– Ты подглядываешь? – проговорил Доминик хрипло.– Нет, но очень хотела бы.«Помедленнее, – предупреждал он себя. – Я не могу взять ее, пока у меня нет доказательств, и не имеет значения, что она упорно отрицает свое сожительство с моим врагом».Но было бы действительно приятно лежать обнаженным рядом с ней и чувствовать ее прикосновения.Мысли о белых, тонких руках Мэг, которые гладят его, заставили его почти застонать.– Ты смеешься? – поинтересовалась она.– Нет. Смеялся бы я над диким соколом, парящим в небесах?Восторг, который прозвучал в голосе Доминика, очаровал Мэг. Она улыбнулась и прислонилась к его груди. Тепло его тела заворожило ее. Не зная, почему она это делает, Мэг подчинилась человеку, который расчетливо околдовал ее своей нежностью и очаровал своим восхищением.– Ты как-то по-особенному похож на солнце, – промурлыкала Мэг.Доминик смотрел на длинные золотистые ресницы Мэг, ее кремовую кожу и приоткрытые губы. Девочка оказалась полна зрелой чувственности, и это было так же неожиданно, как неистовый голод, который она вызывала в нем самом. Желание росло в нем и угрожало опрокинуть все его холодные расчеты и умные планы.Доминик безжалостно, но безуспешно боролся со своей страстью.– Ну, и чем же я похож на солнце? – спросил он после того, как смог овладеть своим голосом.– Теплом, мой господин. Ты похож на огонь.– Я обжигаю тебя?– Это не больно. Ты согреваешь меня, как солнечные лучи после долгой зимы согревают землю.– Тогда прижмись ко мне сильнее, соколенок. Прислони головку к моей груди. Изучи меня, мою кожу и запахи.После некоторого колебания, под мягким давлением его руки Мэг нагнула голову. В молчании она потерлась щекой о его грудь. Ткань не могла скрыть рельефа его мышц. Когда Мэг поняла это, в ней все затрепетало.– Тебе холодно, – сказал Доминик, – позволь, я согрею тебя.Бушующая в нем страсть сделала его голос низким, почти грубым. Он испугался, что это может отпугнуть Мэг. Он не хотел этого. Особенно сейчас, когда ее тело наконец расслабилось под ласками мужчины, от которого она ожидала только страдания.Доминик прикоснулся губами к губам Мэг. Она открыла было глаза, но он тут же прикрыл их быстрыми поцелуями. Видеть она не могла, поэтому пришлось изучать его лицо губами.– Какое приятное ощущение, – прошептал Доминик. – Как теплый дождь.– Гвин говорит, что вода – стихия нашего рода. А меня называют дриадой, душой дерева. Род Глендруидов – древний род языческих жрецов.У Мэг перехватило дыхание, когда Доминик стал поглаживать языком ее нижнюю губу. Но очень скоро он остановился, и остался лишь вкус его прикосновений. Тогда Мэг сама стала кончиком языка исследовать те места, к которым прикасались его язык и губы.Доминик был изумлен. Он многого мог ожидать от своей жены, но не этого. Он признавал в ней волю и ум, но чувственной страсти, так не сочетающейся с ее сдержанностью, не предполагал, – Я обидел тебя? – поинтересовался он.– Нет.– Ты вздрогнула.– Ты удивляешь меня, – просто сказала Мэг. – Я не знаю, чего ожидать от тебя дальше.Улыбка Доминика выражала торжество противника, которого легко удивить, легко и победить.– Тебе это не нравится? – спросил он.Она покачала головой и облизнула губы.– Это придает тебе особый аромат.– Ну да, как лимон – турецким леденцам.– Я не пробовала турецких леденцов.– Это надо исправить. Попробуешь. А потом попробуешь меня.– Это как?– Как пробуют конфеты? Ртом. То же и с телом. Можно даже куснуть. Слегка.Эта идея одновременно изумила и заинтриговала Мэг, отвечая каким-то тайным ее желаниям.– А это… прилично? – осведомилась она.Доминик собрался было сказать, что ухаживания Дункана, должно быть, были более неприличны, но вовремя остановился. Сейчас не нужно отвлекаться на Дункана из Максвелла.«О силы небесные, – подумал он, – я ведь по-настоящему мучаюсь при мысли о нем. Это уже не голос оскорбленной чести, а физическая боль. Или это от неудовлетворенного желания? Ведь ее тело так доступно, так близко».– Это не только прилично, – сказал Доминик, осторожно прижимая к себе Мэг, – но это еще и доставляет большое удовольствие. Оближи свои губы.Пока она исполняла его просьбу, он пожирал ее страстным взглядом, который выдавал его бешеное желание.– Что ты почувствовала?– Э-э… – нахмурилась Мэг. – Если честно, то ничего Мои губы были сухими, а теперь – влажные.Доминик, наклоняясь к Мэг, загадочно улыбнулся.– А теперь прислушайся к своим ощущениям, – прошептал он.Доминик осторожно провел кончиком языка по краям ее губ. Больше он ничего не собирался делать, но она испуганно вскрикнула, и это возбудило его до такой степени, что он не смог устоять. Его язык скользнул в ее рот; он сделал это более осторожно, чем требовало его тело, но менее осторожно, чем было допустимо на данном этапе приручения сокола.