– Если она не может носить их все, то пусть продаст, а деньги раздаст бедным. Меня, например, так учили.
Кори подавила в себе желание рассмеяться над детской логикой, ведь речь шла об одинокой старой деве, у которой не было других утешений, кроме власти и платьев. Наконец она все же не выдержала и рассмеялась.
– До чего же ты противный мальчишка! И как только тебе удалось вынести три больших платья так, чтобы никто тебя не заметил?
– Я пробрался туда, когда фрейлина, отвечающая за гардероб, похрапывала в кресле. Разве не лучше поддержать короля Наваррского, чем хранить платья, которые так редко носят?
– Тебе не следовало этого делать, – упрекнула его Кори. – А кто их у тебя купил?
– Графиня Лестер купила все три.
– Кэрью, – сказала Кори как можно убедительнее. – Ты ведь знаешь, как королева относится к графине. А то, что ты сделал, называется воровством.
– Это было бы воровством, если бы я оставил деньги у себя, но я ведь отдал их ее величеству. Она сама решила подарить их месье Ла Файе.
Мальчик казался таким уверенным в своей правоте, что Кори, несмотря на все свои тревоги, опять чуть не рассмеялась. Надо же додуматься до такого – продать платья королевы, чтобы добыть для нее денег!
– Графиня будет надевать эти платья в присутствии королевы, – напомнила она, – и та будет вне себя. Кэрью, мы должны вернуть платья.
– Но леди Лестер потребует обратно деньги…
– А деньги уже у месье Ла Файе, – вздохнула Кори. – Ох, дорогой мой! Как ты думаешь, он вернет их, когда узнает, каким путем ты их добыл?
Кэрью сморщился:
– Я не собираюсь его спрашивать.
– Тебе придется. – Кори просто не могла представить себе иное решение проблемы. – И мы должны сказать твоему отцу, потому что он все равно об этом узнает. – Кори задумалась, как лучше сообщить о случившемся Мэтью, чтобы тот не вышел из себя. Как будто читая ее мысли, в дверях появился Мэтью.
– Что случилось? Королева просто в истерике, – спросил он, входя.
– Видишь ли, Кэрью… – Кори запнулась, не в силах продолжать, потому что лицо Мэтью потемнело от подозрений.
Но сам Кэрью не колебался.
– Я продал три платья королевы графине Лестер, чтобы добыть деньги, которые ее величество хотела передать для Франции, – объявил он, вызывающе глядя на отца.
Мэтью не мог поверить собственным ушам.
– Что ты сделал? – переспросил он.
– Я знаю, что это ужасно, Мэтью. Но прошу тебя, не сердись! – поспешно воскликнула Кори. – Он все исправит, вернув платья королеве. Правда, дорогой?
– Это вряд ли решит проблему. – Мэтью стряхнул ее руку, разъяренный сверх всякой меры. – Как ты собираешься вернуть деньги леди Лестер? Ты хоть представляешь, как можно заработать такую кучу денег? Ты отдал их, даже не подумав!
– Я скоро получу деньги от свекра, – сказала Кори. – Я верну эти деньги.
Мэтью посмотрел на нее с осуждением.
– Я не возьму твоих денег.
– Она пытается проявить великодушие, а ты даже не можешь поблагодарить ее! – вмешался Кэрью. Сейчас он казался совсем взрослым, когда стоял, не отводя взгляда от разгневанного отца.
– Я не ожидаю, что ты это поймешь, но, с моей стороны, было бы нечестно брать у нее деньги. Кроме того, сейчас речь идет о твоем поведении. Ты украл платья у королевы!
– Ну вот, теперь я вор, – усмехнулся Кэрью. – А ты ждешь – не дождешься, когда сможешь уехать подальше и избавиться от моего презренного общества. Я для тебе просто грязь под ногами!
– Я этого не говорил. Ты мой сын…
– Что одно и то же. – Кажущееся самообладание мальчика вдруг рассыпалось в прах. – Я ненавижу тебя! Я был бы рад никогда тебя больше не видеть! – Зарыдав, он рванулся к выходу и столкнулся со слугой, который уже поднял руку, чтобы постучать.
