Теперь же опасность неожиданно подстерегла его с другой стороны. Ему предстояло заботиться о Джоли и о двухпострелятах, которых он сам привез сюда, даже не подозревая об этом. Ему предстояло полюбить их, отдать душу и самого себя новой семье, словом, снова подставить свою шею под топор судьбы. Нет, повторить этот путь было свыше его сил. Второго удара судьбы он не переживет.
Даниель тяжело вздохнул и почесал затылок. Ему казалось, что он не кривил душой, когда сказал Джоли, что хотел бы детей от нее. И, Господь тому свидетель, он и не помышлял об этом тогда, когда Джоли стояла с петлей на шее на сенном фургоне Хобба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43