– Это самое беспокойное существо на свете. Он даже ругается во сне.
– Его дед все время так разговаривает, вот мальчик и нахватался. Ему только на пользу, что теперь он будет с нами. Ты влияешь на него гораздо лучше.
И как ей удается все плохое превращать в хорошее? Мэтью обнял ее за талию и притянул к себе.
– Кори, я хочу, чтобы у нас была настоящая брачная ночь, когда мы поженимся.
– Но где? У нас ведь нет отдельной комнаты. – Тут же ее лицо озарила сияющая улыбка, ибо Мэтью уже ласкал ее грудь под корсажем.
– Проклятие! Я найду комнату! – Мэтью решил, что разобьется в лепешку, но найдет возможность заняться с ней любовью в их брачную ночь… Если их всех до этого не убьют.
* * *
Летти и Маркус очень быстро освоились в Хэмптон-Корте. На следующий же день после приезда они устроили каверзу. Когда Мэтью вошел осмотреть оранжерею, перед тем как туда должна была войти королева с фрейлинами, он увидел, что дьяволята, как он их называл про себя, приукрасили двух величественных львов, лежавших по обе стороны от трона. Ведь кто еще мог иметь доступ к его старой одежде? Лев справа гордо носил его старую шляпу, лихо заломленную набекрень. Левый казался царственно величественным в соломенной шляпе садовника. Кроме того, у обоих были большие бороды и усы из коричневой шерсти.
Мэтью знал, что королева ужасно гордилась своими львами, подарком принца Оранского, сделанными несколько лет назад. Она считала их символическими стражами своего трона. Если она узнала бы, что кто-то покусился на ее гордость, то незамедлительно последовало бы наказание.
Но разряженные львы были так потешны! Невзирая на постоянный недостаток сна, на подавляемое вожделение к Кори, на притаившегося где-то во дворце убийцу, Мэтью не выдержал. Он прислонился к косяку и хохотал, пока не заболели бока.
– Милорд, что вы увидели такого веселого, что заслоняете вход и устраиваете тут спектакль? – Ла Файе просунул в комнату нос, такой же малиновый, как и его камзол.
Мэтью указал рукой на львов и зашелся в очередном приступе смеха. Ла Файе со своим вечно самодовольным и напыщенным видом очень напоминал одного из этих львов. Мэтью представил себе француза с шерстяной бородой и в старой шляпе и захохотал еще громче.
Ла Файе состроил недовольную гримасу.
– Вижу, здесь поработали эти ужасные дети. Не могу понять, почему ее светлость решила привезти их сюда. – Он вытащил из кармана платок и чихнул. – Ну, если хотите моего совета, то им стоит надрать уши.
* * *
Мэтью пренебрег этим советом хотя бы уже потому, что ему не нравился Ла Файе. Но к концу дня он понял свою ошибку. Ему обязательно надо было как-то отреагировать, потому что Летти и Маркус не могли сидеть смирно и пяти минут. Хуже того, они вовлекли в свои забавы Кэрью и маленького Сэмюэля.
Они продолжали баловаться и за обеденным столом, в результате чего опрокинули кубок с ромом в тарелку с мясом. Мало этого, когда никто не видел, Маркус поднес к ней зажженную свечу. Внезапная вспышка пламени опалила волосы всех, сидящих за столом.
В следующий раз чертенята пробрались в кухню и стали бросать различные предметы в поднимающееся тесто, чтобы послушать, как оно шипит, опускаясь. Повар застал их за этим занятием и выгнал, вне себя от гнева. Мэтью еле удалось его утихомирить, чтобы скрыть произошедшее от королевы, а у него и без этого было множество дел.
Он пытался быть терпеливым, но, невзирая на то что мадам Генриетта и Кори наказывали их, детишки казались неисправимыми. Кори заперла Маркуса в комнате Мэтью. Летти она приговорила к тяжелому труду с вышиванием. В результате появилось нечто столь грязное и некрасивое, что, по мнению Мэтью, могло подойти только для чистки коров, а не для настенного украшения. Кори и Генриетта даже настаивали, чтобы они все играли в акростихи, сочиняя поэтические строки с зашифрованными в них посланиями.
Но ни у кого не было возможности следить за детьми постоянно. А когда дьяволята узнали, что месье Ла Файе поедет с ними в имение Мэтью, они взяли за правило дразнить его. Сначала они стали потихоньку утаскивать вещи из его комнаты. Если он жаловался, что у него что-то пропало, они тайком возвращали это обратно, подкарауливая момент, когда его не было в комнате. Сначала Ла Файе был обескуражен, затем рассердился, затем уверился, что комната населена призраками. Мэтью знал, чьи это проделки, потому что услышал, как Маркус хвастался Кэрью. Он был так взбешен, что набросился на мальчишку и шлепал его, пока тот не заревел. Кори бросилась на помощь, уверенная, что ее драгоценного ребенка убивают, и они в первый раз серьезно поссорились.
– Пожалуйста, не бей его, – попросила она Мэтью, когда они остались одни. – Ведь он же нас возненавидит.