Оба едва удержались на ногах. Кэрью побежал дальше, а ошарашенный слуга не сразу пришел в себя.
– Королева желает видеть вас, милорд, – объявил он, чуть заикаясь, и вышел.
Мэтью выругался.
– Я объясню ее величеству… – сказала Кори, крайне расстроенная ссорой между отцом и сыном.
Мэтью медленно двинулся к двери, словно неся на своих плечах непомерную тяжесть.
– Придется мне объяснять, почему Кэрью сделал это. Я знаю, что он хотел помочь, но он придумал для этого плохой способ.
– Позволь мне хотя бы пойти с тобой, – торопливо сказала Кори, подбегая к двери. – Кэрью может вернуть платья, когда леди Лестер их принесет. Все не так уж плохо, поверь мне.
– Вот тут я не согласен. Хуже просто не придумаешь.
Она содрогнулась от его холодного тона. Пропасть между отцом и сыном стала еще шире.
Вечером она попыталась найти утешение в известии, что граф Эссекс доставил Франсуа в порт и тот должен отплыть сегодня ночью. Пусть у нее сейчас нелегко на сердце, но хотя бы Мэтью не убьют прямо на ее глазах.
* * *
Когда после ужина Кори вошла к Мэтью, она сразу поняла, как сильно тот переживает ссору с сыном. Она давно считала, что ему нужно серьезно обсудить эту проблему, так почему бы не попробовать сейчас.
– Посиди со мной, – сказала она, протягивая ему руку.
– Не могу. Я не видел Кэрью после нашей ссоры. Вероятно, он где-то прячется, хочет, чтобы я нашел его и помирился с ним. Он и раньше так делал.
– Тогда лучше поискать его, – предложила Кори. – Я проверю церковь и большой зал.
Мэтью встал.
– Хью придет с минуты на минуту. Он пойдет с тобой. Я проверю коридоры вокруг Нижнего двора, Часовую башню и кухонные помещения. Встретимся здесь, у меня.
Через некоторое время Мэтью вернулся в комнату один, надеясь, что двоим другим повезло больше. Сын дуется на него, это понятно, но не мог же он совсем пропасть!
Но Кори и Хью тоже пришли ни с чем.
– Его даже никто не видел, – сказала Кори. – Кстати, мы и Тоби нигде не встретили. Но я всех просила, чтобы нам сообщили, если увидят Кэрью.
– Думаю, надо еще раз все обойти, – решительно сказал Мэтью. – Наверное, мы просто разминулись с ним.
Он направился к двери, но она тут же распахнулась, и в комнату, тяжело дыша, влетел Тоби.
– Милорд, – прохрипел он, – я слышал, что Кэрью пропал. Он говорил мне недавно, что вы посылаете его обратно к тете и дяде в Дорсет и что он прямо сейчас отправляется туда с Хью.
– Что за ерунда? – Хью помрачнел.
– Господи, он убежал! – Кори стало плохо, когда она представила себе мальчика одного на дороге ночью.
– Мы должны немедленно ехать, – произнес Мэтью дрогнувшим голосом. – Тоби, пожалуйста, прикажи оседлать лошадей для меня, ее светлости и себя.
– Сию минуту! – Тоби выбежал из комнаты, в то время как Мэтью уже натягивал сапоги для верховой езды.
– Спасибо, что берешь меня с собой, – прочувствованно сказала Кори, провожая Мэтью до двери. – И когда мы его найдем, ты скажешь ему, что любишь его, Мэтью Кавендиш, или клянусь, что я…
– Я его действительно люблю. Он должен был бы это знать.
– Но откуда он может знать? Как ты показывал ему свою любовь?
Мука, отразившаяся на его лице, сказала Кори, что этот вопрос он сам часто задавал себе в последнее время. Мэтью знал, что давно уже ни перед кем не проявлял своих чувств, даже перед сыном.
– Я что, скажу Кэрью: я люблю тебя, – и все изменится? – Он поднял голову и посмотрел на нее глазами, полными горечи. – Ты же знаешь, что он мне не поверит.
