И английского короля тоже. Когда молва об этом кровопролитии достигнет Лондона, король и его бароны объединятся и устроят здесь такую бойню, о которой люди будут помнить не одну сотню лет! У вас же только двенадцать рыцарей…– Шестнадцать.– …и толпа грубых скотов, которые способны убивать лишь беззащитных женщин и детей.– Довольно! – потребовал Дункан.– Нет. Я не остановлюсь, пока ты не поймешь, что ты не можешь победить.Дункан схватил Мэг за плечи и сжимал до тех пор, пока она не перестала вырываться.– Помни одно, – заявил он решительно. – Если ты выйдешь замуж за этого норманнского выродка, я буду вынужден защищать то, что принадлежит мне по праву рождения…– Нет, – воскликнула она гневно. – У незаконнорожденных нет прав!– …и перейдет в чужие руки, – продолжал Дункан, не обращая внимания на ее слова. – И вместе с землей ему достанется зеленоглазая колдунья из рода Глендруидов, которую вассалы Блэкторна любят больше всех, кроме разве что Господа Бога. Вот почему лорд Джон не лишил тебя наследства. Тогда вассалы побросали бы свои плуги и разбежались бы отсюда, как с проклятого места.Дрожащая, побледневшая, Мэг снова рванулась из рук Дункана. Но он едва замечал ее жалкие попытки освободиться.– Так знайте, леди Маргарет. Я получу землю и знатную жену, чтобы иметь наследников. Нужно ли мне будет убить для этого десять или десять тысяч норманнов, я получу эту землю.Губы Мэг мучительно искривились – она пыталась сдержать слезы. В ней боролись жалость к Дункану, другу игр ее детства, и уверенность в том, что его план разорит земли и крестьян, которых она так любила.– Ты хочешь, чтобы я ввергла замок Блэкторн в пучину войны и бед, – прошептала она.– Я прошу тебя не выходить замуж за грубого норманна. Неужели ты не можешь сделать мне такого одолжения?Мэг зарыдала, не видя для себя выхода.– Не проси милости у колдуньи Глендруидов, – зло проворчал Джон. – Я приказываю тебе, Маргарет. Я хозяин этого замка, и ты такая же моя собственность, как и свинья, роющаяся у меня во дворе. Ты подчинишься мне или проклянешь тот день, когда появилась на свет.– Не бойся, Мэгги, – сказал Дункан мягко, погладив ее длинную косу. – Ты не будешь виновна в пролитой крови.Мэг закрыла глаза, стараясь не выдать гнев, охвативший ее, когда она подумала о безмерном честолюбии мужчин, отца и сына. Она знала, что ее жизнь и ее тело будут ставкой в игре короля, и знала, что это суровая обязанность знатной женщины.Но позволить использовать себя как предлог, чтобы развязать войну, она не могла.– Я не могу, – сказала Мэг.– Ты сделаешь это, – прошипел Джон. – Ты станешь женой Дункана – или забавой для его воинов!– Лорд Джон… – начал Дункан.– Молчать! Еще лучше, если у тебя будет нормальная жена, а не это зеленоглазое отродье Глен-друидов! Это по твоему настоянию я согласился просить ее помочь нам. Но она не захотела. Теперь иди и прикажи своим людям подниматься и убить…– Нет! – воскликнула Мэг. – Отец…– Я не твой отец.Дункан и лорд Джон загнали ее в ловушку.Мэг сжала пальцы так сильно, что они побелели. Руки потеряли чувствительность.– Я… – начала она, но ее голос сорвался.Двое мужчин смотрели на нее одинаковыми карими глазами, они были так похожи и в то же время так непохожи друг на друга. В глазах Джона была ненависть, такая же старая, как и измена ее матери. В глазах Дункана светилась надежда, которая жила в нем с тех пор, как он узнал, кто его настоящий отец.– Мэгги? – спросил он спокойно.Она склонила голову.– Я сделаю то, что должна сделать, – прошептала Мэг.
Глава 5 Мэг почти выбежала из покоев лорда Джона. Прежде чем покинуть замок, ей нужно было сделать много разных дел: приготовить про запас лекарства для крестьян, которые нуждались в ее помощи, вынести и спрятать одеяла и еду, чтобы хватило недели на две.«А что потом»? – спрашивала она себя.Но ей ничего не приходило в голову, кроме очевидной вещи: что бы ни случилось, это все же лучше, чем быть камнем преткновения в споре, из-за которого ее любимый Блэкторн может быть разорен.Пламя свечей колебалось и дрожало, когда Мэг летела вниз по винтовой лестнице. Когда она достигла большого зала, то увидела, что ее догоняет взволнованная Эдит.– Миледи…– Не сейчас, – прервала ее Мэг.– Но лорд Доминик хочет…– Позже. Мне необходимо приготовить лекарство.Эдит, с которой Мэг никогда не говорила таким ледяным тоном, на минуту потеряла дар речи и опомнилась только тогда, когда увидела, что ее госпожа исчезает в дверях.Испугавшись, что Эдит кинется за ней, Мэг побежала еще быстрее. На первом этаже она не встретила никого, кроме слуг. Она умерила шаг, но все же шла так быстро, что накидка развевалась за ее спиной.