И как он выдержал эти бесконечные дни без своей королевы фей?
Воспламененная желанием, Кори стала помогать ему. Встав, она сняла роскошное свадебное платье, сначала юбку, потом корсаж. Освободившись от нескольких слоев нижних юбок и от корсета, она осталась наконец в одной шелковой нижней рубашке и тогда повернулась к нему. Мэтью полулежал на скамье, великолепный в своей наготе, и ожидал ее.
При виде его тела, озаренного бликами огня, она задохнулась. Мускулистая упругая плоть, обласканная золотым светом!
Кори смотрела на скульптурные очертания его живота и мощных бедер. Между ними, рея, словно королевский штандарт, возвышалось его копье.
И она была его женой!
Предвкушение пронзило ее, как молния.
К этому моменту они шли много дней. В первый раз Кори не сомневалась, что может дать ему радость. Теперь она не была так уверена… Ее взгляд скользил по его телу, восхищаясь широкой грудью, шеей. Но больше всего ее притягивали глаза. Это были темные озера, полные страсти и самых восхитительных обещаний.
Но там жили и драконы.
Кори ощущала жестоких крылатых чудовищ, таящихся в тенях его прошлого, изготовивших свои когтистые лапы. Его сердце было закрыто грубой чешуйчатой кожей, защищавшей от прикосновений.
Но Кэрью добрался до него, не побоявшись драконов. Она тоже должна сразиться с ними, призвав на помощь свое самое мощное оружие – теплоту любящего сердца.
С самого начала Кори привлекла Мэтью своим умением глубоко чувствовать. В этом была ее сила. И все-таки она могла проиграть. Ее карточный домик мог обрушиться в одно мгновение. Но, несмотря на любой риск, теперь она не может отступить. Она слишком нуждается в нем. Шагнув ближе, Кори наклонилась, чтобы поцеловать мужа.
С явным нетерпением Мэтью притянул ее к себе. Он целовал ее губы, ласкал грудь, и тепло волной поднималось в ней.
То грубоватый в своем нетерпении, то нежный и искусный… Как ей нравилось ощущение влажного тепла, которое разжигали в ней его умелые пальцы! Как и в первый раз, их неудержимо влекло друг к другу, и внезапно ею овладело нетерпение после долгого ожидания.
Полная блаженства, она изучала его тело, нарочно оттягивая момент разрядки, еще больше возбуждая и себя, и его. И пока его губы осыпали поцелуями ее тело, все больший жар охватывал ее. Его все возрастающая страсть питала ее желание. Наконец, не в силах больше ждать, она развела ноги, приглашая его внутрь.
Не спеша Мэтью вошел в нее, и некоторое время они лежали неподвижно, сплетенные в одно целое. Кори чувствовала его напряженное желание, пульсирующее в ней. Почему он медлит? Увидел ли он в ее глазах те же надежду и страх, которые она прочла в его глазах?
Что с ними будет дальше? Сможет ли она исцелить его дух? Или они просто будут стараться уцелеть среди крушения собственных сердец?
– Тебе не больно? – спросил Мэтью.
Его нежная забота победила сомнения Кори. Он всегда заботился о ней, все то время, что они были знакомы. Так чего же ей бояться?
– Нисколько, – ответила она. – Мне так нравится ощущать тебя! – Она слегка подвигала бедрами, и огонь вспыхнул с новой силой.
– А что ты чувствуешь?
Кори хотела бы описать свои ощущения, но они были столь многообразны и сильны, что она не могла подобрать слов.
– Я умираю от желания владеть тобой безраздельно, – просто ответила она.
– Больше, чем сейчас? – Он пошевелился внутри ее.
В ответ она сжала свои мускулы.
У Мэтью вырвался низкий стон удовольствия.
Удивленная, Кори повторила это еще раз.
– Ты что, это чувствуешь?
– Ну конечно! А ты чувствуешь вот это. – Он напрягся и слегка задвигался внутри ее, и Кори испытала новые ослепительные ощущения.
