Часто она прерывала игру, чтобы хоть чем-то помочь им. Она осматривала раненое колено у одного, чинила и стирала одежду другого или же просто успокаивала их смятенный дух беседой или шуткой. Получить утешение от баронессы было так приятно, что к концу дня все воины боролись за эту честь. Скоро уже весь лагерь рассуждал о ее доброте и заботливости. Эти разговоры дошли даже до короля, так что Генрих послал Корделии приглашение на вечер.
Мэтью сопровождал ее, гадая, считает ли король неподобающим для женщины заботиться и развлекать простых солдат? Когда они входили в комнату, где король сидел в компании своих капитанов, он ждал, каким образом король выскажет ей свое недовольство. Правда, он не сомневался, что Кори все равно никого не послушает. Прекрасно зная, как много может дать ее доброе участие, он не считал возможным отказывать в нем тем, кого продолжительная война довела до крайнего нервного напряжения.
– Мадам баронесса, рад вас приветствовать. – Генрих склонился над рукой Кори и предложил ей сесть. – Я слышал, что вы покорили сердца всех моих людей, и захотел сам с вами познакомиться. – После комплиментов он перешел к делам. Они подробно обсудили, как лучше Мэтью попасть завтра в Париж.
Видя, как король глядит на его жену, Мэтью почувствовал укол ревности. Все говорили, что Генрих неравнодушен к прекрасному полу, а Кори, невзирая на недавний плен и сильное беспокойство о Кэрью, сегодня выглядела исключительно привлекательной. Кажется, Наваррец по достоинству оценил ее яркую красоту.
Несмотря на все свои опасения, Мэтью не удержался от улыбки, когда Кори вытащила из сумки у пояса колоду карт. Так, значит, король решил восстановить приличия, настояв, чтобы Кори играла не с его солдатами, а с ним самим? Ну что ж, когда речь идет о картах, Кори не заставит себя долго просить. И хотя король, как говорили, хорошо играл в карты, он не знал, что его ждет.
Королевским жестом Кори указала мужчинам на места вокруг стола, и они послушно сели.
– На что мы будем играть, ваше величество? – спросила она. – На интерес или на комплименты?
– Комплименты? – Генрих казался удивленным таким предложением.
– Ну да. Проигравший должен сказать победителю искренний комплимент по любому поводу, кроме внешности. – Кори посмотрела с улыбкой на короля, и Мэтью понял, что тот не сможет устоять перед ее обаянием.
– Мне кажется, что нам лучше играть на деньги, – возразил Генрих, вытаскивая из карманов мелкие монеты. – Боюсь, я не смогу ограничиться одними лишь комплиментами вашему уму, вы слишком красивы.
Мэтью слегка нахмурился, раздраженный неподдельным интересом короля к его жене. Похоже, ночь будет долгой. Кори просто не заметит плотского интереса короля и не захочет останавливаться на одной игре. Она с удовольствием сыграет и сотню раз. Видя, как мастерски Наваррец мешает карты, Мэтью понял, что и про короля можно сказать то же самое.
* * *
Пара засиделась за игрой далеко за полночь. Наваррец играл с таким же азартом, что и Кори, отвлекаясь за игрой от тяжелых проблем. Не скрывая восхищения, он наблюдал, как умело Кори тасует и сдает карты.
У каждого свой способ утешения, думал Мэтью, вежливо отказываясь всякий раз, когда они приглашали его присоединиться к игре. Одно время он прикорнул на скамье, отчаянно нуждаясь в отдыхе перед завтрашней вылазкой. Однако, когда ординарец принес королю очередное донесение, Мэтью мгновенно проснулся.
Генрих прочитал письмо.
– Это от вашего брата Джонатана, оно было переброшено через стену одному из моих людей, – сказал он Мэтью. – Позвольте мне прочитать его вслух: «Я слышал разговоры, что Лига поймала моего племянника. Завтра ближе к вечеру я попытаюсь освободить его. Прошу ваше величество держать наготове команду у северо-западных ворот города. Если мне улыбнется удача, я передам Кэрью вашим людям завтра на закате. Если нет, я приду к воротам один на рассвете следующего дня. Принесите хлеб».
– Они схватили Кэрью? Бог мой! – воскликнула Кори тонким от страха голосом.
Мэтью удивлялся про себя, как его сыну удалось попасть в осажденный город. Впрочем, Кэрью быстро растет и взрослеет. Теперь Мэтью понимал, что мальчик так отчаянно нуждался в нем, что хотел быть рядом любой ценой. Ясно, что он пробрался в город, думая, что отец уже там.
– Остается надеяться, что Джонатану удастся вызволить его, – мрачно произнес король. – Если нет, то я лично помогу вам попасть в город, барон Кавендиш.
– Спасибо. – Мэтью встал и натянул камзол. – Мне бы хотелось пойти к воротам прямо сейчас. Если Кэрью выйдет, я встречу его там. Я хочу также поговорить с братом.
– Я тоже хочу там быть. – Кори мгновенно собрала карты.