Его действия на мгновение напугали Мэг. Но внезапно она поняла, что это было приятно. В дыхании Доминика запах экзотических сладостей смешался с дымом костра. Она почувствовала во рту слабый привкус соли. Еще был сложный запах, которого она не смогла распознать. Желая в нем разобраться, Мэг прикоснулась языком к языку мужа. Доминик зарылся пальцами в волосы Мэг и наклонил ее голову назад, все глубже и глубже уходя языком в ее рот. Сначала Мэг была слишком удивлена, чтобы понять, приятно это или нет, но первобытный ритм поцелуев породил волну ярких ощущений. В ней быстро разгорался огонь, нежный и неистовый. Доминик попытался просунуть руку под серебристую ткань платья Мэг и коснуться ее груди, но этому помешало ожерелье. Его надо было расстегнуть и снять, а Доминик не хотел прерывать поцелуй.Тогда он приподнял подол и положил ладонь ей на бедро.Потом Доминик, наклонив голову, медленно погладил ее губы. Мэг наконец зашевелилась под его нежными ласками. Она дрожала от испуга, но больше – от возбуждения, которое внушили ей его руки.Несмотря на то что Доминик сказал себе, что ему следует скоро остановиться, что сейчас уже пора, что соблазнитель сам оказался соблазненным, он не мог справиться с искушением. Забыв про все свои решения, он продолжил ласки. Одну руку он прижал к плоскому девичьему животу, а другой дотронулся до ее сокровенного места.Шокированная таким интимным прикосновением Доминика, Мэг оторвалась от его губ. Он едва заметил ее сопротивление: по сравнению с ним она была не сильнее облачка. Всем своим телом Доминик ощутил триумф победы, и стон желания вырвался из его уст.«Слишком поспешно. Так нельзя».С большой неохотой Доминик отпустил Мэг и взглянул на нее. Расширенные глаза девушки еще горели от бушевавшей в ней страсти. На алых губах отражались одновременно испуг и удовольствие. Она прерывисто дышала. Доминик продолжал рассматривать Мэг, которая полулежала у него на коленях. Он представил ее себе в той же позе, но нагую, и возбудился еще сильнее. Он начал медленно поднимать серебристые складки ее одежд, желая увидеть влагу, выделившуюся в ответ на его ласки.– Доминик…– Я – твой муж, – сказал он тихо. – Но какой же это брак, если ты прячешь и сжимаешь ноги, как челюсти волчьего капкана. Я чем-то обидел тебя?– Н-нет.– Ты думаешь, что я тебя обижу?– Нет, – прошептала она.– Тогда дай мне то, что любой другой мужчина просто взял бы сам.Несмотря на дрожь, которую Мэг не могла остановить, ее ноги постепенно расслабились.Доминик снова приподнял подол серебристого платья Мэг. Сладкое предвкушение победы вызвало у него довольную улыбку, в то время как он любовался ступнями Мэг и женственными очертаниями ее ножек.Она лежала в его объятиях; все лежало в его объятиях – и поместье, и наследники, и мечта о деятельной мирной жизни, которая поддерживала его в течение жестокой Священной Войны.– Проклятие Джона меня не страшит, – проговорил Доминик. – У меня будут сыновья от тебя. Сыновья.Хотя ум подсказал Мэг, что принести своему мужу наследников – это ее обязанность, ее гордость была уязвлена тем, что она – не более чем сосуд для его семени, средство для продления рода.Она почувствовала, как в душе у нее разгорается гнев. Доминик же ощущал, что поставленная цель почти достигнута.– Нет!Мэг принялась одергивать свадебное платье, пытаясь прикрыть ноги.– Не будь такой застенчивой, – произнес Доминик, мягко улыбаясь.– Не упивайся своими победами, ведь замок еще не взят! – отрезала она.Холодность, звучавшая в голосе Мэг, заставила Доминика взглянуть ей в глаза. В течение некоторого времени муж и его разъяренная молодая жена изучали друг друга.Доминик понял, что ею руководила не застенчивость, а ярость. Тотчас же откликнулся его собственный гнев: Ле Сабр вспомнил о существовании Дункана из Максвелла."Но если это и было, то было нечасто. Ее нежный вход был туго закрыт.Войти туда было бы райским наслаждением!Проклятый шотландец!"Желание и ревность раздирали Доминика на части.Словно обжегшись, он отбросил от себя серебристую ткань.– Теперь ты знаешь… – свирепо проговорил он.– Что мое тело нужно тебе только для того, чтобы было кому передать поля и стада? Да, мой холодный господин, я знаю это очень хорошо!Доминик посмотрел в разъяренное лицо Мэг и почти рассмеялся, хотя ему было не до смеха.– Нет, мой взъерошенный соколенок, – сказал он. – Теперь ты знаешь магическую силу определенного рода поцелуев.– Твою силу? Что ты можешь вырвать с корнем дуб, я знала и так! – с сарказмом ответила она.