Мэтью наполнял собой ее тело, и каждое его движение давало бесконечное удовольствие обоим. Она быстро достигла наивысшей точки удовольствия и с криком словно вознеслась к небу по радуге наслаждения.
Закрыв глаза, Кори видела россыпь пляшущих огней. Ее тело содрогалось от удовольствия, и она чувствовала, что он вот-вот вознесется, как и она. Но когда она притянула его ближе, желая почувствовать горячее извержение семени, Мэтью внезапно отодвинулся.
– О, Мэтью. Подожди! – Она попыталась удержать его тело, но было поздно. Чувство незавершенности наполнило ее. Она прижалась к нему, удерживая, чтобы он не мог уйти. – Почему ты это сделал?
– Потому что ты могла забеременеть.
– Но я очень надеюсь на это! – воскликнула Кори, растерявшись. – Я так хочу ребенка! Я надеюсь, что… – Она умолкла, заметив его потерянный вид. – Ты что, не хочешь больше иметь детей?
Мэтью отвернулся, не находя слов для объяснения, и Кори вдруг поняла.
– Ты боишься, что я умру от родов, как Джоанна? – прямо спросила она.
– Такая вероятность существует, – хрипло ответил Мэтью, словно ему было трудно дышать. – Все придворные считают меня бесстрашным искателем приключений, который смеется в лицо опасности. Но когда речь идет о рождении ребенка, я просто трус. Это… Это ужасно!
Кори тронула его руку.
– Спасибо, что ты так заботишься обо мне.
Мэтью с трудом вздохнул, словно у него перехватило горло, но Кори надеялась, что со временем она сможет убедить его, что не все роды одинаковы.
26
После напряжения свадебной церемонии и переполненной эмоциями брачной ночи Мэтью не хотелось ни с кем разбираться. Однако, когда они с Кори выходили из его комнаты на следующий день, он увидел месье Ла Файе, решительным шагом направляющегося к ним.
– Посмотрите, – возмущенно сказал француз, поднимая босую ногу. – Я спрашиваю вас, есть ли какое-то извинение такому поведению? Объясните, почему я должен просыпаться с липкой ногой только из-за того, что маленькое чудовище считает это забавным? Я требую, чтобы вы выпороли его в моем присутствии. Прямо сейчас!
Мэтью знал, что от него ждут сочувствия, но Ла Файе выглядел так нелепо с голыми ногами в тапках и с костлявыми коленями, торчащими из-под короткой ночной рубашки, что он еле удержался от смеха.
– О каком чудовище вы говорите? – спросил он. – И что это у вас на ноге? – Он посмотрел на Кори, которая смущенно глядела на худые лодыжки француза.
– Это тот негодяй, которого вы называете сыном, – гневно ответил он. – И если вы его не поколотите, я сделаю это собственноручно.
– Вы имеете в виду Маркуса Хейлсуорси? – спросила Кори.
– Да! Этот червяк намазал медом мои ноги, когда я спал. Я проснулся, приклеенный к кровати! – заорал он.
– Боже мой, месье, вы не должны махать ногами у меня перед носом, – ответила Кори с холодной сдержанностью высокородной дамы. – И почему вы думаете, что это сделал Маркус? Вы его видели?
– Не видел я его! – завопил Ла Файе, дошедший, казалось, до предела. – Но это был он! Кто еще мог намазать медом мои ноги? Я пытался вытереть его, но он липнет.
– Ну естественно, мед не ототрется, – невозмутимо сказала Кори. – Мед можно только смыть. Я принесу вам чайник горячей воды и таз, и мы моментально вас вымоем.
Ла Файе испуганно уставился на нее:
– Вы предлагаете, чтобы я погружал ноги в воду? Это вредно для здоровья.
– Совсем не вредно. – Кори шагнула к нему. – Помыться никогда не вредно.