– Мы все пойдем, – сказал король, вставая. – Николя! Поднимай людей! – крикнул он капитану своей гвардии.
– К вашим услугам, ваше величество. – Николя Розни поднялся с некоторым трудом – недавно в битве при Иври он был ранен в бедро – и вышел, чтобы отдать распоряжения охране короля.
– Прекрасно. А пока мы ждем, можно продолжить игру, – сказал Генрих, вытаскивая колоду карт.
* * *
Когда вся группа заняла место в доме около ворот, принадлежащем одному из сподвижников Генриха, наступило раннее утро. Как только они устроились, Кори и Наваррец возобновили игру с того места, где они прервались. Оба играли безрассудно, что было понятно Мэтью. Ожидание было мучительным. Сам он неустанно мерил шагами комнату.
– Я выиграл. – Наваррец положил на стол последнюю карту.
– Вашему величеству просто удивительно везет, – произнесла Кори без особой радости в голосе, тасуя карты.
– Ну нет, здесь вы не правы. – Король устало облокотился на край стола. – В картах мне, может быть, и везет, но как королю – нисколько. Особенно с этой осадой.
– Это правда, что в июле вы позволили трем тысячам женщин и детей оставить Париж? – спросила Кори, сдавая карты.
Генрих хмуро кивнул:
– Да, правда. А недавно я сделал это еще раз. Мои советники, как и мои враги, считают, что я совершил политическое самоубийство, но я не мог позволить невинным людям умирать с голоду.
Кори раздала нужное количество карт и положила оставшуюся колоду на стол, но не спешила брать свои карты.
– Вам ведь хочется снять осаду, правда?
– Все мои военачальники и советники возражают против этого. Тогда я потеряю Париж. – Наваррец осуждающе посмотрел на Розни, Шарля Колиньи и маркиза д'Андло, сидящих сзади. – Как будто Париж будет моим со столькими жертвами! Лига-то не страдает! Я слышал, они ни в чем себе не отказывают, имея вдоволь хлеба и свежих овощей, а затем застегивают пояса пошире, чтобы они висели, показывая, что голодают вместе со всеми.
– Это ужасно, – нахмурилась Кори. – Они используют страдания других как средство борьбы против вас.
– Хорошо сказано, – согласился Наваррец. – Я вас спрашиваю, какой мне смысл занимать Париж, если меня коронуют королем мертвых? Но если я прекращу осаду, французский трон останется пустым. Парижане не будут умирать с голоду, но гражданская война не кончится. Они все равно будут страдать.
– Ваше величество, если я могу осмелиться… – впервые заговорил д'Андло. – Вы должны держаться твердо, и вы завоюете Париж. Герцог Майеннский не настолько силен, чтобы отогнать вас.
– Да! Но вы забываете, что испанский король посылает герцога Парму из Нидерландов на помощь Майенну! – рявкнул Наваррец не оборачиваясь. – Майенн снабдит Париж продовольствием, пока я буду биться с Пармой, хотя сомневаюсь, что он даст втянуть себя в битву. Он найдет повод избежать боя. Впрочем, на него мне наплевать. Я боюсь за свой народ. – Король воздел руки в гневе. – Я убиваю их, чтобы покорить неуправляемую знать и церковников, которые не испытывают тягот осады. В городе священники готовы позволить людям умирать от голода и даже есть собственных детей, только бы не подчиниться королю-еретику! При этом они сами ничем не жертвуют. Ну разве не отвратительно? – В сердцах он плюнул.
От услышанного Кори ощутила приступ дурноты.
– Ваше величество, вы должны снять осаду.
Генрих развел руками.
– Если я хочу быть королем, я не должен этого делать, но что еще можно придумать? Мой народ так страдает! В начале месяца парижские буржуа устроили демонстрацию, требуя заключить мир и пригласить меня в город, но губернатор натравил на них вооруженных монахов, а многих зачинщиков повесили. Если бы они смогли открыть ворота, я думаю, что люди приветствовали бы меня, но пока ситуацией владеют фанатики.
– Ваше величество, – упрямо повторил д'Андло, – прошу вас быть твердым, и вы увидите…
Наваррец хлопнул ладонями по столу.
– Я проявляю твердость с мая, и посмотрите, к чему мы пришли, – повысил он голос. – Вот-вот здесь будет Парма, с ним войско Майенна вырастет до двадцати тысяч. Их армия сравняется с моей, невзирая на всех моих сподвижников. – Он наклонился к Кори и тихо проговорил, прикрывая рот ладонью: – Даже те, кто присоединяется ко мне, не всегда надежны. Идут разговоры, что они делают это, надеясь разграбить потом Париж, в качестве мести за Варфоломеевскую ночь.
– Простите меня, ваше величество, но они идут к вам на помощь, потому что вы великий военачальник, – возразил Розни. – И я знаю, вас ждет победа.
Наваррец выпрямился.
– Видите, как все происходит? – спросил он. – Оба моих верных командира дают мне разумные советы, однако я не удовлетворен результатами. Если же я поступлю иначе, то и тут результаты меня не порадуют.