Она спустилась в подземелье.Маленькие темные комнаты, больше похожие на кельи, мелькали мимо Мэг. Там хранились эль и продукты. Запахи сваленных в кучу кореньев и пивных бочек витали во мраке, пахло соленой и копченой рыбой и угрями в бочонках, на стенах висели связки домашней птицы. Но сквозь эти кухонные ароматы пробивался диковинный запах сухих трав, собранных еще леди Анной для приготовления лекарств.Мэг живо помнила свою мать. Ей представлялось, как они стоят в саду или в поле среди трав; звучит мелодичный голос леди Анны, она рассказывает Мэг о каждом растении: одни можно использовать для заживления ран, другие – для лечения легкого недуга, третьи – для облегчения тяжких страданий больных. Огород, где росли травы, сад и ванная комната были устроены по замыслу леди Анны; все это было необходимо для здоровья и благополучия жителей замка, о которых она заботилась согласно древним традициям рода Глендруидов.В комнате, где были развешены травы, стояли два стола, на которых по отдельности резали, измельчали и толкли листья, стебли, цветки, корни и кору; из них Мэг готовила лекарства. Маленькие ящички, горшочки, чаши, ступки и пестики, ножи и ложечки были расставлены в строгом порядке.В каменной стене в двенадцати нишах лежали пучки растений, которые нужно было хранить в сухом месте вдали от солнечных лучей. Резервуары ждали, когда их наполнят свежей талой водой, которая собиралась в колодце, вырытом в центре замка, так как вода была главным компонентом многих ритуалов Глендруидов.Мэг глубоко вздохнула, знакомая смесь запахов наполнила ее легкие, вытесняя из памяти зловонный воздух комнаты больного. Через минуту руки перестали дрожать, а холодок в груди прошел. Мэг любила великодушие и безмятежность трав, их молчаливое обещание, что боль утихнет и все плохое уйдет безвозвратно.«Но ничто в этой комнате не может излечить от войны, избавить от голода и кровопролития».От этих печальных мыслей Мэг снова ощутила холод в груди.– Я не могу послать своих людей в эту резню, – прошептала она, обводя комнату глазами, полными ужаса. – И для чего? Дункан все равно не сможет победить. Господи! Помоги ему понять это!И хотя Мэг молила Бога об этом, она знала, что намерения Дункана останутся неизменными. В церкви будет кровавая стычка, в которой погибнут или Дункан, или норманнский рыцарь.– О, Дункан! – произнесла она, закрыв лицо руками. – Я не хочу твоей смерти. Из всех, кого я знаю, только ты, мама да Старая Гвин хоть когда-нибудь заботились обо мне. Что же мне делать?И, словно леди Анна была жива, Мэг услышала ее слова:– Делай то, что можешь, дочка. А в остальном положись на Бога.Мгновение спустя Мэг выпрямилась, вытерла слезы и попыталась сосредоточиться на том, что раньше всегда помогало ей. Одним из самых любимых занятий было составление душистых букетов из трав, которые, если их привязать возле постели, услаждали чувства и оберегали от злых духов. Жена привратника Гарри была прикована к постели во время тяжелой беременности, и требовалось придумать что-нибудь, чтобы облегчить ее страдания.Все необходимое было у Мэг под рукой, так как еще раньше она приготовила травы для своей брачной постели, для постели, на которую она должна была лечь девственницей, а встать – женщиной.Неожиданно она представила себе пальцы Доминика, так нежно гладившие птицу, что та успокоилась. Мэг хотелось узнать, что почувствовала бы она, если бы кто-нибудь был так же нежен с ней. Она не видела ласки от человека, который назывался ее отцом.«Интересно, если бы мы поженились, обращался бы со мной Доминик так же бережно, как с соколом, или видел бы во мне соперника, которого необходимо победить?»Мэг вспомнила, как кончик его языка слегка коснулся ее нижней губы. Прикосновение было легким, как дыхание, а ласка такой упоительной и неожиданной, что даже сейчас девушка почувствовала дрожь. Это было какое-то странное чувство. За всю свою жизнь она не испытывала ничего подобного. Даже не мечтала о таком.«Если это именно то, что будет в браке, не удивительно, что женщины рано или поздно решают выйти замуж».Потом она вспомнила слова, сказанные Домиником той, которую перед этим он так небрежно собирался купить: «Соколенок, ты мне нравишься. Женитьба с этим ничего не сможет поделать».Доминик вступает в этот брак по самому холодному расчету. Вековая надежда всех женщин рода Глендруидов останется пустой мечтой. Любовь не вспыхнет между супругами, и сыновья, ее плод, не родятся.Сухие листья выпали из обессилевших рук Мэг. Забытый букет из трав лежал в стороне, как хохолок перепуганной утки, завидевшей на земле тень сокола, кружащего над нею.