Ла Файе попятился, перепуганный не меньше, чем Тоби при его первом знакомстве с ванной, но Кори это не остановило. Она решительно ускорила шаги, а француз, спасаясь от нее, побежал по коридору. Не успели они скрыться из виду, как Мэтью разразился неудержимым хохотом. Надо разобраться, в чем причина такого поведения Маркуса по отношению к французу, и он обязательно разберется, вот только насмеется вдоволь. Нехорошо, конечно, смеяться, но неприятный француз выглядел так комично!
Когда Кори, вернувшись, рассказала, чем кончилась эта история, Мэтью опять рассмеялся. Ла Файе, твердо решив не поддаваться, заперся в комнате и крикнул, чтобы ему срочно подали карету. Он собирается вернуться во Францию, как только найдет корабль.
– Он говорил, что по горло сыт страной, где детям разрешается так обращаться с важными гостями и где даже взрослым наплевать на исход войны, от которой зависит их будущее. Он отказывается быть нашим гостем в Грейсток-Мэнор. – Кори поднесла руку ко рту, прикрывая улыбку. – Мне жаль, что я смеялась над ним, но я не могла удержаться. У него был такой дурацкий вид!
– Вот и пусть едет домой, – отозвался Мэтью. – Нам он давно надоел, похоже, и сам наконец понял, что английскому великодушию есть предел.
Они обнялись и рассмеялись, но Мэтью показалось, что в смехе жены звучат истерические нотки. Напряжение все еще не отпускало их.
* * *
– Маркус, ты что, перемазался медом? – спросила Кори мальчика, оставшись с ним вдвоем. Мэтью ждал за полуоткрытой дверью. Они с Кори договорились, что он должен все слышать, но так, чтобы мальчик его не видел.
– Медом? – невинно сросил Маркус. – Я?
– Да, ты, мой дорогой, – сладким голосом проговорила Кори. – Ты что, принес мед из кухни ночью?
– Ну-у, возможно, – признался Маркус.
– Ну вот, и ты его пролил, так что тебе придется отмыть его. Везде. А затем ты сам постираешь простыни. – Хорошо, мама, – согласился Маркус, принявший наказание на удивление кротко. – Я отмою мед. Но я хочу показать тебе, что я нашел. Ты спрашивала женщин, не видели ли они раскрашенную шкатулку, которую ты подарила своей подруге Молл. У месье Ла Файе оказалась такая, так что я принес ее тебе.
– Что ты имеешь в виду, дорогой? – удивилась Кори. – Какая шкатулка?
– Сейчас покажу. – Мэтью заглянул в дверь и увидел, как Маркус нагибается и шарит под кроватью. Было видно, как он вытащил что-то оттуда и протянул Кори.
Кори осмотрела предмет.
– Странно, это та самая шкатулка, которую я дала Молл. Та самая, которую я никак не могла найти в ее вещах. – Она поставила ее на стол и подошла к двери. – Мэтью, входи, пожалуйста. Посмотри, что нашел Маркус. – Она указала рукой на стол. – Расскажи, дорогой, где ты ее нашел.
– Она была наполовину в золе в камине месье Ла Файе. Такое впечатление, что там никто не убирал целый год, – ответил Маркус.
Хмурясь, Кори стряхнула с обгоревшей коробочки остатки золы и открыла крышку.
– Наверное, Молл отдала ему на сохранение. Приятно знать, что она не украдена, но не могу себе представить, зачем ее сожгли. Разве что это сделал кто-то другой, не Ла Файе. – Она склонилась над шкатулкой, изучая ее. – И то, что хранила здесь Молл, пропало. Кроме вот этого. – Она вытащила из щели забившийся клочок обгорелой бумаги.
Мэтью заглянул через ее плечо. «Дражайшая Молл», – угадывалось на бумажке.
Кори грустно помотрела на Мэтью.