– Я не так уж сильно его побил, – запротестовал Мэтью. – Он поднял такой шум, чтобы привлечь твое внимание. И вобще, Кори, мы не можем позволять им так себя вести. Они не будут знать, что можно, а что нельзя.
– Но тогда нужно поговорить с Маркусом, а не наказывать его физически, – сказала Кори, едва удерживаясь от слез. – Почему бы не попробовать сначала убеждение? Ну, пожалуйста!
Мэтью сдался, тем более что Кори села ему на колени и постаралась успокоить его поцелуями.
* * *
– Дети, вы не должны дразнить месье Ла Файе, – сказала Кори, когда все собрались за столом.
При ее словах Сэмюэль виновато заерзал на скамье, стряхивая крошки с груди. Летти продолжала есть суп, как будто к ней это не относилось.
– Я не буду больше этого делать, обещаю, – с энтузиазмом сказал Кэрью, всячески стремившийся заслужить одобрение с тех пор, как появился Маркус. Мальчишка раздражал его не меньше, чем взрослых.
Мэтью кивнул. Хотя Кэрью, как он чувствовал, не вполне поверил его словам о любви, они пришли к определенному перемирию. Временами они даже с удовольствием играли в шахматы или вместе читали книги, и такое положение дел очень его радовало. Кэрью и с Сарой Вэйсэвор стал вести себя значительно лучше, но это было скорее результатом строгого надзора.
– А я не люблю старого лягушатника, – решительно заявил Маркус. – Он противный!
– Я тоже его не люблю, – поддержала брата Летти, качая головой с неодобрительным видом. – Он нехороший человек.
– Месье Ла Файе – гость королевы, – произнесла Кори таким строгим тоном, которого Мэтью еще у нее не слышал. – Неважно, как вы к нему относитесь. Не нравится общаться с ним – не общайтесь, но, когда вы его встречаете, вы должны вести себя с ним вежливо.
– Но он странный, – возразил Маркус. – Он ходит по дворцу ночью один, когда уже все спят.
Мэтью мгновенно насторожился:
– Откуда вы знаете? И что он делал?
Маркус пожал плечами:
– Я не мог заснуть и пошел за ним. Он просто ходил вокруг и смотрел. Он долго смотрел на золотое блюдо в кабинете королевы. Он что, хочет его украсть?
– Ну конечно, нет, – сказал Мэтью. – А тебе нельзя выходить из комнаты ночью. – Ла Файе, по всей видимости, просто подсчитывал, сколько золота сможет дать королева для Франции. В этом не было вреда, но Мэтью это все равно не нравилось.
– А почему ты говоришь, что месье Ла Файе противный? – спросила Кори.
– Потому что Сэмюэль пролил каплю вина на его рукав, когда прислуживал за столом, а лягушатник ударил его и обозвал ублюдком. Это ведь нехорошо? – произнес Маркус, уверенный в своей правоте. – Бить чужого слугу или обзывать его нехорошими словами?
– Да, нехорошо, – признала Кори, с нежностью глядя на опущенную головку Сэмюэля.
– Он будет вашим приемным братом, как только мы уладим формальности, – вмешался в разговор Мэтью. – Как его отец, я не позволю никому так его звать.
Кори нежно взглянула на него, и он едва удержался, чтобы не поцеловать ее прямо сейчас.
– Это правильно, – сказала она детям. – Сэмюэль больше не слуга. Все помните об этом. – Она обвела детей многозначительным взглядом, особенно задержав его на Маркусе. Интересно, значит, она может быть строгой с ними, когда это необходимо. Ну и хорошо, пусть хоть в чем-то они пришли к соглашению.
25
Белые розы в августе? И где только Мэтью раздобыл их? Кори вдохнула аромат цветов, лежащих у нее на коленях вместе с папоротником и бархатцами, а потом посмотрела на имя любимого, написанное на карточке. Всего через несколько минут она навеки свяжет свою жизнь с Мэтью Кавендишем. Он поддерживал ее во время похорон Молл. Он предложил усыновить ее детей. Он даже нашел поздно цветущие розы, чтобы доставить ей удовольствие в день их свадьбы. И, что особенно важно, одно его прикосновение заставляло ее вспыхивать огнем желания.
Кори глубоко вздохнула, подумав, что за краткий период их знакомства Мэтью не только всегда был исключительно добр и великодушен. Он открыл для нее волшебный мир страсти, о котором она могла вообще не узнать, если бы не встретила его. Но, к сожалению, ей придется узнать и кое-что еще. Когда Кэрью подрастет, отец заберет его с собой и уедет на годы.
Правда была и в том, что сама Кори не могла представить его навсегда осевшим в Англии. Весь образ жизни здесь был чужд его натуре. Несмотря на свое обещание сыну, которое он никогда бы не нарушил, она была уверена, что он не прекратил работы по починке кораблей. Он собирался вскоре отплыть, пусть недалеко, но им все равно придется расстаться. Он – искатель приключений, и этим все было сказано.
– Мама, ты такая красивая!