Кори безнадежно посмотрела на Мэтью, затем перевела взгляд обратно на Генриха.
– Еще одну игру, ваше величество?
– Да, – пробормотал король. – Еще одна игра – это то, что нужно, чтобы занять мои мысли. Но если ваш сын не будет освобожден сегодня ночью, – обратился он к Мэтью, – я помогу вам попасть в город. Пора встретиться с лисой в ее норе.
* * *
Надежды Мэтью рассыпались в прах, когда наступило восемь вечера и ни Джонатан, ни Кэрью не появились.
– Что ж, значит, вам надо самому туда идти, – заявил король. Он выходил какое-то время назад, чтобы еще раз дать указания своим офицерам, обсудить операцию с командирами и поспать несколько часов, но сейчас вернулся, чтобы узнать новости. Обнаружив, что вестей от Джонатана нет, он помрачнел.
Кори стояла у открытого окна, глядя на стены Парижа, озаренные заходящим солнцем.
– Если бы только город сдался, – произнесла она, комкая свой платок.
– У нас безвыходная ситуация, – отозвался Генрих. – Боже! – Он воздел руки к небу. – Ну что мне делать? Мне сообщили, что Парма уже на подходе, но что я все еще сильнее, пока нахожусь на этой позиции. Мы занимаем всю территорию вокруг Парижа. Город близок к кризису. Но кто там останется через некоторое время, кроме моих врагов?
Кори подошла ближе и посмотрела прямо в глаза Генриху.
– Ваше величество, у меня есть предложение. Почему бы не позволить госпоже Фортуне решить судьбу города?
– Что вы имеете в виду? – Он внимательно посмотрел на нее, как будто опасаясь услышать ее предложение.
– Да, Кори, что ты хочешь сказать? – спросил Мэтью, подходя к ним. Он не ожидал от жены чуда, но в данном случае выход, предложенный Кори, мог оказаться лучше, чем эта бесконечная и бессмысленная осада.
– Ваше величество, я предлагаю сыграть три игры в пикет, – очень серьезно сказала Кори. – Если я выиграю две из них, вы снимете осаду и поведете войска навстречу Парме. Если вы выиграете, то останетесь на месте и продолжите осаду. Что вы на это скажете?
Мэтью поморщился. К настоящему моменту он уже знал о страсти Генриха к различным пари. Его любовь к азартной игре уступала лишь его любви к прекрасному полу. Естественно, он не мог устоять перед предложением Кори.
– Кори, я не думаю, что это разумно, – сказал Мэтью.
– Ваше величетво, вы не можете… – заговорил Розни, подходя к ним.
– Тише, вы все! – приказал Наваррец. Он сверкнул глазами на Розни и Мэтью, затем повернулся к Кори и задумчиво поглядел на нее. – Я желаю обдумать предложение мадам. Не вмешивайтесь.
Мэтью промолчал. Мысль о тысячах мертвых тел на улицах Парижа не доставляла ему удовольствия. Если осаду снимут, множество жизней будет спасено. Он может тогда найти Кэрью, а Джонатан покинет город. Несмотря на необычность предложения Кори, Мэтью должен был признаться, что ему оно нравится.
Видимо, оно также нравилось и Генриху, потому что его лицо озарилось вдруг лукавой улыбкой.
– Принимается!
– Ваше величество, умоляю вас подумать, – вокликнул Розни. – Вы же не позволите простой игре в карты решить ваше будущее?
– Это не простая игра в карты. – Король ходил взад и вперед по комнате, размахивая в возбуждении руками. – Разве вы не понимаете? Что бы мы ни делали, нашу участь во всем решает госпожа Фортуна. Я просто прошу у нее дать мне знак.
Мэтью не мог не восхищаться, как ловко Кори дала королю возможность убедить самого себя.
Однако Розни было не так легко убедить.
– Это неправильное решение, – настаивал он. – Вы еще пожалеете, что позволили судьбе Парижа зависеть от того, как ляжет карта.
– Для меня будет облегчением узнать, что предлагает нам Фортуна. – Генрих взял Розни под руку и подвел к двери. Когда тот вышел, король захлопнул за ним дверь и задвинул засов. – Будете следующим, барон? – с вызовом спросил он Мэтью, не обращая внимания на протесты Розни, доносящиеся из-за двери.
– Люблю посмотреть на хорошую игру! – невинно заметил Мэтью, решив не вмешиваться. Если его жена задумала решить судьбу Парижа, он ни за что не прозевает такой момент.
Генрих послал за своим любимым лекарем и тремя капитанами гвардии. Они будут свидетелями, если исход игры вызовет вопросы. После этого Генрих знаком пригласил Кори садиться и сам сел за стол напротив нее, поставив фонарь сбоку. Они приготовились играть, причем Кори сдавала карты из новой, только что распечатанной колоды.
– В моей масти тридцать очков, – объявил король, сбросив ненужные карты.
Кори сбросила ненужное и вытащила замену.
– У меня двадцать пять очков.
– Замечательно! Пока я впереди, мадам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48