– Вот доказательство, что Ла Файе писал ей любовные письма. Но я до сих пор не понимаю, зачем бы он стал жечь шкатулку? И как не рассердился на того, кто это сделал? Или рассердился? Все это очень печально. Бедная Молл! Она не заслужила, чтобы ее вещи жгли.
* * *
Кори была очень расстроена новым напоминанием о смерти подруги, но через несколько часов возникла еще более серьезная проблема. Мэтью вошел в приемную королевы и услышал ее грозный голос:
– Где этот Эссекс? Я ему голову оторву! – На королеве был огненно-рыжий парик, и почти такого же цвета было ее перекошенное от ярости лицо. – Как он смеет клясться в вечной страсти, а потом жениться за моей спиной?
Кори стояла поблизости вместе с двумя другими фрейлинами, даже не пытаясь успокоить повелительницу.
– Кто вам это сказал? – спросил Мэтью. – Клянусь, что не сам Эссекс.
Королева с большим удовольствием назвала имя доносчика:
– Это француз сказал мне, и, хотя он смертельно надоел мне своими просьбами о деньгах, тут он был совершенно прав. И подумать только, какими почестями я осыпала голову этого изменника! Нет, он – вылитая мать, змея, которую я пригрела на своей груди. Я желаю, чтобы его немедленно посадили в Тауэр. Капитан Уэллс, проследите за этим.
Мэтью поднял брови, подавая знак Кори, и она тут же подошла к нему.
– Это ответ на наши молитвы, – прошептала она с видимым облегчением. – Теперь я буду в безопасности, и королева тоже, хотя она ни о чем даже не подозревает.
Мэтью не разделял ее уверенности. Хотя он и был рад, что Эссекс убрался с их пути, но нутром чувствовал, что дело еще не закончилось. Кто-то вложил в это слишком много усилий, чтобы сейчас все прекратить. Так что успокаиваться им еще рано.
– Мы должны выехать в Грейсток-Мэнор завтра же утром. Я доложу ее величеству, – сказал он. Но, прежде чем он смог произнести хоть слово, королева опять заговорила:
– Я желаю поговорить с бароном Грейстоком. Наедине. Оставьте нас.
Мэтью подождал, пока остальные выйдут. Он выслушает королеву, но потом, как бы то ни было, попрощается с ней и пойдет собираться в дорогу. Он не мог дождаться, когда окажется наконец в своем поместье, подальше от дворцовых интриг и опасностей. А теперь, когда стало известно, что общество Ла Файе им не грозит, ему было особенно радостно на душе.
Когда все вышли, королева вручила ему письмо. Ознакомившись с ним, Мэтью едва не закричал от ярости. Елизавета дала ему короткую записку от Маргарет, его невестки, которая просила о помощи. Мэтью посмотрел на королеву, сверкая глазами.
– Сколько вы держали у себя письмо моего брата? Эта записка написана два дня назад!
– Письмо вашего брата пришло уже три дня назад, но я не хотела портить день вашей свадьбы.
Мэтью не ожидал такой заботы с ее стороны, но на него она не произвела сильного впечатления.
– Зато теперь все еще хуже! – Он вышел, даже не поклонившись.
Его брат Джонатан прислал королеве зашифрованное письмо. Несмотря на недавно полученную рану, он собирался пробраться в осажденный Париж, чтобы поймать наконец Джорджа Тренчарда. Старый враг семьи опять объявился, и Джонатану угрожала смертельная опасность.
Мэтью прекрасно знал, что, если его бесшабашный братец задумал какую-то авантюру, его ничто не остановит. Но сейчас, когда Джонатан еще не оправился после ранения, было безрассудством встречаться с врагом один на один. Значит, ему понадобится помощь, а Мэтью не был уверен, что эту помощь ему окажут.
Мэтью мучительно размышлял, что делать. Он не был убежден, что опасность, нависшая над Кори, полностью исчезла, но раз уж Эссекс в тюрьме, Франсуа уехал, а Ла Файе собирался за ним последовать, положение Кори было намного лучше, чем у его брата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48