Кори, чуть вздрогнув, подняла глаза на Летти, которая тихонько проскользнула в спальню фрейлин. Кто сегодня красив, так это ее дочь, подумала Кори, глядя на девочку, одетую в свое первое бальное платье из бледно-зеленой парчи с кружевной отделкой. Все в ней было изящно и аккуратно, кроме волос, которые никак не желали слушаться, словно демонстрируя ее непокорный, мятежный дух.
Кори и сама не была покорной. Она не собирается сидеть дома в одиночестве и страдать в отсутствие Мэтью. Она наполнит свою жизнь другими людьми, у нее есть семья, так что она выстоит.
– Все ждут тебя, даже ее величество, – шепнула Летти, с восхищением притрагиваясь к серебряному шитью на ее платье.
Поднявшись и стараясь сосредоточиться, Кори взяла дочь за руку. Вместе они прошли в церковь, где уже все было готово к церемонии. Стены были украшены букетами папоротника и полевых цветов, и это напомнило ей каюту Мэтью на «Мстителе». Задержавшись в дверях, она поискала Мэтью в толпе приглашенных и увидела его у алтаря.
Их взгляды встретились. В его взоре она прочла такую решимость владеть ею, что внутри у нее все задрожало. Мэтью являлся воплощением ее давней мечты о принце-пирате. Одетый в черный бархат с золотой вышивкой, он был для нее олицетворением мужской красоты.
Предвечернее солнце струило свет в окна церкви, озаряя его фигуру. Или это от него самого исходит сияние?
От него, Кори это знала наверняка. Он горел желанием исследовать и покорять неизведанное. Она и сама сейчас для него такое неизведанное. Но вскоре она превратится в привычное, а потом и в надоевшее. Она может выходить за него и тешить себя мечтами, но это не принесет удовлетворения. Мэтью остается свободолюбивым первопроходцем, и он никогда не будет принадлежать ей.
Невзирая на столь пессимистичные мысли о будущем, Кори шла по проходу, словно притягиваемая магнитом. Стоя рядом, она глядела в его черные глаза и чувствовала, как бьется в нем дикое мятежное сердце пирата. Внезапно в ее памяти опять возникла ночь на Темзе, когда они впервые встретились. И вот теперь Мэтью произносил слова клятвы, а ее закружило безумие той летней ночи. Охваченная тропическим жаром, она слушала, как он своим низким голосом клянется любить и почитать ее. Мэтью надел кольцо ей на палец, навеки объявляя своей. Кори пришлось закрыть глаза, чтобы удержать слезы.
Создана для любви. Вспомнилось пророчество старухи торговки, но ей все еще казалось, что это ошибка. Она получила своего принца-пирата, но ей придется заплатить за это болью расставания. И все-таки она сама выбрала его, потому что она желала Мэтью Кавендиша больше всего на свете.
* * *
Свадьба стала самым ярким событием лета при дворе. Но Мэтью чуть не сошел с ума от происходящего. Как в тумане он пережил вечернюю церемонию, свадебный пир, разрезание свадебного пирога, чувствуя себя так, как будто продирается через джунгли.
Склоняйся над руками молодых женщин. Благодари их за дорогие, но бесполезные подарки. Склоняйся над руками старух. Старайся не обращать внимания на их нескромные шутки.
Мэтью пытался улыбаться, отвечая на многочисленные поздравления, но в конце вечера мог только обнажать зубы.
– Так ты нашел для нас комнату? – прошептала Кори ему на ухо в перерыве между поздравлениями.
– Найду, – прошептал в ответ Мэтью, склоняясь над очередной ручкой. И он знал, что найдет. Кори была нестерпимо желанной в своем белом, затканном серебром платье.
Гости в королевской гостиной, казалось, никогда не покончат со свадебным пирогом и возлияниями. Для Мэтью было огромным облегчением пожелать им наконец доброй ночи. Потом потребовалось уложить детей в постель. Это заняло целую вечность.
Маркус все время цеплялся за Кэрью. Мальчик явно ревновал Кори к нему. Закрыв наконец дверь в комнату, где они должны были ночевать под присмотром Тоби, Мэтью был вымотан окончательно. Неужели они наконец-то остались одни?
В коридоре. Не самое романтичное место для брачной ночи. В свете канделябров, Кори вся блистала и переливалась в своем платье. Настоящая Титания! Это навело Мэтью на мысль. Он взял ее за руку и повел по коридору.
Перед дверью в комнату Джордано Кори со смехом остановила его.
– Что, сюда? Ты хочешь провести брачную ночь под строгим взором Джордано?
Мэтью решительно распахнул дверь.
– Лучше Джордано, чем половина двора. И от убийцы мы будем в безопасности. Уж здесь-то нас никто не будет искать.
Томазина радостно засобиралась к себе, с золотой монетой в кошельке и улыбкой на губах. Мэтью закрыл за ней дверь и подвел Кори к узкой скамье.
– Сядь мне на колени. – Он занялся шнурками и тесемками, стягивающими ее платье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48