– Но это будет началом. Ты ведь никогда ему этого не говорил, – настаивала Кори. – Ты мог бы сказать, что не сердишься на него за то, что он убежал. Что часто люди, когда волнуются за кого-то, ведут себя так, как будто сердятся, но на самом деле это не так.
– Не так?
Кори знала, что Мэтью и впрямь сердится на Кэрью за его насмешки и неуважительный тон, но ей отчаянно хотелось помочь ему преодолеть свои чувства.
Впрочем, сейчас это казалось столь же невероятным, как полет на Луну. Слова ничему не помогут, если Мэтью опять расстанется со своим сыном.
* * *
Через два часа они вернулись в комнату Мэтью, где в камине горел огонь. Они догнали Кэрью на дороге за городом. Слава богу, он был цел и невредим. Кори бросилась на колени перед камином, наслаждаясь теплом. Ее руки замерзли, но еще холоднее было у нее на сердце от молчаливой враждебности, повисшей между отцом и сыном.
Когда они нагнали Кэрью, Мэтью приказал ему сесть на лошадь позади Тоби, причем резким, не терпящим возражений тоном, и потом не сказал ни слова. На обратном пути они спешили, так что возможности поговорить не было. Кори чувствовала, что Мэтью специально избегал разговоров из боязни сорваться. Зато теперь его гнев вырвался наружу.
– Не знаю, что в тебя вселилось, Кэрью, – сказал он, снимая с себя плащ и кидая на стул. – Чего ты хотел добиться, убегая? Ты же не мог пройти весь путь до Дорсета пешком.
– Да какое тебе дело? Я мог бы умереть на дороге, тебе было бы наплевать. – Кэрью присел к огню рядом с Кори.
– Это неправда, – вспылил Мэтью. – Если бы мне было наплевать, я бы не поехал искать тебя.
– Это была твоя мысль? Или Кори?
– Моя, черт побери! – закричал Мэтью. – Я беспокоился о тебе.
– Если ты так беспокоился, почему не дал мне вернуться к дяде Чарльзу? Мне где угодно лучше, чем с тобой. – Губы Кэрью задрожали. Он еле сдерживал слезы.
– Ты что, не можешь уделить мне всего две недели, когда я приезжаю домой? Проклятие, ты же мой сын. Я люблю тебя!
Кори стиснула зубы и зажмурилась, такая боль звучала в голосе Мэтью. Но кричать о любви так озлобленно вряд ли имело смысл.
Кэрью промолчал, но на его лице ясно читалось недоверие. Не обращая внимания на слова отца, он скинул обувь и протянул к огню руки и ноги.
Мэтью отвернулся и взял со стола кубок.
– Тебе лучше не пить это, – сказала Кори. – Я не помню, чтобы наливала его. Должно быть, вино там старое.
Мэтью указал на бутылку вина на столе.
– Я давно припас это вино. Хью, наверное, открыл его, зная, что мне понадобится выпить, когда я вернусь. – Он поднес кубок к губам.
– Хью не стал бы открывать вино без твоего указания… – начала Кори.
– Ты когда-нибудь слушаешь, что тебе говорят? – завопил Кэрью. Вскочив, он выбил кубок из рук отца. Вино расплескалось, залив руку Кэрью и попав на полог кровати. Кэрью схватился за руку и завизжал от боли.
– Боже, это кислота! – Мэтью бросился за кувшином с водой. Кори посмотрела на дыры, прожженные в рукаве мальчика. Схватив таз, она подставила его под руку Кэрью, Мэтью поливал из кувшина. Кори всю трясло от ужаса. Сильные ожоги могли привести к смерти.
Кэрью вскрикивал от боли, когда вода лилась на его раны. Кори пыталась овладеть собой и думать только о том, чтобы промыть ожог как можно тщательнее.
«Боже, – молила она про себя, – не допусти, чтобы ожоги были серьезными. Не дай Кэрью умереть!»