Рука Доминика вдруг скользнула меж ее ног. По крайней мере одно доказательство он, любитель доказательств, получил – да просто почувствовал! Ее тело не осталось равнодушно к его ласкам.– Я могу не только вырывать дубы, но и вызывать дожди. Здесь, где когда-то было сухо, теперь влажно! Глава 11 – Что-нибудь дельное Свен сказал? – поинтересовался Доминик, не вставая с постели. – Еще что-нибудь, кроме того, что само собой разумеется?Саймон искоса взглянул на брата и едва подавил готовую вырваться колкость. Утро после брачной ночи Доминик встречал в опочивальне лорда Джона… один. Прекрасная Маргарет из рода Глендруидов, наверное, сладко спала в своих девичьих комнатах в дальней башне замка. Саймон был не так глуп, чтобы расспрашивать об этом. Среди ночи он проснулся оттого, что услышал, как возвращается его брат. И по громкому стуку каблуков о деревянный пол понял, как он зол.Мешая Саймону спать, Доминик за стеной долго мерил шагами комнату. Потом что-то металлическое с силой ударилось о стену, и наступила тишина.Убедившись, что не может уснуть, Саймон решил пойти и доложить Доминику о том, что творится в замке.– Если простые жители крепости хоть немного вспоминают Дункана, то этого нельзя сказать о его людях. Они просто бандиты и воры.– Не нужно большого ума, чтобы понять это, – ответил Доминик.– Дункан и его сторонники уже сегодня будут в замке Карлайсл.Вторая новость произвела на Доминика не больше впечатления, чем первая.– Бог мой, – огрызнулся он, – первый встречный мог сообщить мне это.– Твоя любовница, наверное, начинает беспокоиться, что ты забыл ее, – проговорил Саймон вкрадчиво. – Может, пойти ее навестить?Доминик исподлобья посмотрел на брата.– Неужели все написано у меня на лице? – спросил он с горькой усмешкой.Саймон засмеялся и указал на одеяло, которое слегка сползло.– Не на лице, – сказал он. – Ты, наверное, напугал жену до смерти. Иди лучше к Мари. Потом, может быть, будешь более терпелив со своей…– Я не собираюсь боронить еще одно поле, где уже похозяйничал Дункан, – прервал его Доминик грубо.– Еще одно? – Улыбка исчезла с лица Саймона. – Так это правда? Леди Маргарет все-таки любовница Дункана?Доминик в ответ только сжал кулаки.– Не знаю, – сказал он мгновение спустя. – Она клянется, что нет.– Но раз она говорит это…– Да, – кивнул Доминик с горькой усмешкой, – а ты, наверное, думал, что моя высокородная супруга встретит меня списком имен ее бывших любовников. Конечно, она все отрицает!– И ты оставил ее спать одну?– Пока не пройдет ее месячное кровотечение. Так уж я буду уверен, что не соберу, подобно Джону, урожай, который не я посеял.Саймон сморщился.– Я тебя умоляю…Доминик вопросительно поднял бровь.– Пошли меня в лес охотиться на диких зверей голыми руками.– Что?– Это и то легче, чем быть рядом с тобой, пока ты ждешь своего часа, – объяснил Саймон.Доминик нахмурился.– Лучше поедем за Дунканом и его людьми. В битве с ними можно будет отвести душу.– Я останусь со своей женой.– И с любовницей?Доминик покачал головой.– Ну, тогда возьми кого-нибудь из местных девок, – уговаривал благоразумный Саймон.– Довольно.Никто, даже тот, кто был Доминику и другом, и братом, не смел перечить, когда он говорил таким тоном. И Саймон замолчал, выжидая.– Свен с людьми Дункана? – спросил Доминик минуту спустя.– Еще нет. Ему нужно время, чтобы сблизиться с ними. Они держатся очень замкнуто.– Пусть постарается – нам нужен лазутчик. Проследи, чтобы каждому рыцарю Джона выделили земельный надел в соответствии с его положением и сроком службы.– Как скажешь. Земли теперь у тебя много.– Да. Проследи, чтобы каждый получил быка и плуг, лес для строительства, четырех овец, корову, семена, птицу. И кроликов, как только их доставят. Пусть привыкают разводить кроликов на мясо.Саймон слушал, как Доминик перечисляет все, что необходимо для ведения небольшого хозяйства, и кивал. Как всегда, его поражала способность Доминика учитывать все до мелочей. Он досконально изучал любое дело, а затем брался за него с быстротой и энергией, от которых захватывало дух.– Не забудь посуду. Она нужнее, чем золото, – закончил Доминик.– Есть кое-что, что делает жену довольной. Оно важнее, чем посуда.В черных глазах Саймона были понимание и тщательно скрываемая насмешка.– Что-нибудь еще? – спросил он.– Да. Присмотри за моей женой. Я должен быть совершенно уверен, что она не встречается ни с кем вне замка.– Неужели ты и вправду думаешь, что это возможно?– Она ключ ко всему, что я когда-то мечтал иметь, – сказал Доминик решительно. – Пока я не удостоверюсь, что она носит моего наследника, я буду охранять ее, не смыкая глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34