– Не бойся, девочка, я выдерну все сорняки из сада твоей души, как делала это и раньше.Знакомый голос Старой Гвин заставил Мэг вздрогнуть. Все листья рассыпались.– Ты нездорова? – спросила старуха, и внезапно ее голос сорвался от волнения.– Нет, только… – Мэг осеклась.– Что только?– Просто я неловкая.– Фу! Я бы скорее сказала, что кошки Блэкторна стали лаять, чем назвала тебя неуклюжей.Мэг с улыбкой обернулась и обняла Старую Гвин, и ее жест был красноречивее всяких слов. Морщинистое лицо, седые волосы и тусклые зеленые глаза были для Мэг такими же привычными и родными, как собственные руки.– Что случилось, детка? – наконец спросила Старая Гвин.– Мой отец…Мэг замолчала, вспомнив, как лорд Джон повторял ей, что он не ее отец.При упоминании о Джоне Старая Гвин подняла глаза на полку, где хранился второй пузырек с его лекарством, сберегаемый на будущее. Полка была пуста.– Ему хуже? – поинтересовалась Гвин.– Не слишком.– А я думала, раз ты взяла последний пузырек с лекарством, ему совсем плохо.– Я взяла? – Мэг посмотрела через плечо. Ужас отразился на ее лице. – Оно исчезло!– Разве не ты взяла его?– Нет.Мэг подошла к столу и начала поспешно искать склянку. Но ей попадались только листья и сухие цветы. После беглого осмотра на полках тоже ничего не нашлось.– Очень странно, – наконец сказала Мэг.Нахмурившись, она вошла в боковой неф, вынула из подставки масляный светильник и вернулась в комнату для трав. Старая Гвин, прищурившись, наблюдала, как девушка ловко шарила по всем полкам и углам, закуткам и закоулкам.Когда Мэг наконец бросила это занятие, страх, который она ощутила в комнате лорда Джона, вернулся с удвоенной силой.– Пропал? – спросила Гвин.– Да, и вместе с ним – противоядие. Может быть, Дункан унес и то и другое. Лорду Джону так досаждал кашель, а я была в клетках.Старуха что-то пробормотала на древнем языке. Было ли это проклятие или молитва, Мэг не знала, она не могла расслышать слова достаточно ясно.– Не нравится мне все это, – сказала наконец Старая Гвин. – Никогда не говори о том, что произошло. Нам и так хватает неприятностей.Мэг кивнула:– Да.– Ты можешь приготовить еще? – спросила Гвин.– Само лекарство – да. У меня достаточный запас семян. А вот противоядие восстановить довольно сложно. Нужное растение есть только в диких лугах. А в этом году мы распахали их все в надежде на хороший урожай.С ворчанием Старая Гвин потерла свои больные суставы.– Влажный ветер вреден тебе, – произнесла Мэг заботливо. – Ты принимаешь лекарство, которое я тебе приготовила?Казалось, та не слышит ее.– Гвин?– Я сплю беспокойно, но не мои больные руки мешают мне, – прошептала она.Тревожный холодок пробежал по спине Мэг. Не говоря ни слова, она приготовилась услышать от женщины из рода Глендруидов все, что та принесла из древнего странного мира, который посещала только во сне.«То, что написано в прошлом, исполнится в будущем. Никто, ни лорд, ни вассал, не избежит этого. Ветры перемен дуют всегда, разнося зов боевого горна и вой волка».Когда видение прошло, Старая Гвин моргнула, взглянула на Мэг и вздохнула.– Расскажи мне о своем отце, – тихим голосом попросила Старая Гвин.– Он говорит, что он не отец мне.Странно, но Старая Гвин улыбнулась. В изгибе ее губ ясно читались тепло и усмешка. Даже в ее преклонном возрасте у Гвин из рода Глендруидов были удивительно крепкие белые зубы. Они блестели предупреждающе, как зубы волка.– Он угрожал выгнать тебя и сделать наследником Дункана? – требовательно спросила она.– Если только я не выйду за него замуж.– А что с Домиником Ле Сабром?– Он будет убит, когда мы предстанем перед священником, – сказала Мэг резко.Старая Гвин покачала головой:– Церковь не потерпит этого.– Церковь получит новый монастырь.– Малая цена за большое предательство.– Не совсем, – проговорила Мэг мрачно. – Церковь ищет способ ограничить власть Генриха. Дункан будет обязан церкви больше, чем королю. Об отлучении не возникнет и речи – никто не захочет отталкивать такого мощного союзника. Если уж я понимаю это, то лорд Джон – тем более.– Да, ты права, Джон весьма умен, – пробормотала Гвин. – Может быть, он тоже страдает.– Он думает только о том, чтобы его сын унаследовал его земли.Гвин странно засмеялась, качая головой:– А что думаешь ты, дочь Глендруидов? Ты хочешь, чтобы Дункан стал твоим мужем?– Нет, я отказалась.– Это хорошо.– Тогда лорд Джон приказал Дункану начать убивать немедленно…Мэг распрямила стиснутые руки.– Я сказала им, что сделаю то, что должна сделать.Наступила глубокая тишина, так что было слышно, как огонь пожирает масло в светильнике. Потом Старая Гвин тяжело вздохнула.– Это правда? – спросила Мэг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34