ЧАСТЬ III
23
– Больно! Ужасно больно! – Кэрью, лакал, держа руку перед собой.
Огромным усилием воли Кори заставила себя успокоиться. Она чувствовала боль мальчика так остро, словно сама обожглась. Осторожно сняв с его руки клочки прожженной материи, она осмотрела ожог.
– Уже образуется волдырь, и кожа вся цела. Это хорошо. – Она ободряюще улыбнулась мальчику, испытывая облегчение при мысли, что ожог не такой уж серьезный. Но Кэрью был страшно бледен и обливался потом. Кори пощупала его пульс и почувствовала, что сердце колотится слишком быстро. Она испугалась, что у него шок. Сняв с кровати одеяло, она накинула его на плечи мальчика, чтобы хоть как-то согреть.
– Это все моя вина! – повторял Мэтью, сжимая руку сына. Его лицо было искажено отчаянием.
Кэрью вырвался и уткнулся лицом в плечо Кори, плача еще сильнее.
– Тебе вовсе меня не жалко! Ты меня ненавидишь.
– Нет, – с надрывом произнес Мэтью. – Я люблю тебя, сынок.
– Ты опять уедешь и бросишь меня, как всегда, – произнес Кэрью, задыхаясь от рыданий.
– Нет, не уеду. Я остаюсь. Я не уйду в плавание, пока ты не будешь достаточно взрослым, чтобы отправиться вместе со мной. – Мэтью протянул руку и коснулся руки сына.
Кори пробрала дрожь, столько страсти и страдания было в его голосе. Она волновалась, сможет ли Мэтью сдержать такое обещание. Хотя Кэрью отчаянно нуждался в отце, тот не мог не считаться с волей королевы. Но вместе с тем Кори была уверена, что Мэтью может добиться чего угодно, если сильно захочет. Наверняка он найдет выход.
Как будто успокоенный обещанием отца, Кэрью понемногу перестал плакать. Казалось, он не мог до конца поверить в услышанное, но отчаянная надежда светилась в его глазах.
Должно быть, Мэтью увидел это. Он протянул к сыну руки, и мальчик бросился в его объятия. Так, обнявшись, они и сидели на полу, и темные волосы Мэтью мешались с белокурыми кудрями сына.
Кори отвернулась к окну, и долго сдерживаемые слезы хлынули ручьем. Нужно радоваться, убеждала она саму себя, утирая слезы. Кэрью пострадал, но произошедшее объединило их с отцом. Она уж и не надеялась, что когда-нибудь увидит мальчика вот так доверчиво приникшим к отцу. Лицо Мэтью впервые было расслаблено, все чувства обнажены. Защитная оболочка наконец исчезла, явив на свет всю нерастраченную нежность.
Кори благодарила небо за то, что трагедия сблизила отца и сына. Правда, она сознавала, что впереди их ждет еще много испытаний. Да поможет им бог!
Она обернулась, думая, что надо бы позаботиться о руке Кэрью, но поняла, что сейчас не время вмешиваться. Лечение двух сердец было гораздо важнее.
– Болит, – пожаловался Кэрью, придерживая руки отца, обнимающие его.
– Да, знаю, – ответил Мэтью. – И мне ужасно жаль, даже сказать не могу, как. – Он чуть покачивал сына, словно баюкая его.
Кэрью опять начал всхлипывать, и Кори подошла ближе, желая подбодрить его.
– Кэрью, ты спас жизнь своему отцу. Ты должен гордиться, – нежно сказала она. Мальчик поглядел на нее с надеждой. – А теперь пойдем, тебе нужно поспать. – Им всем пора было ложиться, потому что час был поздний. – Я принесу лечебное масло и бинты. К утру ты будешь чувствовать себя гораздо лучше.
Но когда она помогала Кэрью снять одежду и натянуть ночную рубашку, она живо представила себе Мэтью, подносящего кубок к губам.
Если бы он успел сделать глоток…
Усилием воли Кори отогнала страх. Лучше испытывать гнев, чтобы настроить себя на борьбу. Потому что, без сомнения, Эссекс нанес очередной удар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48